Драконова Кровь

      Произошедший обвал блокировал проход в дальнейший комплекс. Двергары подгоняли вымазанных в грязи гномов, те молотили кирками под свист плетей и команды двух женщин с белёсыми глазами. Иша тут же ощутила, как отозвался паразит, эти двое были заражены и те в свою очередь тут же ощутили присутствие их странной компании, прервались от злобных выкриков и приправленных угрозами приказов.       – Подкрепление? Нам оно бы не помешало, – заметила двергарка с короткой стрижкой и угловатыми татуировками на скулах.       Они делали её лицо у́же и подчёркивали скулы, а ещё она почему-то была босиком, но уточнять, кто стащил ботинки Иша благоразумно не стала.       – От тебя воняет Наземьем, как и от тех, что пришли, но ты – Верная.       – Мне нужен Нере, я должна сообщить…       Внезапно паразит за глазом задёргался, в всё заволокла пульсирующая тьма, а потом перед глазами предстала мутная картина. Двое гномов со стёртыми в кровь руками и содранными ногтями пытались расчистить проход, но у них это плохо получалось без инструмента, к тому же то и дело сверху завала срывались мелкие камушки и пыль, грозя похоронить их.       «Поторопись!» – услышала она звонкий мужской голос с паническими нотками.       Наряду с размытыми картинками в нос ударил кисловатый запах, а потом, обладатель, видимо, тот самый Нере развернулся, и она увидела зеленовато–серое облако. Может, это был яд или же просто взвесь, не дающая дышать, но разбираться нет времени.       Видение истаяло, но чародейка уже не сомневалась, что говорил с ней дроу. Даже перед лицом неминуемой смерти он ни за что не опустится до помощи гномам в разборе завалов.       – Тогда помогай! – сварливо заметила двергарка и обернулась, когда услышала, что перезвон кирок зазвучал медленнее.       Свистнул хлыст, щелчком боли его кончик прошёлся по спине ближайшего раба и остальные замолотили инструментом быстрее.       – Идиоты, – тихо заметила Лаэзель. – Они – на последнем издыхании, продержатся ещё от силы сутки, но не прорубят проход.       – И я с тобой согласен, кто бы ты ни была, – грубый голос заставил вздрогнуть и схватиться за оружие.       Рядом стоял плечистый двергар, и глядел на завал с нескрываемой злостью.       – Гляжу, вам не слишком-то хочется этого Нере видеть, – он прищурил тёмные глаза и огладил короткую, но ухоженную белую бороду. – Пошли, разговорчик есть.       Это вполне могла быть ловушка, но с толпой двергар они точно не справятся. Хотелось бы иметь в должниках отличных ремесленников, особенно, когда это – целый клан в одном из крупнейших городов Побережья Мечей. Вот только здесь слишком много недругов и шансы выйти из этой заварушки живыми стремились к нулю. С гоблинской оравой они справились только потому, что смогли разделить вожаков, да Иша заручилась поддержкой пауков. Без этого, ещё неизвестно вышли бы они из храма Селунэ живыми.       – Дело есть, – он остановился на пролёте лестницы и красноречиво глянул на парящую сферу Бдительного Ока. – Нам нужны деньги.       – Это мы и так поняли, – заметила ему Шэдоухарт.       – Не перебивай, а то будешь сидеть в клетках, как и остальные.       – Как-то опрометчиво такое говорить, находясь против стольких противников, – ухмыльнулся ему Астарион. – Не зачем набивать себе цену, тебе ведь от нас что-то нужно.       – Я видел, как эта гномиха сбежала через верх, вы не могли её не заметить, а значит, отпустили.       – И? – изогнула бровь Иша.       – Мне эта затея с откапыванием храма нихера не нравится и большинству из нашего клана – тоже. На пленников нам начхать, но мы без денег уйти не можем, а Нере, чтобы ему язык отрезали, забрал их. Так что предлагаю сделку, вы помогаете нам забрать денюжки, а я помогаю вспороть брюхо Нере.       – А с чего ты взял, что мы с ним не заодно? – спросил Гейл.       – С того, что вы слишком странно себя ведёте для Верных, первым делом они пошли бы к своим, но вы почему-то отправились на поиски гномихи и отпустили её. Так что по рукам? - он протянул закованную в тяжёлую перчатку руку, похожую на лапищу.       