Одержимая желанием, я спрыгиваю со стола и, бесстрашно смотря в бездну тёмных глаз, отодвигаю лямки платья вниз. Шёлковая ткань послушно и бесшумно падает к ногам. Мальбонте медленно, словно хищник обходит меня по кругу. Глаза, горящие как лесной пожар бесстыдно блуждают по изгибам моего обнажённого тела. Взгляд так осязаем, как тёплое прикосновение на коже. Мурашки ползут по позвоночнику. Заострённые соски затвердели в прохладном воздухе большого зала, и, не спеша, я стала ласкать себя, глядя на то, как мой мужчина возбуждается сильнее.
— Ты так прекрасна. Могу любоваться тобой вечность.
— Тогда она в полном нашем распоряжении.
— Верно.
Мальбонте прикасается тёплыми пальцами к изгибам лопаток, спускаясь по позвоночнику всё ниже и ниже… Мурашки снова ползут по коже до самых кончиков пальцев на ногах. Встаю на цыпочки и прижимаюсь спиной к его груди, позволяя обвить талию руками. Его кожа такая горячая. Я чувствую, как сильно бьются наши сердца.
От предвкушения крылья слегка подрагивают, каждое пëрышко стало таким чувствительным и так нуждающимся в любви и ласке. Слегка влажные губы касаются у основания шеи, оставляя тёплые следы, но тут же продолжают двигаться дальше, целуя плечи. Одна рука скользит вниз по животу, нежно проведя большим пальцем вокруг пупка. А другая медленно, лаская, ложится на мою грудь, сжимая её и массируя. Я закрыла глаза и, издав глухой стон, дрожу в ожидании. Но мужчина не спешит ласкать
там, соблазнительно кружа пальцами по животу. Ему нравится заставлять меня изнемогать от желания. Мышцы живота стягивает от напряжения, я начинаю хныкать и прижиматься к нему плотнее.
— Маль, пожалуйста…
— Что, пожалуйста?
— Не мучай меня.
— Маленькая, я ничего ещё не сделал, — он засмеялся, крепче прижимая к себе за талию, и игриво потёрся пахом между моими ягодицами.
О, боже! Всхлипываю и, кусая губу, вонзаюсь ногтями в его бёдра. Он рычит, уткнувшись носом мне в шею, и в тот момент просовываю руку за поясницу, обхватываю напряжённый от желания член, прижимая к себе между ног.
— Ты такая мокренькая… Хочешь меня?
— Да, пожалуйста, больше не могу терпеть.
— И как же хочет моя девочка? — он нежно прикусывает мочку уха, слегка потянув вниз.
— Ты знаешь, как…
Мальбонте одним движением разворачивает меня к себе, хватает за затылок и впивается в губы, вторгаясь языком в рот. Наслаждение пронзает словно электрический заряд, проносясь по моим венам. Дыхание перехватывает, голова кружится, и от переполняющей страсти я ногтями вцепляюсь в его плечи, царапая кожу до крови.
Он рычит в губы и, резко разорвав наш поцелуй, хватает за горло, оборачивает лицом к столу и с силой надавливает на лопатки, прижимая меня грудью к столешнице. Холодное покрытие леденит кожу, в то время когда между ног разгорается настоящий пожар. Мальбонте раздвигает коленом шире бёдра и, устроившись между ними, проводит головкой по влажному клитору, доходя к желанному месту, а затем одним плавным движением овладевает мной.
— Ах! Да-аа!
— Нравится чувствовать меня сзади? — прохрипел он, вбиваясь в меня сильнее.
— Да… не смей останавливаться, — я громко застонала, выгибаясь ему навстречу.
Мальбонте то ускоряет темп, то замедляет, отправляя меня на вершину блаженства. Теряя счёт времени, я чувствую и желаю только его. Одной рукой мужчина обхватывает меня за горло, не сильно, лишь показывая этим действием своё превосходство и власть надо мной. Мне нравится быть с ним покорной, но больше всего на свете я люблю ощущать его в себе. Мальбонте замедлил темп и неожиданно вышел, оставляя после себя ноющую пустоту. Сжимая пальцами до боли край стола, я простонала:
— Прошу, вернись.
— Хочешь жёстче?
— Да, хочу…
— Тогда встань на четвереньки и подогни под себя колени. Вот так, умница. Теперь приподними свою красивую попку выше. Вики, сказал, выше! — я всхлипнула, а после взвизгнула, когда левую ягодицу обжёг довольно сильный шлепок. Всего лишь от властного его тона возбуждаюсь ещё сильнее, и мне до одури хочется ему подчиняться.
На ровной поверхности стола не очень удобно упираться коленями, но я постаралась принять правильную позу. За старания Мальбонте поцеловал меня в ягодицу, слегка прикусив зубами чувствительную кожу. Я ахнула и интуитивно подалась вперёд, на что он засмеялся, поймал меня за талию, вынуждая снова вернуться в прежнюю позу.
— Нет. Теперь ты точно от меня никуда не сбежишь.
О, если бы он только знал, как сильно я зависима от него, и насколько мне нужна его любовь и ласка.
Мальбонте забирается следом на стол и, нависая надо мной сверху, осторожно проводит пальцами по моим крыльям, а затем бережно складывает их между собой.
— Вики, если будешь послушной и терпеливой девочкой, научу тебя прятать свои крылья.
— А разве такое возможно?
— Со мной всё возможно, — с этими словами он настойчиво заводит мои руки за спину и, сгибая их в локтях, крепко стягивает запястья кожаным ремнём. — Тебе не больно?
— Нет. Всё хорошо, — лукавлю, конечно, мне больно и непривычно, хотя в такой позе вполне терпимо.
Теперь я не могу вырваться из плена, даже если бы очень сильно старалась. Но не хочу этого, мне нравится быть заложницей в
его руках. Собственно, с этого и начались наши отношения. Мальбонте наваливается на меня всем своим телом, поглаживая и сжимая пальцами ягодицы.
— Мм… какая у тебя соблазнительная попка. Столько всего хочу с ней сделать, — он ласково поглаживает и сжимает ягодицы, я же вся изнемогаю от желания.
— Молю, возьми меня.
