Ты не один

Густой молочно-белый туман низко стелется над землёй, оплетает стволы вековых сосен и дубов, забирается в ложбинки и оседает моросью на опавшей листве. Ноябрь здесь сырой и промозглый. Под колёсами влажно шуршит тополиная и дубовая листва. Грунтовку размыло недавними дождями. Олег хмурится, оглядываясь по сторонам, щурится, выискивая место для парковки, и останавливается у ворот. Стоит шагнуть из салона, как Волков по щиколотку утопает в грязи. Мокрая жухлая трава мерзко хлюпает под подошвами ботинок. Мобильный в кармане жалобно пищит. Покрытия нет. До трассы два с половиной часа по размытой грунтовке. Волк идёт к воротам и несколько раз жмёт на кнопку звонка, после чего возвращается в машину. Ворота с глухим скрежетом медленно открываются, пропуская «Тойоту» на территорию двора. — Добро пожаловать в ад, — глухо выдыхает Олег и болезненно морщится — ворота с уже знакомым скрежетом плавно закрываются. В будке КПП охранник задаёт стандартные вопросы и, после, мельком взглянув на рекомендательное письмо да документы, поднимает шлагбаум, пропуская Волка дальше. Заглушив «Тойоту» у входа в приёмный покой, Олег выбирается из салона, осматривается и снова морщится так, будто все зубы разом заныли. Больничный двор не кажется пугающим. Скорее декорация к хреновому ужастику. На территории больницы очень чисто и… Спокойно. Именно так — спокойно. Так, как и должно быть в хорошей психиатрической клинике. В основном, спокойно здесь из-за отдалённости от городского шума и суеты. За забором хвойный лес щетинится иголками под порывами осеннего ветра. Сладковато пахнет прелой тополиной листвой, горьковато — хвоей, отвратительно — столовской жратвой. Наверное, рыбные котлеты. Так вроде не четверг… Во дворе вековые ели, аккуратно подстриженные кусты спиреи, множество цветущих клумб с пёстрыми шарами хризантем, скамейки, беседки… В низине пруд в окружении берёзок и лавок. Очень тихо. Мимо проходит пара хихикающих медсестёр. — Милые дамы! — окликает их Олег, поправляя раздражающие очки и включая весь свой Волчий шарм. — Добрый день! Не подскажете, как найти доктора Рубинштейна? Девушки реагируют мгновенно. Облизывают Олега взглядами, провожают к дежурной, где дородная барышня с ужасными ядовито-красными ногтями быстро заполняет бумаги, суёт их Волкову и сообщает, что доктор Рубинштейн давно ждёт его. Эта же барышня, впихнув Волку в руки стопку бумажек, тащит его за собой по лестнице на второй этаж. Олег, невольно ёжась, осматривается. Здание больницы старое. Во всяком случае, тот корпус, в котором Волк находится сейчас. Оно построено ещё до войны. Это понятно по мозаике на полу и лепнине под потолком. Но само строение явно добротное. Позже появились другие корпуса, больница расширилась, но некоторые части её остались неизменными. В здании холодно. Здесь дикие сквозняки, и по пустым коридорам гуляет эхо. Олегу не нравится это место. Оно воняет хлоркой, фенолом, страхом и безысходностью. Волков идёт за старшей сестрой и думает, что Серёжу нужно забрать отсюда как можно скорее. Увезти на юг, к теплу и солнцу, к побережью океана. Подальше. В Италию. Шаги гулким эхом разлетаются по коридорам. Потолки здесь высокие, двери старые. Елена Семёновна — старшая медсестра. Она рассказывает, что в западной части здания всё ещё ведутся ремонтные работы, потому некоторые лестницы и один из корпусов закрыты. Олег кивает на автопилоте. Всё потом. Сейчас нужно отметиться у Рубинштейна, ничем себя не выдав. Ему необходимо полное доверие этого царька, иначе вызволить Серого из больничных застенков будет затруднительно. Полное доверие. А значит, до поры до времени придётся прогибаться. То, что Вениамин Рубинштейн далеко не так прост, нечист на руку и давно плюёт на клятву Гиппократа — для Волкова не секрет, но лично с психиатром он знаком не был. Размышляя о встрече и с любопытством разглядывая своё новое пристанище, где предстоит коротать следующие недели, а, возможно, и месяцы, Олег, кашлянув, замирает у массивной дубовой двери с нужной табличкой. «Директор клиники/Главврач/В.