До краёв

      Они, конечно, давно вышли за границы обычной дружбы. По крайней мере, ни с какими своими друзьями Акира так себя не вел. Но он не был уверен, что так это воспринимает не он один. Юске лежал в его объятиях спокойно, дыша размеренно и глубоко — Акира чувствовал это по вздымающейся под его руками спине. Юске, казалось, совершенно не волновала такая близость, не беспокоили мягкие поглаживания по лопаткам, не оглушал отчаянный стук чужого сердца. Он доверял Акире настолько, что заснул на его груди, будто в этом не было ничего особенного. А для Акиры это было сплошным мучением. Легкий запах краски вперемешку с ароматом шампуня щекотал ноздри, теплый вес чужого тела сладкой пыткой давил на грудь, поднимая в неспокойной душе Акиры всё более высокие волны. Собственный рассудок он ощущал трещащей по швам плотиной, которая уже не справлялась с накопившимися чувствами: он отрывисто дышал, подавляя жалобный стон, прикусывал и поджимал губы, не позволяя им коснуться чужой кожи, а его руки подрагивали, сдерживая порыв сжать Юске в крепких, собственнических объятиях. Акира запрокинул голову и сделал глубокий вдох, стараясь хоть как-то отстранить от него своё сознание. Юске шевельнулся и сонно промычал. — А, извини, — спохватился Акира, чуть не вздрогнув от неожиданности, и снова посмотрел на разметавшиеся на своей груди иссиня-черные волосы. — Разбудил? — Я не спал. Он лениво потерся лицом об одежду Акиры, провел кончиком носа к вороту кофты и, будто это было совершенно естественно, мягко опустил губы на выступающую из-под ткани ключицу. Акира рвано схватил ртом воздух и замер, глядя куда-то перед собой и чувствуя, как горячие губы поднимаются мягкими, легкими поцелуями к шее. Губы Юске. К его шее. Дрожащими пальцами коснувшись шелковистых волос, он положил руку на щёку Юске и осторожно приподнял его лицо. Тот посмотрел на него мягко, нежно и — впервые Акира видел это в его взгляде — с надеждой. — Юске… — выдохнул он, и собственный колеблющийся шепот резанул по ушам. Обняв его крепче, Юске придвинулся ближе к его лицу, прикрыл глаза и робко, почти невесомо коснулся его губ. Отстранившись на сантиметр, он снова поднял веки и взглянул в глаза Акире, будто пытаясь рассмотреть, какой отклик вызвали его действия. Но Акира мог дать гораздо более определенный ответ. Этот поцелуй стал последней каплей, последней трещиной — бушующие чувства стали пробиваться сквозь сознание. Прижавшись к губам Юске, он продолжил поцелуй, теперь трепетный и чувственный, и, позволив остаткам разума утонуть, перевернулся, оказываясь сверху и упираясь локтями в кровать. Тонкими пальцами убрав волосы с чужого лба, он ласково гладил его щёки и голову и целовал, целовал, как опьянённый, не в состоянии оторваться. И только когда лёгкие уже перестали справляться, он отстранился, тяжело дыша и прямо глядя на покрасневшего, взволнованного и — он внезапно это понял — влюблённого Юске. Такого, каким он никогда не видел его раньше. — Прекрасен, — Юске улыбнулся сквозь сбитое дыхание, ласково проведя пальцами по его скуле. — И сейчас — особенно. — Что, будешь рисовать? — добродушно усмехнулся Акира, придя в себя достаточно для того, чтобы снова отпускать шутки. — Когда-нибудь — несомненно, — кивнул Юске, обняв чужую спину и заставив лечь на себя. — Но не сейчас.