Как воспитать будущее Маре и не сломать вселенную: пособие от Джиглио Неро

Тихий стук и белые разводы вокруг больше не раздражали — скорее, оставляли равнодушно-взволнованное предвкушение. Юни откидывается на точно такой же белоснежный диван, и тихо отпивает остывающий чай, прикрывая глаза от нервного мандража Пустышки. Юни Джиглио Неро выросла, по мнению матери и семьи, слишком внезапно — словно кто-то переключил раздражающий всех переключатель. Вот была маленькая принцесса Аркобалено — а на следующий день проснулось что-то другое. Никто не разбирался толком, честно говоря-то. Хотя, может, дело в том самом лелеемом и оберегаемом даре предвидения их рода? Сама Юни ничего не сказала тем, кого звала семьей. Но обжигающие объятия Пламени не оставляли простора. Юни возненавидела проклятое сокровище мира. За смерть матери, что случится в будущем. За смерть аркобалено, что так же ненавидели это Равновесие, но продолжающие упорно носить его, не оберегая, нет — таща за собой и пронося сквозь всю проклятую жизнь. За вечную мигрень и тревожные сны, сжиравшие остатки благоразумия. Юни ненавидела море этого адского Пламени — и решила сделать все, чтобы это не возникло никогда. Первое, что сделала она — выпросила уроки Пламени. Что в этом такого? Юни улыбается мягко взволнованной матушке, ощущая, как давление пламени в голове становится невыносимым, и по ночам сжигает гору ненужного хлама в глубине леса, подальше от окон спальни ее матушки, греясь от обманчивого тепла. Дальше уже пошло, как по накатанной — уроки от бесконечной череды учителей, тренировки по физической составляющей, и мягкие разговоры с Арией по вечерам. Хотя, Юни все больше казалось, что этим заменили высококвалифицированного психолога. Или психиатра, с какой только стороны посмотреть. Вряд ли кто-то понял бы сходящую с ума провидицу больше, чем точно такая же провидица. Но Юни хотела большего. Не просто места, куда она могла вернуться, а всего мира. Возможно, Юни была слишком амбициозной. Поэтому, одной не прекрасной ночью Юни забирает Пустышку Неба себе, меняя порядок наследования напрочь, и давая нынешнему боссу Джиглио Неро передышку. — Тебе нужно больше отдыхать, мама, — Юни мягко проводит ладонью по темно-зеленым волосам обездвиженной матери, и улыбается наивно-мечтательно, прикрывая горящие тем самым огнем глаза, — Может, съездите с Гаммой и остальными в Мафия-Ленд? Думаю, дядюшка Колонелло не будет против. Юни прикрывает глаза, видя, как взгляд Арии напротив наполняется отчаянием, и прижимает палец к губе, тихо успокаивая ту, словно несмышлёного ребенка: — Не плачь, мам. Я же всего лишь изменю этот чёртов сценарий. Знаешь, как я его ненавижу? Юни ловким движением, словно фокусник, развязывает железную цепочку, и позволяет сокровищу упасть в подставленную ладонь, просвечивая ту на лунный свет. И тихо вздыхает, отпуская давление собственного Пламени на уставшее тело Арии. Женщина неловко наклоняется, теряя равновесие — девочка (уже скоро девушка, верно же?) подхватывает ту, полуобнимая, и аккуратно укладывает на кровать, поглаживая по голове. — Обещаю, мы обязательно-обязательно встретимся. А до этого момента, пожалуйста, сильно не ищи, хорошо? — и милая улыбка, как молчаливое обещание. Юни прыгает в окно под крики вошедшей прислуги, и быстро заводит мотор мотоцикла, с веселым визгом устремляясь в тень дороги. Ей не страшно, что ее догонят — она уже предвкушает эту гонку, от которой кровь вскипает. А Пустышка насмешливо качается на розовой ленте, как маятник, завораживая и предупреждая — не иди, одумайся, глупое дитя. Однако, Юни лишь сильнее сжимает ту в руках, оставляя транспорт в парковке аэропорта, оскаливаясь и громко хохоча, словно получила самый лучший подарок. Аркобалено Неба не могут видеть собственную смерть — и это прекрасно. Юни натягивает шляпу на голову сильнее, и неприятно морщится от ощущения слоёв тонального крема на коже лица, тут же спокойно улыбаясь кассирше, и мило благодарит за обслуживание, устремляясь в зону ожидания, осматриваясь