Кровавые полосы

— Сейчас была подходящая атмосфера? — вышучивал Ники, тяжело дыша и все ещё держа Кима за плечи. — С тобой всегда подходящая, — честно ответил старший почти шепетом. Сону не было неловко после сказанного, зато эти слова очень действенно влияли на младшего. Его сердце пропустило удар и тотчас упало в пятки. Щеки ещё больше порозовели, теперь он был больше похож на русскую барышню, нежели на японца. В его уме все ползали сомнения. Поступил ли так Ким из жалости, из интереса или из издёвки? Но на самом деле, ему было все равно, или он пытался себе это внушить. Сейчас ему хватит и этого, сейчас это было большее, чем то, на что он мог рассчитывать. Нишимура никогда и не думал о том, что поцелуй с сонбэ когда-либо произойдёт, поэтому чем было заполнить паузу он не знал. Надо ли было молчать? Надо ли было говорить? Для него это все было впервые, так сказать в новинку, и он очень корил себя за то, что не успел прогуглить каждый вопрос, что возник в гиганстком потоке его мыслей. В любом случае, необходимо было привести себя в порядок, потому что казалось, что ноги стали настолько ватными, что Ники бы либо упал на пол с глухим звуком, либо улетел, наверное, на Марс, если не на Юпитер. Он переложил вес на ноги, параллельно держа Кима. Не то чтобы ему хотелось впиться в его кожу, просто сейчас старший был отличной опорой, чтобы не обвалиться на пол или, в конце концов, не выпасть с этого чертового балкона. А выпасть хотелось, потому что чем больше Нишимура думал о происходящем, тем больше осознания реальности приходило в его голову. И это не могло не вгонять в краску ещё больше и сильнее. Ники готов был поспорить, пойди он сейчас в магазин, увидя рака, он бы не отличил его от себя. Чего-чего, а самокритичности ему не занимать тоже. На самом деле он также и не мог оторвать взгляда от хена, которому было неловко даже в глаза взглянуть. Тот рвано дышал, опустив голову вниз, явно перебирая кучу мыслей в своей голове, стараясь понять ход своих дум. Да, видимо копошиться в голове он будет долго, у него, как и у Нишимуры, есть куча мыслей, которые нужно либо опровергнуть, либо подтвердить. А ещё им, конечно же, предстоит муторный и важный разговор. Счёт во времени уже давно потерялся, и никто из них даже за ним не следил. Стрелки часов будто гнали с немыслимой скоростью, от этого становилось тошно, потому что глядеть, как время утекает от тебя - просто невыносимо. И сейчас время касалось их общим, и на счету была буквально каждая минута. Свет луны проникал через окно, немного освещая комнату, но все же было достаточно темно. Сону смотрел прямо в потолок, лежа на огромной кровати. Он пытался ухватиться хотя бы за одну из пролетающих мыслей, но все они будто исчезали в небытие, заставляя мозги напрягаться ещё больше. Глаза потихоньку высыхали, и моргать становилось сложнее. Нишимура сидел у стенки на кровати, всматриваясь в лицо старшего. Руки нервно стучали по коленам, мыслей становилось слишком много. Ему всегда казалось, что когда ты влюбляешься, то все мысли будто улетучиваются, вы просто есть друг и друга и проводите время вместе, но так бывает разве что в фильмах. А может они слишком взрослые. Ментально взрослые. Может Ким Сону заставил его подходить к таким вопросам с точностью, непредвзято? В общем, он был погружён в мысли, которые наверняка звучали как «что будет дальше?» и остальное в таком духе. Но все же, Ники никак не мог оторвать взгляда от парня, лежащего на его кровати. Так близко, что можно коснуться ладонью до его плеча, потрепать ему розовые волосы, уже потерявшие свой яркий пигмент, потрогать его мягкие, несмотря на худощавое телосложение, щеки. Можно дотронуться до его красноватых губ, немного покусанных из-за навалившегося на него стресса, до исполосанных ключиц, что виднелись сквозь кофту, будто были остры, как хорошо точенный кухонный нож, до тоненьких предплечий, изуродованных протяженными шрамами. Он мог потрогать его костяшки, что были в отличном состоянии, относительно