Кровавые полосы

— Что? — удивился Сону, он уже где-то слышал эту фразу. — Ты же говорил, что я легко запоминаю цитаты. — все ещё поглаживал ранки на руках сонбэ Ники. — «Назови меня своим именем, а я назову тебя своим», — повторил он более внятно. — А… — облегченно вздохнул Ким, ожидая от пубертатного мальчика чего угодно, буквально любой подставы. — Она как раз из того фильма, который я хотел с тобой посмотреть, — Нишимура опустил чужую руку на кровать и направился на кухню. — Я уже понял, — улыбнулся Сону. — Неужели ты не хочешь узнать, что значит эта фраза? — ухмыльнулся Ники, таща на руках маленькую аптечку. — Не знаю, — честно ответил Ким, догадываясь, что любой из ответов застанет его врасплох. — Ладно… Давай руку, — Нишимура открыл бутылочку с перекисью и протянул свою руку. — Давай, рассказывай, — сдался он и протянул свою руку. — Мне кажется, это значит, что ближе уже некуда, — Ники посмотрел на собеседника, продолжая обрабатывать ладонь. — Вы будто становитесь одним целым, понимаешь? И это не значит, что ты теряешь самого себя, когда тебя зовут чуждым именем, — а после закрутил баночку с обрабатывающим раствором и убрал аптечку на прикроватную тумбочку. — Значит, веришь в соулмейтов или нити судьбы? — искренне спрашивал Ким. — Не знаю, но меня почему-то тянет к тебе, — решил признаться Нишимура. Сону молчал, долго, топорно, даже чопорно. Снова Ники выбил его из колеи. Пора бы ему уже привыкнуть к заскокам младшего. — Не думаю, что соулмейты существуют, — тихо произнёс старший спустя какое-то время. — Я обработал, больше не сжимай ничего так сильно, хорошо? — Нишимура улыбнулся, будто подкалывая. — Ложись на кровати, я лягу на диван. — Хорошо… — протянул Ким, взяв подготовленную одежду для сна с тумбочки. Ники долго не мог уснуть. Виноват был не твёрдый, словно доска, диван или свет рассветающего солнца, что попадал прямо в глаза через просветы жалюзи. Виноват был Ким с его безнравственными ответами, которые сильно тревожили без того беспокойную голову Нишимуры. Он немного потянулся, чувствуя боль в пояснице и подошёл к стеллажу. Чутка подрагивающими руками он дотронулся до письма, которое не трогал уже, наверное, лет сто. Но вот снова, Сону заставляет его делать вещи, которые бы он не сделал раньше. «Дорогому Рики. От мамы.» Строчка, после которой Ники пугающе отвернулся от письма. Мать пропала, когда Нишимуре было лет… двенадцать? Он и сам не помнил, ему казалось, что тогда ему можно было спокойно дать семьдесят. Он будто прожил всю жизнь, знал каждый сантиметр планеты, разбирался во всех людях, и повидал все, что можно повидать в 70. Именно так ощущались его 12. Они с отцом искали, долго, протяжно, провели много бессонных ночей. Нишимура страдал, теперь всё перекладывалось на его плечи. Отец был очень влиятельным и остаётся таким до сих пор в локальных кругах, поэтому искала вся полиция и откладывала затяжные дела. Но даже такой ребёнок мог понять, что отец не от любви чистосердечной ищет мать. Нишимуре даже иногда казалось, что причастна была не только полиция, но и какая-то корейская мафия, либо он был очень романтичным ребёнком, а он не был. Ники пришлось собирать всю грязь, что лилась изо рта отца, ему приходилось стоять смирно, когда над ним смеялись одноклассники, ему приходилось терпеть, когда над этим ехидничали учителя. В четырнадцать он узнал, что мать умерла. Он не знал в каких обстоятельствах, да и по новостям тоже не крутили, очевидно - дело рук отца. Умерла? Как так? В четырнадцать Нишимуре пришлось впервые встретиться со словом смерть напрямую. Такую смерть, какая она есть. Не романтичная, не экзальтированная, не телевизионная смерть. Она не была такой, как в сериалах. Везде ходили какие-то важные дяди, таская какие-то не менее важные чемоданчики, такие лаковые, чёрные. А Ники скорбел. Он даже и не знал какая это фаза принятия. Он не хотел жить, но и умирать тоже. Он не хотел хотеть, а вот это уже по-настоящему страшно. Нишимура тогда будто и не существовал, он лишь видел все это, но у него будто были закрыты уши и завязан рот. Он просто принимал, проглатывал, не пережевывая. Смирился ли он? Нет. На следующий день после смерти матери Ники передали письмо. «Дорогому Рики. От