Снова живём, Тсуна

Савада чувствует, как пустота внутри быстро сменяется тьмой. А та слишком настойчиво тянется к его пламени. Парень помогает им соединиться. Тьма резко окрашивается в цвета радуги. Сгусток разного, чужого пламени быстро разделяется и помогает собственному пламени Тсуны залечить повреждения и восстановить тело. – Откуда столько чужого пламени? – вопрос интересный, но сначала надо убраться. Уборка ванны занимает не так много времени, как оказалось. Но за этот короткий промежуток времени слаженная работа пламени полностью вылечивает его. Тсуна прислушивается, есть ли кто в доме, после чего быстро перемещается к себе в комнату. – Никогда у меня не было такой чистой комнаты, – оглядывая спальню из какого-нибудь каталога, проговорил Савада. Нет, он не был грязнулей, просто та, его мама, разрешала держать у себя бардак только при условии уборки в других комнатах. Поэтому позднее это перешло в своеобразную аксиому. Когда Тсуна учился в средней школе мама даже не знала где у пылесоса мешок с мусором, так как этим занимался он. – Воспоминания – это хорошо, но надо разобраться с пламенем. Удобно разместившись на кровати, Иетсуна приступил к медитации. Хорошо натренированное тело тяжеловато поддавалось углублению сознания. Видимо прошлый хозяин занимался медитацией исключительно для расслабления. Поиски ничего не давали. Чужое пламя в нём просто было. Если его потратить, оно возобновлялось. Но где источник, Тсуна не мог понять. Единственное, что разъяснилось, так это то, что каждый вид пламени принадлежал разным людям. Скорость восстановления была разной, как и характеры пламени. Отчаявшись получить ответ от себя, Савада обратился к ним. Все они ластились к нему похлеще Натса после долгого заточения в коробочке. Нанежившись, туман потянул его за собой. Парень направился за ним, постепенно осознавая, что они движутся к памяти. Добравшись до чертогов, Тсуна пришёл в ужас. Там был паразит из чужого пламени. Ментальная установка. Мальчик не был настолько безэмоциональным, кто-то сделал его таким. Впрочем, не кто-то, а Иемитсу. Другого варианта просто нет. От неё надо срочно избавляться! Единственный вариант – выжечь собственным пламенем. Ураган крутится возле, распаляется, он готов уничтожать. Ведь природа урагана – разрушение. Он срывается вместе с пламенем Тсуны. Паразит начинает шевелиться, отбиваться, ему не хочется погибать. Иетсуна видит, как щупальца и лапки насекомых отмахиваются от красного и оранжевого пламени. Кусок синего пламени отделяется от общей массы принимая очертания паука, собирается сбежать. Парень усмехается, побег невозможен. Облако сплелось с грозой, образуя барьер, через который не прорваться. Тсуна усиливает поток пламени, надо заканчивать как можно быстрее. Первыми исчезают щупальца, а вместе с ними уходит страх перед Иемитсу. Ненависть к «отцу» помогает разжечь рыжий костёр сильнее. Сгорает какая-то многоножка, взамен в груди расцветает цветок из добрых слов матери, её понимающих взглядов, ласковой улыбки и трепетных объятий. Пламя солнца уже не может смиренно ожидать и срывается в этот бардак, сильнее распаляя оранжевое полымя. Паук оказался самым шустрым из всех и самым живучим. Но бежать ему некуда: облако c грозой максимально ограничили передвижение, дождь с туманом создали купол, ураган и солнце пожирают лапки насекомого. Небесное пламя постепенно покрыло всё тело паразита, начиная поглощать его. Проходит меньше минуты, а паука уже нет. Нет больше и других вредителей. Зато возвращаются воспоминания о моментах детства в Италии. Один месяц в году Иемитсу позволял сыну пожить, как ребёнку. Видимо, чтобы совсем не одичал. На этот месяц он отправлял Тсуну в детский лагерь. Там