Марш на восток

С поезда мы сошли уже глубокой ночью, прямо в поле степном. Темень стояла почти непроглядная, небо было черно так, что ни луны, ни одной-единственной звездочки там не видать: не иначе, как тучи набежали. А вот холод мы начали ощущать еще в вагоне, по сему и шинели надели задолго до прибытия. Вышли, построились, пересчитались, и пошли, всем полком куда-то через степь. Хорошо, что идти пришлось по дороге. Что дорога не ровная, с обилием кочек - это не страшно, не впервой, да и страшнее тропами ходили. Гораздо сильнее меня сейчас беспокоила Злата: ее глаза в самом прямом смысле поблескивали в темноте красным. Это как выйдешь ночью на улицу, а на тебя из подворотни пес или кот смотрит, и глаза у них будут светиться похожим образом. Только это обычно видится из-за освещения, а у нас здесь в поле вообще никаких источников света, даже самых ерундовых, вроде тлеющей сигареты. Понятно, что это такая природа ее организма, но от вида этих ярко выделяющихся в темноте глаз становилось не по себе. Солдаты из нашего взвода нет-нет, да то и дело оглядывались на мою подчиненную. Ну не поезд же где-то там далеко позади им вздумалось высматривать, на котором мы приехали, и не особенностями местных пейзажей наслаждаться. Появись в наших рядах дарксен, то и он бы получил гораздо меньше внимания, чем такая девушка - пусть за последние годы государство сильно смягчило политику в отношении этого народа, и даже на уровне закона дала кое-какие права, в том числе и на службу в армии, едва ли кто-то из них побежит хотя бы просто служить без рьяного рвения. Тут хотя бы два поколения людей должно смениться, а значит, не на нашем веку произойдет. Вот такие они, последствия Великих Священных войн, что нехватку рабочих рук приходится бороть методами, за которые в какие-нибудь средние века могли бы и на костер отправить. Хотя, мой дедушка как-то рассказывал, что при прошлом императоре такого не было и дарксены считались почти что нормальными людьми. Что это наш нынешний хозяин земли имперской решил очередную радикальную эпоху провести. - Злата, - тихо сказал я подчиненной, чтобы любители послушать чужие разговоры не слышали. - Ты в темноте лучше нашего видишь, вот и скажи, куда идем хоть. - Пока я могу различить только армейские палатки и несколько небольших зданий. Думаю, погранзастава. А как ты понял, что я могу хорошо видеть? - Ты видела, как светятся твои глаза? Это наводит на мысль о необычности твоего зрения. А еще это может быть на руку противнику. - Они так хорошо видны? - испугалась Злата. - Может, будет лучше мне сразу надеть свою защитную маску? У нее специальные затеняющие линзы. - Пока не надо. Думаю, наш лейтенант должен быть в курсе таких твоих особенностей, и в случае необходимости сам бы приказал. Так что пока ходи так. Мне вот что интересно: тут бронетехника поблизости нигде не стоит? - Нет. Ни танков, ни чего-то другого. - Скорее всего, это значит, что выполнение всей операции будет висеть только на одних нас. Сами себе будем и артиллерией, и прикрытием и всем, что понадобится. С пулеметом, в случае чего, управишься? Ручным. - Я стреляла и бегала с ним на учениях. Не так удобно, как с карабином или ПП, но справлюсь. - Это я так, на всякий спрашиваю - может не придется, если все пойдет близко к плану. Но что бы ни происходило - сейчас или где-то там в будущем - а в плен не сдавайся ни в коем случае. Дерись до последнего, а по возможности и гранату последнюю береги. Тут такие дела происходят, что даже у миролюбивых людей жестокость проявляется звериная, а эти "санни" сами по себе в плане зверств даже самого гнусного мадира далеко позади оставят. Лучше даже и не думать, что они сделают с женщиной в плену. - Я читала о том, что они устроили в Нанкине. Такие деяния нельзя искупить ничем, поэтому мы не должны позволять людям, способным на такое, жить дальше. В идеале - прервать их род раз и навсегда. - Последнего сделать не дадут. Да и людей тогда придется перебить столько, что кладбища будут уже одними только размерами пугать. - Стой! - прозвучал голос лейтенанта, заставив нас все хором замереть. На этом весь полк был разделен на более мелкие формирования, отправившиеся занимать указанные позиции. Еще столько-то минут ходьбы по бездорожью, и вот уже начинают видеться во мраке характерные для погранзаставы вещи: тут траншейка, там бетонное укрепление с пулеметом, здесь среди кустарников притаилась старая-добрая "прощай, Родина" - помню, самому пару раз доводилось подбить из нее танки федератов, хорошее орудие, пусть по виду и не грозное. Но все это не