Кровавые полосы

Солнце ещё легко освещало город, и слышался частый щебет летних птиц. Легкий ветерок обдувал лицо жарким воздухом, из-за чего щеки приобретали розоватый оттенок, казалось даже, что стоит невыносимый мороз. Идти быстро было сложно, потому что тело потело не только от ужасной погоды, но и от черной, к тому же, мешковатой одежды. Сону все раздумывал, стараясь не съесть свои щёки изнутри. «Нужно обязательно поговорить с Рики. Джей был прав, у него обязательно должно быть право выбора, я не должен решать все за него. И если такое случится, что Нишимура не захочет говорить со мной, то я приму это». Он собирался с мыслями, двигаясь к месту встречи. «Что же такого в его имени… В любом случае, это как-то связано с его прошлым» — надумывал себе Ким. Берег все казался таким же знакомым, и колебания реки отдавали тихий звук. Навевали воспоминания. Снова тишина, но были слышны какие-то разговоры, хотя они и не сбивали с толку. Сону бы соврал, если бы сказал, что не узнал фигуру, сидящую на берегу. Точёный профиль, смотрящий будто вдаль, но при этом было заметно, что парень о чём-то задумался. Блондинистые пряди то и делали, что шевелились по дуновению ветра, и в это время его глаза прикрывались, жмурясь то ли от летящего песка, то ли от сильного порыва ветра. Сейчас он выглядел очень завораживающе, будто фарфоровая кукла на старом бабушкином шкафу. Ким подсел рядом. Неосознанно вспомнился тот день в школьной поездке, когда Нишимура точно также подсел к старшему. Младший же не обернулся на звук, но заметно содрогнулся, так как до этого был втянут в долгие размышления. — Сону, я… — начал Ники, стараясь не смотреть в лицо сонбэ. — Нишимура, — Ким дотронулся до его руки, будто успокаивая. — Соберись с мыслями, я подожду, — он откинулся назад, погрузив волосы и чистую одежду в мелкий песок, смотря на небо, на палящее солнце, сильно прищуриваясь, чтобы не навредить своим глазам. — Сону, — начал младший через время. — Я думаю, ты хочешь узнать историю, и я чувствую, что должен объясниться, — он обнял ноги руками и все ещё сосредоточился на водоеме, будто обдумывая, что он должен сказать. — Можешь не говорить, если не хочешь, если тебе неприятна эта тема, — выдавил Ким, но все равно хотел узнать правду. — Нет, Сону, — обернулся на старшего Ники. — Сейчас так не сработает. Я должен рассказать, — и снова отвернулся, стараясь собраться, чтобы рассказать все без воды, будто приходясь по ключевым словам изложения. — Хорошо, можешь не торопиться, — он прикрыл глаза предплечьем. — В общем, — начал он. — Рики - мое настоящее имя, как ты уже понял. И, наверное, ты думал, что «Ники» - это сценический псевдоним, по типу «Джея», но это намного больше, чем обычный псевдоним или сценическое имя, — он глубоко выдохнул, будто слова давались ему с невероятной сложностью. — Моя мать умерла два года назад, и она была единственной, кто назвал меня по имени. Единственной, — его голова бесшумно опустилась на колени. — Никто никогда не назвал меня так, как она. Я всегда был Нишимура, но не Рики. Ты и сам знаешь, что в Японии к этому относятся, мягко говоря, строго. Поэтому то мать и была единственной, кто звал меня так, — Ким погладил младшего по плечу, в знак поддержки. — Но тогда она стала какой-то другой, будто что-то в ней менялось, а потом она и вовсе исчезла. Я не мог понять почему, не мог понять, что сделал не так и в чем виноват. Тогда я и начал испытывать… отвращение, понимаешь? Было такое чувство будто тебя крупно обманули, будто все, что было до этого - было иллюзией, все те хорошие моменты - брехня. И я верил своему сознанию, в общем, пытался обвинить маму. Мы с отцом долго ее искали, но когда мне было почти четырнадцать, мы