по сторонам. Кто сказал, что со Скаллом нельзя договориться? Вполне можно — и Юни воспользовалась этой возможностью на полную катушку. — Дядюшка Скалл! — Юни бежит навстречу маленькому карапузу в черно-фиолетовом комбинезоне, и радостно хохочет, аккуратно приобнимая того и прижимая к себе. — Хех, Юни, ты все же прониклась величием великого Скалла-самы! — проклятый малыш вытягивает руки, радостно взвизгивая в конце, и Юни тихо фырчит, поддерживая маленький спектакль. — Я уже давно восхищаюсь вашими трюками, дядюшка, — обвинительно тянет девочка, поддерживая шебутного Аркобалено Облака на руках, и в шутку надувает щеки, обиженно продолжая, — А вы согласились на мою просьбу только из-за того хаоса, что поднимет мое исчезновение из Италии. Неужели вы любите хаос больше своей племянницы, дядюшка? Юни видит, как блестят в предвкушении невинные глаза лучшего каскадера, и улыбается также невинно-хитро, мысленно благодаря свою предусмотрительность и паранойю. Лучше бы Аркобалено пока не знать, что их босс уже успел смениться. Ну, может, у Юни тоже появились свои любимчики — и Скаллу она все же показывает «неловко» розовый край ленты из-под серой толстовки. Юни чувствует, как пламя Облака аккуратно прощупывает её с ног до головы, и хмыкает, задумчиво делая хвостики на фиолетовой макушке владельца, пока тот увлеченно спорит вместе со своими подопечными, не обращая внимание на бардак на голове. В аэропорте далекого-далекого Нью-Йорка они расстаются… не друзьями, нет — такие громкие слова слишком неразумны в том мире, в котором живут. Кто — с рождения, а кто — по злой случайности. Возможно, хорошие приятели подойдут больше. Юни машет широко-широко на прощание, улыбаясь от всей души, и юрком ныряет в толпу, сливаясь с ней и перенимая ее привычки слишком легко. Она снимает давящую голову шапку и счастливо смеется, ловя неодобрительно-недоуменный взгляды, но Юни все равно — она свободна. Но за свободу надо уметь платить.

А она прекрасно знает расценки этого мира.

Юни учится на собственных ошибках — когда те уже невозможно предотвратить — и родные берега Италии все больше заменяются мечтами, но Джиглио Неро — «просто Блэк» — не переживает. Она знает, что одним днем она вернется в особняк и людям в нем. Ведь она обещала. В крупных городах всегда много преступности — и очень большой её поток. Мало кто, правда, может выйти на мировую арену — лишь связаться с какими-то крупными и влиятельными семьями, как Вонгола, например. Поэтому её татуировка, этот маленький цветочек, не вызывает вопросов или какого-либо ажиотажа, а те, кто догадывается — молчат. Юни может слишком многозначительно смотреть. Ох уж этот колдовской взгляд — вызови тревожность, всего лишь посмотрев в глаза человеку, и улыбнись как можно дружелюбней — и человек испуган полностью. Юни растет — и вот уже празднует скромно в какой-то подворотне своё семнадцатилетние, предварительно разбив какому-то настырному наркоману лицо о стену, и проворачивает в руке пачку сигарет, со вздохом кладя те обратно. Курить она может начать и позже. Главное — не привыкнуть. Главное — не забыть, кто она. Не забыть о тех, кто ей когда-то был дорог. А на следующий день (как подарок, ей богу), ей приходит нескромное письмо. Ну как, нескромное — дающее слишком много размышлений. У обычных заказов все четко и коротко. Юни смотрит на письмо, крутя зажигалку в руке, и откидывается на стену, сидя на холодном полу и с наслаждением вытянув ноги. Возможно, она станцует на самой опасной грани — но она слишком привыкла к граничащему на краю сознания адреналину. Она отпечатывает короткое: «со мной все хорошо», отправляя на один из многочисленных почтовых ящиков Скалла, и выдыхает протяжно, берясь за горячий камень Пустышки и тяня вниз, словно душа себя. Идти, или не идти? Идти, или не… Взгляд бездумно проходит по синим волнам на распечатках иллюзорно-теплого Тирренского моря, и Юни щурится задумчиво, все же поднимаясь и таща тело к шкафу, ища подходящую одежду. Уж если ее пригласили на настолько важную