— Какая нетерпеливая демоница…
Мальбонте берёт меня за бёдра, получше устраивается между ног и… входит одним резким движением до конца. Меня простреливает наслаждение, и я громко ахаю…
— Кричи громче, любимая, хочу слышать твои стоны.
Горячее, тягучее, словно мёд, наслаждение пронзает сильнейшей чередой мощных толчков. С каждой минутой они становятся сильнее, глубже, неудержимее. Колени затекли, руки выше локтя онемели, а запястья болят от трения кожаного ремня. Но я терплю боль и не посмею его остановить, ведь вместе с ней я получаю чувственное удовольствие.
От усилий по телу медленно скатываются капельки пота. Мальбонте прерывисто дышит, но продолжает безудержно двигаться во мне, вбиваясь всем своим естеством. Его мускусный запах возбуждает, сводит с ума, всё больше разжигая во мне страсть. Одна его рука сжимает и массирует грудь, теребя пальцами по очереди и без того чувствительные соски, а вторая скользит вниз по животу и устраивается между ног.
— Мне нравится, как твоё тело само движется мне навстречу, требуя удовольствия и отзываясь на мои прикосновения, — он ласкает меня медленно, нежно выводя небольшие круги, и я чувствую, что желаемая разрядка приближается с каждой секундой.
— О, да... да… — срывается с губ между стонами.
Мальбонте продолжает двигаться во мне, то наращивая темп, то вновь его замедляя.
— Ты очень покорная девочка, я это ценю, поэтому разрешу кончить первой.
Мальбонте надавливает мне на клитор чуть сильнее, быстрее, поглаживая его кругами, посылая волны удовольствия по телу. Он убивает меня и одновременно возрождает к жизни, чтобы продолжать и дальше одаривать меня искусной лаской и любовью. Ни с одним мужчиной до него я не чувствовала себя такой желанной, открытой и сексуальной.
— Не останавливайся, — прошептала я, а он наклоняется ниже, прижимаясь щекой к моему плечу, и ласково говорит:
— Маленькая, твоё удовольствие — моё удовольствие, — в то время его большой палец гладит мой клитор, так волшебно и божественно, вызывая во мне безумные вспышки наслаждения, всё выше и выше вознося к небесам.
Несколько волшебных мгновений, и лёгкий приятный спазм сковывает тело, даря желаемое удовлетворение.
Кричу от удовольствия, пока его пальцы кружат вокруг чувствительного бугорка, а член быстрее и глубже двигается во мне, ещё сильнее обостряя оргазм. Обжигающее тепло прокатывается по моему животу и бёдрам. Тело дëрнулось, и я снова всхлипываю, по мере того как волны наслаждения постепенно угасают и мне приходится положить руку на его, чтобы остановить ласки.
Мальбонте целует в шею, затем приподнимается и начинает двигаться во мне быстрыми ритмичными движениями. Пока с его губ тоже не слетает стон, и он, содрогаясь во мне, изливается своим семенем. Мальбонте не спешит выходить, продлевая наше с ним удовольствие.
Мы никогда не предохраняемся, мне гораздо приятнее чувствовать своего мужчину без контрацептивов. На Небесах о таких человеческих изобретениях вообще мало кто знает. Думаю, нам это не обязательно, учитывая, кто мы. Уверена, если мы оба сильно захотим, то я забеременею. Я буду безумно счастлива подарить Мальбонте маленького демонёнка. Потому что с нашими характерами вряд ли у нас родится ангелочек. А если вдруг родится полуангел-полудемон, то тёмная сила, скорее всего, перевесит светлую, как это случилось с Мальбонте. Хотя, разумом я понимаю, что, наверное, нам ещё рановато становиться родителями. Тем более нельзя исключать сложившуюся сейчас ситуацию в городе с нападением Балауров.
«Союз, объединяющий две души и призывающий третью — душу ребёнка, один из самых священных ритуалов на Земле» — будучи студенткой, я где-то вычитала это из книги и почему-то запомнила. В нашем случае, если это и произойдёт, то только на Небесах…
— Вики, вернись ко мне, — тревожный голос Мальбонте заставляет меня вынырнуть из иллюзий, и, вдруг осознаю, что уже сижу на его коленях с развязанными руками. Сам он почти одет, если не считать мантии, которая сейчас находится на мне.
— Извини, немного задумалась.
— Всё хорошо?
— Безумно, волшебно.
На моём лице рисуется блаженная улыбка. Приятная нега окутала всё тело, после оргазма между ног пульсирует. Так хорошо мне бывает только с ним.
За окном изрядно стемнело, из-за чего зал погрузился в особенную загадочную атмосферу. На высоком потолке висят три антикварных больших люстры, где вместо искусственных ламп горят свечи из настоящего воска. Жёлтое пламя подрагивает, а его отблески завораживающе пляшут тенями на стене.
— Больно? — Мальбонте смотрит в глаза, одновременно бережно поглаживая пальцами следы на моих запястьях, оставленные после грубого ремня.
— Ну, разве что совсем чуть-чуть…
— Прости.
— Ничего страшного. Регенерация сейчас сработает.
— Останутся шрамы. Так не пойдёт. Сейчас всё исправим.
Он вдруг подносит к своим губам запястья моих рук и тихо шепчет что-то на латыни. Сначала ничего не происходит, но вдруг тёмные глаза Маля на секунду загораются голубым светом, и мелкие ссадины безболезненно исчезают, не оставив на коже и следа. От изумления открываю рот, едва поверив в увиденное.
— Что это было?
— Это был Бонт… Вернее моя светлая сторона, способная исцелять.
— Ты этой силой воспользовался, когда исцелил меня после нападения Балаура, верно?
— Да.
— Почему не рассказывал об этих способностях раньше?
— Не рассказывал, значит, не считал, что в этом есть острая необходимость.
— Как давно ты умеешь ей пользоваться?
— Наверное, с самого рождения, — заприметив на чёрной чёлке одну белую прядь, провожу рукой по волосам. Внезапно он перехватывает мою руку, чтобы переплести наши пальцы. — Помню, в детстве мама рассказывала мне, что Бонт исцелил её, когда она случайно порезала руку садовыми ножницами. Таким образом, родители впервые узнали о его способностях. Вот почему мама часто звала меня Бонтом, она хотела и видела во мне только светлую сторону, — мужчина вздохнул, устало потирая ладонью лицо. — Честно говоря, я не люблю пользоваться светлой магией.