С.Рубинштейн». Хм. Что ж. Поехали. Натянув вежливую улыбку и обозначив желание войти коротким стуком, Олег, не дожидаясь ответа, уверенно открывает дверь. — Здравствуйте, Вениамин Самуилович. Я Ваш новый сотрудник. Готов приступить к обязанностям… — Я читал Ваши рекомендации, — довольно резко перебивает хозяин кабинета, кивая на кресло напротив. — Всегда рад компетентным специалистам. У нас, знаете ли, текучка кадров. Работа в психиатрической больнице имеет определённую специфику, с которой Вы, Олег… — Игоревич. Олег Игоревич Волков, с Вашего позволения, — натянуто улыбается Волк, отчётливо понимая, что этот человек ему не нравится. Неприятная козлиная бородка, маленькие бусины карих глаз под стёклами очков. Но больше всего Волкова раздражает его высокомерная поза и пухлые, похожие на сардельки, пальцы, неторопливо постукивающие по столешнице. — Ммм, — морщится Рубинштейн, явно недовольный тем, что его перебили, и напрочь игнорит слова Олега. — Так вот. Специфика. Надеюсь, Вы быстро войдёте в курс дела. Елена Семёновна проводит Вас в кабинет, и даст необходимую информацию… — Я бы хотел ознакомиться с историями болезней пациентов, — торопливо вставляет Олег, — естественно, до обхода, — и снова нарывается на недовольный, буравящий взгляд. — Похвально. Ваше рвение радует, Олег… ммм… Игоревич. А сейчас подпишите необходимые документы, и старшая медсестра проводит Вас. Не проходит и пяти минут, как Олег в полной мере ощущает гостеприимную опеку заботливой Леночки. Она жужжит всю дорогу, провожая его по сумрачным безлюдным коридорам до личного кабинета. И лишь плотно прикрыв за услужливой медсестрой дверь, Олег, наконец, расслабленно выдыхает. Уже завтра. Завтра он увидит Серого. Это случится при любом раскладе. Но если повезёт, и Олег не ошибается, то ужин в корпусе, где держат не особо буйных, совместный, а это значит… — Входите! — неохотно отзывается Волков на короткий стук в дверь, и замирает в ахуе. Дракон. Грёбаный Вад собственной персоной в униформе врача с нашивкой «психиатр» лыбится во всю рожу, в два шага преодолевая расстояние между ними. — Ты?! Откуда здесь? — всё же выдыхает Волков, отступая на шаг назад: ничего личного — армейская привычка. То, что Вадим имеет к психиатрии такое же отношение, как и он сам, не вызывает ни малейшего сомнения. — Волчара! — дурниной орёт Вадик, сгребает его в медвежьи объятья, стискивает едва не до треска костей и отпускает. Олег силится отдышаться, вжимается жопой в край столешницы и смотрит на Вадима осуждающе. — Ты чего орёшь на весь корпус? — цедит Волков сквозь зубы. — Всех психов в округе распугаешь. — Да насрать! — ржёт Дракон, напирая. — Я пиздецки рад видеть тебя, Поварёшкин! Нам срочно надо нажраться! — По психиатру плачет нарколог, не иначе… — обречённо возводит взгляд к потолку Волк, придирчиво рассматривая сетку трещин. — Возьмём спирта у аптекарши! — не унимается Вадик. — Не возьмём, — почти шипит Волков. — Съебись в туман и не отсвечивай. Из-за тебя вся операция по пизде пойдет! — Так и у меня тут операция! — добродушно лыбясь, сверкает глазами Вад, упираясь ладонями в столешницу по обе стороны от бёдер Олега. — Объяснись? — тот не ведётся. — Мелкий мой, — выдыхает Дракон и разом будто остывает, отступая на шаг; Олег думает, что Вадик такой же тёплый, как и прежде, и что одеколон он так и не сменил — прёт за три