Откат

      Гермиона успела лишь неслышно ахнуть, когда Северус поймал ее за локоть и затащил в укромный закуток одного из коридоров слизеринского подземелья. Мужчина наклонился и прильнул к ее губам, целуя мягко, нежно, вызывая своим поцелуем у девушки волну дрожи, прокатившуюся по телу и заставившую ее коленки подкоситься. Прошло еще несколько дней и уже это не было так странно, однако запретность этих отношений все еще заставляла ее сердце биться чаще, вызывала интерес и острые ощущения.       Они с Северусом становились ближе. Узнавая его по-новому, с другой стороны, девушка радовалась тому, что он был таким невероятным, таким идеальным, таким настоящим мужчиной, до которого ее сверстникам еще как до луны пешком. Физически они тоже сближались: он трогал ее смелее с каждым разом и даже оставлял засосы на шее, которые было довольно сложно спрятать, но сперва Гермиона не хотела этого делать — ей безумно хотелось, чтобы все увидели, что у нее кто-то появился, — а потом поняла, что никто и не обращает на это внимания. — Какая же ты все-таки… — прошептал Снейп, улыбаясь. — Хочу дочку с такой же прекрасной улыбкой, как у тебя.       Грейнджер глупо хихикнула, беря его за руку и целуя его длинные тонкие пальцы. — Ну, пока что еще рано про дочку, — сказала девушка, хлопая невинно ресницами. — Пока что мы можем наслаждаться друг другом и ни о чем не думать… — Конечно, милая, конечно рано, — он поцеловал ее в козелок уха, приподняв густые кудри. — Ты моя прекрасная всезнайка.       Гермиона закрыла глаза и уже приготовилась к тому, как сладкой судорогой сведет низ живота от поцелуев в шею и того, как под юбку заберутся его руки, но услышала, как в коридоре кто-то громко смеется. — Ну вот, — она расстроенно насупилась, когда Северус отпрянул, поправляя сюртук. — Мы увидимся вечером, — успокоил ее Снейп, погладив по щеке. — Обязательно.       Грейнджер чуть улыбнулась и, дождавшись, пока те, кто прервал их, пройдут мимо, и выскользнула в коридор. Впервые за долгое время она чувствовала себя так легко, несмотря на то, что от нее, походу, отвернулись вообще все друзья, и даже Полумна, которая, наверное, в принципе не умела испытывать ненависти, старалась меньше с ней пересекаться, чего Гермиона и сама не очень то и хотела. Это сейчас они все ведут себя так, а позже, лет, может, через пять-шесть, когда все останется в памяти лишь покрывшимися пылью случайными кадрами из школьной жизни, все в итоге будет нормально.       Кажется, ее жизнь имела все перспективы наладиться. Несмотря на то, что информация о нападении ученика Хогвартса на Лили все-таки просочилась в прессу, никакой особой шумихи вокруг темы не было. Конечно, всех удивляло то, что студент совершил покушение на преподавателя, но, видимо, Дамблдор все-таки позаботился о том, чтобы статья на первой полосе «Пророка» оказалась единственным упоминанием этого случая.       Пуффендуец находился в Азкабане и ничего о нем не было известно, а жизнь учеников вернулась практически полностью на круги своя. Гарри и Герда тоже вернулись на учебу, но им явно было не до Гермионы и вообще не до кого: младший Снейп не ходил даже на тренировки по квиддичу, хотя для него они всегда были чуть ли не самым важным, что вообще происходило в школе. Но они ее тоже не особенно интересовали, Грейнджер больше думала о том времени, когда станет мачехой этих двоих. Вот тогда то они точно не смогут делать вид, что ее просто не существует… Ну, а если попытаются, то она что-нибудь вне сомнений придумает.       В конце концов, смогла же она избавиться от их матери… почти смогла. Хотя никаких известий о том, жива ли Лили, вышла ли из комы, не было, а мрачный вид ее сына и дочери намекал на то, что дела у нее обстоят не лучшим образом. Северус тоже большую часть времени выглядел весьма удрученным и печальным, а Гермиона только посмеивалась про себя — так натурально изображать горечь от почти состоявшейся потери еще надо было уметь.       Между тем, учебный день обещал быть совершенно обычным, от части скучным, потому что темы на сегодняшние занятия оказались для нее слишком легкими, от части просто потому что тянуться он будет бесконечно долго до встречи с Северусом… Кошмары почти не беспокоили ее в последние пару дней. Наверное, Билл наигрался в страшного ужасного демона, только голос в голове периодически напоминал о себе, но Гермиона ссылалась просто на то, что несмотря на заметные улучшения, нормально спать она все так же не могла.