встречу, значит, нужно прийти при полном параде. В закромах находится тот-самый-для-важных-переговоров брючный костюм, и Юни тихо фыркает, рассматривая гору одежды вокруг, и прикидывает размер помойки, ею и образованный же. Но этим она займется позже, ага. На следующее утро она уже стоит в безлюдном переулке, подбрасывая монетку, и тихо произносит заветное: — «Врагов я забрасываю цветами — в гробу», — и, дождавшись молчаливого кивка, садится в черную машину, всё так же, молча. Молчание — главный их завет, всех, кто причастен к этому серому миру. Молчание — жизнь, молчание — забвения агония. Все превозносят молчание и забывают каяться в грехах даже самим себе — Юни смотрит на этот молчаливый город, и тихо улыбается себе под нос, вспоминая раздражающую песенку из детства. Семья Джессо — прокатывается в мыслях, когда они подъезжают к белому, как мел, особняку — и едва кивает сопровождающему, проходя следом. У нее не спрашивают ничего — и Юни даже благодарна этим негласным традициям. Особняк небольшой и довольно скромен — однако создан как маленькое убежище. Юни ощущает могильный холод от этих стен — и чувствует какой-то мандраж: интересно, её сил хватит, чтобы расплавить этот материал? Но не время для размышлений — её уже привели к маленькому кабинету, (вау, какой сервис), и вежливо пропустили вперёд, прикрывая дверь за ней. Юни оглядывается коротко, проходя вперёд, и садится на диван, облокачиваясь на спинку. Взгляд тут же приковывает к себе маленькая чашечка чая, и Юни тихо усмехается, беря ту без опаски. О, она помнила, как под тем взглядом выпила все до последней капли — и растворила собственную душу без остатка, не давая владельцу Маре даже малейшего шанса на обретение власти. То, что после её смерти было взорвано здание и полетело Равновесие напрочь — уже второстепенный вопрос. Слух улавливает тихий стук на где-то далеко и близко одновременно — и звук словно ввинчивается в сознание, действуя на нервы. Юни остается лишь коротко вздохнуть, отставляя чашку — и дверь снова открывается, пропуская вперёд, судя по всему, хозяина особняка. И ее будущего нанимателя. Джиглио Неро сидит на своем же месте, наблюдая, как неизвестный шатен садится напротив неё, и едва прищуривает глаза, наблюдая едва заметное движение запястья. Нервное. Неестественное. — Как ты уже могла понять, у меня есть предложение к тебе, Сусана Блэк, — Юни сдерживает едкую ухмылку, кивая, и наблюдает, как мужчина старается выглядеть более внушительным, сцепляя руки в замок и напуская «таинственности», — Мне нужны твои услуги на несколько лет. Цель — защита ребенка вплоть до совершеннолетия. — Сколько лет? Имя? — Юни впервые подает голос за долгое время, смотря пристально, и все же не сдерживается, изгибая уголки губ в подобии улыбки. Видимо, ее собеседник не правильно понял, подумав, что это дружелюбие — и нервно улыбнулся в ответ, сцепляя руки в замок под пристальным взглядом. Семья Джессо не была такой уж известной — но вот ее разработки могли бы потрясти воображение, если бы ими пользовались в грамотных целях. И чуть больше года назад его глава, Ллойд Джессо вместе с его женой, Сарой Джессо, погибли в результате несчастного случая. Юни теперь жалеет, кончено, что раньше особо и не заинтересовалась этим событием — но теперь последствия расхлебывать ей. И первое сидит перед ней — двоюродный брат бывшего главы, Мэлвин Джессо, взявший опеку над наследником. Только теперь Юни не уверена, что мальчик должен дожить до своего совершеннолетия. Как и она, если, впрочем, согласится на эту работу. — Вам будет предоставлена комната и всё необходимое, — Юни видит, как натянуты нервы у Мэлвина, и кивает согласно, перебивая: — Могу ли я познакомиться с опекаемым? О, какая непередаваемая гамма эмоций — Юни с интересом научного исследователя рассматривает человека перед собой, и улыбается довольно, когда тот, чему-то кивнув себе, поднимается, приглашая ее следовать за собой. И она наконец-то может охарактеризовать эту атмосферу, витающую, словно раскаленный порох.