Иша внимательно и с долей презрения посмотрела на протянутую руку и выдала:       – Согласна, – она быстро схватила его за руку и выдала: – За половину вашего гонорара.       – Это – грабёж! – заорал двергар и выдернул руку, будто только что опустил её в бочку с кислотой.       – По-другому не получится или откапывайте его дальше, – пожала плечами та, предпочитая оставить в тайне, что Лаэзель несла с собой банку с рунным порохом.       – Тебе ведь он сам нужен, – попытался надавить тот.       – Так вам он нужен больше, я могу и подождать, – безразлично глянув на свои ногти, выдала Иша.       Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза и двергар всё-таки сдался. Видимо, находиться в этих жарких, пыльных и полных негативных эмоций залах ему хотелось всё меньше. Образы Шар давили одним своим присутствием, на одной из статуй они увидели изображение Абсолют, но видимо, больше его рисовать не осмелились. Видимо, смертельное проклятие, находившееся неподалёку, не прибавляло местным еретикам смелости, чтобы и дальше осквернять священные символы Госпожи Утрат.       – Твоя взяла, сука, – прошипел тот. – Только видишь, глаз летает.       Бдительное Око как раз показалось на пролёте, проследовало мимо, остановилось, огляделось по сторонам, и снова мягко спланировала по лестнице вниз.       – Ребята из Лунных Башен за всем следят и могут выслать подмогу к Нере и тем Верным, что рабов подгоняют. А нам это не надо, заставь его ослепнуть, только так, чтобы вас не заметили.       – Предоставь это мне, – кивнул Астарион и растворился в темной дымке.       Если двергар и удивился такому трюку, то виду не подал, а вот Гейл с тяжёлым вздохом проводил всплеск магии. Видимо, не оставлял надежд заполучить артефакт рано или поздно, но Иша до сих пор сомневалась, что вампир отдаст свою вещь волшебнику. Разве что найдёт подходящую замену и только тогда решит поделиться добром.       Ждать они не стали, но всё-таки Шэдоухарт изъявила желание остаться и понаблюдать, неизвестно, что придёт в голову Астариону и не решит ли он в важный момент их кинуть.       – Вели им отойти, – приказала чародейка двергарке.       Та посмотрела на Ишу так, будто та только что предложила ей полностью раздеться и отдать вещи ей.       – С какой это стати? В отсутствии Нере я тут командую! – важно заявила та.       Иша протянула руку к Лаэзель и та достала из-за пазухи цилиндр с порохом. Глаза двергарки тут же расширились от удивления, а потом и злости. Не ей будет принадлежать слава спасителя главаря.       – А ну назад, отребье! – нехотя крикнула та гномам.       Те, увидев в руках дроу знакомый предмет, тут же отбежали так далеко, как только могли. Схоронившись за поваленными статуями и застывшей лавой, со страхом глядели на дроу.       – Полагаю, нам следует сделать так же, – заметил Гейл, только бежать без оглядки не стал.       Сейчас, будет он изображать паникёра.       Иша поставила цилиндр между камнями, чтобы не повредить пол. Вокруг, источая жар, медленно текли лавовые реки, ещё неизвестно, какие разрушения принесёт этот взрыв, а проламывать пол – подписывать смертный приговор.       Схоронившись за камнями, Иша вызвала сферу огня и бросила точно в цель.       Раздавшийся взрыв мгновенно оглушил, веером разлетелись камни, заволокло пылью и крошкой. Та мгновенно забилась в глаза и горло, отовсюду послышался кашель и без того душное из-за жара лавы помещение превратилось и вовсе в смертельную ловушку.       Дыхание ветра быстро разогнало мрак и пыль, разнося его в дальние залы. Только этот порыв свежего ветра сотворил не Гейл и не Иша.       Дроу нисколько не сомневалась, что Нере покажется в проломе, как подобает властному ублюдку: гордо поднятая голова, хотя на лице явно были потёки пыли и грязи от пота. Тёмная мантия, подбитая черным мехом, растеряла лоск из-за налипшей к ней слоям каменной крошки. Символ Абсолют на длинной цепочке звенел при каждом его мягком шаге.       Двух глубинных гномов, раскапывавших завал с той стороны, не было видно. Ну да, находящиеся здесь двергарки его предупредили, а тот не счёл нужным сообщить пленникам, что сейчас их освободят.       