рук того же Нишимуры, коленные чашечки, которые были заклеены медицинскими пластырями из-за страшных ран, изрезанные ляжки, скрываемые толстыми слоями одежды. Но нет. Он не мог. Будто ты бежишь во сне, но ноги не ступают вперёд. — Что теперь будет? — неожиданно прервал тишину Нишимура, стараясь усмирить дрожание своих рук. — Ты мне нравишься, — спокойно произнес Сону, медленно потирая сухие глаза. — Правда. — Я? — неудомевал младший, будто слова Кима были какой-то шуткой. — Да. — Я могу тебя обнять? — Нишимура наконец привстал, подавшись вперёд. — Конечно… — «зачем вообще спрашивать?» Сейчас Ники чувствовал, что может позволить себе чуть больше, чем раньше. Теперь он может его поцеловать, теперь он невзначай может взять его за руку, теперь он может целовать его предплечья. Будто ему дали какой-то документ, подтверждающий, что Сону не против, что Сону только за и сам не прочь это сделать. И все же, тактильность для него была очень важна. Это был своего рода витамин, что дарил ощущение безопасности, комфорта и… любви. Нишимура накрыл собой старшего, обхватив его ногами и руками, будто отпусти бы он его - Ким бы растворится. Сейчас ему было важно вот так полежать с этим человеком. Голова смотрела прямо в чужую шею, тонкую, которая иногда сглатывала образовавшиеся во рту слюни. Казалось, его дыхание оставляет на шее Кима пар, словно он дышит на оконное стекло поздним зимним вечером. Сону в свою очередь забавно подрагивал из-за таких ощущений на шее. В конце концов, старший повернулся вбок, смотря в глаза Нишимуре. Если до этого время шло невыносимо быстро, то сейчас оно вовсе остановилось, учитывая то, что Ким весь вечер избегал взглядов, а тем более таких прямых и настойчивых. Сону пытался читать по глазам, прямо как младший. Карий цвет глаз партнёра пленил, будто каждый узор в этом чертовом зрачке заставлял сердце трепетать ещё больше. Но читать не получалось. А может так и нужно? — Ты мне тоже нравишься, — улыбнулся Нишимура, не отрывая взгляда и сильнее прижимая Кима. — Я знаю… — он наконец опустил взгляд, коря себя за свои проступки. Он действительно чувствовал себя ужасно. Зачем же Нишимура признаётся ему в любви, когда он сделал это сотню раз до этого? Когда Ники все время искал одобрения и принятия старшего. Когда Ким ему вечно отказывал, не принимая всерьёз, когда динамил этого парня, что постоянно надрывался на тренировках и проживал так много проблем. Нишимура сделал столько всего для старшего, он был его поддержкой, оказывался рядом, когда был так сильно нужен, он просто его спаситель. Что же сделал Сону? Чем заслужил эту любовь? Чем заслужил эти поступки? Голова немного опускалась в чужую грудь. — Я обуза, — колеблещимся голосом произнёс старший. — Неправда, — улыбнулся Нишимура, потянув его лицо обеими руками на себя, заставляя губы надуться. — Это мой выбор, — говорил он на удивление успокаивающе. — Ты мне нравишься, Ким. Он потянулся к чужому лбу, оставляя влажный след. — Каким ты хочешь видеть своё будущее? — резко спросил младший, гладя Кима по голове. — Я хочу дебютировать, — тихо произнёс он, немного откашливаясь. — Хочу найти поддержку в фанатах и быть поддержкой для них. Хочу найти людей, что полюбят меня за мои способности, за мои умения, что будут равняться на меня и ставить в пример,— выдохнул он. — Хочу найти единомышленников. — У тебя обязательно получится, — искренне говорил Нишимура. — Эх, ты же говорил, что перестал верить в надежду? — выдохнул Ким, бегая глазами, и кладя голову на чужую грудь. — Я верю в тебя. — А ты чего хочешь? — немного помолчав, спросил он. — Воображать свое будущее - это все равно что ностальгировать, — улыбался он, проглаживая спину старшего. — И то правда. — Что будет - то будет. Ноги двигались сами по себе в попытках запомнить каждый миллиметр хореографии. На самом деле колени ещё сильно болели, но переступать такую боль было чем-то до того обыденным, что мысли о недомогании быстро улетучивались. Кима всегда несла музыка, в такое время