Безумная и жаждущая жертв.

Но Юни нравится, честно-честно. Она проходит в такую же стерильную комнату, и любопытно наклоняет голову, замечая ребенка, сидящего на своем месте. Белоснежные волосы кажутся слишком неестественными даже несмотря на интерьер комнаты, а костюм — излишним. Юни кажется, что одиннадцатилетнему Бьякурану больше подошли бы изодранные футболки и белоснежные джинсы, чем эта мера в вещах. — Бьякуран, будь добр, встань, у нас гости, — Джиглио Неро проходит вперёд, и щурит глаза, когда ребенок тихо цыкает, все же поворачивая голову. И не может сдержать ядовитой ухмылки, когда наследник Джессо, обернувшись, вздрагивает, все же замечая, кто стоит сзади него. И видит точно такую же выверенную ухмылку на грани. Только к острым словам и перепалкам Юни ещё не привыкла. — Выглядишь старо, Сусана-тян. — Бьякуран Джессо! — Мэлвин слишком резко кричит, хмурясь (и стараясь притворится, что не хотел вытащить пистолет), и девушка едва прикрывает глаза в раздражении, покачивая головой и подходя ближе: — Ничего страшного, сэр, — Юни снижает градус безумия в улыбке, опуская уголки губ, и не может сдержать смешка, — А ты — слишком мило для своего возраста, Бьякуран-кун. «Один-один» — звучит насмешливый перезвон в голове, и Юни поворачивается к ожидающему, видимо, какой-то определенной реакции опекуну Джессо, и предвкушающе так улыбается, ломая чьи-то предубеждения с треском: — Мне кажется, мы поладим. Вычеркивайте нахрен, что она сказала и подумала вообще с утра — мелькает мысль, когда она обнаруживает белую такую крыску у себя на кровати вечером. Мертвую ещё. А ведь днем было все так хорошо — вздыхает девушка, сжигая трупик несчастного животного в ванной. Они смогли спокойно просуществовать в одной комнате, не старая уничтожить друг друга разговором или пламенем этим днем, но теперь ей казалось, что Джессо просто примеривался, с какой стороны укусить. Внимательно так. Но Юни тоже тварь не простая. Хоть она и ощущала то самое Неба, что готово взять на себя ответственность за бескрайний океан, но не была уверена, что хотела бы увидеть их раскрытие.

Ведь тогда бы постаралась уничтожить первый очаг этого чертового Пламени из снов.

Но осмотр всей комнаты еще не был завершен — Юни проверяет каждую полочку в поисках еще подобного подарочка, но, на удивление, не находит — только стройный ряд строгой одежды, словно специально подобранной для нее. Словно её тут специально ждали — мелькает мысль на периферии, и Юни чуть нервно хмыкает, делая пометку на грани сознания и все же ложась на кровать, давая шанс на отдых. Только кто сказал, что справиться с ребенком будет легко? И первый вопрос на следующий же день выбивает её из колеи. — Сусана, можно я буду называть тебя Юни? — тихий шепот маленького дьявола заставляет её подорваться с места и наставить пистолет прямо в лоб неожиданному гостю, активируя Пламя и заставляя Пустышку нервно звенеть вместе с владелицей. Юни щурится устало-сонно, держа оружие крепко, и наконец-то фокусирует взгляд, замечая чертят в лиловом взгляде напротив, и чертыхается, опуская дуло от мелкого пакостника. — Ты с ума сошел, Джессо? Время видел? — Пять утра, знаю. Тебе понравился сюрприз? — а весь такой невинный-невинный, как ангел на тех фресках в соборе, где подчиненные ее матери так старательно замаливали грехи. — Очень, — девушка фырчит, падая головой в подушку, и машет рукой с пистолетом, отсылая настырного подопечного, — А теперь иди спать. Давай-давай. Она специально отвернулась, но чует, как ребенок хмурится, словно что-то решая. И удивленно поднимает голову, когда матрас под чужим весом прогибается, и мелкий Джессо подползает прямо к её голове, тихо шепча: — Так ты не чувствуешь его? А как же твоя работа? «Кого — его?» — хочется спросить, но её Пламя решает ещё раньше, обнимая мелкого Джессо и словно беря под свое покровительство, прощупывая ауру подопечного. И вопросы отпадают сами собой, стоит крошечному следу Тумана выявиться рядом с головой. Сон пропадает мгновенно, когда тело действует уже на рефлексах. Юни бесшумно поднимается и прислушивается к гробовой тишине, пряча Пламя