— Почему? Ведь исцелять людей — это божественный дар.
— Потому что это дар не мой, а Бонта. А я — Маль.
— Но ты же говорил, что Бонт — это и есть ты.
— Теперь, когда я снова обрёл себя, то предпочитаю пользоваться только тёмной магией. Ввиду того, что она подчиняется мне полностью. Вики, давай лучше сменим тему, я больше не хочу об этом говорить.
— Хорошо. Извини.
Конечно, у меня оставались к нему вопросы. Например, почему Бонт не рассказал мне о своём даре исцеления? Я думала, что мы с ним были достаточно близки, чтобы он смог поделиться со мной этим. А может, пребывая столько лет в заточении в башне, он многое успел позабыть, даже о своих необычайных способностях?
Мне вовсе не хотелось погружаться в безрадостные воспоминания и, тем более, злить своим неуëмным любопытством Мальбонте. Я обвиваю его руками за шею, целуя в скулу, затем прижимаюсь щекой к горячей груди, наслаждаясь запахом его кожи.
— Мальбонте, мне понравилось… — от откровения мои щёки заливаются краской, но только на пару секунд. — Я хочу, чтобы мы так чаще занимались сексом, — он отстраняется, чтобы взять меня за подбородок, в его тёмных глазах вдруг вспыхивает опасный огонь.
— Девочка, будь осторожна со своими желаниями.
— Хм, и почему же? — я улыбаюсь, смотря ему прямо в глаза.
— Никогда не знаешь, куда они тебя могут привести на самом деле.
— Ну мои желания всегда будут приводить только к тебе.
— Охотно в это верю. Впрочем, как и мои. Признаюсь, — он потянулся к моим губам, мягко и в то же время настойчиво овладевая ими. Я прижалась к нему сильнее, желая продлить наш поцелуй. Но Мальбонте с неохотой его прерывает. — Вики, давай вернёмся в замок, уже достаточно поздно. Я устал. Уверен, ты тоже.
— Согласна. Нам обоим нужен горячий душ, вкусный чай и сладкий крепкий сон.
— Тогда одевайся.
Больше укутавшись в его мантию, я улыбнулась, когда Мальбонте передал мне трусики. Пока искала в полумраке платье, кожей ощущала, что в помещении стало холодно. Странно. Окна все плотно закрыты. Долго не беря это во внимание, я нагнулась под стол, чтобы поднять потерявшуюся вещь. Как только взяла платье и встала, то вдруг заметила чью-то бесшумно пробежавшую по полу тень, которая быстро взобралась на стену, медленно продвигаясь по ней в сторону выхода. Сердце пропустило удар. Я обомлела, боясь пошевелиться. Тёмный силуэт очень размытый, словно вовсе не имеет формы. И этого хватило, чтобы я по-настоящему испугалась. Платье тут же выскользнуло из руки, а ноги одеревенели, приросли к месту.
— В чём дело, милая?
— Там… кто-то есть… — прошептала, указывая ему пальцем на стену. Мальбонте быстро уловил еле заметное движение.
— Забавно.
— Ты… ты это видишь?
— Да. Не пугайся. Просто стой здесь и держись света: они боятся света.
— Кто «они»?
Мальбонте, не сводя хищных глаз с тени, всё ещё ползущей по стене, стал медленно спускаться по ступенькам вниз. С каждым его удаляющимся шагом от меня становилось страшнее. Нервно закусила губу, обхватывая себя за дрожащие плечи.
Надо собраться, Вики!
— Ego praecipio tibi aperire oculos tuos et essentia!
Внезапный громкий голос Мальбонте прервал мои мысли. Он вскинул руки, как из его пальцев вырвались чёрные сгустки магии и быстро устремились к двери, окутали её и стены в мрачное непроницаемое облако. Тень издала противный звук, похожий на писк или стрекотание, и сразу перепрыгнула на противоположную сторону стены, к месту, куда Тьма ещё не успела дойти. И чем быстрее тень убегала, старательно карабкаясь по стене, тем скорее магия её догоняла, вынуждая отступать всё выше и выше, словно она боялась, что та обожжёт её. Но что-то пошло не так: тень стала изворотливее, хитрее и намного быстрее ползти по потолку, устремляясь прямо в мою сторону. Это было похоже на воплощение кошмара из фильма ужасов. Вместе с передвижением тени в зале стали гаснуть свечи, одна за одной, погружая помещение в кромешный мрак.
— Твоя очередь, — вздрагиваю от неожиданности, услышав шёпот за спиной.
Мальбонте рядом, эта мысль приносит облегчение. Внезапно в зале раздаётся злобное шипение, а за ним следует ужасный скрип по стене. От испуга интуитивно пячусь назад. Пока в темноте случайно не сталкиваюсь с Мальбонте.
— Тише.
— Так, что я должна делать?
— Огонь. Повели ему явиться. Ты справишься, милая, я в тебя верю.
Совет Мальбонте об использовании силы огня придал мне уверенности и помог сосредоточиться. Собираюсь с мыслями, делаю осторожный шаг вперёд.
Его вера в меня придаёт сил. Выставляю руки перед собой, быстро сплетая пальцами огненный шар. Он стал постепенно расти, разгораться сильнее, почти сжигая кожу на ладони. Боль эфемерна, стараюсь о ней не думать, игнорировать, нужно собраться. Слышу, что шипение с каждой секундой становится ближе. Нечто медленно надвигается в мою сторону. Ну, давай же, подчинись мне! Изо всех сил напрягаюсь сильнее, и от чрезмерных усилий пот стекает со лба по лицу, сердце в груди колотится как сумасшедшее, кусаю губы до крови.
Магическое свечение озарило мою ладонь. Пламя вспыхнуло ярче, осветив перед носом морду гигантского паука с четырьмя огромными жёлтыми глазами, большим туловищем и длинными волосатыми лапами. Я чуть не вскрикнула от неожиданности, но паук опередил меня ужасным звуком, вырывающимся из его пасти. Испугавшись сильного жара от огня, он сжался за считанные секунды в размере, становясь значительно меньше. Затем подпрыгнул в воздухе, как пружина, быстро взбираясь вверх по стене, стараясь сбежать от меня.
