Кровавые полосы

С утра летнее солнце слепило глаза, заставляя руки непроизвольно двигаться, выбирая удобную позу, чтобы скрыться от ярких лучей. Сонхун шёл вперёд, едва перебирая ногами, которые немного болели после вчерашней внеплановой пробежки. Он не спеша набрал номер, послышались гудки. — Сонхун? — он услышал бодрый голос парня на другой линии. — Сону влип, — сказал он тихо, словно выдыхая из себя последний воздух. — В плане? — заинтересовался Джей, а точнее забеспокоился. — Я думаю, Нишимуре и вправду нравится Сону, но вот сможет ли он не облажаться - другой вопрос, — голова гудела, ему пришлось держать ее другой рукой. — Что? — не понимал старший. — Я ночевал у него, и он рассказал мне кое-что очень длинное и милое, но меня это не особо заботило, если честно, — он помолчал, оглядываясь по сторонам. — Как думаешь, все будет хорошо? — Они уже не маленькие, Сонхун, — отвечал Джей. — Сону уже не тот потерянный мальчик, а Ники не Гону. Разве может быть кто хуже? — горько усмехнулся он. — Хуже может быть, — отпроверг младший. — Сейчас Сону чувствует себя лучше, чем раньше, так что я в любом случае рад, — говорил он в трубку, стараясь рационально анализировать. — Джей, ты же понимаешь, что Нишимура обеспечивает его энергией… — проглотил он слюну, скопившуюся в горле. — Что будет, когда он уйдёт?… — Я не знаю, Сонхун… — признался тот, стараясь не думать о таком развитии событий. — Но и я не думаю, что Ники с ним играется. — Мы не можем оценить всё объективно, Джей, — вздохнул он и закатил глаза. — Что ты вообще знаешь о Нишимуре? Что он Рики, а не Ники? Или может то, что у него есть какая-то причина скрывать своё имя? Это странно, пойми. — Я понимаю, но в этой ситуации мы бессильны, — послышался тихий голос. — Пока что мы можем только наблюдать. — Я не смогу больше смотреть на то, как Сону плохо. — Я тоже. Возвращение домой показалось чем-то иным, совсем не повседневным и немного странным. Его мозг будто совсем перестроился, не воспринимая эти стены как что-то родное и близкое. Больше это место не приносило таких позитивных эмоций. Миниатюрный домик, что в детстве казался крепостью, целым замком, где он, тот самый принц-победитель, убивал страшных драконов. Его тут уже ничего не держало. Ни эти недочитанные книги, лежащие на стеллаже. Ни эти старые плакаты, висящие на стене уже пару-тройку лет. Ни эти листы с лирикой, над которой он трудился месяцами. Хотелось залить этот чертов дом бензином, несколькими канистрами сразу, чтоб уж наверняка, а после кинуть спичку. Такую маленькую, по-смешному маленькую, и наблюдать за тем, как эта маленькая деревяшка убивает это место, не щадя, не сочувствуя, просто делая свою работу. Он также понимал причины поведения своих родителей, но оправдывать их уже не было сил. Ни мать, ни отца. Они уже не являлись его роднёй, только по крови, в тенденции чистоты которой Ким максимально сомневался. Те самые скрипучие половицы лестницы - кажется дома никого нет, ему же лучше. Он снова запер дверь, как делал это обычно, а после осмотрел комнату. Тут действительно находилось так много воспоминаний. Обычно Сону не думал об этом, вспоминая о своей жизни как о куске отборного дерьма. Но сейчас хочется верить, что он действительно жил. Над кроватью висит плакат какой-то поп-группы, вырванный наверняка из дешевого журнала. На старом стеллаже стояли книги, в основном современная фантастика, от которой Ким безумно пищал и перечитывал наверное тысячу раз, стараясь запомнить каждый фрагмент наизусть. Но у него также была классика, мало, но