старательнее (хотя от пустышки никто не защищен), и ощущает, как кровь стынет в венах, когда кто-то мягко берёт её за руку, дергая на себя. — Я покажу, — рыжие огоньки разгораются сильнее, и Юни понимает, что так просто этот ребенок не останется тут. Оно хочет увидеть всё своими глазами. Интуиция действует быстрее — смазанное движение словно разом дернуло все оголенные нервы, и Юни стреляет наугад в темноту коридора. Нервный выдох лишь подтверждает догадки — девушка стреляет ещё дважды, и Туман, этот непостоянный элемент, оседает, позволяя рассмотреть нападающего. Владельцы этого капризного элемента слишком восприимчивы к боли — и Юни пользуется этим на полную катушку, разбивая ногой чужое лицо и давя на простреленный бок, вытягивая стон боли из смертника. — Я знаю, где можно избавиться от него, Блэк! — голос Джессо звучит слишком жизнерадостно, и Юни не может сдержать скептичного хмыка, простреливая гостю голову. — Ну показывай, наследничек. Костер за домом, приправленный Пламенем, хорошо горит. Юни смотрит на черный дым, растворяющийся в темноте, и морщится от едкого смога, скашивая взгляд на пугающе равнодушного Джессо, и наконец-то ловит ускользающую мысль за хвост, спрашивая: — Как часто происходят такие нападки? Мальчик пожимает плечами, смотря на дожирающее свое пиршество пламя Юни, и замечает: — Раз в месяц точно. Но дядюшка лишь нанимает новичков, надеясь, что те умрут вместе со мной. На его удивление, — и кривая ухмылка, обжигающая кислотой, — те умирали вместе с нападающими. Юни бы уйти поскорее из этого особняка, так пугающе похожего на отделение психиатрическое, где всем все равно на пациента, но Юни чертовски упряма. Если не можешь остановить хаос, так возглавь его. — А теперь, пошли досыпать, — девушка оттаскивает Бьякурана от тлеющих угольков, и игнорирует жалобное: «а я не хочу», закатывая глаза и идя наверх. Никто так и не вышел на звуки выстрелов и борьбы. Как будто так и надо. — Раз уж я твоя нянька до совершеннолетия, то должна следить за тем, чтобы ты не был сонной мухой. Так что иди спать и не морочь нервы. И проходит в комнату вместе с подопечным, невозмутимо присаживаясь на диван под вопросительным взглядом ребенка. — Что ты на меня смотришь? Иди спать, — и облокачивается назад, хитро улыбаясь, — Раз уж наследник пришел просить у меня помощи, то я её окажу. — Что ты хочешь? — Бьякуран хмурится слишком мило, и Юни не сдерживает улыбки, что скоро переросла в тихий смех. Юни смешно — настолько, что хочется рассмеяться во весь голос. Но она же может следовать этой милой игре? — Уж извини, я пока не решила, — она медленно встает, и проходит ближе, вглядываясь в глаза напротив, — Но когда придумаю, расскажу. Договорились? Юни протягивает оттопыренный мизинчик, сдерживая рассеянную улыбку — и усмехается, когда Бьякуран выдыхает тяжело, словно решает самую трудную задачу: — И почему с носителями пустышек всегда так тяжело? — но руку протягивает в ответ, скрепляя детское обещание. Они учатся уживаться вместе, как студенты-сокурсники, что жили долгие годы в одном общежитии, а потом резко разъехались в разные страны — вроде бы помнят привычки друг друга (в головах других них), а вроде бы и нет. Однако тараканы в голове Юни точно не хотели уж так просто сдаваться. Уж если наняли Аркобалено — то будьте готовы, что вы получите то, что хотите. А вот какими путями — вам лучше этого не знать. Юни спокойно жжет костры во дворе по ночам, складывая аккуратные кучки из трупов, и с ядовитой ухмылкой машет рукой смотрящим за этим безобразием слуг. Её же наняли для обеспечения безопасности наследника? Ну вот она и позаботилась о крысах, что могли устроить неплохие такие проблемы. А вот кровь будут отмывать их менее опасные товарищи, под тем же внимательным присмотром Джиглио Неро. Юни улыбнется мило, продолжая наблюдать теплым, внимательным взглядом, и тихо шепнет: «давайте быстрее, солнце скоро встанет», сжимая руки в плотных перчатках. Сжигать остальных она пока что не будет — мелкому Джессо все ещё нужны подчиненные, даже такие плохие, как эти. А ещё она с нетерпением ждет начала осени, когда начнется