— Не уйдёшь, тварь!
С хищным оскалом на лице метаю в него светящимся шаром. Огонь врезается ему прямо в большое брюхо, мгновенно опалив волосатую кожу. Паук завопил, падая на спину на пол, и остался неподвижно лежать, лишь изредка судорожно подергивая острыми конечностями.
Я не страдаю арахнофобией, но ещё с детства не могу терпеть пауков. Будучи маленькой девочкой, я безжалостно давила их каблуком, раздавливая мелкие тушки по полу. Не знаю, как из тени эта тварь обратилась таким громадным созданием. Он напугал меня, мне хотелось его раздавить, как тогда… Но зачем, когда можно просто сжечь до костей и слышать, как он издаёт предсмертные звуки.
Мой злорадный смех эхом проносится по помещению, и волна поднявшегося адреналина в крови захлёстывает меня изнутри.
— Достаточно! — Мальбонте успевает на ходу потушить пылающий шар, летевший навстречу пауку.
— Что ты делаешь? Я не закончила! — видя, что я заново сплетаю шар большим размером, он крепко хватает меня за кисть руки, чтобы предотвратить всяческие попытки.
— Хватит. Паук нужен нам живым. Тебе стоит успокоиться.
Осознаю, что лишком увлеклась, желая уничтожить паука. Вздыхаю и отхожу к окну, стараясь успокоиться. Тем временем он садится на корточки и касается рукой пола. Из его пальцев вырываются чёрные сгустки магии, устремляясь прямо к лежащему к верху брюхом пауку. Когда они окутывают его тело в плотное кольцо, то мгновенно формируются в мерцающую клетку. Похожую на ту, в которую Балаур загнал Люцифера. Паук быстро приходит в себя, переворачивается на брюхо и, раздвигая твёрдую загнутую челюсть, хищно шипит. Однако к прутьям клетки не прикасается, словно чувствует, что за этим последует.
— Посиди в клетке, дружок, скоро мы тобой займёмся, — Мальбонте встаёт и, быстро повернувшись ко мне лицом, смотрит внимательно в глаза. — Пришла в себя?
— Не совсем. Меня ещё немного трясёт.
— Владеть магией огня непросто, как и любой другой стихией.
— Да, я читала об этом.
Мальбонте берёт меня за руку, переворачивает кистью вверх и медленно проводит указательным пальцем вдоль запястья к линиям ладони, где образовались рубцы после ожога. От его прикосновений становится щекотно, я хихикаю.
— Огонь таит в себе невероятную силу, он несет разрушения и смерть… — его уверенный взгляд и спокойный тон заставляют меня прислушаться. — Эта сила требует к себе много практики, умения и что самое немаловажное — терпения. Сейчас ты пользуешься магией лишь от страха и отчаяния, пытаясь защитить себя от нависшей над тобой угрозы. Но мало пользоваться огнём, им нужно учиться управлять.
— Так ты научишь меня?
— Милая, ты недооцениваешь свои способности, — он мягко улыбнулся, нежно погладив меня по щеке большим пальцем. — Придёт время и ты сама, без чьей-либо помощи отточишь своё мастерство на практике. Ведь только так мы обретаем истинный контроль над своими силами и умением подчинять их себе.
Порой мудрость Мальбонте всерьёз заставляет меня задуматься над той или иной ситуацией. Весь наш разговор я вертела пальцами цепочку на груди. Только сейчас осознав, насколько сильно накалился камень.
— Милый, хотела тебе рассказать про твой подарок…
— Не пугайся, — он вдруг кладёт руку поверх моей. — Этот камень несёт в себе особенную магическую силу и вовсе не опасен. Ты должно быть заметила, что он светится в определенные моменты. Когда его привлекает тёмная магия, несущая в себе угрозу и присутствие рядом с тобой плохих сущностей. Прости, что не сказал тебе об этом сразу. Я лишь хотел, чтобы он оберегал тебя.
Его забота греет мне сердце, дарю мужчине нежный поцелуй в щёку.
— Расскажешь, откуда он у тебя?
— Не всё сразу. Прояви терпение, — недовольно поджимаю губы, а он легонько щёлкает меня по носу.
— Эй!
— Не дуйся.
Мальбонте отлучается, чтобы велеть Зигзе оповестить Торендо о нашей случайной пойманной «находке». Видимо, без серафима не решается ни одно важное дело, подумала я, надевая на себя слегка помятое платье. Осторожно обходя клетку стороной, так и не решаюсь подойти ближе.
Паук сидит подозрительно тихо, перебирая длинными конечностями, на которых находятся чёрные волоски. Две пары глаз неистово и устрашающе горят в полумраке, как у дикой кошки ночью на охоте. Красный след от ожога на брюхе стал значительно меньше, это говорит о том, что паук тоже обладает способностью к регенерации.
— Эй, ты умеешь говорить? Откуда ты взялся?
— У таких сущностей мозг размером разве что с горошину, — слышится за моей спиной слегка хрипловатый мужской голос.
Сразу поворачиваюсь и вижу тихо шагающих ко мне навстречу мужчин. Если Мальбонте выглядит задумчивым и серьёзным, то лицо серафима кажется немного заспанным, волосы толком не причёсаны, а одежда не глажена. Видимо, Зизга поднял Торендо прямо с постели, что не удивительно, ведь за окном царит глубокая ночь. Если бы меня ночью так внезапно разбудили, то я была бы злой, как тысяча чертей в Аду. Правда, их там нет, я проверяла. Ну, за исключением одного…
Давлю рукой бесшумный зевок, внезапно ощутив себя изрядно уставшей. Ужасно хочу нырнуть в нашу большую широкую кровать. Развалиться на упругом комфортабельном матрасе, укрыться мягким одеялом, прижаться к тёплой груди любимого мужчины и забыться сном. Но покой нам только снится, а жизнь в этом мире вносит всё больше странных коррективов.
