Хранители города Назарет

      Звук открывающихся больших дверей аудитории и уверенные неторопливые шаги мгновенно прервали гогот студентов. Воцарилось гробовое молчание. Пронзительный взгляд красно-янтарных глаз, казалось, направлен на каждого Непризнанного. Он вселяет в них невообразимый страх и покорность. Действительно, многие люди могли видеть это именно так со стороны. Если бы мы говорили не о Рае и Аде, а о Земле.       Но мужчина, казалось, чем-то опечален, и его мысли явно находились не в этой Вселенной. Взгляд смутно блуждал на их лицах, и всем было сложно понять, о чём на самом деле он думает. Затем, словно не желая, чтобы кто-то читал его мысли, мужчина отвернулся.       Кажется, кто-то на задней парте вздохнул с облегчением, а другой шепнул соседу что-то на ухо. Симпатичный паренёк, сидевший рядом, громко ухмыльнулся, намеренно привлекая к себе внимание девочек и делая вид, что не боится того, кто предстал перед ним.       Ох, напрасно. В этот момент по сигналу чьего-то пальца факел на стене рядом с ним мгновенно вспыхнул, увлекая за собой остальные, отчего бедняга от удивления упал со стула и едва не обжëг себе крылья. По аудитории прокатилась волна неудержимого громкого смеха, который был сразу подавлен строгим голосом преподавателя.       — Тишина! — стопка пыльных учебников по естественным наукам упала на стол, и мужчина снова повернулся к студентам. — Дети, соблюдайте дисциплину, когда преподаватель в классе.       И тут, как назло, ручка девушки с передней парты упала на пол. Не успела Непризнанная и глазом моргнуть, как её вещь словно по волшебству оказалась на месте. Люцифер криво усмехнулся, засунул руки в передние карманы брюк, прислонился спиной к столу и сказал что-то совершенно несвойственное ему.       — Дети, прошу прощения за задержку. — Не в состоянии здраво мыслить из-за похмелья, он прервался, чтобы приложить пальцы к ноющим вискам. Мужчина быстро пришëл в себя, и его сердце больше не разрывалось от человеческой боли. — Надеюсь, моё отсутствие не заставило вас сильно скучать?       Вопрос преподавателя отозвался едва уловимой насмешкой. Никто не осмелился ответить. Студенты нервно ëрзали на своих стульях, просматривая доклады, которые подготовили заранее. Тем временем Люцифер неустанно писал мелом на доске «классная работа». Стоя посреди помещения, он достал из кармана чистый носовой платок и наспех вытер руки. В конце концов посмотрел на учеников, которые заметили, что на носу у него очки.       — Я вижу, что все готовят домашнее задание. Хорошо, — сказал он со смехом. — Есть ли кто-нибудь из класса, кто хотел бы выступить с докладом?       Тишина накрыла аудиторию тяжёлым покрывалом. Все боялись дышать и двигаться.       — Что ж, видимо, смельчаков нет. Хмм, не страшно, пройдёмся по списку.       Люцифер неторопливо подошёл к своему столу, открыл школьный журнал и начал обводить пальцем имена учеников. Все затаили дыхание. Некоторые старались быть незаметными, изо всех сил поджимая голову к плечам.       — Итак, к доске пойдёт… к доске пойдёт…       Вдруг одна девушка в первом ряду медленно, но решительно подняла руку. Люцифер не поднял головы, лишь улыбнулся и сказал:       — Кейси, ты хотела выступить от класса?       — Да, преподаватель. Я… я готовилась.       — Похвально. Проходи к доске.       На заднем плане раздались какая-то возня, шёпот, который постепенно перешёл в гогот, и кто-то сказал:       — О, смотрите! А наша тихоня, оказывается, выпендрёжница. Ха-ха-ха!       Непризнанная встала и, прежде чем подойти к назначенному месту, поймала взгляд парня, который это сказал, провела пальцами под столом и прошептала заклинание так, чтобы остальные не заметили. Секунда. Две. Тот вдруг почувствовал дискомфорт в области живота, и его лицо тут же исказила страдальческая гримаса. Он не выдержал разрешения преподавателя выйти из класса и, как только открыл дверь, сразу же побежал в сторону туалета.       Удовлетворëнная результатом, девушка уже стояла напротив класса, сжимая и разжимая пальцами папку. Она всегда нервничала, когда выступала перед большим количеством людей, и у неё никогда не получалось расслабиться. Люцифер увидел, что девушка нервничает, и, сдвинув очки на переносицу, сказал:       — Кейси.       — Да?       — Просто начни с главного.       После установленного зрительного контакта волнение само собой спало. Девушка покачала головой, слегка прокашлялась и прочитала первую строку:       — Тема домашнего задания: СЕМЬ СМЕРТНЫХ ГРЕХОВ.       — Теперь, будь добра, перечисли их.       — Преподаватель, могу ли я провести краткий сравнительный анализ, а не просто перечислить грехи?       — Разумеется, можешь.       