учебный сезон. «Будет очень интересно» — Юни хмыкает, мурлыча под нос и расписывая зеркало Джессо белой помадой поздравлениями в духе «С началом учебного года!», и берет в руки пульверизатор, задумчиво рассматривая тот. И берет в другую руку пистолет с холостыми, с ужасным грохотом открывая дверь и стреляя в сторону кровати со спящим в теории Джессо. Юни уклоняется от подушки, не скрывая довольной ухмылки, когда через секунду в неё летят уже предметы поопаснее — отвертки там, вилки, аккуратно украденные. О, вот и один из пропавших ножей пролетел — констатирует мозг уже поздновато, когда Джессо уже подбежал ближе, приставляя вторую потеряшку к её шее. Джиглио Неро изгибает губы в довольной улыбке, видя те самые искры белого Пламени, недовольно вспыхивающие словно в ответ на раздражение хозяина, и подносит пульверизатор к лицу Бьякурана, пшикая в лицо ледяной водой. И подставляет коварно подножку, заставляя ребенка потерять равновесие и упасть на пол, одобрительно кивая головой. — Неплохо для первой попытки, Джессо. Ты наконец-то подумал о сопротивлении, молодец, — и даже если это кажется сарказмом… нет, это он и есть. Бьякуран тихо фыркает, впрочем, не предпринимая попыток подняться, и обвинительно смотрит на свою няньку, скрещивая руки: — Может, потому что меня никто не предупреждал о таких… необычных методах? — А как же параллельные вселенные? — Юни заинтересованно наблюдает, как Джессо фырчит, не сдерживая нервный смех, и спокойно ждет, когда импровизированная истерия закончится. Нет, ну ей тоже любопытно. — Я не могу так просто по желанию спрашивать у параллельных версий, что делать, если на меня нападает по утрам спятившая Аркобалено Неба, — Юни поднимает бровь молча, принимая лишь один аргумент, и терпеливо ждет продолжения, — Тем более, это всего лишь сны. Я не могу их контролировать. Джессо выглядит разбитым, словно ребенок, у которого отняли игрушку — и Юни пожимает плечами, предполагая: — Может быть, мои версии были не такие безумные? Ладно, собирайся быстрей, тебе ещё в школу топать, — и проскальзывает за дверь, ведущей в коридор, ухмыляясь хитро в ответ на крик: «Какого черта?» Ну, возможно, она слишком разошлась, решившись разукрасить не только зеркало. Однако, каким гением не был Джессо, знания о том, как именно он должен управлять семьей, ему должен уже начать передавать дядя — а тот, сдав в руки «Сусаны Блэк» наследничка, укатил в закат. По его же теории, в счастливое будущее. Ни учителей, ни писем, ничего — и Юни было странно. Нет, может, это она слишком «пылала энтузиазмом», буквально выгрызая знания ещё с раннего возраста, или же менталитет у американских и итальянских семей всё же различался… Хотя, зачем гадать? Ведь она просто может спросить у самого наследника! — Хэй, мелкий, — Юни врывается в чужую комнату, игнорируя уставший и даже в какой-то мере свирепый взгляд Джессо, и наклоняет голову, тут же меняя направление вопроса. — Трудно с простыми смертными общаться? Ей ничего не отвечают — лишь как-то устало что-то бормочут и плюхаются лицом прямо в одеяло, затихая. Юни лишь хмыкает, и садится прямо на пол, облокачиваясь о матрас головой и прикрывая глаза, прежде чем задать. — Что думаешь насчет попытки свергнуть твоего дядю? Тихий шорох становится ей ответом — Юни открывает глаза, чувствуя макушкой, как взгляд Джессо прожигает в ней дырку, и продолжает молчать, выжидая. — Не думаю, что давать власть малолетнему сопляку будет хорошей идеей. — О, так ты наконец-то признался, что ничего не знаешь? — и девушка буквально слышит этот скрежет зубов, удовлетворенно хмыкая. — Нет, — упрямо продолжает гнуть свою линию Джессо, — Я не знаю, как управлять мафиозной организацией. И всё. «А как построить водородную бомбу, видимо, знаешь» — хочется язвительно ответить но Юни заталкивает этот дурацкий голос туда же, где горит этот чертов огонь сжирающий. Поэтому поднимается с пола, поворачиваясь прямо: — Тогда, что насчет обучения? Всё же, я тоже являюсь наследницей семьи, хоть и сбежавшей. Ну же, баш на баш — я даю тебе информацию, ты мне — уверенность и клятвы о счастливом будущем. Всё же честно, верно?