Пока мужчины шли, поймала себя на мысли, что сейчас присутствие Торендо меня не раздражает, даже напротив, где-то немного радует, что очень странно. Хоть и по-прежнему отношусь к нему настороженно и недоверчиво, надо признать, что благодаря серафиму я раскрыла в себе ещё одно из своих необычных способностей. Что же, время обязательно всё расставит на свои места.
Мальбонте обнимет меня за талию, притягивая к себе. Торендо, сцепив руки в замок за спиной, подходит ближе к клетке.
— Паук-охотник. Хм, давно не встречал их в нашем мире.
— Здесь такие водятся?
— Да, — сухо сказал Торендо и прибавил, поглаживая бородку, — вначале Балауры, теперь пауки… С каждым днём становится всё интереснее и интереснее. Мальбонте, зачем ты запер его в клетке?
— Это не совсем клетка, скорее иллюзия, — Мальбонте расцепил руки на моей талии и подошёл к нему. — Клетка поможет сбить с толку того, кто сейчас видит глазами паука.
— Ты уверен, что за вами следят?
— Несомненно, сам знаешь, для каких целей создаются охотники, — заверил Мальбонте решительно, поправляя край своей мантии. — Враги повсюду и никогда не дремлют.
— Честно говоря, я думал, что такими методами давно никто не пользуется.
— Милый, ты же не хочешь сказать, что эта громадина всё время была здесь? Пока мы… пока шёл совет? — я осеклась, едва не сболтнув лишнего. И только подумав о том, чем мы занимались буквально пару минут назад, сразу покраснела до кончиков волос. Мальбонте, заметив моё изменчивое настроение, весело усмехнулся.
— Поверь, теперь это не важно, главное, паук сам себя выдал. А значит, он молод, неопытен, и мы можем его допросить.
— Так он умеет говорить?
— Нет, но существуют другие способы.
— Друг, у нас мало времени, скоро облик паука развеется.
— Знаю, — говоря это, серафим быстро собрал волосы на затылке в пучок, чтобы они ему не мешали. Затем обхватил свой посох, закрыл глаза и стал шёпотом произносить слова, похожие на заклинание. И в этот момент паук стал метаться по клетке, как раненый зверь, и грозно шипеть. Меня одолевает любопытство, я подхожу к Мальбонте ближе, который стоит прямо, держа подбородок вверх и заведя руки за спину.
— Торендо хочет проникнуть в разум паука? — шепчу я.
— Скорее понять, кто им управляет.
— И ты доверишь ему такое? Речь идёт о наших врагах! Почему не сделаешь сам? — он бросает на меня сердитый взгляд, ему явно не нравится мой тон.
— Вики, ты знаешь, что происходит с теми, кто оказывается под действием моей тёмной силы?
— Их душа отправляется в Небытие.
— Это происходит очень медленно и так мучительно больно, что они сами умоляют меня скорее прекратить их страдания, — Мальбонте говорит спокойно, как само собой разумеющееся, отчего лёгкая дрожь бежит по моему телу.
— Не надо… я помню.
— Послушай, ты можешь не доверять Торендо, но уверяю, он не враг тебе. Не говори больше о нём в таком пренебрежительном тоне, пожалуйста. Мне это неприятно.
Растерянно моргаю и плотно поджимаю губы. Сказать трудно, что чувствую теперь. Хочется сердиться, но здравый рассудок говорит, что не стоит этого делать. Отметив в моём взгляде что-то, Мальбонте кивает и, быстро меняясь в лице, поворачивает голову.
— Торендо, что у нас?
— Мне нужно разбить заклинание, а тот, кто его наложил, очень силён!
— Ты сильнее!
— Я знаю, но уже начинаю в этом сомневаться, — холодно процедил серафим, продолжая упорно читать слова на латыни.
От чрезмерных усилий на его лбу пролегли глубокие морщины, а на коже стали выступать капли пота. Паук в клетке больше не шипит, он вообще не шевелится, а его тело и вовсе начинает мерцать. Мальбонте хмурится и поднимает руки, держа своими силами прутья клеток, которые плотнее сжимаются. Он силой воли пытается держать охотника в нашем мире, но надолго у него не получается. Тот начинает мерцать сильнее, а вскоре зал вообще освещается яркой вспышкой, отчего я мгновенно закрываю глаза рукой.
— Проклятье! — Мальбонте гневно крикнул, как громкий его рык прошёлся эхом по помещению, отчего все стёкла задрожали. На месте, где была клетка с пауком, сейчас осталось лишь тёмное пятно.
— Что сейчас произошло? — тревожно оглядываюсь по сторонам.
— Мы потеряли связь с пауком, — сообщает Торендо решительным но полным привкусом сожаления голосом.
— Ответь, удалось хоть что-то из него вытащить?
— Не так много, как хотелось, — массируя пальцами висок, серафим подходит к тому месту и опускается на корточки. Я с Мальбонте стоим рядом.
— Думаешь, ритуал поможет заглянуть глубже?
— Нам нужны ответы…
— Ритуал? — только от одного этого слова мне становится не по себе. Мальбонте замечает тревогу в моих глазах, но ничего не говорит. Вместо этого он быстро наклоняется, перехватывая руку Торендо, которая держит нож. Бледное лицо серафима озарила слабая улыбка.
— Я не хочу, чтобы ты исчерпал силы зазря.
— Друг, право мне приятно твоё волнение. Однако я знаю, что делаю, не стоит беспокоиться.
— Что ж, твоё право.
Мальбонте не проявляет эмоций и держит спину прямо. Не решаюсь подойти ближе, поэтому предпочитаю остаться стоять в стороне. Торендо хладнокровно перерезает ножом запястье своей руки. Алая кровь струёй бежит по пальцам, стремительно растекаясь по деревянному полу. Следом он произносит слова на латыни.
— Ego laudem Tenebris. Nam in tenebris secreta ego invenies. Respondet ad omnia im ' vultus pro.
