Самый хрупкий орган

Сегодня вместо бара все встретились в жутком и неприятном месте под названием — крематорий. Алина стояла в туалете и тщетно пыталась нанести тушь на ресницы, чтобы та тут же не потекла по щекам. Было тяжело нанести макияж, ведь каждый чертов раз она заливалась слезами и все старания были напрасны. Прощание с Женей проходило в очень красивом огромном зале с колоннами. На стенах висели светильники, похожие на свечи. Свет был не яркий, а приглушенный, приятный для глаз. Гроб с телом стоял прямо посередине зала, к нему подходили люди, которые пришли проститься. Половину из них Алина видела впервые, но Миша их знал. Загитова смотрела на это со стороны, не решаясь подойти близко и взглянуть прямо на неё. Она переминалась с ноги на ногу, а пальцами теребила рукава своего платья. Все были в черном. Миша был в смокинге и с галстуком, а волосы были уложены на одну сторону. Алина же надела черное платье с длинным рукавом и туфли на каблуке. Волосы ровно спадали на спину и по бокам от ее лица. — Ты в порядке? — Миша подошел к девушке. — Нет. Мне нужно подойти и попрощаться, но я не могу. — Давай я подойду с тобой? Алина молча кивнула и сжала руку парня, который подвел её к гробу. Она опустила глаза вниз, смотря на неё, впервые после больницы, когда она видела её еще живой. По щекам покатились слезы, а руки вцепились в край гроба. — Ты умница, — Миша сжал Алинины плечи. — Она такая красивая, — шепнула Алина и прикусила губу так, что во рту появился вкус крови. По всему залу играла какая-то тихая и мрачная классическая музыка. Она давила на Алинин разум, заставляя теряться во всем этом. Все обернулись на Анну, стук чьих каблуков разнесся эхом по залу и заставил отвлечься от музыки и причитаний. Анна была в черных брюках и черной рубашке. Светлые локоны выглядели обворожительно и выделялись. — Здравствуй, — вполголоса сказала Аня и посмотрела на Загитову. — Здравствуй. — Прими мои соболезнования. — Ты попрощаться? — Загитова кивнула на гроб. — Если да, то поторопись, потому что скоро её заберут, — она шмыгнула носом и стуча каблуками отошла в сторону, оставляя Анну в одиночестве. Все прекрасно понимали, что эти соболезнования никому были не нужны. От них не становилось легче и проще. Не менялось абсолютно ничего. Это были просто тупые пустые слова, которые люди говорили от того, что больше не знали, что сказать. Врач подошла ближе, а руки опустила на край гроба. Женины волосы были уложены, а на лице был неброский макияж. Она выглядела совсем как при жизни, только цвет кожи был намного бледнее. В горле стоял ком, который, кажется, не уходил с момента остановки Жениного сердца. Девушка не произнесла ни слова, лишь прокрутила все совместные воспоминания в голове и сделала глубокий вдох, отступая от гроба. Это была не любовь. Она не любила Женю в всеобщем понимании этого слова и чувства. На вопрос «а что тогда?» — Анна никогда не знала ответ. В еë голове не находилось объяснения, да оно ей и не было нужно. Зал заполнился шумом. В него вошли несколько мужчин в костюмах, которые закрыли крышку гроба и понесли его. — Мы сжигаем её тело в печке в её день рождения, Миша, — Алина закусила губу, ощущая во рту привкус крови, а в глазах жгучую боль от слез. — Так не должно быть, — она покачала головой, глядя на то, как закрылись двери. Большинство людей разошлись. Алина осталась сидеть в зале ожидания, ведь нужно было забрать прах. Миша остался с ней. Они сидели в полном молчании, Алина лишь иногда нервно дергала ногами, стуча каблуками по полу. — Я не могу тут сидеть, — Загитова вскочила и пошла прочь. — Куда… — успел произнести Миша ей в спину, но ответа не получил. Алина оказалась в туалете. Она стояла над раковиной, упираясь в неё руками. Дверь скрипнула, раздался стук каблуков и тихое шмыганье