мамы.» Рики… Нишимура Рики. Забыть прошлое - хорошая терапия. Верно же? И Ники решил начать с имени. Вроде просто и незначимо? Но не для Нишимуры. Нишимуры Ники. Он подавил в себе желание разорвать письмо или сжечь его, выкинув пепел в ближайший помойный бак, и засунул в карман. Следующий шаг - покинуть это место. Место, что принесло столько боли. Из воспоминаний Нишимуру вывела смс со знакомого номера. Даниэль: «Давай встретимся днем?» Ники: «не знаю смогу ли… напишу.» Он выключил телефон, вместе с этим громко выдохнув, и кинул его на диван. И встав, решил выйти на балкон. Несмотря на то, что сейчас было около трех часов ночи, было довольно жарко и потихоньку виднелся рассвет. Солнце поднималось все выше и выше. Именно в такие моменты Ники был рад, что балкон выходит на восток. Смотреть на рассвет - вот за чем любил наблюдать этот парень. Нишимура сел на кресло, что стояло в углу и держал письмо дрожащими руками. «Дорогому Рики. От мамы.» Эта фраза была выведена на полушариях мозга Ники татуировкой, настолько он запомнил эту фразу, настолько много эта фраза значила для него. И вправду, Нишимура легко запоминает цитаты. Снова Ким прав. Не выдержав своего же гнета, он свернул бумажку вдвое, прямо как тогда, в свои четырнадцать. Руки обмякли и стали держать голову, пока крупные соленые капли падали вниз. На штаны, на пол, иногда на футболку. Нишимура редко плакал. После потери мамы - никогда. Что же Ким Сону за человек такой, почему заставляет Ники испытывать это? Нишимура пытался остановить слёзы и встал, пнув какой-то горшок с цветком. Земля из горшка выпала с высокого этажа и могла свалиться на кого угодно. «Почему же ты такой слабый, Нишимура? Когда ты уже наконец прочтёшь это письмо?» В квартире было сравнительно прохладно. Кондиционер делал своё дело и делал довольно хорошо. Прохлада немного обдувала горящие щёки и Ники лёг обратно, пытаясь заснуть. —Тебе не кажется, что будет странным, если два подростка придут в участок и скажут, что потеряли телефон? — спрашивал Ким, следуя за Ники. — Ты думаешь никто в Сеуле телефоны не теряет? — ухмыльнулся Нишимура. — Думаю, что мой телефон будет самой последней проблемой в полицейском участке, — взгрустнул Сону, плетясь за Ники. — Ты возьмёшь мой телефон, — обернулся он. — На время! — уточнил Нишимура, зная как будет ругаться старший. — Я куплю себе новый. — Что? Нет! — возмутился Ким. — Тогда я возьму себе свой старый телефон, — соврал Ники. — И вообще, чего ты такой медленный? — Не медленный, это у тебя длина шага большая, — Ким надул губки. — Я за тобой не успеваю. — Может мне тебя на ручках понести? — ухмыльнулся Нишимура. Сону не понимал Ники. Почему теперь так смущенно находиться с ним? Зачем он тогда сказал про поцелуй и продолжает говорить эти непристойные вещи, заставляя Кима краснеть с головы до пят? — Ничего такого, просто дружеская помощь! — продолжил Нишимура, обернувшись на смущенного и краснеющего друга. — На улице жарко! — громко выкрикнул Сону, что все окружающие люди обернулись. — Да-да, теперь это знает как минимум людей десять, — он обвёл взглядом кучку народа, что обернулась на громкий голос. Сону смутился ещё больше и прикрыл лицо руками. В свою очередь Ники приобнял старшего, чтобы скрыть от взгляда пожирающей толпы. На обратном пути они забежали в какую-то элитную кафешку. — Я угощаю, — подмигнул Ники и пошёл заказывать напитки. — Держите ваш латте с орешками и карамелью, — он подошёл обратно к столу, и поставив стакан, словно официант, поклонился. — Как ты узнал? — Ким ошарашено смотрел на Нишимуру, который в свою очередь садился за другую сторону стола. — Это мой любимый вкус! — он довольно улыбнулся. — Серьезно? — Ники драматично разинул рот. — Да! — он все ещё улыбался. Как мало нужно этому ребёнку, чтобы обрадоваться. Но в действительности ли он радовался тому, что получил свой любимый кофе? — Ничего себе, — Нишимура все ещё драматично прикрывал рот. — Как это я так угадал?! — Спасибо… — тихо протянул Ким, немного помолчав. — Не стоит, — честно сказал Ники. — Могу купить тебе ещё одно. — он указал на стакан с кофе, тихонько попивая свой. — Нет, — резко сказал тот. — Не за это. За все, вообще за все, — улыбнувшись, произнёс он. — Я подумал и