для нас - это для обороны: для наступления, тем более такого крупного, слишком мало. Раньше, когда здесь стояла Красная армия, говорят, и орудий совсем не было как и оборонительных сооружений. Ушли вот эти красноармейцы, за Родину сражаться, и теперь пожаловали на их место соседи, чья страна, по всеобщему поверию, первой встречает каждый новый день. Ничего, сейчас и мы поучаствуем в этой свалке - у нас дури в голове тоже достаточно для еще одного масштабного побоища. Совсем-совсем чуть-чуть осталось. Нас привели к одной из армейских палаток, достаточно большой, чтобы вместить весь взвод, да еще чтобы и место осталось. Висевшая на одной из балок по центру рагнитовая лампа ярко освещала деревянный пол, приятно удививший своим наличием всех, и сиротливо стоявшую у одной из стенок доску со следами мела, как в школе. - В ящиках гранаты, взрывчатка и патроны, - сказал лейтенант Хеннинг, заходя последним. - Берите столько, сколько способны унести. Вся взрывчатка направленного действия, каждому взять хотя бы по два заряда. Детонатор подключать только перед взведением. Я пойду получать планы действий, до тех пор из палатки не выходить. Слушай, Вольф, а помнишь, как мы в тридцать шестом, по зиме, федератам напинали, но вот по соседним направлениям побили уже наших - не пробились они, тогда отступать пришлось и нам самим. Мы еще два пулемета трофеями взяли, и ты ни бросать ни ломать их не хотел, и в итоге тащил их обоих на себе, с кучей патронных лент. И ведь говорили мы все, что не дотащишь, а ты взял, и таки дотащил. На следующий день, правда, едва подняться мог, но, черт возьми, как же эти пулеметы нам потом пригодились. Все патроны почти подчистую расстреляли в ту оборону. - Злата, - спросил я подчиненную. - У тебя много патронов? На ногах твои подсумки удобные ведь для магазинов? - Верно, - кивнул та. - Всего шесть, плюс один в карабине. Этого мало? - Патроны, это одна из тех вещей, которых никогда не бывает много. Если в твоем рюкзаке есть место, то лучше занять его дополнительным боезапасом. Вот сразу и нашлось всем занятие: расселись на полу, понабрали себе магазинов, и давай щелкать патронами. Снаружи начал поливать дождь, сперва легонький, но чем дальше, тем сильнее, а мы, дабы не сидеть в молчании, завели очередные разговоры. Большая часть внимания отошла, конечно, Злате - завалили ее вопросами, на которые она не без удовольствия, отвечала. Неприличное, хорошо, никто спрашивать не догадался - так, жизнью да учебой интересовались. А потом, в какой-то момент, в палатку зашел незваный гость - кто-то в военной форме, такой же шинели, но вместо оружия он носил на плече увесистую сумку. Все наши улыбки и разговоры мгновенно затихли, многие были готовы направить на незнакомца оружие. - Здрасьте, - сказал один из наших. - Вы к нам с чем за чем? - Военкор я, - гордо улыбаясь, заявил гость. - Буду записывать кинохронику и делать фото! - Кинохроника дело хорошее, - поднялся со своего места другой солдат, вместе с еще тремя. - Только нам откуда знать, что твои слова правдивы? А то вдруг агентом вражеским будешь? Поэтому раньше нашего лейтенанта ты отсюда не выйдешь. И сумку свою покажи. С особым пристрастием досматривать его не стали - проверили сумку, попросили снять шинель, похлопали по карманам самого, да оставили с миром, благо кроме пистолета ничего из оружия он с собой не носил. На всякий случай, один из нас остался стоять у входа. Знаков отличия, характерных для военнослужащих, незнакомец, кстати, не носил, ни петлиц, ни погон. Только значок небольшой, в виде объятой пламенем звездочки, пятиконечной, был близ воротника. - У вас очень интересный значок, - заметила и моя подчиненная. - Он, должно быть очень редкий. Я много лет собираю коллекцию, но такой видела только у нашего лейтенанта. И теперь еще у вас. Это какой-то новый? А у Хеннинга еще был неуставной значок? Как я сам не обратил внимания, и как давно он его носит? - Его выпустили ограниченной и очень малой партией, - ответил журналист, скребя затылок. - Поэтому среди владельцев сразу укоренилось поверие, что он приносит удачу. - А звать-то тебя как, ловец удачи? - спросил я. - Марат я. На фронте меня называли еще Сверхзвуковой Марат, может слышали? Я в разведке тогда служил. В тридцать пятом на Кристальном озере повоевал. Конечно, не только там доводилось, но это самое яркое из всего, где довелось побывать. - Тоже корабли эти пытались остановить? - внезапно оживился гранатометчик Томаш. - Да, было такое. И ты там был? - Довелось. С близка, правда, на эти корыта глянуть не повзло - мы только их