«Всё же честно, верно, Юни?»

Юни, правда, ни разу не тренировала никого — только сама была ученицей. Однако, эксперимент не становится менее интересным. — Скажи-ка мне, Юни, — Джессо тихо хрипит, бросая ящик себе под ноги, и устало выдыхает, садясь на корточки в окружении кучи ящиков, ещё не загруженных в грузовик, — Зачем я должен перетащить эту гору ящиков? — Хороший босс всегда знает, чем занимаются люди под его покровительством. И понимает, сколько труда вложено в его приказы, — Юни хмыкает, с акробатической точностью спрыгивая с крыши здания, и улыбается предвкушённо, — Не переживай, ты проделаешь весь путь от простого чернорабочего до бухгалтера. Джессо ничего больше не спрашивает, упрямо поправляя сползший берет на собственной голове, и что-то бурчит под испытующим взглядом Юни, не решаясь спорить. Юни очень интересно, что же действительно думает Бьякуран о методе воспитания. Залезть бы в голову — но увы, вздыхает девушка, поправляя прицел на винтовке и пристреливая очередного смертничка, так настырно ищущего их — если она попытается это сделать, то от напускного спокойствия наследничка останутся лоскуты. Джиглио Неро не нужны такие союзники. А то, что Джессо все же предложит контракт её семье если доживет — она уверена. Корка на губах трескается, и капли крови медленно стекают в уголке улыбки, заставляя кожу щипать — Юни резким движением стирает ту рукавом, с какой-то печалью рассматривая темные разводы на белом. — Если у тебя есть силы на вопросы, значит, будут и на прослушивание лекций. Итак, запоминай, — холодный ветер с бухты треплет колко, обжигая не защищенную тканью лицо, и девушка чует, как Пламя настойчиво берет её в свои объятия, оберегая, — Семья Джессо не самая многочисленная, но успела попробовать себя в многих отраслях — её история уходит ещё в середину 19 века, когда твои предки прибыли в новую землю, желая найти здесь новую жизнь для себя и для своих детей… Юни повезло, в каком-то смысле — её дар был слишком нестабильным, показывая то картины будущего, то прошлого, перемешивая их в безумный коктейль. Иногда ей кажется, что Джессо помогает ей, выравнивая и отделяя те самые нити, что ведут в разном направлении — но мысль отметается следующей ночью, когда кричит уже Джессо, раздирая руки в кровь. И Юни просто смотрит, с равнодушием разглядывая кровавые отпечатки на чужой спине. Десять лет назад она точно так же плакала на собственной кровати, обессилившая от криков во сне — мир будущего не любит самопожертвования во имя сильных и справедливых. Он любит лишь кровь — и не важно, кто будет следующий. Находить жертву для следующей идеи не приходится — она приходит сама в этот дом, так настойчиво прячась. Юни ощущает, как Пламя бунтует сильнее, оскаливаясь, и ломает ноги, чтобы такая упорная Гроза не сбежала подальше. — Приведите наследника, — Джиглио Неро проскальзывает взглядом за приоткрытую дверь, зная, что там стоят те самые «помилованные», и коротко приказывает, ощущая, как давление становится невыносимым, выжигая остатки терпения, — живо. Джессо не выгляди удивленным сначала — лишь проходит вперёд, оглядывая предварительно комнату. Юни прикрывает глаза, довольно внутри похлопав — и садится на стул, доставая из кобуры пистолет — и протягивает тот рукояткой вперёд. — Убей эту леди. Джиглио Неро не двигается, видя, как зрачки Джессо расширяются, а дыхание становится быстрым, как и биение крови — но мальчик все же подходит ближе и берёт услужливо предложенный пистолет, рассматривая. Раздается щелчок — Джессо снимает пистолет с предохранителя, и наставляет его на девушку, останавливаясь. Трудно убивать людей, а, Джессо? Трудно осознать? — Стреляй, — Юни повторяет как заведенная кукла, доставая второй на всякий случай, и отклоняется на спинку стула, расслабленно рассматривая каменный потолок. Интересный такой, с разводами от сырости, — Раньше отсюда всё равно не уйдёшь. И Джессо вдруг…

стреляет.