он не думал, мозг буквально отключался и просто наслаждался. Действительно, невероятное наслаждение. Танцевать до боли в пятках, танцевать до безумного головокружения, петь до потери голоса - вот что он любил. — Вы молодцы сегодня, хорошо постарались, — проговорил Джей, выливая в свой организм будто целую бутылку воды. — Спасибо, хен, — произнёс кто-то. — Джей, — сказал Сону, сев на лавочку, потому что не думал, что может говорить о таком стоя. Наверное, он все же должен рассказать об этом Джею. Сейчас этот этап в его жизни - непостоянный. Он в любой момент может почувствовать себя плохо, как будто ничего не происходило, будто ничего не менялось. Будто Нишимуры и вовсе не существовало, будто ему никогда до этого не становилось хорошо. А может наоборот, все будет настолько хорошо, что будет напоминать эйфорию или, может, утопию. Поэтому ему необходимо делиться своими переживаниями, чтобы не справляться с этим в одиночку. Он знал, что Пак-хён всегда поможет ему, что будет заботиться, как о младшем брате, что бы не случилось. Именно потому Ким и не делился. Он не хотел стать разочарованием. Только не снова. На самом деле, Джей был тем человеком, которого разочаровать хотелось меньше всего. Чонсон именно тот человек, что всегда был рядом, что всегда оставался на твоей стороне, он не молчал, а указывал на ошибки, чтобы юный Сону учился и пересиливал себя, выходил из зоны комфорта. Пак всегда помогал с уроками, всегда защищал, всегда поддерживал. Ким уже стал полнейшим разочарованием для своих родителей. Ладно, был бы он простым худощавым парнем с розовыми волосами. Но он буквально резал себя, буквально рыдал каждую ночь. А ещё он был слабым. Он никогда не мог постоять за себя в физическом плане, рядом всегда был Джей, что готов был запачкать свои костяшки и, конечно, новенькие кроссовки. Он также и не отличался хорошим здоровьем. Заболеть для него было раз плюнуть, ему даже казалось иногда, что он болеет всегда, всегда у него что-то зудит, что-то болит, что-то беспокоит. Помимо всего этого он не мог справиться даже с ментальным состоянием. Частые панические атаки, частые истерики. А ещё он гей. Гомосексуал. Чего-чего, а он стал самой большой ошибкой, самым ужасным разочарованием. Отец желал сына, что будет заниматься спортом и качать мышцы, что будет приводить домой девчонок и знакомить с родителями, что будет помогать ему возиться с отцовскими делами, что будет отлично учиться и поступит в самый лучший университет страны. Но что же из него получилось? Простой Ким Сону, который ничего из себя не представляет. Джей был для него старшим братом. И ему всегда казалось, что покажи Ким свою слабость - то все сразу разочаруются в нем. Он не хотел, чтобы Пак думал, что он слабый, неспособный, что не может справиться с чем-то, что совершает ошибки. — Да? — повернулся старший. — Что-то случилось? — Нет, — недолго подумав, ответил он. — Удачного дня хотел пожелать, — он растянулся в улыбке, в которой нет даже десяти процентов искренности. — Удача мне сегодня точно пригодится, — он потрогал свои щёки, проверяя, не горят ли они. — Я должен встретить Чонвона с остановки. — Ого, ну, тогда точно удачи. Очень красивая река. Она кажется такой знакомой, будто очень важна и ценна, но вспомнить не удаётся. Он присел у берега, стараясь смотреть под воду. Какие-то маленькие рыбки и мальки беспорядочно кружатся вокруг. Каково им? Выглядело, словно они застряли в лабиринте и все никак не могут выбраться, двигаются, брыкаются, а все равно остаются в одном и том же месте. Водоём был спокоен, были видны маленькие колебания из-за небольшого бриза, а ещё поблёскивания от отражения солнца. Он встал, потянулся, уж очень устало он себя чувствовал. Солнце поднялось ещё выше, освещая чуть больше пространства. Но оно не обжигало, не доставляло неудобств сетчатке глаз. Оно выглядело таким… чарующий, словно Сону оказался в космосе и стремительно плыл к этой большой горячей звезде. Река, кстати, не имела конца. Будто уходила далеко-далеко