понял, что не говорил тебе этого, хотя ты заслуживаешь намного большего, чем обычное «спасибо». Ты слишком много для меня сделал. Сону ненароком наткнулся на воспоминание. — Ты можешь меня поцеловать? — важно спросил Нишимура. — Что? — Сону буквально вскочил с песка и смотрел на младшего глазами по пять копеек. — Ну если я тебя поцелую сам, то это будет принуждение и неуважительно, поэтому я прошу тебя… — пытался объяснить Ники. Но сразу же выбил эту мысль из головы. «Ким, ты сам на себя не похож». — И тебе, спасибо.. — произнёс Нишимура в ответ, и сам почувствовал как тяжело дались ему эти слова. Благодарность - раскрыть себя. Сложновато однако раскрыть свой внутренний мир, показать свою радость и удовольствие, когда ты все время сторонился чувств. Вот Ники и было сложно. Наверное, до этого момента он никогда не говорил обычного людского «спасибо». Сознание всегда мутнилось, когда была необходимость поблагодарить кого-то. Но необходимости не было на самом-то деле. Нишимура избавил себя от этой необходимости. «Все это - неправда. Я не достоин подарков, не достоин подачек и помощи». Чувствовал ли Ники подобное сейчас? Возможно. Но от этого не так легко избавиться, как бы сильно этого не хотелось. Все вокруг основано на привыкании, верно? Значит пора выходить из зоны комфорта. — Спасибо, — сказал Нишимура чуть громче и чуть увереннее. — Я же ничего не сделал… — растерялся Сону, запутывая пальцы рук. — Это ты так думаешь, — Ники немного облокотился об стол, допивая свой латте. —Какие люди! — в кафе зашла компания парней и заметив Нишимуру, они направились прямо к нему. Компания и вправду выглядела довольно элитно, прямо как само заведение. Все парни были одеты в чёрных, кожаных вещах, будто гангстеры из каких-то дорам про мафию. Сону даже не узнал в толпе одно знакомое личико. «Даниэль?…» — пролетело через всю голову имя. «Тот самый миловидный одноклассник Ники?» — Нишимура! Ты сегодня занятой, верно? — голос Даниэля звучал громко и резко. Казалось, Ники и сам не узнал школьного друга. — Даниэль? — скорее уточнал Нишимура, произносив мысли Сону. Вокруг стало заметно напряженнее. — Рики… — тихим шепетом произнёс Ким и старался потянуть друга за рукав. — Рики? — Даниэль почти расхохотался. — Ты серьезно, Нишимура? — злость кипела в его глазах. — И тебя это устраивает? — шипел он как змея, казалось, с каждым словом от него летит все больше слюней. — Даниэль… — Ники постарался сохранять спокойствие. — Вот это гейская компашка! Не ожидал вас встретить, — Даниэль продолжал смеяться так долго и так эффектно, как мог, что каждый посетитель в этом кафе смотрел только на них. — Я пойду, — Сону оглянулся, все глаза направлены на них. Все. Мозг будто отключался, он только знал, что хочет уйти. Противно? Да. Неприятно? Очень. Тревожно? Конечно. — Нет. Сону, — дотронутся до его руки Нишимура. — Шикарно! Просто супер! — все гоготал Даниэль, упиваясь такими событиями. — Давай выйдем? — Ники обвёл взглядом его и ещё четырёх парней, что стояли рядом с ним. — Этих тоже с собой. Они вышли. Сону не думал. Точнее пытался, но все шло наперекосяк. — Ты серьезно? — ехидничал Даниэль на улице. — Я серьезно. — Ты ведь убить всех готов был, кто назовёт тебя по имени, — не понимал Даниэль. — А, Рики? Нишимура взял собеседника за воротник, заставив подняться на носочки. Пять парней сзади сделали шаг вперёд. — Ты стал таким же гейским отродьем, вроде этого милейшего сонбэ? — надсмехался Даниэль, показывая руками парням, чтобы держались дальше. Кулак Нишимуры направился в лицо Даниэля. Резко, быстро и, должно быть больно, что зубы того свистели при вдохе. Сзади снова послышался топот. — Нет, — еле проговорил Даниэль, останавливая парней сзади и сплевывая кровь. — Поменьше выёбывайся, Донгю, — он опустил одноклассника и тот рухнул на землю. К нему подбежали все пятеро парней, даже не смотря на Ники. Нишимура, в отличие от Кима, не боялся крови на своих костяшках. Хотя, про Сону неправильно говорить слово «боялся». Ким просто не бил стены, ящики и людей в порывах агрессии. Ники, в свою очередь, бил, избивал, калечил. Кровь с ладошек падала на пол, красивый и дорогой пол кафе. Нишимура поглядел на стол. — Сука. — вылетело у него из рта. — Где Сону…?