километра. — Истерика, нервный срыв, посттравм, психосоматика… Его сюда увезли. И хорошо, что сюда. А то уже давно не дышал бы. — А что так? — хмурится Волков. — А то ты не слышал, — хмыкает Дракон, присаживаясь на столешницу рядом. — Деда, отца, мать, сеструху — всех порешили. Пацан чудом живой остался. Там такое мочилово было, Волк. А я Дамаск вспоминал. И девяносто первый ещё. Малого сюда в истерике привезли. Он не помнил, кто он и откуда. — А ты чего попёрся? — решает уточнить Волк. — Я его нянька, — отмахивается Вадим. — Телохранитель вроде. — Из человеколюбия? — криво усмехается Олег, игнорируя ответ. — Ты же бабки больше жизни любишь, Дракох. — В жопу иди, Поварёшкин, — печатает Вадик, сжимая кулаки, но разом как-то расслабляется. — Я ей пообещал, ясно? Слово дал, что позабочусь о её сыне. Потому я здесь. Хочу посмотреть, как и чем его лечат, и, если что, забрать, пока до состояния каланхоэ не залечили. А ты чего тут? — Серёжа, — просто выдыхает Волков, прикрывая глаза. — После Питера у него с башкой совсем беда. ДРИ, психоз, кошмары, амнезия почти как у твоего. Серого сюда увезли с целым букетом. Но ему здесь нельзя. Ему здесь только хуже. Он не любит чужих людей, боится больниц, врачей… Они его угробят здесь. Он даже не вспомнит, кем был. Его надо вытаскивать. — Та же хуйня, братан, — криво усмехается Вадим. — Чё делать будем? — Действовать по обстоятельствам? — пожимает плечами Олег, а Дракон скептически изгибает бровь. — Мы не на задании. Вытащим их из этой богадельни. Мы и более серьезными операциями руководили. Это просто дурка, Дракош. — Это просто дурка, Волч, — кивает Вадим. — Но мне пиздец страшно. Намного страшнее, чем в Боливии, знаешь? — Знаю, — кивает Волков. — Потому что боишься не за себя. А когда ты так падок стал на молоденьких мальчиков? — усмехается он. — Чё?! — пытается возмутиться Вад. — В сраку пошёл! Это просто работа! Я не… — Олег смотрит, не моргая и продолжая усмехаться. — После тебя, блядь! — отмахивается Дракон. — И я ничего. Я просто смотрю. Смотрел. Я даже не… — И потому, что ты даже не представлял его раком, ты попёрся задаром спасать недобитого щенка одного из мафиозных кланов? — скепсиса в голосе Волка столько, что зубы сводит. — Не пизди хоть мне. Я тебя насквозь вижу и на три метра вглубь, Вадя. Классическая сказка о драконе и принцессе, где в финале дракон жрёт рыцаря и спасает ту самую сраную принцессу. Ты хорошо подумал? Дракон принцессе не пара. — А ты хорошо подумал, когда пёрся психа своего рыжего спасать? — ядовито шипит добродушный обычно Вадик. — У тебя, сука, синдром стокгольмский! Он тебя сломал и душу тебе наизнанку вывернул! Ты хоть осознаешь, что он тебя на всю жизнь покалечил, Волк?! — Вадим ловит его лицо в ладони и заглядывает в глаза. — Психиатр здесь не только ты, — усмехается Олег, медленно выдыхает и накрывает кисти Вадика своими ладонями, поглаживая набитые казанки. — И я люблю его. — А я хочу ему ноги вырвать, — морщится Дракон и отстраняется. — Но уважаю тебя и твой выбор настолько, что не стану этого делать. Но ты не можешь запретить мне хотеть! — Можешь сколько угодно хотеть, но язык придержи, — отрезает Волков, решая немного прощупать почву, раз уж сам Дракоша под боком оказался. — Ты лучше скажи, что за фрукт здешний главврач? Уж больно гнилым показался. Вадим сразу меняется в лице, но отвечать сходу не торопится. Тяжёлой походкой идёт к окну, демонстрируя Волкову свой роскошный тыл, и проведя кончиками пальцев по пыльному подоконнику, совершенно не в тему бурчит: — До тебя здесь работал Женька. Отличный доктор. Три месяца продержался, до того, как… Я скажу Ленке, чтобы прислала санитара прибраться, — задумчиво переключается Вад, почёсывая висок. — До