за горизонт. Облака сменялись в цвете, стали какими-то розоватыми. Определённо, это был цвет сахарная-вата. В чем Сону разбирался отлично, так это в оттенках розового. Он решил отойти подальше, чтобы посмотреть на красоту общей картины. Кругом какие-то растения, красивый закат и река, что так манила. Прекрасно. Ого, чей-то заливистый смех, а теперь он напевает песню… такую знакомую. Парень бежал к реке, все ближе и ближе, не замечая стоящего поодаль Кима. Сону запаниковал. Рот открылся, пытаясь воспроизвести хоть какой-то отчетливый звук, ноги пытались пройти несколько шагов вперёд. Но Ким, как заворожённый, не мог и с места сдвинуться. Последнее, что видел Сону - глаза, наполненные тягой к жизнью. Рот, что кричал и звал. И тело, что неминуемо засасывало в водоворот реки. — Сону! — кричал тонущий парень. — Сону! Глаза будто расфокусировались, Ким и не успел понять в какой момент времени он стал жадно вдыхать кислород, и как долго он обхватывает свою же шею руками. Гул автомобилей непрерывно проигрывался, везде светились яркие фары, что не давали сосредоточиться. — Все хорошо? — послышался знакомый голос, и парень запустил руки в его шею, убирая пальцы Сону. — Сонхун? — Ким пытался понять кто же стоит перед ним, все плыло, но на мнгновенье он все же понял. — Что случилось? — Пак присел рядом на остановку и взял чужие руки в свои. Руки немного дрожали, но Джей успокаивал себя тем, что так бывает всегда, что это случается у каждого и переживать не стоит. Он очень беспокоился на счёт разговора, Пак даже не знал как начать, чем продолжить и когда закончить. Он не хотел сказать что-то не то или показаться нелепым. Особенно перед Чонвоном. Он шёл на остановку, параллельно думая о том, как же убрать эту чёртову неловкую паузу. Но в голову ничего не лезло, ни одной идеи! Оставалось только надеяться на момент. О, какая-то кафешка. Джей быстренько забежал, купив раф для себя и мокко для Яна. Он ждал на остановке будто часа два, уж очень долго тянулось время. Вот он, вышел из автобуса. — Привет, — старший крепко обнял друга. — Держи, — протянул он кофе. — Кофе? — поднял младший одну бровь. — Спасибо, — забрав стакан, он улыбнулся уголками губ вниз. — Ты мне нравишься, Чонвон, — прямо сказал Пак спустя время, стараясь занять свои руки и не смотреть собеседнику в глаза. — Серьезно? — издевался Ян, смеясь. — Я и не заметил, — протянул он, попивая свой мокко. — Это не смешно! — надулся Джей. — Это очень сложно… — он помолчал, а потом добавил. — А я тебе… нравлюсь? — Я бы целовал тебя, если бы ты мне не нравился? — он посмотрел старшему прямо в глаза. — Ну… у всех свои тараканы… — подшучивал Пак, немного горбясь из-за протяжного смеха. — Эй, — Ян шутливо ударил плечо Джея. — Смотри! Там ёж! — крикнул старший, забежав в кусты. — Ну и где ёжик? — осматривался младший, заходя за ним. — Вот. Пак притянул младшего за ладошку, стараясь не давить. Его рука плыла по чужой щеке, оставляя горячий след из-за лежавшего ранее в этой руке кофе. Ян смотрел будто щенячьими глазками, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт. Это завораживало старшего ещё больше. Ноги косились и становились ватными, такой подставы от своего же тела Джей явно не ожидал, но продолжал стоять. Прислонившись к чужим губам он хозяйничал, пробуя Чонвона на вкус. Кофе выпало из левой руки, которая после оказалась в чужих волосах, трогая каждый волосок отдельно. Джей готов был поспорить, если бы ему хватило жизни, чтобы дотронуться до каждого волоска Яна - он бы это сделал. Но и руки младшего не барахтались без дела. Обследовали то лопатки, то шею. Приятный привкус шоколадного напитка оставался на языке. И уж непонятно, для этого ли Пак купил Чонвону мокко. — Не забывай дышать, — мило усмехнулся старший. — Кто бы говорил… — он шутливо закатил глаза, а после, немного отдышавшись, оглянулся. — А если бы кто-то увидел? — ошарашено спросил Ян. — Именно поэтому мы и пошли смотреть на ежа… — он вывел Чонвона из зарослей, обнимая за плечо.