Действия ритуала внезапно напомнили мне священный обряд, где меня, Бонта и Люцифера силой и обманом привязал Фенцио к горящему дереву. Стоит бы отвернуться или закрыть глаза, но вместо этого я испытываю неприятную тяжесть в грудной клетке. Кисти рук немеют, а шрам на запястье от лезвия грубого ножа обжигает кожу. Всё, что я долго пыталась забыть, снова яркими вспышками воскресает в памяти:
***
— Что было однажды, то будет и дважды, — огонь вспыхнул с новой силой, взметнулся вверх, словно коснувшись самой луны. Фенцио заглянул в пустой кубок и вдруг неспешно и спокойно заговорил: — Дети ангелов и демонов и правда умирали. Но то был период нестабильности. И лишь один ребёнок выжил… Маль-бон–те-е-е. Он был очень силён и опасен одновременно. Особенно его идеи господства… Шепфа понял, что единственная возможность сохранить Равновесие, — это убить его. Но, чувствуя в ребёнке светлую сторону, он не смог уничтожить её. И тогда он разделил суть мальчика, как был разделён весь мир, на две ипостаси: добрую и злую. И злая была отправлена в заточение, так как её нельзя было уничтожить без светлой стороны. Светлая же сторона обрела обличье ангела, что не мог ступать на Землю или Ад. Шепфа поместил его в школьную башню на небесах, запрещая выходить к остальным и разговаривать с ангелами, только с приближёнными. На него не действовали законы школы, и время для него как бы остановилось. Башня сдерживала силу Бонта и связь, которая могла возникнуть с его тёмной стороной. Но мальчик рос, как и росла его тёмная сторона в заточении. Она пребывала в вечном мучении, и лишь одно спасало Мальбонте… — Фенцио улыбнулся злорадно, победно. — Жажда мести… Чтобы освободить Мальбонте, нужно совершить обряд «над дочерью серафима, что родился на земле, и над сыном демона, что ни разу не ступал на Землю.
Единственный серафим, что родился на Земле, была моя мама, а отец Люцифера никогда не спускался в мир смертных, в отличие от остальных. Обряд был совершен: две стороны — светлая и тёмная — соединились в одну. Я с ужасом наблюдала за мучениями Бонта, пока меня саму не скрутило в агонии. Мне никогда не забыть крики, боль и страх, навсегда запечатлённый в его глазах. Перед нами приземлился Бонт… нет… Мальбонте. По выражению его глаз я поняла, что это уже не тот Бонт, которого я знала.
***
Пытаясь сбросить с себя наваждение, нервно сжимаю ладони в кулаки да с такой силой, что ногти с болью впиваются в кожу, оставляя кровоточащие раны. Уже не слежу за ритуалом, моё внимание приковано к мужчине, ради которого я рискнула и пожертвовала всем, что когда-либо имела. Глаза цвета чёрного агата сразу захватывают меня в плен своего обладателя. Почти не дышу, просто не в силах от них оторваться. Они притягивают к себе невидимым магнитом. Мальбонте, словно удерживая меня под гипнозом, слегка наклоняет голову набок, как его зрачки расширяются и я чувствую лёгкое воздействие на свой разум:
«
В моём плену тебе уютно?» — его красивые губы не двигаются, и, когда услышала родной голос, то сердце забилось чаще, оттесняя все посторонние звуки. Ресницы задрожали, и предательские слезы медленно скатились по щекам.
«Да. Очень».
«Тогда к чему все эти воспоминания?» — он делает медленно шаг в мою сторону, когда я стою, не шелохнувшись.
«Зачем ты их ворошишь, что пытаешься отыскать?» — его тембр голоса непривычно твёрд и ласков одновременно, словно он боится проникнуть глубже в мой разум и что-то в нём повредить. Сглатываю горький комок, собираясь с мыслями.
«Ничего. Порой я просто не в силах остановить поток воспоминаний».
«
Можешь,
родная, — Мальбонте смахивает большим пальцем влажную дорожку с моей щеки и продолжает, —
не нужно возвращаться в прошлое, в нём нет настоящего. Так ты только причиняешь себе бессмысленную боль», — он приложил мою ладонь к своей груди, и я вдруг ощутила пальцами, как сильно бьётся его сердце.
«Твоя боль — моя боль, понимаешь?»
«Как и твоя боль — моя…»
Эмоции берут верх, мой голос надламывается, и глаза окончательно заполняются слезами. Видя это, Мальбонте глубоко вздыхает и заключает меня в тёплые объятья.
«Хватит слёз, любимая. По правде говоря, ты начинаешь меня пугать».
«Я сама себя порой пугаюсь, если честно».
«Наши страхи и неуверенность в себе — это всего лишь иллюзия. Если ты скучаешь по Бонту, то уверяю тебя, он никуда не уходил…»
«Понимаю. Но ему тогда было очень больно…»
«Как и тебе… Жалеешь, что обряд свершился?» — в его голосе слышится обида или, может быть, какое-то другое внезапно вспыхнувшее чувство.
Поднимаю голову с целью снова заглянуть ему в глаза, которые смотрят на меня очень проникновенно и волнительно, что начинает казаться, будто сейчас от моих слов зависит его жизнь. Не удержавшись, я обхватила руками его лицо, приподнялась на носочки и поцеловала в пересохшие, чуть потресканные от волнения губы. Мальбонте не отвечает на мой поцелуй, медленно отстраняется.
«
Ну, зачем ты так? Не надо», — шепчу и, надеясь побороть дрожь в теле, прижимаюсь к нему сильнее.
«Не случись бы того, я никогда тебя не встретила бы, не узнала настоящей любви, потому что только с тобой я действительно по-настоящему счастлива».
— Господа, вы должны это увидеть, — громкий и торопливый голос Торендо заставляет нас вернуться в реальность и поспешно отстраниться друг от друга.
Иногда наши чувства берут верх над здравым рассудком, и мы забываем, где находимся и кто нас окружает. Мальбонте целует меня в макушку, давая понять, что между нами всё хорошо и больше беспокоиться не о чем. Мы подходим к месту, где только что завершил ритуал серафим. Сейчас вместо круга на полу светится какой-то магический знак, напоминающий форму полумесяца или луны с опущенным к низу крестом.
Мальбонте садится на корточки и касается его пальцами, отчего магический знак вспыхивает сильнее, и он сразу одëргивает руку. Лицо мужчины принимает хищный оскал, губы кривятся в тонкую линию.
— Ведьмы? В нашем мире? — от удивления я едва не поперхнулась, смотря на мужчин ошеломлëнными глазами.