***

      Девушка листала учебник, делая параллельно записи в тетради. Ответ на нужный вопрос никак не попадался, и она снова и снова листала страницы, пробегала глазами по строчкам текста и хмурила брови, потому что нужного параграфа не находила. Гермиона стала заниматься еще больше, практически все-все свое свободное время теперь посвящая учебе, и даже немного гордилась собой. Профессора снова хвалили, а однокурсники закатывали глаза, когда она тянула руку, не в состоянии усидеть на месте, когда кто-то из них откровенно тормозил во время ответа.       Грейнджер захлопнула учебник и с тяжелым вздохом засунула его в сумку, чертыхнувшись вслух. Похоже, придется пойти в библиотеку и найти там нужную литературу. Дополнительное задание, скорее всего, никто кроме нее не сделает вообще как обычно, потому что ведь в выданной книжке этого нет, значит можно прикинуться дурачком, как будто на пятом курсе это большое открытие, что в библиотеке можно найти вообще все, что угодно.       Гермиона думала про себя, как же, наверное, по ней сейчас скучает Северус… и вообще почти все мысли как всегда были о нем. И о том, в каком все будут шоке, когда узнают о них, о том, где у них будет свадьба… она опустила взгляд в пол и поджала губы, чтобы сдержать улыбку. Все это реально случится, и это не могло не волновать, не будоражить ее.       Когда она подняла глаза, то увидела, как за поворот скользнула чья-то длинная пышная юбка. У Грейнджер сперло дыхание. В этом замке была всего одна женщина, носившая длинную салатовую юбку, и этой женщины в замке быть не должно. Гермиона ускорила шаг, перешла на бег и разогналась так быстро, что ее занесло на повороте, чтобы только успеть нагнать ее и убедиться… но в другом конце коридора, у следующей развилки стояла Герда.       Снейп обернулась, нахмурилась и темно-карие глаза ее стали совсем черными, а лицо скривилось в непонятной эмоции. Гермиона скривилась в ответ, делая вид, что ничего такого не происходит и вообще они пересеклись чисто случайно. Да, у Герды тоже была такая юбка, как она могла забыть? Наверное, она так сконцентрировалась на все происходящем и это стало таким впечатлением, что ей сложно не ассоциировать с этим любую мелочь.       Параноидальная мысль о том, что весь мир в курсе содеянного снова накрыла ее. Это периодически случалось, и тогда Грейнджер начинала паниковать, но пока ей удавалось успешно подавлять это обманчивое ощущение. Никто не может знать о том, что произошло.       Гермиона продолжила свой путь в библиотеку, озираясь по сторонам.       Сердце замерло, когда она увидела в коридоре Северуса вместе с Лили. Сначала она даже не поверила своим глазам и принялась судорожно тереть их сжатыми в кулаки ладонями, до чувства жжения, но когда вновь открыла их, то поняла, что ей не мерещится.       Эванс выглядела печальной. Она выглядела истощенной, непривычно сутулилась, и даже волосы и глаза ее, кажется, потускнели. Северус смотрел на жену так, как смотрел на нее всегда, с теплотой и любовью, и улыбался ей, и Гермиона вдруг почувствовала, как страх от того, что Лили жива, что она пришла в себя, стоит здесь и может в любой момент все рассказать, смешался с непривычно диким, каким-то слишком животным чувством ревности.       