Чародейка покачала головой, будто очутилась дома в Мензоберранзане. И в ответ на эти мысли, ощутила, как нагрелось уснувшее кольцо-паук, дёрнуло лапками, готовое вцепиться в предателя, а клёкот хитина послышался над головой.       – Бесполезные твари, – заметил Нере, когда двергары вытолкнули измученных глубинных гномов.       Те только и могли стоять на коленях и в умоляющем жесте воздевать руки, поскольку сил говорить у них уже просто не было, как и выпрямиться, чтобы ежесекундно не сгибаться под собственным весом.       – Вы не смогли меня освободить, за это вас положено наказать.       Иша в этот момент заметила, как шевельнулась тень на верхней галерее зала. Там был Астарион и тут же скрылся за колонной.       – Придержи ярость, предатель, – заметила Иша, и Нере только в этот момент обратил внимание на чародейку.       Естественно его лицо тут же скривилось в гримасе, поскольку взгляд зацепился за рисунок красной чешуи на скулах и лбу.       – Ты как смеешь со мной так говорить? – взъярился тот, мигом позабыв о пленниках.       По телу прошла знакомая волна онемения, яд Лолт растекался по венам, недовольная богиня требовала его крови и немедленно. Кольцо на пальце вибрировало от силы, но чародейка ждала, пока её спутники займут позиции. Двергаров всё ещё было слишком много, а кто состоит в заговоре против Верных – неясно.       – Придержи язык! – выступил тот самый дворф, доставая короткий меч. – Ты обещал нам денег, но мы так не договаривались. Так что гони золото и проваливай отсюда, мы уходим!       – Я готов тебя простить, – заметил вдруг Нере Ише. – Если ты…       – Поздно, приятель, они обещали мне кругленькую сумму.       Нере сверкнул красными глазами и тут же бросил заклятием в сторону Иши.       Та была готова к такому и потому перед выходом наколдовала магический доспех. Энергия пламени разбилась об него, но разлетелась осколками и преграда, оставив чародейку уязвимой.       Лаэзель спихнула ближайшего двергара в поток лавы и тут же угодила в лапы одной из Верных. Гитиянки пошатнулась и схватилась за голову, чувствуя воздействие чужой личинки. Гномы побежали прятаться кто куда лишь бы не попасться под горячую руку, а с десяток двергаров бросились на собратьев.       Кольцо нестерпимо жгло кожу и просилось в бой, но Иша решила, что сама справится, без помощи стервозной матери, которая только и может, что отнимать в нужный момент. Но и Нере оказался не так прост, голову сдавило мысленным приказом обернуться против товарищей.       Дроу упала на колени от разрывающей голову боли, совсем как тогда при видении Абсолют. Тело перестало слушаться, чужая воля давило к земле, а Нере самодовольно смотрел на неё, поскольку пользовался мощью паразита намного чаще, и потому мог пускать в бой всю её мощь. Он не боялся этого, фанатично веря в Абсолют, и не стеснялся наращивать свои силы всё то время, пока Иша с компаньонами применяли его силу только при крайней необходимости.       – Склонись передо мной, заблудшая душа! – приказал тот.       Черные крылья благословения заставили его пошатнуться, сонм молитв, что когда-то звучали в этих стенах, откликнулись на призыв Шар. Шэдоухарт стояла чуть выше, и глядела вверх, в исступлении призывая богиню, не замечая опасностей и отрешившись от шума боя. Она была дома, рядом с Госпожой Утрат, что сейчас обнимала тьмой, с готовностью отвечая на призыв и желая поглотить еретиков посмевших осквернить её дом ересью Абсолют.       Это на удивление ослабило хватку паразита, а потом и магия лизнула ему ноги огнём. Нере усилил давление, но теперь глянул на поле боя. Сторонников Абсолют выбили быстро, и теперь он уже не был уверен в успехе, потому попытался сбежать. Иша почему-то этому нисколько не удивилась.       Сверху на него грузно упало тело поверженного двергара, но тот смог быстро из-под него выбраться.       Следом спикировал и Астарион, но его оружие пронзило Нере руку, вместо сердца. Тот успел перевернуться и перехватить вампира за запястья, который так и норовил пронзить кинжалом его горло. Чародейка мигом вспоминал, как именно они познакомились, усмехнулась сцене и едва не получила удар палицей по хребту.       