— Мир меняется, как и всё происходящее в нём. К тому же не стоит забывать о великом заклинателе Фидеро. У него могут быть предшественники. — ответив, серафим попробовал приподняться, но ноги его не слушали. Мальбонте придержал друга за плечи, помогая ему встать.
— Торендо, давай помогу тебе сесть на стул.
— Да, так будет удобнее. Благодарю.
Процесс ритуала отнял у серафима много сил. Его лицо и губы стали бледными, а глаза казались усталыми. Волосяной покров на лбу и висках был влажным, отчего длинные белые волосы, выбившиеся прядками из хвоста, спутались спереди. Торендо внешне всегда такой представительный, собранный, но сейчас совсем другой. Подхожу к столу и быстро наливаю воды из графина в стакан.
— Вот, выпейте, вам полегчает.
Мужчина удивлённо вскидывает бровь, смотря на меня не моргая. Скорее всего он удивлён моим стремлением помочь, что очень странно. Не стоит путать моё недоверие с великодушием.
Пока стою рядом, невольно улавливаю приятный аромат мужского парфюма с нотками свежих весенних трав. Не знаю почему, но его парфюм мне кажется знакомым и как-то напоминает о детстве.
— Благодарю, — голос серафима выводит меня из лёгкого ступора, я снова подаю ему стакан, и, когда он берёт его в правую руку, то едва не роняет.
— Ваш порез… Ничего, я помогу, — наклоняюсь и, придерживая одной рукой, помогаю мужчине облегчить жажду. Когда ставлю стакан обратно на поднос, то Торендо вновь меня благодарит, затем достаёт левой рукой из верхнего кармана одеяния белую материю, похожую на бинт, и вдруг смотрит на меня обеспокоенным, слегка растерянным взглядом.
— Вики, не сочтите за излишнюю наглость, но вы бы могли перевязать мне рану? Право, мне неловко об этом просить, но самому это сделать будет крайне неудобно.
— Да, конечно, — боковым зрением вижу, как Мальбонте коротким жестом одобряет моё решение. Если честно, мне самой захотелось помочь, учитывая сейчас его состояние, тем более он пытался выяснить важную для нас информацию, отчего и пострадал.
Порез на его запястье продолжает кровоточить, успев пропитать алой жидкостью манжет рукава. Я ещё не оказывала мужчинам первую помощь при ранениях и немного нервничаю. Мальбонте ставит рядом с нами стул, чтобы мне было удобнее и я лишний раз не напрягала спину. Пока накладывала вокруг запястья тугую повязку, кровь через ткань снова успела пропитаться. Испугавшись, что я делаю хуже, мои пальцы предательски затряслись.
— Вам не больно?
— Вполне терпимо. Потуже, пожалуйста, так кровь быстрее остановится, — Торендо вымученно улыбается, и вдруг в моей голове возникает один вопрос за другим, им становится ужасно тесно в одном пространстве.
— Торендо, почему ваш порез на руке долго затягивается? Ведь так не должно быть. Вы же серафим, и быстрее других исцеляетесь. Верно?
— Ну, я давно не молод, — мужчина сказал это без тени грусти, скорее как простую истину. — Чем чаще ангелы и демоны используют ритуалы, делают жертвоприношения и призывают сущностей с другого мира, тем больше рискуют своим бессмертием.
— Как это? — вопросительно смотрю на Мальбонте, который всё это время стоял у окна и о чём-то размышлял.
— Вики, это трудно описать одним предложением, тем более у нас есть поважнее темы, — он скрестил руки за спиной и стал мерить зал широкими тяжёлыми шагами.
— Лилит давно нет. Да и сам вопрос о существовании ведьмы покрыт многовековой пылью. Никто из нас её никогда не видел. Поэтому поднимать информацию из демонического архива глупо.
— Но многие верят в существование Лилит, а для чародеев и ведьм такие символы считаются могущественным оберегом.
— Торендо, вся эта еврейская мифология о злой демонице, убивающей младенцев и овладевающей мужчинами во сне против их воли, — вымысел. Люди сочиняют мифы, всякие небылицы, потому что они не знали мир раньше, в отличие от нас, наивысших существ.
— Может, это была первая наша попытка навести порядок в мире Богов и людей? — мужчины бросили в мою сторону недоумевающие взгляды. Вспомнив одну лекцию в институте на тему мифологии и философии, я продолжала: — Или объяснить устройство мира и найти в нём своё место? Людям всегда нужно во что-то верить, даже если они никогда этого не видели. Так рождается надежда… Да, когда-то это было очень круто, а сейчас мы эти мифы воспринимаем как сказки, ну в смысле… люди, — Мальбонте, смотря на меня, взволнованно взлохмачивает волосы пятернëй.
— Уверен, что этот магический знак — всего лишь жалкое подражание какой-нибудь молодой и неопытной демоницы.
— Мы не знаем это наверняка, — Торендо, упираясь левой рукой на длинный посох, медленно встаёт. Кожа на его бледном лице приняла естественный ровный румянец, а рана под бинтом присохла и перестала кровоточить. — Мальбонте, ведьма, по чьей воле был призван паук-охотник, обладает тёмной и очень сильной магией.
— Скорее всего она помогает кому-то более могущественному.
— Если это окажется правдой, чего бы мне не хотелось, то без силы четырёх хранителей не обойтись.
— Ведьма, не ведьма. Какая, к чёрту, разница?
— Вики, прошу, не выражайся так.
— Мальбонте, вопрос в другом: что ей нужно от нас?
— Очень сложно разгадать мотивы, особенно, если они являются ведьмой, — опередив Мальбонте с ответом, Торендо стирает ботинком линию на полу, и магический знак мгновенно исчезает.
— Я практически уверен, что все женщины с рождения обладают колдовскими чарами, чтобы свести с ума любого мужчину.
— Но как это всё связано с Балаурами и их создателем? — осознаю, что Мальбонте пытался шуткой разрядить напряжённую обстановку, но голова разрывается от стольких событий, и это влияет на моё настроение и манеру речи. Мальбонте подходит ко мне ближе, он явно обеспокоен, но вида не подаёт.
— Эту загадку нам только предстоит разгадать.
— Ох, с детства терпеть не могу математику, — Торендо театрально закатывает глаза, и в этот момент Мальбонте начинает громко хохотать.