узнали, что она умерла. Ни слова в телевизоре, ни слова в новостях, и тогда я возненавидел это. Как она могла оставить меня, как могла сделать это снова? — его голос тяжело дрогнул. — Если в одиннадцать, когда она исчезла, у меня была надежда, то тогда, в тринадцать, ее вовсе не было. И знаешь, что я понял? Грезить о большем - усугублять боль в будущем. Знаешь, что я ещё понял тогда? Игроки обычно полагаются на удачу, но я больше не стану. Удачи не существует. Надежды тоже, — он даже не менял позы и продолжал монотонно говорить. — Через день после ее смерти мне передали письмо. И первая строчка звучала «Дорогому Рики. От мамы». Тогда я бросил отца и переехал в Корею. Я поклялся, что не свяжусь больше со старой жизнью, и я начал с имени, — он обернулся на собеседника. Ким часто моргал, стараясь подавить желание расплакаться, но слёзы лились. Почти беззвучно маленькие капли скатывались на песок. Нишимура опешил и взял сонбэ за руку. — Но знаешь, дело даже не в этом, — он выдохнул, перебирая пальцы Кима. — Ты стал единственным человеком, кто может называть меня так. Я не знаю с чем это связано, но ты будто спасаешь меня. Чувствую, что убираешь мою перегородку, что загораживала мои чувства, эмоции. Чувствую, будто становлюсь… человеком, что отпускаю прошлое. Ты меня тянешь вперёд. — Рики… — хотел было сказать что-то Сону. Это имя, вроде такое обычное и повседневное, но для Нишимуры оно играло немалую роль. Сейчас его разум расцвёл. — Я не знаю, почему ты не рассказывал мне этого, но, знаешь, все в порядке, — проговорил сонбэ. — Ты веришь в жизнь после смерти? Думаешь, твоя мать наблюдает за тобой? — Не знаю, верить хочется, но уж не думаю, что все так сказочно. — Люди верят в жизнь после смерти, потому что боятся представить, что их близких, ну, не существует. Каждый боится представить, что и он сам когда-то уйдёт, поэтому проще поверить, что будешь жить вторую бесконечную жизни на небе, — он все рассматривал облака. — Верить действительно проще, и я надеюсь, что когда придёт мое время, то там будет лучше, чем здесь. — Везде будет лучше, чем здесь, — ухмыльнулся Сону. — Моя жизнь никогда не была такой, о которой я мечтал, — его голос подорвался. — Но это не значит, что стоит терять надежду. Нельзя сломать человека так, чтобы его нельзя было восстановить, — он остановился, а после продолжил. — Не понимаю этих странных суицидников , я то и делаю, что пытаюсь выжить, а они берут и обрывают свою жизнь. — Не тебе судить о чужих странностях, — пошутил Ники, намекая на его руки. — А кому? Тебе? — Уж точно не мне, — он помолчал, а потом вспомнил. — Держи. — Нашёлся? — Сону обрадовался, видя в руках собеседника свой телефон. — А как? — Из полиции позвонили, сказали, что нашли. Я вижу, ты рад, — улыбнулся Нишимура. — Очень, — искренне ответил Ким. — Сону, — резко начал младший. — Почему ты начал резать себя? — теперь он смотрел только в глаза. — Думаю, ожидать от тебя неожиданных вопросов - входит в привычку, — он улыбнулся и снова лёг на песок. — Произошло кое-что. Вообще в моей жизни происходило много всего, и я как только не пытался выбраться из этого дерьма, но это было конечной остановкой и начальной точкой одновременно, — выдохнул он. — Это то, чего я не смог выдержать самостоятельно, поэтому и прибегнул к увечиям, — он ещё не был готов рассказывать свою историю. — Сону… — Да? — Ты видишь меня в качестве парня? — он буквально пробивал взглядом, замечая в самом себе, каким же эгоистичным становится. — Ники, — он почти подавился. — Ладно, не отвечай, — передумал он. Нишимура, видимо, и вправду поверил в надежду. «Я лучше буду терзать себя сомнениями, чем узнаю правду, которую не смогу выдержать». — Завтра перед тренировкой