Электрическая сфера в последний момент вонзилась иглами в доспехи и тело противника, когда тот уже занёс над ней оружие.       Громкий натужный крик всё-таки прозвучал неподалёку, дёрнулась оставшаяся в живых двергарка, схватилась за голову и это стало её роковой ошибкой, ближайший противник снёс ей голову топором.       Всё было кончено, главарь мятежников тут же метнулся к мёртвому Нере, в шее которого торчал клинок. Бесцеремонно обыскав его, выудил из-за пояса пухлый кошель.       – Теперь можем сматываться, – сказал тот. – А коротышки пусть идут на все четыре стороны, с меня довольно!       – А наша доля? – не преминула ему напомнить Иша.       – Сейчас отсчитаю, не думай, что я забыл.       На удивление двергар, правда, отсчитал ровно половину весьма солидной суммы. Видимо, Нере не расставался с деньгами, поскольку в верность двергаров не сильно верил и не хотел, чтобы те перестали выполнять свою работу по подстёгиванию рабов и зачистке храма.       – Что ж, мы славно потрудились, потому предлагаю отдохнуть, – весело заметил Астарион, снимая маску и вдыхая полной грудью. – Хотя лучше не здесь, тут слишком много крови и отрубленных конечностей.       – С каких пор тебя смущает кровь? – удивился Уилл.       – Она говорит о том, сколь много было пролито зря.       – Нет, с тобой невозможно нормально разговаривать, – покачал он головой.              – Ты осмелилась мне перечить? – злобное шипение ворвалось в сознание, стоило Ише сомкнуть глаза. – Я готова была прийти на помощь. Этот самец был моим, мне следовало наказать его.       – Так чего же ты этого не делаешь? – спросила Иша, стоя в темноте и чувствуя себя на удивление спокойно. – Дай угадаю, мамочка, тебе ведь не терпится получить через меня новые силы? Или может, самой стать Абсолют, получить новую власть? Ты ведь этого хочешь, разве нет?       В ответ раздалась только тишина, даже треска хитина не было слышно.       – Молчишь? Ты ведь знаешь, что я права. Только это кольцо – моё! И ты не будешь никогда иметь надо мной власти.       – Ты смеешь перечить той, что дала тебе всё?       – Ты дала мне всё? – Иша засмеялась издевательски долго, протяжно и зло. – Ты можешь только забирать, что с удовольствием и сделала. Дом, жизнь, любовь. И ты больше ничего не получишь, я ничего тебе не отдам, стерва. Кореллон скинул тебя в Бездну, в Бездне ты и останешься!       Злобный клёкот раздался отовсюду, злоба и ненависть, желание проучить бунтарку выдавали с головой. Обиженная на весь мир женщина никогда не упустит возможности проявить характер и никогда не снесёт оскорблений, особенно, если напоминать о роковой неудаче.       Плевок паутины угодил в пустоту, Иша зажгла огонь, призывая на помощь мощь крови. Сейчас либо она одержит верх или эта дрянь поймает её в ещё большие тиски, а то и вовсе убьёт. Отголоски благословения Шэдоухарт ослабляли паучиху, делали её силуэт неясным, но гневом пылали огромные чёрные глаза.       Жар огня разлетелся по телу, давая ему несвойственную легкость, нагревая и без того почти раскалённое кольцо. И когда несущаяся на неё паучиха обнажила жало, поток огня ударил в распахнутую пасть, выжигая яд, опаляя жёсткие волоски на теле чудовища. Послышался крик, похожий на женский, но Иша не ослабляла напора, чувствуя как пот льётся по лбу, а пальцы болезненно колет от творящейся магии. Она хотела её сжечь, даже если для этого придётся спалить всю кожу на руках.       Тварь смогла отскочить, но была сильно ранена, огонь тлел на жёстких волосках брюха, оставляя шлейф вонючего дыма. У паучихи подкосились лапы, она больше не могла двигаться, слишком сильны были ожоги на морде, и передних лапах, даже перебирать жвалами она не могла из-за болезненных ощущений.       Рука, на которой находилось кольцо, вспыхнула болью, артефакт впился жвалами в палец, выкачивая жизнь. Драконья кровь и яд Лолт боролись сейчас в смертельной схватке, и только лишь от силы воли чародейки зависело кто победит. Богиня никогда не стерпит оскорбления, даже если ей очень выгодно иметь какого-то дроу в живых.       Паучиха начала подниматься, ощущая прилив сил, но всё же очень медленно, подгибая лапы, а боль и накатывающее онемение мешали Ише сосредоточиться.       – Ты выбрала смерть, – голос звучал слабо, но всё ещё набатом ударял в голову.       – Это мы ещё посмотрим.       Паразит с радостью отозвался, когда чародейка дала ему свободу, он не хотел умирать и надо сказать, после мысленной схватки с Нере нарастил мощь. Пламя дракона в крови взревело подстёгнутое ментальной мощью личинки, так ревёт ящер после долгого сна или нанесённой обиды. Кольцо ослабило хватку, а потом и вовсе вытащило жвала из пальца, страшная паучиха начала истаивать пока вовсе не исчезла в темноте забытья. Больше эта тварь её не потревожит.       – А ну проснись! – голос Лаэзель вырвал из глубокой дрёмы.       Гитиянки сидела над ней и глядела со смесью страха и презрения. Рука пульсировала болью, дроу едва хватило сил, чтобы повернуть её. Палец распух, из него сочилась кровь, но кольцо теперь сверкало слабым фиолетовым сиянием. Она победила, смогла отогнать от себя видение.       – Ты решила всё-таки воспользоваться паразитом! – зашипела на неё гитиянки и схватила за грудки. – Идиотка! Ты хоть понимаешь, чем можешь за это заплатить?       – Отпусти меня, немедленно, – приказала чародейка стальным голосом так фамильярно с собой обращаться Иша не позволит никому.       Лаэзель, видимо, что-то разглядела в её глазах, потому что отпустила очень нехотя, сжала кулаки и явно хотела потянуться за мечом.       – Не пользование паразитом едва не стоило мне разума, или ты не заметила, как Нере едва не поработил меня? – гитиянки всё-таки была полезна их группе, да излишне давить и угрожать ей не хотелось. Всё-таки эта вспыльчивая женщина по-своему нравилась Ише, и чародейка даже понимала её страхи. – А сейчас…       Поднять онемевшую руку со слабо сверкающим фиалковым светом кольцом стоило больших усилий, но дроу смогла это сделать не скривившись и ничем не выдав как на самом деле оказалось сложно сделать такой простой жест.       – Он мне помог избавиться от взора мамаши. Если эта цена моей свободы, то я готова её заплатить.       Не желая слушать никаких возражений Лаэзель, ушла в коридор, где и был завален Нере.       – А ты – не промах, – Шэдоухарт выступила из темноты так свободно и легко, будто Подземье всегда было её домом.       Впервые Иша видела её настолько счастливой, в окружении священных символов Шар, в объятиях её тьмы, среди затерянного эха молитв клириков. Шэдоухарт можно сказать расцвела, открыто улыбалась, смотрела с блеском в глазах, какого никогда не наблюдалось.       – Я хоть и частично с ней согласна, но всё же быть рабом – последнее чего хочется во всём этом безумии.       – Не Лолт, так Абсолют, – безразлично пожала плечами дроу, выходя вперёд.       Они оказались на полуразрушенной площадке. Впереди парила круглая платформа, тёплый воздух из глубин заставлял темные стяги Шар трепетать на порывах. И, словно, ничего не напоминало об озёрах лавы за спиной, здесь текли водопады.       Внизу, сияя синеватыми кристаллами, находился ещё одни комплекс и по виду он был намного древнее, чем тот, в котором сейчас находились они.       – Может, там сможем найти пикси? – Шэдоухарт потрясла лунным фонарём.       Среди вещей Нере находился увесистый фонарь, который и должен помогать избежать смертного проклятия. Только проблема в том, что внутрь надо посадить или живую фею или насыпать пыльцы с её крыльев. Понятное дело, что живых фей тут не наблюдалось, но ведь для чего-то Нере раскапывал храм… Может, там, среди древних слов, в окружении символов Шар, были и такие артефакты.       Шансы малы, но пока у них ничего другого нет.       – Дай руку, – Шэдоухарт не дожидаясь позволения, взяла пораненную ладонь чародейки и произнесла короткое заклятие исцеления.       Уже начавшая густеть кровь перестала капать с пальца, и онемение стало понемногу проходить.       – Я тобой восхищаюсь, – заметила жрица, разглядывая сверкающий камнем артефакт. – Бросить вызов своей богине – это достойно похвалы.       – Победа или смерть, – улыбнулась Иша, кидая взгляд на висящую в воздухе платформу. – Иного в схватке с этой паучьей дрянью не дано.       – Возможно, и мне когда-нибудь достанет духа провернуть нечто подобное, – загадочно произнесла Шэдоухарт, кладя руку на поясную сумку.       Там хранился тот самый многогранник, когда-то спасший их от воздействия Абсолют. С тех пор он не давал о себе знать, но возможно когда-нибудь он повернётся против них. Подобные вещи своенравны и Иша знала это не понаслышке.       Жрица улыбнулась и пошла в оставленный двергарский лагерь. Хорошо, что вместе с золотом те оставили им немного припасов, и можно было спокойно отдохнуть перед дальнейшим походом.       Чародейка долго стояла на самом краю, вглядываясь в трепещущие на тёплом ветру стяги, разглядывала символы Госпожи Утрат. Они с тихим шелестом складывались и распрямлялись, сливаясь с гулом воды, падающей во тьму.       Шаги она различила задолго до того, как разглядела подле, хотя понимала, он дал себя услышать. Астарион встал неподалёку и тоже какое-то время вглядывался в очертания храма на глубине.       – Никогда бы не подумал, что мы настолько похожи, – заметил он, улыбаясь одним своим мыслям.       – Свобода, – ухмыльнулась Иша, мигом поняв намёк. – Такое простое слово и так много за ним стоит. Когда-то я сбежала из-под её взора, но свободной до конца никогда не была, и не буду.       – Рад, что ты теперь разделяешь мои взгляды, – вампир заулыбался шире. – Нет, конечно, если определённая перспектива превратиться в серых склизких монстров, но… По крайней мере, то уже не будем мы. Так что чтобы там не кричала Лаэзель эти личинки не проклятие, а дар.       – Я бы с этим поспорила, всё же цена может быть непомерна, но ради свободы можно и не таким пожертвовать. Эта паучья дрянь отняла у меня всё, отнять ещё больше ради покровительства, в любом момент могущем обратиться немилостью, не намерена.       Астарион стоял, сняв маску и сверкая красными глазами так, что становилось несколько не по себе.       – Смотрю, ты со шлемом этим не расстаешься, – решила сменить она тему.       – Попробуй я оставить его в лагере и будет большая вероятность увидеть его распылённым нашим магиком, – с радостью включился он в игру. – Он так на книгу по некромантии не смотрел.       – Кстати, а где она?       – Оставлена до лучших времён. Постоянно в голову лезут духи и требуют вас всех убить. Нет, пожалуй, я бы согласился насчёт Уилла и Гейла, немного с Лаэзель, но вот с тобой и Шэдоухарт – нет.       – И почему же с Шэдоухарт ты не согласен? – с напускной строгостью спросила Иша.       – Дорогая, ты ревнуешь?       – А откуда мне знать, ты ведь когда обмениваешься с ней колкостями, взгляд так и скользит к её шее.       На это Астарион просто сцапал Ишу в объятия, прислонив к высокому бортику и обдавая жарким дыханием её шею, прикусил кожу, но не проткнул клыками. Иша мгновенно расслабилась от этого простого действия, так будоражащего воображение и загоревшуюся мягким пламенем кровь.       – А это очень волнительно, – заметил он. – Знаешь, пока вы там отдыхали в прошлый раз, я нашёл замечательное место. Оно, правда, очень сильно напоминает молельню, поскольку на стене за ней был огромный шар из черного стекла.       – Это она и есть. Только не говори что…       – Да, дорогая, – он настойчиво потянул её за собой.       – Астарион, я, конечно, бросила вызов Лолт, но ты уверен, что стерпишь проклятие Шар?       – Как ты, наверное, давно заметила, я – вампирское отродье, существо душа которого проклята на веки веков. Так что проклятием больше, проклятием меньше, какая в сущности разница? И потом ты же сама поставила условие, что не будешь это делать на холодных камнях, чем алтарь брошенного храма – не замена.       – Ты сумасшедший.       – Да перестань, если бы богам было до нас дело они бы давно дали неограниченную власть и избавили от паразитов, но что-то они не горят желанием это делать. Даже твоя матушка решила это выгодно использовать, а не спасти одарённую дочку от перспективы превращения в иллитида. Так если Шар не спешит в своём доме помочь в этом послушнице, то какое ей до нас-то будет дело, согласись?       Вампир приглашающее протянул ей руку, лукаво сверкая глазами и Иша покачала головой, но с улыбкой вложила в неё свою ладонь.