Они не обращали на нее внимания и о чем-то тихо переговаривались. Грейнджер нырнула обратно за угол и взмахнула палочкой. — Хоть что-нибудь, Лили… — Северус, — голос ее звучал слабо и безжизненно. — Я ничего не помню. Совсем ничего. Даже почему я оказалась так далеко от своей комнаты, если шла туда вроде бы… или не туда… не помню, — она всхлипнула. — Я не могу вспомнить… я и колдовать не могу, не могу защищаться… и мне все еще страшно… — Тише. Тише, не надо плакать, все хорошо. Теперь все хорошо. Ты в безопасности, принцесса. Нужно сходить к Дамблдору, он все расскажет тебе по поводу расследования и введет тебя в курс дела… — Я не хочу… — Но… — Надо. Я знаю, Сев. Все равно от меня не отстанут, пока я не дам показания, даже если они будут звучать как «Я очнулась в больнице и не сразу вспомнила кто я». Поэтому я пойду к нему сейчас… — Конечно. Я пойду с тобой. — Не надо. Ты сказал, у тебя еще есть дела, иди, работай. Я уже в порядке, правда. И мне нечего бояться, верно? А значит и тебе тоже. — Да… Но я все равно тревожусь за тебя. Вечером мы отправимся домой, Лилс. Я возьму выходные за свой счет и мы побудем вместе, хорошо? — Конечно, Сев.       Гермиона сморщилась, торопливо отменяя заклятие. Слушать чавканье поцелуев ей уж точно не хотелось.       Что все это значит? Северус ведь, наверное, наврал ей обо всем? Почему он не сказал ей сразу, что они расстаются, он ведь… он ведь любит Гермиону теперь, его любовь должна быть абсолютной! Иначе какой смысл в этой любовной магии?! Грейнджер едва не расплакалась от досады. Девушка схватилась за голову. Это все неправда! Неправда!       Лили прошла мимо по коридору, к двери, ведущей на лестницу. Гермиона тут же бросилась к Северусу — он все еще стоял на том же месте, но уже собирался уходить, и девушка налетела на него со спины. — Северус, ты же все это ей не серьезно? — спросила она, глядя на него с надеждой, когда он обернулся, буквально сбрасывая ее с себя, явно напуганный ее внезапным появлением. — Ты же ей расскажешь о нас? — Мисс Грейнджер! Какого черта вы себе позволяете и что за бред вы несете?! — выпалил мужчина.       Гермиона невольно отступила назад. Снейп выглядел откровенно злым, даже не шокированным, и это испугало ее. Что это все значит? Он же буквально утром признавался ей в любви и говорил, что хочет от нее дочку… почему он так реагирует? — Но… — Молчите, — рыкнул Снейп, поднимая правую ладонь, левую закрывая глаза и качая головой. — Слышать не хочу ничего, просто не смейте так больше делать никогда. В следующий раз последствия для вас будут серьезными, мисс Грейнджер, и если вы думаете, что за подобное поведение вам ничего не будет, то вы очень ошибаетесь.       Он развернулся и ушел, а Грейнджер осталась стоять в коридоре. Она несколько продолжительных мгновений пыталась понять, почему все вдруг резко сломалось и ее захлестнуло непреодолимо сильное чувство обиды. Стало больно за себя до слез. Она так старалась все это время и для чего? Чтобы все так легко стало как прежде? Почему? Все потому, что ты не добила ее, тряпка. — Я не тряпка, — прошептала Гермиона и снова схватилась за голову, закрыв уши. Голос теперь раздавался как будто одновременно и внутри головы и со всех сторон. Тряпка. Не будь ты тряпкой, ты бы уже добила ее. А не будь ты тупой идиоткой, ты бы еще и справилась с этим за раз! — Не правда… мне просто не повезло… Просто оправдания слабачки. Какая же ты жалкая, Гермиона. Жалкая и бесполезная.       Поняв, что переубеждать голос в голове бесполезно, Грейнджер в слезах побежала к общежитию.       