Ответ прямой и беспристрастный, но этого было достаточно для девушки. Почувствовав внутреннюю уверенность, Непризнанная повернулась к классу и, немного расслабив плечи, начала:       — Краткое пояснение.       Семь смертных грехов — это страсти, что терзают душу и отдаляют человека от Господа.       В мире есть светлые и тёмные дороги, и лишь немногие оказываются посередине. Путь, по которому следует идти, определяется только собственными мыслями, поступками и грехами. — Непризнанная шумно перелистнула страницу и продолжила. Сокурсники внимательно слушали, не смея перебивать. После инцидента с тем парнем многие стали побаиваться еë.       — Если Вы считаете себя центром Вселенной и решили возвыситься за счëт других, гордыня — Ваш грех. Гордыня — это эгоизм, и каждый человек страдает от него. Главное — не поддаваться ей, в глубине души вовремя уничтожить свой собственный зародыш, прежде чем он начнёт расти.       Если Вы заведёте роман на стороне, который предаст доверие Вашей семьи и друзей, Вы станете одержимы блудом. Вместе с ним потеряете всё и испытаете настоящее разочарование и одиночество. Ах, да, рано или поздно эти чувства сожрут Вас изнутри, оставив лишь пустую оболочку.       Если Вы начнëте пытаться творить добро и помогать ближним, Вами обязательно кто-нибудь воспользуется. Вы будете чувствовать себя ущемлёнными, и в отчаянии Вас захлестнёт гнев.       Уныние.       Многие знают, что мысли материальны. Старцы Оптинские объясняли, что бороться с унынием нужно посильным трудом и молитвой… — девушка продолжала, а Люцифер толком не слушая, что и так знал, спокойно почесал пальцем между бровями, подумав:       » Если бы Шепфа ещё слышал ваши молитвы… Ну, сейчас Он и не сможет услышать, даже если бы сильно хотел «.       Доклад закончился. Девушка с удовлетворительной оценкой села за парту. Но Люцифер не позволил остальным расслабиться. Он продолжал по очереди вызывать к доске каждого из Непризнанных, чтобы все они могли как следует поработать над своими заданиями. А не только чесать языками и высмеивать за спиной работу других.       Люцифер был назначен временным преподавателем городским Советом, после того как Геральд ушёл в отставку. Мужчина всеми силами упирался, говорил, что не хочет учить студентов, но был вынужден согласиться, потому что у него не имелось других неотложных дел. Кроме того, в последнее время Люциферу было до жути скучно в Аду, да и сами стены давили насыпным грузом, забивая лёгкие песком, что становилось больно дышать, трудно говорить, спать, есть, существовать. Да. Именно так.       Его внутренности словно были поглощены ненасытной скукой — тоской… нет… хуже — холодным одиночеством. Конечно, причина известна, но он всеми силами отвергал её. Был уверен, что с ним всё будет в порядке. Но Люцифер никогда не мог представить, что она станет занозой в сердце, так глубоко и надолго. И не существует способа устранить эту «заразу». Он уже пробовал. Знает.       Ушла. Растоптала. Убила жизнь, которую сама когда-то в нём выращивала. Возможно, порой проще наложить на себя руки, чтобы не чувствовать невыразимую боль от предательства. Сейчас Люцифер чувствовал себя как никогда уязвимым и раздавленным и практически ненавидел себя за человеческие слабости.       Мужчина часто заглушал боль алкоголем и сигаретами, но это ни хрена не помогало и только усугубляло ситуацию. Порой Люцифер сожалел, что не родился человеком, как все сидящие в этом зале.       Но об одном он точно не сожалел. Это то, что не имеет души. Он боялся представить, каково это — быть с ней.       После того как лекционный зал опустел и все студенты разбрелись по своим делам, мужчина почувствовал, что в нëм стало невыносимо душно. Ослабил узел на галстуке, приказал нескольким факелам пальцами потушить огонь, а затем встал и открыл окно. Свежий прохладный воздух нагло ворвался в помещение, сметая со стола все бумаги. Он не обернулся и продолжал смотреть в окно. Задумавшись о своём, не услышал, как дверь аудитории открылась и кто-то вошёл.       — Ну и бардак. Какой пример ты подаëшь своим студентам?       Скулы Люцифера вздулись желваками, отчаянно пытаясь подавить раздражение, и вдруг подумал:       » Только тебя здесь для полного счастья не хватало ».       Под холодной маской безразличия он повернулся, и мужчины наконец встретились взглядами.       — Стесняюсь спросить, что ты здесь забыл?       Мальбонте ничуть не удивился вопросу. Напротив, ответил с энтузиазмом:       — Да так, пришёл поговорить.       — Не желаю с тобой говорить!       — Я так не думаю.       — Убирайся из моей аудитории! Сейчас же!       