потренируем твой вокал, ладно? — спросил Сону, усаживаясь на локоть. Ники проводил старшего до остановки. Они шли в полной тишине, обдумывая все слова, что сказали друг другу этим днем. Дорога в уже знакомое место выглядела довольно тусклой. Может проблема была в том, что Ким совсем не может разобраться в своих чувствах, а может и в чём-то другом. Он совсем не мог здраво мыслить, все смотрел в окно. «ты как вчера доехал?» — в итоге решил написать Сону. «да, все в порядке, ты тоже, надеюсь?» — ответил младший. «да, сегодня все в силе? я закончу примерно в восемь». «все в силе:)» Ким отложил телефон в карман, и на душе будто стало в сто раз легче. — Сону, мне нужно тебе кое-что рассказать, — подбежал Джей, только что пришедший в зал. — Привет, Джей. Ты чего такой, будто неделю не спал? — удивился Сону, распучив глаза. — Мне срочно нужен твой совет, я из-за этого две босонные ночи провёл, — старший сел рядом и начал тараторить. — Чонвон меня поцеловал. — Что? — удивился Ким ещё больше. Он этого парня и в лицо не знал, но сейчас он подумал, что Чонвон действительно неплохой парень. — Ты рад? — Ты спрашиваешь? — поднял он брови. — Что мне нужно делать дальше? Мне стоит предложить ему встречаться или, может, наш поцелуй уже значит, что мы встречаемся, а может это вообще была случайность и я ему не нравлюсь…— он все говорил и говорил. — Джей, вам поговорить нужно, — улыбался друг. — И я уверен, что ни один нормальный человек не поцелует никого случайно, — закатил он глаза, посмеявшись. — Спроси, что он к тебе чувствует или расскажи ему о своих. И да, предложи встречаться. Только соберитесь в максимально комфортной и уютной обстановке, — Ким все не мог перестать улыбаться. — Главное не запори хореографию из-за своего стресса, — все не унимался он. — У меня тут переживания! — выкрикнул старший. — Вижу! — Сону, тебе нравится Ники? — резко спросил он. Ким чуть ли не подавился воздухом, он ожидал чего угодно, но точно не этого. — Думаю, да, — неоднозначно ответил он. — Что значит «думаю»? — не понимал старший. — Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня… — тихо прошептал Сону. — Представь такую ситуацию, Нишимура начинает встречаться с кем-то другим. Тебе бы это понравилось? — Нет… но если ему так будет лучше… — мялся тот. — Нет, чего хотел бы ты? — Я бы не хотел, чтобы кто-то другой был с ним, — уже четко ответил Ким. — А что если ты представишь, что он будет целовать кого-то другого или обнимать не тебя? — продолжал Джей. — Джей, нет, я не хочу этого. — Когда ты любишь, то будешь с человеком, защищая его от всех страданий, но если ты оставляешь его, думая, что сделаешь лучше - это не любовь, — философствовал Пак. — Ты прав, наверное, — задумался младший. — Подумай о моих словах, просто ты думаешь о том, что у него должен быть выбор, но и о себе не забывай. Ты тоже должен выбирать, — он встал, делая при этом растяжку верхних конечностей. — Пойдём? — Пойдём. Киму очень нравилось ощущение при нахождении в состоятельном, богатом районе. Он каждый раз удивлялся контрасту. Его все время удивляли эти людные места, большие зеркальные многоэтажки, на которые смотришь и кажется, что они падают. Немного страшно. Везде горит свет, везде шумят голоса, везде слышится гул машин. В общем, бурлит жизнь, и Сону находится в самом эпицентре. Видеть жизнь - очень завораживающе. Когда ты думаешь, сколько людей едут на работу, сколько людей исполняют свою мечту, сколько людей целуют первую любовь и сколько людей умирают. Иногда из таких раздумий довольно тяжело вылезти, они будто поглощают. Но, а кому это не интересно? Дорога до дома Нишимуры уже давно запомнилась, и Сону старался идти быстрее, чтобы не донимать