носа. Это была Анна. — Ты как? — несмело спросила врач и встала рядом, забывая зачем пришла. — Мне кажется, меня сейчас стошнит или я упаду в обморок, — Загитова пошатнулась. Цвет её лица действительно был каким-то зеленым, а на лбу выступила испарина. Её бросало то в жар, то в холодный пот, а перед глазами и вовсе начинало темнеть. К горлу с каждой секундой подкатывал ком тошноты. — Тихо-тихо, — Аня бросила сумку на пол и поймала Алину, усаживая её на пол, а спиной прижимая к холодной стене. Руками она быстро нашарила небольшой пузырек в сумке, будто с пробником духов, но там было что-то другое. Она поводила баночкой под Алининым носом. — Фу, — Алина зажмурилась, а затем открыла глаза. — Ты всегда носишь с собой нашатырь? Что еще есть у тебя в сумке? — она усмехнулась. — Всегда, — она сидела перед Алиной на коленях. — Пол грязный. И вообще ты не должна со мной возиться, — Загитова потерла лоб. — Я здесь как врач, потому что до друзей нам еще далеко, я полагаю. Ты что-нибудь ела? — Нет. Кусок в горло не лезет. Меня сейчас стошнит, — Алина глубоко вдохнула и на коленях заползла в кабинку. Анна тяжело вздохнула, но пошла следом. Она держала Алине волосы и гладила еë по спине. Кажется, эти две девушки были еë наказанием за все грехи, совершенные за годы жизни. Женя — за профессиональные нарушения, а Алина — за Женю. Она нежно поглаживала девушку по спине, другой рукой осторожно придерживая мягкие волосы. — Твою мать, — вздохнула Алина и села. — Вытрись, — Анна сунула ей в руку одноразовый платок. — У тебя гипогликемия. — М, уже говоришь со мной на умном, — Загитова вытерла губы и выползла из кабинки, вновь садясь в исходное положение. — Глюкоза в твоем организме упала ниже плинтуса. Держи, — блондинка достала из своей сумки шоколадный батончик. — Мозгу нужна глюкоза и ты должна съесть этот батончик. И мне наплевать, что тебе только что было плохо. В твоем случае это лекарство, — голубые глаза смотрели строго. — Прям скорая помощь, — Алина шмыгнула носом, развернула батончик и откусила кусок. Анна вздохнула и села рядом, прижимаясь спиной к холодному кафелю, а плечом к плечу Алины. — У неё сегодня день рождения, — Алина жевала батончик. — Знаю. — Откуда? — Видела в её карте. — Да, точно. Тупой вопрос. Приходи завтра на похороны. Они в десять утра. — Ладно, — сухо сказала Аня и замолчала. — Я почему-то даже не приготовила ей подарок, хотя всегда делаю это заранее, а нынче… Будто знала. Когда ты поняла, что она умрет? — Алина внимательно посмотрела на лицо блондинки. — Когда осматривала еë, за дня три до этого. — Как ты это поняла? В прошлый раз ей же тоже было плохо, но по итогу она выписалась. — У нее были расширены зрачки, температура была низкой, кожа стала мраморной, а пальцы начали синеть, плюс сонливость. Много ли она общалась с тобой? Это первые признаки, — блондинка вздохнула и потерла запястье. — Ты ей говорила? — Нет. Она мне говорила, что умрет, а не я ей. — Мне она тоже это говорила, — Загитова махнула рукой. — Почему она умерла? Почему не тогда, а сейчас? Анна не сдержала нервный смешок, который вырвался в кулак. — Что? — Прозвучало ужасно, — Аня поставила локоть на свое колено, а пальцы запустила в блондинистые пряди. — Я не в этом смысле, ты же поняла, — она уныло посмотрела на свои туфли, упираясь каблуками в шов между плитками. — У неë было уже несколько инфарктов, а при каждом инфаркте на сердечной мышце остается рубец, который потом не дает сердцу нормально работать. Механизм инфаркта таков: гибнет части сердечной мышцы из-за недостаточного притока крови к ней вследствие закупорки сосудов кровяным сгустком, который может быть по разным причинам. И от недостатка кислорода участок сердечной мышцы умирает. — Она могла не заметить инфаркт? — Алина взглянула в голубые глаза. — Могла. Бывают