была, и такая типичная и банальная, что хотелось плакать. На полках можно было разглядеть Артура Хейли, Уайльда, Ремарка, были даже Бронте и Мэй, все эти книжки он когда-то взял в библиотеке, совсем позабыв вернуть. В углу стола лежали бумажки, разбросанные неаккуратной стопкой, на которых Ким писал тексты возможно будущих песен, в которые он вкладывал так много смысла, в них он искал своё умиротворение, это ему помогало. В какой-то коробочке лежал гитарный медиатор, который он когда-то случайно забрал с музыкального кружка. Сейчас к нему и пришло осознание, как же давно он не занимался любимыми вещами. Он так давно не держал в руках любимую гитару, что никогда не давала ему покоя, что всегда звала к себе и жаждала его рук. Но Сону просто лёг на кровать, вспоминая как лезвие упало в, казалось бы, бездонную мусорку. Это было хорошим решением. Горячий воздух бился об лицо, вспотевшее от огромной нагрузки. Да и стекло зеркала не отличалось от состояния Нишимуры. Такое белое, будто совсем туманное, а кругом громко дышали другие парни, крючась от недостатка воздуха. В тренировочном зале создался парниковый эффект, от чего становилось только душнее. — Мы слишком хорошо поработали! — посмеялся Чонвон, задыхаясь от дефицита кислорода. — Мы бы продолжили, если бы не зеркало… — убеждал Ники всех, откидывая голову назад, чтобы уложить вспотевшие волосы. — Мы знаем, что ты мазохист, но давай не всех под одну гребёнку, — усмехнулся Сонхун, открывая новую бутылку воды, и отпивая примерно до половины. — Завтра мы практикуем пение, — предупредил Ян Нишимуру, протягивая бутылку воды. — Справишься? — улыбнулся он. — Справлюсь, — гордо произнес младший, кивая головой, якобы говоря «спасибо» за протянутую руку помощи. — Не подведи, — хлопнул его Пак, стараясь поддержать, а после сделал ещё пару глотков. — А ты не подавись, — съязвил Ники, указывая пальцем на бутылку. — Не бойся, не подавлюсь, — проговорил он, жадно впиваясь в горлышко. — Ники… — отвёл Чонвон младшего в сторону. — Ты и вправду начал больше наслаждаться танцами, я очень горд тобой, — улыбнулся он, явно ожидая благодарности. — Спасибо, хён, — последнее слово вылезло из Нишимуры с трудом, но Ян был тем, от кого хотелось услышать похвалы, потому что она всегда была искренней и честной. — Хен? — Чонвон почти рассмеялся, не ожидая таких слов от парня. — Давай, одевайся, отдохни дома, а твой хён пойдёт на кое-какую встречу, — он снова посмеялся, стукнув парня в плечо. «К Джею что ли?» — мимолетно подумал Ники, но сразу же отбросил мысль, понимая, что копаться в чужих отношениях - полный бред. А тем более теперь у него есть свои, не менее важные, отношения. Чонвон вышел из здания, явно не торопясь, и оглядываясь по сторонам. Вот на него налетел Джей, щекотя его живот, заставляя Яна согнуться пополам. — Отпусти! — крикнул он через смех. И Пак отпустил, посмотрел пару секунд, а после побежал снова, запрокидывая парня на своё плечо. Было довольно темно, но улицу освещали многочисленные сеульские фонари и бодрствующие квартиры многоэтажек. Он бежал вперёд, казалось, будто к луне, что не менее ярко освещала путь, хотя сегодня она и не была полной. И эта картина довольно живописна, словно из романтичной и даже стандартной дорамы. Хоть у кого-то все хорошо… Громкий звонок в тихой комнате заставил дёрнуться, уж очень неожиданным он был. Да и кто вообще будет звонить Сону? — Привет, оппа! — послышался знакомый голос из трубки. — Извините, вы идёте на выпускной? — Привет… — тянул Ким. — А информация о нем уже известна? — пытался