младшего. — Привет, прости, что так поздно, — при входе сказал Ким. — Да не поздно же, половина девятого, — он взглянул на настенные часы, что висели возле входа, и запер дверь. — Ты можешь остаться у меня, я тебе расстелю на кровати, мне это никак не мешает. Да и подольше позанимаемся. Сону возразить было нечего, да и он был только за, провести ночь вне дома - лучшее, что с ним может случиться. Киму нравилось смотреть на то, как Нишимура старается. Наверняка это было одно из самых приятных чувств, когда ты видишь как человек искренне делает то, что доставляет ему удовольствие. Когда видишь, что он принимает все ошибки и делает ещё лучше. Прогресс равносилен рассвету. Ты смотришь как солнце встаёт, сначала его видно совсем чуть-чуть, а после оно восходит все выше и выше, освещая все больше и ярче. Так и выглядит Ники. Только вот отличие в том, что солнце в конечном итоге заходит, случается закат, а с Нишимурой такого не будет, по крайней мере Ким на это надеялся. — Все намного лучше, чем было на прошлых занятиях, — хвалил Сону младшего. — Видно, что ты стараешься, расцветаешь, — он хихикнул, идя за Ники на кухню. — У меня просто учитель хороший, — высказывал благодарность Нишимура, наливая два стакана воды. — Держи. Ты тоже хорошо постарался. — Да ну… — он забрал стакан и отпил, а после вовсе пошёл за аптечкой. — Уверен, что ты потом избил кого-то ещё, у тебя же все костяшки в кровь разбиты, — обрабатывал его раны Ким. — У меня просто удар сильный, — гордился Ники. — Рики, если ты хочешь что-то сделать с Даниэлем из-за меня, то не стоит, — он аккуратно промакивал ваткой каждую царапину. — Я думаю, он не такой плохой, каким кажется, просто у него было плохое детство, он же не от нечего делать гомофоб. «Знал бы ты, Сону, насколько неправ.» — Сону, нельзя всех так оправдывать, — выдохнул младший. — То, что он гомофоб - это только его проблемы. Мне, честно, все равно почему, зачем и как, он уже сделал херню, так почему я должен его оправдывать? — злился он. — Прощать друг друга необходимо, чтобы выжить в этом лабиринте. — А если я не хочу? — капризничал Нишимура, поджимая губы. — А ты хоти, — деловито улыбнулся старший. — Это что-то из разряда «друзей не сделайте врагами, а врагов постарайтесь сделать друзьями»? — усмехнулся Ники. — Пифагор, конечно, очень разумный, но этого я не понимаю. — Очень смешно! — он нереалистично посмеялся, убирая аптечку на место. — Может, все таки, посмотрим «Назови меня своим именем»? — издевался младший. — Может лучше триллер досмотрим? — парировал Сону, улыбаясь. Ким снова подошёл к хранящему тайну стеллажу. Его разум все не унимался, смотря на фотографии. — Ты очень похож на маму, — проговорил старший, вглядываясь в уже знакомую картину. — В Японии красиво? — Очень, — улыбнулся Нишимура. — Скверы, парки не особо отличаются от здешних, но эти две страны такие разные, — он стоял позади старшего, складывая руки на грудь. — Я бы хотел съездить в Японию. — Зачем? — Разве тебе не хочется посмотреть на культуру других стран? — поджал он губы и обернулся. — Я бы хотел съездить в Европу. — начал говорить младший. — В Францию? Великобританию? — спрашивал Ким. — Да, а ещё бы в Норвегию. Сону проходил квартиру и каждый раз, как в первый. Он ещё ни разу не был на его балконе. — Ого, он такой большой, — Сону осматривался, а Ники зашёл за ним, прикрывая дверь. — Так красиво. Ким облокотился о перила, глядя на бушующую жизнь. Темное время суток ему всегда было ближе, поэтому именно в нем он видел больше всего красоты. — Что красивого? — поинтересовался Нишимура, облокотившись рядом. — Посмотри в дом напротив, у всех мигает свет. Иногда кажется, что я один в этом мире, и меня никто не понимает, но когда видишь, что