Уже у портрета она услышала, как ее окликнул Северус. — Ты! Пошел вон! — сдерживая изо всех сил желание кричать на него, сказала Гермиона. — Милая! Прошу, прости меня… просто там кто-то был в коридоре, я боялся, что нас могут услышать или увидеть, — он кинулся к ней, обнял за плечи. — Я люблю только тебя, клянусь. — Клянешься? — всхлипнула Гермиона. — Ты мне клянешься? — Клянусь! — повторил Северус. — Я верю тебе, — она почувствовала облегчение и ответила на его объятия.       Они стояли так несколько минут, а затем Северус ушел, сказав, что его еще ждут дела. Грейнджер почувствовала себя вымотанной. Кажется, за полчаса она прочувствовала весь спектр эмоций и у нее вдруг иссякли все силы. Девушка назвала пароль, вошла в гостиную и отправилась в свою комнату.       Соседок не было, а в голове продолжала крутиться мысль о том, что Лили жива. Что с этим делать? Она не может оставить все вот так просто, не может… Лили всегда будет мешать им, она его просто не отпустит, она же гребаная стерва! Хоть в чем-то ты рассуждаешь правильно… Она не даст вам спокойной жизни, нужно убрать ее. — Я не могу снова на нее напасть! Можешь… тебе ничего не мешает взять кинжал и закончить все это. Не выдумывай отговорок, слабачка. Или ты слишком глупая, чтобы все провернуть как надо и во второй раз опять провалишься?       Гермиона покосилась на тумбочку, в которой все еще лежал ритуальный кинжал. Она отмыла его и не выбрасывала, мало ли, вдруг Билл вернется за ним или вдруг он ей еще понадобится, чтобы разобраться, например, с пасынком или падчерицей, потому что как-то в ее голове промелькнула мысль, что довольно символично убить их всех одним и тем же предметом… нет! Грейнджер затрясла головой. Что за ужасные мысли?!       Она пыталась убрать Лили лишь для того, чтобы заполучить Северуса, она не хочет становиться маньячкой. Но ведь они тоже могут встать на пути между тобой и им, ты же это понимаешь. — Я не… заткнись, заткнись, заткнись! — она забила себя ладонями по голове. Ты не сможешь заставить саму себя замолчать, Гермиона. Ты все равно это сделаешь. — Нет, смогу! Заткнись! Я замолчу, когда ты закончишь начатое. Нужно доводить дело до конца, Гермиона, всегда, тебе ли этого не знать. Просто сделай это. Ты уже смогла один раз, сможешь и второй. Не прибедняйся. Ну же. Иди, возьми его.       Грейнджер подошла к тумбочке, присела перед ней и раскрыла дверцу.

***

      Откуда-то тянуло сквозняком по ногам. Грейнджер дернулась, прижав шею к уху, сжавшись. Почему в этой школе все время откуда-то дует? Неужели так сложно заделать чертовы окна? Лили все еще была в кабинете Дамблдора — она слышала, как из-за дверей доносились их голоса. Они разговаривали уже долго, очень долго, так, что Гермиона теперь могла не скрываясь стоять и ждать с ножом в руках свою жертву, зная прекрасно, что никто сюда уже не придет, потому что никто не хочет терять глупые очки ради глупого кубка. Детский сад.       Она крепче сжала рукоятку кинжала.       Все, чего ей сейчас хотелось — чтобы все скорее закончилось. Она просто это сделает, потом заметет все следы и все. Выбросит чертов кинжал, закопает его где-нибудь подальше от школы, сожжет эту одежду и чертову книжку с ритуалом, и все станет хорошо. Будет только она и Северус. Никаких демонов, никаких голосов в голове, никаких монстров во снах, даже никаких Гарри и Герды… Ладно, может быть, придется еще поднапрячься и убрать его противных детишек, но это потом. Это позже. Сейчас она должна разобраться с этой рыжей сукой. Раз и навсегда.       