— На сегодня… всё? — Джессо подходит ближе, и Юни опускает голову, чуть ли не сталкиваясь носами с мальчиком, удивленно-восторженно рассматривая белые искры во взгляде напротив, так пусто смотрящим на неё. И ей, Боже, Ками, и великая Тринисетте, так жадно сжирающая её душу, вставляя свою собственную сквозь рев Пламени, нравится. Джиглио Неро улыбается мимолетно, и забирает оружие к себе, ставя предохранитель обратно и в кобуру убирая, и мягко треплет макушку, подкидывая искру на труп холодный. — На сегодня — да. Иди отдыхай. Только вот Пустышка, наглая её спутница по оставшейся жизни, уж очень любила поразвлекаться за счёт нежно лелеямых Джиглио Неро нервов. Как и Джессо. Поэтому, когда она видит, как её подопечного (между прочим, не особо и сопротивлявшегося) заталкивают в постороннюю машину буквально в метрах двадцати от неё, ей становится плохо от предстоящих картин. А после в холодном бешенстве устраивает облаву на влезших в чужую жизнь смертников. На не умеющих нормально продумывать последствия своих решений Юни уже не срывается, сжигая всё ярким пламенем — просто убивает всех подряд, пока перед глазами не оказывается та самая комната, где по чертежам и камерам могли бы спрятать её подопечного. Джиглио Неро провела долгое время среди людей, зовущихся тут фриками, гениями, или же просто отбросами — и успела уже сформировать свои собственные, никому не известные связи и долги. Конечно же, не её. Чужие перед ней. Юни выстреливает прямо перед собой, слыша чей-то нервный вскрик, и тихо выдыхает разгоряченный воздух, когда всё же толкает дверь перед собой. И, не обращая внимания на притаившихся в коридоре, устраивает мозговой вынес уже скривившемуся Бьякурану. — Джессо, мелкий ты засранец, — она стреляет куда-то вбок по звукам, всё же попадая в скрывшегося от взора наблюдателя, и продолжает капать на разум, подходя ближе, — Напомни-ка мне, что я тебе говорила о собственной безопасности? — Да ладно тебе, Юни, это же твоя работа, — юнец, привязанный ко стулу, ухмыляется слишком довольно, и Джиглио Неро щурит глаза, прежде чем пнуть стул, заставляя мелкого Джессо недовольно вскрикнуть, покачнувшись опасно назад. И выдыхает недовольно, всё же подходя ближе, обрезая верёвки и освобождая «заключенного» от пут. — В следующий раз проверю твою подготовку лично, — Юни обещает тихо, с монолитной уверенностью в голосе — и едва ухмыляется предвкушено, когда шум за дверьми становится более явным. И отвешивает подзатыльник улыбнувшемуся Бьякурану, резко осаждая любое веселье. — Чего веселишься? В следующий раз будешь сам уже отбиваться от нападающих. — Это нечестно, — бурчит мальчик, разминая затекшие мышцы, и Юни изгибает губы в едкой ухмылке, поворачиваясь спиной к подопечному. — А ты думал, я всегда буду рядом? — окончание тонет в громких криках людей, и Джиглио Неро прикрывает глаза, слыша лишь подавленное молчание за спиной. И улыбается снисходительно, хмыкая. — Не переживай, пока срок контракта не будет исполнен, ты не умрёшь. Я тебе обещаю. И вскидывает оружие, ощущая жар от блещущей предвосхищения от будущих жертв от Пустышки. Если Тринисетте так хочет, она вырастит новое Небо. Только вот устроит это пока ещё маленькое, необученное толком недоразумение Равновесие — Юни не хочет знать.