жизнь существует и у других, то становится легче. У всех есть свои проблемы, кто-то с ними справляется, кто-то нет, — улыбнулся он, переминая фаланги пальцев. — А ещё, по-моему, такие дома в ночное время смотрятся довольно эстетично, не считаешь? — он взял телефон из кармана и стал фотографировать. — Так тебе все таки нравится архитектура или..? — Я этим не интересуюсь, но это по-своему завораживает, — он продолжал кликать на круглую кнопку, подбирая ракурс. — Красиво же? — Ты красивый, — невозмутимо произнёс Нишимура, глядя на собеседника. — Рики… — Сону опустил голову в улыбке, то ли стесняясь, то ли радуясь. — Ты тоже красивый, — неловко произнёс он, не поднимая головы. — Как же ты можешь говорить, что я красивый, даже не смотря меня? — издевался младший. Ким поднял голову, заставляя себя посмотреть на Нишимуру. Взгляд прошёлся по босым ступням, чёрным спортивным штанам, белой огромной футболке, которая скрывала все синяки, что покрывали тело младшего. Руки, что расцепились друг от друга, будто ждав чего-то необычного. На самом деле, когда Сону глядел на чужие руки, он тут же начинал понимать их красоту. Своими руками, исполосанными, изуродованными, он не мог похвастаться, но он действительно видел в чужих изящность, грациозность. Вот и руки Ники тоже выглядели… живописно, хотя костяшки и были изуродованы большими ранами. Дальше широкие плечи, на которых любая одежда смотрелась бы стильно. Его родинка на подбородке, губы, нос, наконец глаза. Глаза, что смотрели так… отрадно. Всегда, когда Нишимура смотрел, то зрел будто в душу, перепрыгивая все те преграды, что ты выстроил в своём сознании, чтобы никто никогда не смог добраться до источника. Но Ники смог, видимо до сеульских архитекторов Сону только расти и расти. Снова губы. Ким, наверное, даже не понимал, какое из чувств им овладело. Может, это давление момента, может это глубокое осознание в душе, может на это повлияли слова Джея. Но что он знал точно, так это то, что он не хотел больше оставаться в дураках, теперь он будет выбирать, теперь он выберет для себя счастье, теперь он постарается вытянуть из этого всё. Он не хочет видеть с Нишимурой никого другого, он хочет видеть его только с собой. Весьма эгоистично? Все люди эгоисты, и это совсем не плохо. Тонкие худощавые пальцы прикоснулись к чужой щеке. Ощущение довольно контрастное. Его руки были настолько холодными, что казалось, будто Нишимуру трогает живой труп. Щеки Ники, в свою очередь, горели и пылали, ожидая следующих действий. Сону чувствовал, времени никогда не хватит, и он не станет им жертвовать. «Неужели, влюбиться - это так?» Ким уже давно не прикасался к чужим губам, поэтому это чувство стало для него почти незнакомым. Его губы, были мягкие, словно совсем расслабленные. И если для Нишимуры этот поцелуй был первым, то, Сону не сомневался, для него это ощущалось также. Старший целовал нежно, боясь сделать что-то не так, боясь сделать что-то лишнее, стараясь не углублять поцелуй, стараясь не вести себя эгоцентрично. Глаза обоих были плотно закрыты, стараясь, наверное, запомнить каждую секунду этого момента, запечатлеть это в памяти, будто фотографировав на пленку. Он чувствовал тот самый морской бриз с водными аккордами и нотками цитруса. Ники утопал, наслаждаясь каждым прикосновением, он обхватил руками чужое лицо, пытаясь неумело продлить этот момент. «Наверное, ты мое “возможно”». Оторваться друг от друга получилось только с усилиями. Руки Нишимуры потихоньку сползали к шее, стараясь запечатлеть и это в своей памяти. Тяжело дыша, почти синхронно, оба краснели, и краснели довольно стремительно. Начиная с щёк, заканчивая ушами. И ты возлюбишь своего ущербного ближнего ущербным сердцем своим.