— Вот именно поэтому ты часто проигрываешь мне партии в шахматы.
— Я сказал, что не люблю математику, но не сказал, что плохо знаю предмет.
— Конечно же, профессор, в этом мы ни в коем случае не сомневаемся, — Мальбонте приобнимает меня за плечи одной рукой, второй шутливо поправляет на переносице невидимые очки, причём делает это так интересно и по-актёрски, что меня саму пробивает на смех. Торендо, хмуро взглянув на нас, произносит:
— Сговорились, да? Ну ничего, я обязательно возьму реванш, осталось только найти свободное время. Хотя, в связи с последними событиями, сомневаюсь, что оно у нас появится.
— Побольше оптимизма, друг, мы обязательно докопаемся до правды.
— Ладно. Отложим этот разговор на завтра. Добрых снов.
— Спокойной ночи, Торендо.
От усталости я буквально валюсь с ног, и, видя это, мой мужчина обнимает меня. Люблю, когда он прижимает меня к себе так, словно я — всё, что у него есть. Торендо, дойдя почти до конца зала, неожиданно останавливается и, повернувшись всем корпусом, выражает на лице задумчивость.
— Кстати, нам стоит поговорить об этом инциденте с Люцифером. Он много времени проводит в библиотеке, знает досконально историю, к тому же хороший знаток мифологии и может пролить свет на сегодняшнее событие. Мысль, конечно, иррациональная. Я сомневаюсь, что он будет нам помогать, особенно, учитывая ваш сегодняшний занимательный разговор, в кавычках. Однако, как говорится, попытка — не пытка.
— Я подумаю об этом. Спасибо, Торендо.
— Добрых снов, — серафим поклонился и молча вышел.
Вскоре следом за ним мы вернулись в наши покои. Ноги были ватными и непослушными, а голова кипела от бесконечных вопросов. Но, когда я встала под душ, то все мысли стали медленно уходить на второй план, а мышцы на теле расслабляться. Какое же это наслаждение просто стоять под струями горячей воды и ничего не делать.
Комфортабельная кабина душа стала заполняться горным цветочным ароматом, а все стеклянные створки от пара запотели. Дверца тихо, почти бесшумно сдвинулась в сторону, и я почувствовала на спине лёгкое, как пёрышко, касание прохладного воздуха. Поворачиваю переключатель душа влево, и вода начинает бежать маленькой струёй. Мальбонте встаёт позади меня, не касаясь, лишь обжигая горячим дыханием чувствительную кожу на шее. С чувством приятной усталости откидываюсь затылком ему на грудь. Ощущая близость и горячую кожу своего мужчины, я улыбаюсь.
— Устала?
— Смертельно.
— Давай, помогу, — Мальбонте забирает губку, быстро наливает на неё ароматный гель для душа и начинает медленно выводить мыльные круги на моих плечах, лопатках, позвоночнику.
Тело мгновенно отзывается на его нежные, почти невинные прикосновения. Внутренняя дрожь сводит с ума, тяжело дышу и с трудом держусь на ногах. Каждый раз мы прижимаемся друг к другу, ласкаем пальцами разгорячённую и покрасневшую от воды кожу. Мы стоим под струями тёплой воды, моемся и с трепетом не отводим взгляды. По обнажённым телам стекают душистые дорожки из пены. Нам хочется большего, но мы слишком устали, чтобы продолжить.
Даже не помню, как оказалась в постели, заботливо укрытая прохладной шёлковой простынёй. Кажется, Мальбонте принёс меня из душа на руках. Мы долго лежали в объятиях друг друга и, наслаждаясь тишиной, вскоре уснули.
Позднее утро застало нас ещё в постели. Открыв глаза, я почувствовала себя отдохнувшей, даже голова стала яснее мыслить. За окном стоит тёплая погода. Правда, немного пасмурно. Небо заволокло свинцовыми тучами, близился дождь. Мне всё равно, какая погода утром за окном, будь то ливень, ураган или цунами, главное — что оно наступило.
Тихо и медленно поворачиваюсь на бок, чтобы полюбоваться всё ещё спящим рядом со мной Мальбонте. Ещё одно утро мы встречаем вместе, в одной постели, начинаю привыкать и несказанно этому радуюсь. Ведь за последние полгода я могла только об этом мечтать.
Мой мужчина лежит на спине, согнув в локте руку, подложив её под голову. Его обнажённая крепкая грудь высоко вздымается, вверх-вниз. Дыхание ровное и спокойное. Простыня сползла до самого низа его живота, обнажая мне едва заметную тёмную полосу, ведущую до самого низа лобка.
Со стороны это выглядит так сексуально, что хочется прикоснуться и провести по ней пальцами. Мой бесстыдный и жадный взгляд недолго блуждает по изгибам мужского тела. Не удержавшись, наклоняюсь и нежно целую чуть ниже пупка. Кожа горячая и так вкусно пахнет, что сводит с ума. Прокладываю дорожку из поцелуев выше, достигая губами груди, шеи. Пока от моих прикосновений он не просыпается.
— Доброе утро, любимый, — ласково промурлыкала, и прежде чем он что-либо успел сказать, сразу целую в желанные губы. Наш поцелуй получился коротким, но очень сладким. Мальбонте слегка улыбается только одним уголком рта и проводит пальцами по моим спутанным от сна волосам.
— Что ж, утро, действительно, доброе, раз я проснулся от твоих поцелуев.
— Соскучилась очень, — перехватила его ладонь, тут же её поцеловала.
У Мальбонте красивые руки: широкие ладони, пальцы большие и сильные, а на тыльной стороне кисти и запястья выпирают извитые небольшие вены. Мне нравится к ним прикасаться, обводить пальцами и повторять длинные изгибы. Мальбонте смотрит на меня тепло, ласково, он выглядит отдохнувшим и пребывает в хорошем расположении духа.
— Так чем мы сегодня займёмся?
— Разве забыла?
— Что именно?
— Вечером мы устраиваем в замке праздник. Ну, а пока, — вскрикиваю от неожиданности, когда он ловко переворачивает меня на спину. Затем прижимает к кровати своим телом и, хищно усмехнувшись, шепчет в губы: — Буду тебя горячо и очень страстно любить…