того, как?.. — повторяет Волков, пытаясь считать эмоции с напряжённого лица Вада, но куда там — железобетонная маска, не меньше. — Уволился он, Поварёшкин. Это официальная версия, — неохотно, полушёпотом выдыхает Дракон и резко меняет тему: — Кстати, здесь ужасно кормят! И, пожалуй, меня бы больше порадовала нашивка «шеф-повар» на твоей униформе! — Вад почти ржёт, шагнув ближе, и заглядывает Олегу в глаза. Как когда-то давно, почти как прежде. И Волкова замыкает на этом смешливом взгляде. Он притягивает Вадима за шею, оглаживает коротко стриженый затылок и накрывает губы своими. Это и поцелуем не назвать. Легко. Почти невесомо. Просто выдох поймать. Просто лбом ко лбу прижаться. Они так и стоят, не открывая глаз. Дыхание мешается на губах. — Бля, как мне не хватало тебя… — почти хрипит Олег. — Как же… Вадим прижимает его теснее и улыбается. Волков скользит ладонями по его плечам, по лопаткам и спине, запускает руки под расстёгнутый халат, оглаживает бёдра и притягивает к себе за ягодицы, сминая задницу сквозь ткань черных классических брюк. Дракон усмехается. — Этого тебе не хватало? — лыба у него наглая и бровь знакомо изогнута. — Та пиздец как! — ржёт Олег, отпускает его и поднимает руки в примирительном жесте. — Я просто убедиться, что она такая же классная. — А ты сомневался? — хмыкает Вад, подмигивая. — Идём пройдёмся, Волчара. Я тебе здесь всё покажу. Жрать хочется — подыхаю! — бубнит Дракон, таща его из кабинета. — В этой сраке мира ни тебе магазина, блядь, ни тебе ларька. И сигарет, сука, как назло… — У меня красные «Мальборо», — улыбается Волков. — Фу! — орёт Вадим чрезмерно возмущённо. — Я лёгкие выплюну нахуй! — Всё так же куришь серый «Винстон», — Волков не спрашивает — утверждает. — Знаешь, мои красные, в сравнении с нихуём, тоже неплохо. — В любом случае, в кабинете не стоит. Здесь ёбаная пожарка на первую затяжку реагирует, — усмехается Вад и шутливо толкает Волка кулаком в плечо. — Идём, покажу нашу дурку. Я уже пообвыкся, а поначалу, бля, чуть сам на антидепрессанты не подсел. — Я так рад тебе, Вадька! Так… — Волков берёт сигареты, зажигалку, и потирает место дружеского приветствия, улыбаясь. — Правая всё так же хороша. — Левая тоже в порядке, — ржёт Вад, увлекая Волкова за собой. — Дверь на ключ. Здесь похлеще Ирака, поверь. Первым делом Вад ведёт Олега в свой кабинет, возможно потому, что тот находится совсем рядом. В нём они не задерживаются — ещё успеют, но Волков сразу отмечает, что ни время, ни обстановка, Вада не меняют — такой же раздолбай, как и прежде. Ворох бумаг на столе с вычурным держателем сверху, наваленные горы книг и книжечек, небрежно распахнутая штора и пустая конфетница с кучей скомканных обёрток. — Здесь ко всему можно привыкнуть, кроме общей душевой и совкового санузла, — горестно замечает Дракон, сворачивая в конце коридора направо. Именно этот санузел и душевую Дракон, в первую очередь, и показывает Олегу. Волк усмехается. Будто им к подобному привыкать. Это Вадя просто отвык и разнежился на гражданке. А раньше и похуже видали. Вадим трещит, как армянское радио, не затыкаясь ни на секунду. Он рассказывает о корпусах, о женской и мужской половине лечебницы, рассказывает где хоз-строения, где морг, где какие отделения и процедурные, рассказывает, к кому из медсестер можно подкатить, рассказывает о распорядке, рассказывает, рассказывает, рассказывает… Олег честно старается запоминать, но, на деле, просто слушает знакомый голос и нагло таращится на роскошную задницу. Халат сильно мешает. Непорядок. По холодным пустым коридорам гуляет эхо шагов. Ветер завывает в старых оконных рамах. Проводка явно паршивая. Люминесцентные лампы, потрескивая, мигают под потолком. Палаты здесь