мальчик неожиданно нашёл друзей. Настоящих друзей с разных концов света, что стали приезжать в этот лагерь в один конкретный месяц, чтобы увидится с Иетсуной. Видимо измученное небо мальчика искало поддержку для своего хозяина и нашло. Завлекло бодрое солнце, за ним весёлый туман, страстный ураган, активный дождь, робкое облако и пассивную грозу. И те с радостью отзывались поломанному, но стойкому небу, что желало тепла. В возрасте десяти лет Иетсуна нашёл хранителей. Пламя, что бушует у него внутри, его хранителей. А ведь действительно пламя мрака обладает теми же свойствами, которыми обладало изначальное пламя. Поэтому Джагер был первоклассным иллюзионистом, а Алехандро смог оживить Джинджера. Их туман и солнце лишь сменили цвет из-за ненависти, не теряя своих свойств. То же самое случилось с пламенем иетсуненных хранителей. Мальчик не помнил откуда в нём чужое пламя, вследствие чего возненавидел его. Повинуясь желанию своего неба атрибуты сменили цвет на чёрный, но продолжали выполнять свои обязанности. – Удивительно, – выдохнул Тсуна, открывая глаза. – В моём мире передача пламени была возможна только при непосредственном контакте. Через саму связь небо-хранитель можно было лишь убедиться, что с человеком всё в порядке. Точно! Связь. Я так и не проверил связь с хранителями. Вновь закрыв глаза Иетсуна погрузился в себя. Теперь он ясно видел шесть пульсирующих верёвок, что уходили в разные стороны. И это честно говоря поражало. Ведь, чтобы добиться такой силы связи в своём мире, у них с хранителями ушло несколько лет, при условии совместного проживания. А здесь такой результат и за сколько? Связь закрепилась с обеих сторон, когда Иетсуне было десять, в четырнадцать он в последний раз был в лагере. Пять месяцев. Детям хватило пяти месяцев, чтобы установить связь, какую некоторые не образуют и за всю жизнь. Удивительно Это объясняет почему, они считай два года отдавали пламя даже не получая ответа от неба. Погодите. Точно, ответ. Он ведь теперь может послать ответ им! Первой он касается жёлтой верёвки, немного пламени уходят далеко в непроглядную тьму. Секунда, две, пять, десять и до Тсуны доходят отголоски девичьего смеха. У самого на губах расцветает улыбка. Вторым порцию небесного пламени получил туман. Ответ пришёл быстро. Им стало видение какого-то праздничного фейерверка. Следующая верёвка урагана, по поверхности которой скакали красные искры. Жадно поглотив пламя, красные языки пламени затанцевали причудливый танец. Спокойный дождь не менее жадно впитал пламя. В ответ принёсся приятный морской бриз. Облако мягко оплело запястье, принимая рыжее пламя. Мягкий низкий голос донёс до слуха «Иетсуна-щи». И наконец гроза. Пламя улетело с небывалой скоростью. Быстро принеся весёлую мелодию. Все хранители живы и оповещены о «возвращении» неба. Осталось оповестить только одного человека. На кухне Нана раздумывала с какой стороны взяться за разделку увесистого куска говядины. Ведь надо было отделить части для жарки, кусочки для рагу, а кости оставить для бульона. Надо бы начать побыстрее, приготовление ужина дело не быстрое. Столько людей, считай почти все дети, так легко не накормишь. Ламбо-кун не любил лук. Фута-кун не любит перец. Ипин-тян нравится острая пища. Реборн-кун явно предпочитает итальянскую кухню. Бьянки-тян любит хорошо прожаренное мясо. Ёши-кун же был весьма привередлив в еде в принципе. И только её маленький Тсуна-кун ел всё, что она готовила. Старший вообще не возражал после возвращения. То, как мальчик изменился за время жизни в Италии, сильно тревожило сердце женщины. Но она надеялась, что всё это просто переходный возраст. Однако интуиция смеялась над глупым материнским сердцем. А