он разузнать. — В общей беседе писали ещё в мае, 19 июня, — объяснила одноклассница. — Ох, я не читал сообщения, — он почувствовал стыд. — В любом случае, можно привести до трех друзей, обязательно приходите! Скину вам адрес смской! — радостно проговорила она, сбрасывая трубку. А хотел ли Сону вообще на выпускной? Ещё месяц назад он бы точно ответил да, но что же случилось сейчас? С одной стороны, это последний раз, когда он встретится с этими людьми, но с другой, кто ему эти люди? Он вечно прятался под масками милого сонбэ, разве кто-то знает его настоящего? Все считают его таким крутым, таким умным, таким идеальным… Интересно насколько бы они удивились, увидев его предплечья, бёдра, ключицы? Никто и не пытался его узнать, да и использовали ради выгоды. Идти ли? — Алло? — послышался голос в динамике телефона. — Привет, — угрюмо произнес Ким. — Мне только что написала одноклассница, спрашивала о выпускном. — Ага, — поддакивал Нишимура, показывая, что вовлечён в разговор. — Идти ли мне? — сомневался Сону. — Конечно идти, знаешь ли, такое один раз в жизни бывает! — убеждал его младший. — Тогда… может ты пойдёшь со мной? — спросил Ким, скорее от страха, нежели от нужды партнёра рядом. — Я? — посмеялся он, послышались звуки едущих машин. — Мне до выпускника ещё далеко. — Ты после тренировки? — Да, к дому подхожу, — уточнил Нишимура. — Я пойду, хорошо? — Хорошо. Он будет 19 июня. — Так скоро? Через 3 дня? — удивился он. — Да… — Хорошо, я пойду! — Окей, пока! Сонхун вышел после всех остальных, наблюдая из окна как Джейвоны убегают восвояси. Он проходил по лестнице, будто модель, что фотографируется для Vogue. Чёрная машина, наверняка довольно дорогая, но на материальное состояние других людей Паку было откровенно плевать. Окно широко раскрылось. — Привет, — помахал водитель, на вид старше на лет так двадцать. Сонхун закатил глаза, словно для него это было чем-то настолько обыденным, что становилось тошно. — Эй, ты, дядька, — Сонхун услышал знакомый голос. — Хочешь, чтобы я исцарапал твою арендованную тачку? — посмеялся он, находя на дороге булыжник. — Уезжай, педофил ебанный, — он замахнулся, а старик уехал уже через секунду. — Как же раздражают эти уроды… — подошёл он к Паку. — Джейк… — старший подошёл ближе, сжимая того в сильных объятиях. — Ты чего? — удивился Шим от действий Сонхуна, которые были максимально непривычны на публике. — Все хорошо? — Давай просто постоим? — прошептал Пак, а Джейк только сильнее сжал его в ответ. — Хорошо, — Шим точно понял его. — Я боюсь за Сону, — наконец начал Сонхун, отстраняясь от любящих объятий, которых ему так не хватало. — Сонхун, ты не должен волноваться, понимаешь? — он положил свою руку на его щеку, тихонько проводя по тёплой коже. — Сейчас вы сами выбираете своё будущее, так что ты не должен быть его нянькой… Ты должен думать о своём счастье, по крайней мере я так думаю, — он положил руку на чужое плечо. — Например, о танцах, о дебюте, о том, что съешь завтра на завтрак или… обо мне, — он поджал губы, стараясь смотреть прямо в эти глаза, что никогда не давали ему покоя. Сонхун оглядел его черты лица. Говорят, чем чаще видишь человека, тем больше его черты становятся для тебя расплывчатыми. Ты уже не вспомнишь на какой из щёк у него родинка, какого цвета у него глаза и курносый ли нос. Но Джеюн был будто волшебником, никак иначе. Чем чаще Пак его видел, тем больше хотелось запечатлеть его образ в памяти, чтобы ночью, когда закрываешь глаза, видеть его силуэт. Его темные волосы, локоны которых казалось