двух, четырех и шестиместные. В целом, тут относительно безопасный контингент. Никаких маниакальных выходок, никакой агрессии. Всё спокойно, чинно, скучно, и отвратно воняет фенолом. Вскоре они спускаются по широкой лестнице и выходят на улицу. Сам корпус стоит на холме. С крыльца открывается чудесный вид на озеро и парк. Вадим улыбается, воровато оглядывается и тянет Олега за запястье куда-то за здание, через асфальтированную дорожку, через заросли черемухи. — Идём, — шепчет он, подмигивая и затаскивая Волка на поляну. Капли с веток срываются за шиворот, Олег ёжится, Дракон улыбается, спиной вжимая его во влажную дощатую стену беседки. — Согреть? — подмигивает он, упираясь локтём чуть левее от виска Волкова, нависает, склоняясь, и Олег накрывает его затылок ладонью, притягивая ближе, целуя уже по-настоящему, мягко сминая губы под губами, оглаживая рот языком. Дракон отвечает осторожно и неторопливо, будто вспоминает, и, разрывая поцелуй, не торопится отстраняться. Они делят дыхание на двоих. Олег греет пальцы под его халатом. И курят они тоже одну на двоих. А потом Вадик показывает двор, все дорожки и тропинки, все корпуса, все укромные места и дыры в заборе. Продемонстрировав Олегу всё, что продемонстрировать было необходимо, Дракон уходит по своим драконьим делам, а Волков садится изучать личные дела пациентов. Он честно читает, стараясь вдумываться, но ничто толком не идёт на ум. Присутствие Вадика здесь немного вышибает из колеи. Или много? В любом случае, гораздо больше, чем ему бы хотелось. Нет, Волк рад, пиздецки счастлив, что не один. Лучше бы, конечно, малый Вадима сюда не угодил. Но сам факт присутствия Дракона одновременно и успокаивает, и будоражит. Волков дико, до воя скучает по Серёже. Он прекрасно понимает, что это неправильно, нечестно, не… Но Олег любил Серёжу всегда, ещё задолго до армии, и на службе, и в горячих точках. И это никогда не мешало относиться к Вадиму как-то по-особенному. Вадя приходит в три и забирает Волкова на обед, отрывая от самокопания, вытаскивая из-под кипы анамнезов, личных дел и историй болезней. В кабинете Женьки слишком много макулатуры и царит дикий хаос. Олег пытается всё упорядочить, но Дракон не позволяет. Тащит за собой в столовую на втором. Кормят в ней действительно отвратительно. На обед суп, пюре, рыбные котлеты, салат из капусты, булки с повидлом и компот из сухофруктов. Олег оглядывается, напряжённо всматриваясь в постные лица жующих пациентов, но Вадим отрицательно качает головой, мол, нет. Наших здесь нет. Волк берёт пюре и салат, отдаёт Дракону свою булку и таскает капусту из его тарелки, пока никто не видит. Вадик улыбается, соприкасаясь коленом с Олегом, и подмигивает медсестре, которая с интересом таращится из-за соседнего столика. Волков смотрит на него в чёрной водолазке и думает, что хочет затолкать Вадьку в свой кабинет, вцепиться в удущающий ворот, рвануть так, чтобы до края, и впиться в линии татуировки, лизнуть горячую пёструю кожу, прикусить… Хочет разложить Вадика на столе, содрать дурацкие классические брюки и отсосать, забирая максимально глубоко, пропуская головку в горло, оттягивая мошонку и всасывая яйца, чувствуя, как Вадим дрожит в руках. А потом развернуть, загнуть, смять упругие ягодицы, накрывая ладонями, раздвигая шире, и вылизать тугую сжатую дырку, оттрахать языком узкую горячую задницу, слушая, как тот стонет, как скребёт короткими ногтями по полированному дереву. Хочет… Олег хочет его ладонь на своём затылке, хочет пальцы в волосах, хочет ощущать, как Дракон пульсирует и сжимается вокруг языка. Хочет оставить засосы на бёдрах и под ягодицами, а потом медленно, неторопливо, осторожно, нежно оттрахать, зацеловывая шрамы, шею, плечи и