такие, в которых у тебя просто отдышка, или тошнота, или обморок. Лишь на УЗИ замечаешь изменения в тканях. — Вдруг у меня тоже случился инфаркт? Ещë и тошнота, — Загитова дернула плечом. — Полный список. — Угу. Если так переживаешь, то можешь прийти к нам на УЗИ. Я сама лично удостоверюсь, что тебе не о чем волноваться. — Значит, один инфаркт наложился на другой и всë получилось как… — Как снежный ком, да. В тот момент еë сердце не справилось, потому что было слишком сильно искалечено. — Она мне рассказала о вашем поцелуе, — вдруг невпопад бросила Алина. — Прикончишь меня? — Аня посмотрела в карие глаза. — Черт его знает, — девушка пожала плечами и бросила фантик на пол. Загитова пошарила рукой в своей сумке и достала бутылочку алкоголя, размером с еë ладонь. — Будешь? — предложила она Ане. — Я за рулем. И ты, кстати, тоже, — она глянула на бутылочку, а затем на девушку. — Меня Миша отвезет, — Алина сделала несколько глотков, опустошая почти половину. — На одном алкоголе далеко не уедешь, — Анна вздохнула. — В курсе. Они вновь замолчали. Спустя минут пять тишину решила нарушить Алина. — У неё день рождения, а она отмечает его в печи, — Загитова усмехнулась. — Огненная вечеринка, — она залилась смехом, прикрывая лицо ладонями. Анна знала следующую стадию этого состояния. Заливистый смех спустя несколько минут переходил в рыдания, которые по ощущениям могли сломать кости грудной клетки. Так и случилось. — У неё день рождения, а она мертва, — шепнула Алина, сквозь слезы смеха. — Твою ж мать, — она согнулась в приступе рыданий, утыкаясь лбом в свои колени. Настроение менялось словно по щелчку. Она билась лбом о свои колени, словно завороженная. В голове не было абсолютно ничего. Она не знала как с этим справляться. И как жить тоже. Люди в таком состоянии выглядели словно уже сошли с ума, а, может, так оно и было? — Перестань, — Аня положила руку ей на колени так, что теперь она билась лбом о её ладонь. — Посмотри на меня, — она подняла её голову и взглянула в глаза. — Заткнись, — прошептала Алина. — Ты последняя, кого я хочу слышать. Ты не спасла её. Ты виновата в её смерти, — Загитова ткнула дрожащим пальцем Ане в грудь. Анна знала. Она была готова к этим словам, ведь в глубине души сама так считала. Думала, что всё из-за неё и во всем виновата она. — Мне кажется, меня сейчас снова стошнит, — сквозь слезы проговорила Алина, глядя в ненавистные, как ей казалось в данную секунду, голубые глаза. — Позволь мне помочь. Если я не смогла ей, то дай хотя бы тебе. — Лучшей помощью будет если ты заткнешься и оставишь меня в покое, — прорычала девушка, на самом деле, не со злости. — Как скажешь. Смотри, не утопись в унитазе, — врач встала на ноги, отряхнула брюки и взяла сумку. — Ой, такого счастья тебе не светит, — усмехнулась Загитова и облизнула губы, ощущая на них соленый привкус. Анна покинула уборную в слезах. Каблуки стучали быстро, желая как можно скорее покинуть это здание. Стоило ей сесть в машину, как она тут же разрыдалась. В машине было холодно и пахло еë парфюмом. На соседнем кресле валялась стопка папок и бумаг по работе. Тишину разрушали громкие и обрывистые всхлипы девушки. Горло царапало, а из глаз горе выливалось бесконечными и жгучими слезами. Анна отчаянно била кулаками по рулю и пинала его коленями, зарабатывая себе синяки. — За что? За что? За что? — кричала она, продолжая с силой дубасить руль. Она прижалась лбом к рулю, блондинистые пряди спали по обе стороны от лица, а руки обессиленно упали на дрожащие колени. Было больно. Всë лицо было запачкано тушью, которую размыли бесконечные потоки слëз, под носом уже тоже было мокро, а губы все были соленые. Аня задыхалась, срывала голос и тонула в собственных слезах. Всё это было похоже на страшный сон. Бесконечный страшный сон.