оно продолжало верить, что Тсуна-кун скоро вновь будет улыбаться, что Ёши-кун перестанет винить во всех своих бедах старшего, что её мальчики снова станут дружными. Когда-нибудь это обязательно случится, Нана дождётся. Ей не привыкать ждать. – Мам, ты о чём задумалась? Женщина вздрогнула из-за неожиданно прозвучавшего голоса. Резко обернувшись, она увидела Иетсуну, что опирался одним плечом в косяк прохода. – Да так, в последнее время я стала немного рассеянной, – улыбнулась парню шатенка. – Рассеянность — это признак переутомления, – хмыкнул Тсуна. – Тебе стоит больше отдыхать, мама. – По дому так много дел, что даже и не знаешь, когда присесть. Но спасибо за беспокойство, Тсуна-кун, – натянув дежурную улыбку, отнекнулась Нана. – Никаких «но», мама. В магазин за продуктами могу сходить как я, так и Ёши, ты только список составь, – начал наступать Иетсуна. – В готовке я тоже могу подсобить. Думаю, Бьянки в состоянии помыть пол или пару раз загрузить стирку. Всё-таки она живёт здесь совершенно бесплатно, а нам хватает и одного дармоеда-бездельника. – Тсуна-кун! Не называй своего брата дармоедом! – возмутилась женщина. – Значит с бездельником ты согласна? – усмехнулся парень, подойдя к ней почти вплотную. – Я распустила твоего брата? – в тёплых шоколадных глазах появилась печаль. – Твоей вины столько же, сколько и его. Ты пыталась заменить ему всех, а он решил, что так и должно быть, – Тсуна обнял маму. – Ты у нас самая лучшая. Правда-правда. А Тсунаёши мы перевоспитаем потихоньку. И всё будет хорошо почти как в детстве. Да? – Да, Иетсуна-кун, – Нана сильнее прижалась к сыну. Глаза слезились, несколько капель даже вырвались и оставив дорожки на щеках, исчезли на рубашке сына. – Не плачь, мам, – тихо сказал парень, поглаживая Нану по спине. – Сходи умойся, а я начну разделывать мясо. Потом мы вместе приготовим ужин и посмотрим ту дурацкую комедию. – Она не дурацкая, – попыталась возразить шатенка. – Серьёзно? Этот парень потерял дневник сестры, который спрятал в собственном тайнике! – возмутился Тсуна. На это Нана лишь звонко рассмеялась и выбравшись из объятий сына направилась в ванну приводить себя в порядок. Вернувшись вечером обитатели дома Савад застали в гостиной причудливую картину. По телевизору шла привычная комедия, а на диване Иетсуна с Наной играли в шахматы. Старший сын объяснял матери какую-то комбинацию, которой его обучил друг. Увидев домочадцев, женщина прервала урок, отправила пришедших мыть руки, а сама ушла на кухню. Когда все они расселись за накрытым столом, Нана пожелала всем приятного аппетита, а также показала где брать добавку. После чего она вернулась в гостиную на урок по шахматам. Такое поведение женщины заставило Реборна окончательно запомнить этот день. Но аркобалено был не единственным, кто сохранил этот день в памяти. В Калининграде в собственной кровати плакала от счастья девочка. Причудливый парень-предсказатель живущий в одном из районов Мехико нагадал светлое будущее. В особняке мелкой мафиозной семьи на окраине Кордова наследница сменила чёрный деловой костюм на яркое красное платье. На набережной Блэкпула парнишка-скрипач играл настолько весёлые мелодии, что некоторые пускались в пляс. В Тэгу из подпольного бойцовского клуба ушёл самый отчаянный боец. А по центральному парку на Манхэттене впервые за два года гулял бледный паренёк пятнадцати лет. Малышка Юни Джиглионеро спала спокойно, больше не видя кошмаров будущего. Система Три-ни-Сетте урчала, как сытая кошка. А последний шаман на Земле выдохнул с облегчением. Ведь в этом мире вновь зажглось чистейшее пламя неба. Ведь оно позвало своих хранителей. Ведь в этот мир пришёл Савада Тсунаёши. А значит этот мир не погибнет.