спину, переплетая пальцы, целуя затылок. Олег хочет так, как они никогда не трахались раньше — без спешки, без адреналиновых всплесков. Волков хочет медленно. Хочет слышать Вадима. И понимает, как пиздецово по нему соскучился. Дракон, с шумом отпивает из стакана, усмехается и, откидываясь на спинку стула, вытягивает ногу. Естественно, совершенно случайно его лапа касается стопы Олега, и так же случайно медленно скользит вверх. И скользить этой лапе нужно непременно по внутренней стороне голени, там, где особенно мурашит кожу даже через ткань брюк. Волк физически чувствует, как румянец разливается по щекам, сглатывает и закашливается — пусть все думают, и сука Вад в том числе, что прилив крови к лицу вызван именно этим. — Похлопать? — хмыкает Дракон, играя бровями. — Иди на хуй, — выдыхает одними губами Олег, прожигая Вадима полыхающим взглядом. — С удовольствием, — ржёт тот, но вдруг резко меняется в лице. — А вот и мой. Не оборачивайся. Олег самозабвенно препарирует в тарелке несчастную рыбную котлету, едва сдерживаясь, чтобы не обернуться. Алтан здесь. Значит, Вад пытался сказать, что в столовой не будет Серого. Почему? — Часть пациентов размещена на втором этаже. Вы ещё познакомитесь с правилами и устройством нашей больницы, Олег Игоревич, — деланно вежливо объясняет Вад, и Волков боковым зрением замечает, что у соседнего столика останавливаются двое мужчин. Тем временем, в зоне, по всей видимости, отведённой для кормления пациентов, начинается оживление, и Олег сразу выцеливает взглядом Алтана. Ошибиться просто невозможно: слишком много шумихи было вокруг мафиозной семейки пацана. Но назвать наследником клана вот это бледное создание в растянутом свитере, со всклокоченной одуваном шевелюрой… Хочется рассмотреть парня получше, но выказать явную заинтересованность нельзя. От некогда яркого, и, Волков уверен, заносчивого представителя золотой молодёжи, остались, пожалуй, лишь охуительные глаза — жгучие, как раскалённые угли, и неожиданно живые. «Да, Дракона вполне можно понять» — думает Олег, скользнув взглядом по ломкой фигуре парня, но когда этот самый взгляд упирается в меховые тапки с розовыми ушами, губы Волка поджимаются в горькой полуулыбке. Может эта жемчужина Востока и псих, но Олег ловит на себе вполне адекватный любопытный взгляд Алтана, что, несомненно, Волкова радует. Значит, не всё так плохо. Значит, не зря Дракоша просиживает жопу в этой богадельне. Да и расположение стола мелкого, стопудово, неслучайно: просматривается всё до мелочей, а при необходимости, с пацаном можно перекинуться парой слов. Вот только его Серого здесь нет, а чёртов обход лишь завтра, и не факт, что Олег будет в нём участвовать. Дракон читает Волка, как открытую книгу, прекрасно понимая, что сейчас творится в башке напротив. Заметив, что доктора за соседним столом увлечены собственным диалогом, Вад укоризненно шипит: — Сиди на жопе ровно, Поварёшкин. И сотри с рожи эту скорбную мину. — Ты поможешь узнать, где Серый? — беззвучно выдыхает Волк, ковыряя остатки котлеты ложкой. — Постараюсь. Я кое-что слышал. И знаю, кто может быть в курсе, — торопливым шёпотом роняет Вад, и с грохотом поднимается из-за стола, привлекая внимание зевак. — Хорошего дня, Олег Игоревич. Будут вопросы — обращайтесь. Чем могу, как говорится. — Спасибо. Очень любезно с Вашей стороны, — окончание фразы Волков сглатывает, провожая взглядом статную фигуру Вадима, и не может не отметить, что тому чертовски идёт белый халат. Если бы ещё на голое тело… Спину Дракона сверлит ещё один заинтересованный взгляд, но Олег об этом может только догадываться. Алтан, улыбаясь одними глазами, благодарно сжимает в ладони конфету, отлично зная, куда отправится после обеда.