Мир вокруг плыл. Гермионе казалось, что стены шевелятся, что шевелится пол под ногами, что насколько бы рационально не было быть уверенной в том, что ее никто уже не застукает, а если и застукает, то она всегда может просто спрятать кинжал и сказать, что ей срочно нужно к директору по какому-нибудь глупому, надуманному поводу, кто-то стоит там за углом и ждет возможности появиться и напугать ее до полусмерти. Ей даже мерещились голоса, что раздавались где-то неподалеку.       Все вокруг пыталось отвлечь ее, но Грейнджер не позволяла себе отвлекаться, терпеливо дожидаясь, когда же Лили покинет кабинет.       И она дождалась. Услышала тихий стук каблуков, убедилась, что это единственный звук, а значит директор не сопровождает ее. Она сделала глубокий вдох. Осмотрелась по сторонам. Нужно действовать быстро и четко, чтобы Лили не успела даже пикнуть, бить в этот раз ни в живот, как она глупо сделала тогда, а перерезать ей глотку или воткнуть нож прямо в ее мерзкое змеиное сердце.       Гермиона вышла из-за угла. Она замахнулась. — Лили! — Северус! — Нет!       Снейп попытался закрыть собой Лили, но она оттолкнула его и сама бросилась в сторону, избегая удара. Она не услышала шагов Северуса… это плохо, это очень плохо… но он же любит ее. Он ничего ей не сделает и не скажет, он вообще должен помочь ей, если любит ее. — Грейнджер, мать твою! — выкрикнул Снейп.       Он подскочил, но не успел ничего сделать — лезвие кинжала вошло в мягкую плоть. Промазала, но, кажется, этого достаточно. Эванс сложилась по пополам, с уголка ее губ потекла тонкая струйка крови. Северус выхватил палочку, произнес заклинание, но ничего не произошло. Мужчина шокировано глянул на свое единственное существенное оружие и отбросил его в сторону. — Это была ты… — Северус… почему ты нападаешь на меня? — недоуменно спросила Гермиона. — Господи… да ты же бредишь, — вдруг произнес Северус. — Гермиона, ты не в себе. — Я? Это я не в себе? Это ты поклялся мне в любви, это ты обещал мне, что мы будем вместе! Я для нас стараюсь! — она сжала рукоять кинжала еще крепче, чувствуя, что начинает злиться на возлюбленного. Он попытался напасть на нее, но, наверное, это приворот не позволяет ему ее атаковать… Да какая разница теперь? Он только что сказал тоже, что говорили они все постоянно. — Это ты не в себе, Северус! — Гермиона, брось нож. Ты натворила уже достаточно всего, хватит, положи нож!       Она уже хотела было кинуться на Снейпа, как вдруг на нее напали сзади. Гермиона извернулась, замахнулась, вонзила кинжал в плечо противника, и не долго думая, ударила еще раз, целясь в грудь… ее схватили за волосы и с силой оттащили назад.       Рукоятка кинжала выскользнула из потной ладони.       Сзади кто-то скрутил ей руки до боли, крепко вцепившись в нее, и оттолкнул. Она полетела на пол, но даже не подумала о том, чтобы сгруппироваться и хоть как-то смягчить падения. Грейнджер медленно подтянула к себе ноги и руки, и попыталась отползти, не желая верить, что она причастна к сделанному.       Все разом стало неважно от осознания, что все эти три удара достались вовсе не Лили.       Женщина склонялась над Снейпом, что, непонятно, был ли в сознании, или нет… На шее у него кровоточила рана, которую Лили с искаженным истерикой лицом, кричащая просьбы о помощи так громко, что звенело в ушах, старательно пыталась зажать трясущимися руками. Из его груди торчал нож, по сюртуку на животе расплывалось багровое пятно. Его черные глаза смотрели прямо на Гермиону.       Или на что-то позади нее.       Или на кого-то. — Ну и натворила же ты дел, девочка, — присаживаясь рядом с ней на корточки сказал полушепотом Билл. — М-да…