Люцифер внезапно потерял контроль над своими эмоциями, сжал кулаки до хруста и решительно подошёл к нему. На что тот и бровью не повёл. Между мужчинами была личная неприязнь, которая буквально сочилась в воздухе. Если Мальбонте сохранял свежесть лица, делая вид, что ничуть не обеспокоен грубостью, то Люцифер был чернее тучи.       — Не надо так нервничать, Люцифер. Я тебе не враг. И, как ты знаешь, у нас много нерешëнных дел. — Мальбонте спокойно положил свёрток бумаг на стол и продолжил: — Например, почему ты не пришёл на собрание в цитадель?       — Не пришёл, значит, не посчитал нужным! Такой ответ устроит?       — Даже не знаю, считать ли это вообще ответом.       — Ты что, в адвокаты заделался? Вечно таскаешь с собой какие-то бумажки! — Люцифер нахмурился, сложил руки на груди и взглянул на принесëнные листы, но быстро потерял интерес и небрежно отбросил их. — Ничего подписывать не буду. Можешь засунуть свои бумажки глубоко себе в задницу!       — Не забывай, с кем разговариваешь!       — Да плевать я хотел на твой статус, понял?!       — Я понял только одно, что ничего в этой жизни не меняется. — Мальбонте, обводя пальцами стол, вдруг по привычке сел на его край, невольно разозлив в очередной раз Люцифера. Правда, на этот раз тот не подал вида. — Сколько бы ты ни сопротивлялся, если я не заставлю тебя подписать контракт, это сделает городской Совет.       — Подожди, я, видимо, неправильно тебя расслышал или ослышался! Ты мне угрожаешь?       — Нет, просто решил проинформировать. Если ты всё ещё хочешь вернуть контроль над Адом, просто подпиши контракт.       — Чего?! Ад и так с рождения принадлежит мне по праву!       — Да, но, как ты знаешь, сейчас это бессмысленно. У нас есть новый кандидат. Кто-то намного старше, серьëзнее и сдержаннее тебя, за плечами которого огромный опыт. Подумай. Одна капля твоей крови — и проблема решена.       Мальбонте держал документ близко к носу Люцифера, сохраняя ледяное спокойствие.       — Ты… ты чёртов манипулятор!       — Я тот, кто привык решать дела более выгодными партиями. Кстати, как там говорят люди? Ах, да, вспомнил: «Это просто бизнес, ничего личного». — Мальбонте сделал шаг ближе и заглянул в демонические глаза. — Ты, несомненно, будешь полезен нам и внесёшь свой вклад как в Ад, так и в Рай. Только тогда не будет никаких проблем.       Люцифер не выдержал. Его глаза внезапно вспыхнули кроваво-красным, а бумаги в руках Мальбонте загорелись, опаляя его лицо ярким пламенем. Мужчина отшатнулся от обжигающей боли, скорчил гримасу, а затем рассмеялся, когда все ожоги на его лице мгновенно зажили.       — Посмотри на себя! Ты — ч-у-д-о-в-и-щ-е!       — Ты не смог справиться с собственными эмоциями и называешь меня «чудовищем»? Это интересно.       — Думаешь, что можешь вечно ездить на коне и дëргать за поводья как вздумается? Так знай, я буду первым, кто тебя с него сбросит!       — Тогда тебе следует встать в очередь.       — О, я встану, не сомневайся.       — Как скажешь. — Мальбонте стряхнул копоть с рук и одежды и, устремившись к выходу, добавил: — Через час я пришлю тебе Зигзу с новой копией бумаг. Будь любезен рассмотреть моё предложение как следует, другого не будет.       Люцифер не ответил, показывая, что ему больше нечего сказать. В горле было невыносимо сухо, пальцы на руках покалывало и трясло. Организм нуждался в срочной разрядке. Открыл ключом потайной ящик под столом и достал бутылку виски. Тем временем Мальбонте распахнул дверь, переступил порог и повернулся, чтобы посмотреть на Люцифера.       — Не рекомендую пить в аудитории в столь ранний час, посреди сотни Непризнанных.       — Тебя не спросил! Без твоих советов обойдусь, что-то ещё?       — Да, чуть не забыл, Вики придёт за своими вещами сегодня вечером.       Когда прозвучало имя девушки, бутылка чуть не выскользнула из его руки и не разбилась. Мальбонте заметил это, но предпочёл продолжать говорить, словно намеренно вбивая острые гвозди в сердце.       — Очень надеюсь, что ты поведёшь себя как разумный, нормальный и уравновешенный мужчина и не станешь ей в этом препятствовать.       — Надежда, как ты знаешь, умирает последней, — Люцифер одним глотком выпил содержимое стакана и с грохотом поставил его на стол, совершенно не почувствовав вкуса. — У тебя всё?       — Да, на этом пока всё.       — Чудненько! Занятия скоро начнутся, поэтому, будь любезен, освободи помещение.       Как только дверь за ним закрылась, Люцифер не сдержался и швырнул со всей силы бутылку о стену.       — Сука! Гори всё к чертям собачьим!       Мальбонте не успел далеко отойти, когда услышал глухой удар. Печально покачал головой и неожиданно поймал себя на мысли:       » Он всё ещё её любит… Хм, а ведь я вполне мог быть на его месте ».