Трое в Ангбанде, не считая собаки

      Обстановка в тронном зале Нарготронда раскалилась — кажется, внеси сюда кто факел, тот и без огнива, и без масла вспыхнул бы. Нольдор шумели так, что Финроду это все до боли в зубах напоминало Хэлкарасе. Или нет, тот совет, на котором его дядюшки разругались окончательно — тогда юный еще Инголдо тоже чуял, что добром оно не кончится.       — …И вы знаете, что будет! — распространялся Куруфин, — Вы хотите, чтобы враг вошёл сюда, как вошёл в дом Финве?! Чтобы он убил ваших жен и угнал детей в плен, как скот?!       Берен, стоявший у трона, мрачнел и стискивал кулаки — все больше похожий на затравленного медведя, который вот-вот бросится на охотников.       — От него не спасут стены! — продолжал Куруфин, — И те, кто выживет, трижды проклянут этот день!       Финрод снял венец, аккуратно положил на колени и стиснул. Тончайшее золотое плетение смялось под пальцами. И тут Берен рявкнул, перебив Куруфина на середине:       — Я собрался за вашей каменюкой лишь ради клятвы, невесту выкупить! Нахрен он мне сдался, землянку освещать?!       Акустика в тронном зале была отличная, великолепная просто, и рык слышно было в каждом углу. Начни сейчас через Берена вещать сам Манве, лучшего б эффекта он не добился. Мгновенно стало тихо, Куруфин подавился словами, Келегорм замер, как испуганная выпь, и примерно столь же разумным взглядом уставился на смертного. Финрод задержал дыхание. Стоявший рядом Ородрет закрыл глаза.       — Что ты говоришь? — очень медленно и тихо переспросил Куруфин. Нольдор, стоящие рядом, синхронно шагнули назад, но Берен и не думал. Вскинул голову, выпрямился во весь рост и опять рявкнул:       — Мне самому ваш камень к Врагу не сдался! Я отправился, потому что мне этот дориатский, — тут он выругался на родном языке, и Финрод разобрал только «череп козла» и «варговы объедки», — сказал — дочь за Камень! Мол, Камень в руке увижу, тогда и подумаю!       Тишина стала ещё более тихой, хотя казалось бы, это невозможно. Финрод успел подумать, что сейчас будет смертоубийство, а потом война с Дориатом, заранее, и вмешался:       — Погоди, Берен из Дома Беора, сын Барахира! Ты говоришь, ты желаешь Сильмарилл не для себя, но для исполнения чужой воли?       — Именно, — подтвердил Берен.       — Но кто отдал тебе этот приказ? Подтверждаешь ли ты, что отправил тебя Элу Тингол, король Дориата?       — Все так.       Напряжение спало, на совсем крошку, настолько, чтобы стража у дверей смогла выдохнуть.       — И что ты ответил ему? — продолжил Финрод. Осторожно, словно опять шел по тонкому льду. Точнее, даже не шел, полз от полыньи и тащил на кушаке смертного, кузенов и весь город, — Повтори свои слова, Берен, сын Барахира, я хочу их услышать.       Берен помолчал, бросил злой взгляд на сыновей Феанора, но ответил:       — Я обещал, что встану перед ним с Сильмариллом в руке.       Стояла тишина. Финрод считал удары собственного сердца, и тут наконец очнулся Келегорм. Кажется, все это время в его голове, как в диковинном гномьем механизме, вертелись колесики и рычажки (Финрод мог поклясться, что слышит их щёлканье), и наконец сложились во фразу:       — Но ты не обещал отдать Камень, нет?!       — Не обещал, но… — медленно начал Берен и сообразил — Нет! Конечно, только показать, а дальше пусть хоть подавится, торговец дочерьми!       И снова прибавил что-то на родном. На этот раз — про честь и совесть в отхожем месте.       — Тогда, — Келегорм переглянулся с братом, — мы поможем тебе, смертный. Но с одним условием. Ты добудешь невесту и отдашь Сильмарилл нам. Он наш по праву. Клянешься? Поклянись именем своего отца, нет, именем Эру! Клянись!       — Клянусь, — просто ответил Берен и протянул ладонь, — Эру будет свидетель.       Келегорм осторожно руку пожал, и только тогда Финрод понял, что все это время дышать забывал. Полынья осталась позади, кушак выдержал.       — Я рад, что все завершилось без убийств и проклятий, — заговорил Финрод как мог весело и возвысил голос, — Слушайте все, жители славного Нарготронда! Мои родичи, Келегорм и Куруфин, сыны Феанора из Дома Феанора, и этот доблестный муж, Берен, сын Барахира из Дома Беора, отправляются добывать Сильмарилл, украденный у народа нольдор Врагом! Кто желает идти с ними — я не удерживаю и желаю удачи! Нагротронд снабдит вас лошадьми, провизией и всем, что понадобится в пути, но на это нужно будет время. Берен, сын Барахира, ты согласен принять наше гостеприимство и отдохнуть в чертогах города до… Следующего утра?       — Я почту за честь, мой король, — смертный только и смог, что кивнуть.       … Когда зал наконец опустел, Финрод откинулся на спинку трона и закрыл глаза. Он устал так, словно опять лично дробил камень и тащил на самый верх башни, и шелковая рубашка липла к спине. И откуда-то взялось ощущение, что только что Финрод избежал большой беды. И кроме него, вполне ясного — что все пошло не по плану. Знать бы только, чей же это был план…       — И что теперь? — Ородрет сел прямо на ступеньку трона и привалился к тому боком и вздохнул, — Что будет дальше, государь?       — Не знаю, — Финрод открыл глаза и принялся осторожно выправлять смятое плетение венца, — будь что будет. Но, наверное, это к лучшему.