развевались словно в рекламе дорого профессионального шампуня. Его глаза, в которых бы он с удовольствием утонул, не надеясь на спасение. Его лучезарная улыбка, всегда такая искренняя, такая честная, такая до боли родная. Его немного загорелая кожа, напоминающая о палящем солнце, которому Пак обычно не был подвержен. Сонхун бы никогда не подумал, что один взгляд на человека может быть таким комфортным, одно объятие с ним сможет тебя успокоить, один его взгляд может наполнять желанием, и один его поцелуй может стать таким страстным и нужным. Он положил ладонь на чужую щеку, прямо как Шим до этого, только теперь здесь преобладали другие чувства, совсем непохожие на сочувствие. Он снова посмотрел в его глаза, как бы передавая мысль, чтобы Джеюн был готов. Пак придвинул лицо ближе, стараясь делать это медленнее, наверняка чтобы позлить младшенького. Он ехидно улыбнулся, увидев лицо Джейка, когда тот застыл прямо в миллиметре. А после снова потянулся вперёд, обхватывая чужие губы своими. Это было нежно, чувственно, комфортно и приятно. Это было романтично. Прозаично? Верно, но они этого более чем заслуживают. Сонхун отстранился, наблюдая до боли смешную ухмылку Шима, которую тот частенько показывал. А после ошарашено обернулся по сторонам, надеясь не увидеть людей вокруг. И их не было. Будто сам Бог спустился вниз, расталкивая всех от этого места. Хотя скорее он отправит их на девятый круг ада, но сейчас думать об этом не нужно. «Выйдешь?» — пришло смс с ненавистного номера, но у Нишимуры не было выбора. — Чего тебе? — с самой большой неприязнью говорил Ники. — Ты должен переустановить мне систему на компьютер, — говорил он слова, такие клишированные, что хотелось плакать. — Я пошёл, — он снова открыл дверь подъезда. — Неправильно, — усмехнулся Даниэль, топая ножкой, будто персонаж из мультифтльма. И Ники снова закрыл дверь подъезда, подходя к Киму ближе. У него и вправду не было выбора, только сейчас он этим воспользуется. Придётся поддакивать Даниэлю, а быть шестеркой он ненавидел. — Вот и славно, — он потянулся к карману, доставая пачку дешевых сигарет. — Будешь? — Я не курю, — сказал он однотипно. — Вот даёт, — раскинул он руки по обе стороны, продолжая идти вперёд. —Не курит, не пьёт… Ангел-одуванчик? — В тебе нет ничего праведного… — проговорил Ники, сжимая зубы. — Так ты веришь в Бога? Или предпочитаешь отдавать деньги Папе Римскому? — посмеялся он, закуривая. Нишимура молчал, потому что если бы говорил, то из рта лилась бы только нецензурная лексика. — Знаешь, сам посуди, — почесал Ким затылок свободной рукой. — Если бы Бог был, то ты бы был сейчас здесь? В таких обстоятельствах? — усмехнулся он, поворачивая и ведя за собой старшего. — Решил порассуждать о жизни, будто прожил сотню лет? — съязвил Нишимура, пытаясь успокоиться. — Мне и не нужно жить сто лет, чтобы понять, что жизнь полное дерьмо, — он кинул сигарету на ровный асфальт, останавливаясь лишь для того, чтобы потушить ее носком ботинка. — Только в твоей жизни нет ничего святого. — Ох, поверь, Нишимура, у всех в жизни нет ничего святого. Мы все попадём в ад, сгорая в этом большом котле, так что, знаешь, не тебе меня судить. Как никак о тебе я знаю чуть больше, чем все остальные. —Ты не сможешь использовать это против меня, — Ники чувствовал небольшое превосходство. — Это почему? — Я тебе нужен. — И то верно, но иногда я бываю слишком импульсивен, — он странно улыбнулся. — Да и от твоего трупа больше проку будет, он хоть сопротивляться не станет. — Ненавижу тебя. — Знаю. Мы пришли. Это мой дом.