наземные отряды щемили. Но зато саму Краймарию видел, собственными глазами. Ох и красивая же она. Но и наша Злата не хуже. Послушай, Злат, ты сама же говорила, что в церковном хоре была - так, может, споешь нам чего? - Рихард, разреши спеть, - посмотрела на меня подчиненная, сложив ладони вместе. - А спой, - какой смысл отказывать? Мы ведь еще не воюем. - Хорошо. Тогда, что спеть? - разулыбавшись еще сильнее, она вскочила на ноги, адресуя вопрос всем здесь присутствующим. - Ну, а про что здесь можно петь? - высказался солдат, взявшийся охранять вход. - Ночь, кругом степь. - Я поняла. Это подходящая песня, да, - отойдя к ближайшей стенке, Злата приосанилась. - Стой, подожди, - Марат поднял фотоаппарат. - Кадр хороший получается. - Ты, дружок, не мелочись, - сказал Томаш, заряжая пистолетный магазин. - Сразу на кинокамеру пиши: такая хроника хорошая получится. - Она звук не пишет, - ответил военкор, продолжая держать фотоаппарат. - Нет смысла. - Можете потом прислать фотографию моим родителям? - попросила Войкович, после снимка. - Я оставлю вам адрес. - Договорились, - кивнул военкор, убирая камеру. - Благодарю. А теперь, по вашим заявкам, - Злата картинно взмахнула рукой и запела. - Темная ночь, только пули свистят по степи... Голос и правду был красивый, а самое главное, что пела она с чувством, как в последний раз. Никто даже раз патроном не щелкнул - настолько заслушались, что позабыли про подготовку. Только смотрели, и слушали. А когда песня подошла к концу, то подарили Злате в ответ бурные аплодисменты. - Очень похвально, - как все затихло, сказал лейтенант. Когда он успел появиться, и как мы проворонили? - Однако у нас есть дела более важные, - подойдя к доске, он начал прикалывать канцелярскими кнопками к ней листы со схемами, что держал в руках. - Это план грядущей атаки, - лейтенант провел ладонью вдоль черных линий, изображавших вражеские траншеи. По классике - чередуются они в шахматном порядке, некоторые соединены проходами. А вот символов, обозначавших орудия, пулеметы и блиндажи очень мало: не то маскируют их хорошо, не то и в правду, решили приберечь. - Действовать будем сами, никакой техники, никакой артиллерии. Задача заключается в захвате и удержании позиции, чтобы открыть остальным войскам путь вглубь Поднебесной. Наш взвод будет прорываться вот в этом районе, - Хеннинг обвел одну из траншей, напоминающую букву "z". - Прочие взводы будут выполнять точно такую же задачу на прочих участках. Это значит, что если кто-то не справится, то подставит од удар фланги товарищей. Вот так наша цель выглядит днем, - следом он постучал пальцам по ряду фотографий. Оказывается, что траншея еще и на пригорке расположена: первая ее линия у подножия, а вторая на возвышенности, еще и поход к ней сделан не перпендикулярно, а по косой, чтобы с наших позиций не простреливался. Плюс, если займем первую линию, то этот ход простреливаться будет плохо, ибо противник окажется выше нас. Засада будет менее рискованным способом сдержать контратаку, но только если "санни" не решатся пойти по открытой местности, и если не поскупятся вперед себя пару гранат отправить. Скорее всего, придется нам самим лезть: блиндаж наверху проблемой не будет, в отличие от катящихся нам навстречу гранат. Самому-то угробиться не страшно, да только Родина велит не мне собой жертвовать. Мне ради нее надо Злату живой сохранить. Но не отсиживаться же нам ради этого за спинами остальных? Высота-то небольшая, не сказать, чтобы крутая, и само расстояние до второй траншеи небольшое, можно гранатой достать. Но многих ли удастся нам убить гранатами, при этом еще не убившись самим кучей других способов, перед тем, как бежать брать высоту? И это не говоря про мины. Очень жаль, что нельзя ебнуть по высоте чем потяжелее, чтоб эти "санни" потроха на гектар раскидали. - Курган этот неплохо подготовлен к обороне, - продолжал говорить Хеннинг. - Хорошо бы было разнести его артиллерией, но у нас даже легких минометов при себе нет. Поэтому, придется заменить артиллерию гранатами: расстояние позволяет. Итак, сначала по-тихому проходим через заграждение, мин по пути не будет, занимаем первую линию, оттуда забрасываем гранатами вторую и выдвигаемся к ней. Как именно - решим по ситуации. Клаус, ты, как снайпер, держись позади: твоя задача "глушить" пулеметы, без промедления. - Это будет несложно, - отозвался из дальнего конца худощавый солдат с неприятным скрипучим голосом. Его левый глаз был скрыт под черной повязкой. - Томаш, - продолжил командир. - Вашему расчету в первых рядах тоже делать нечего, поэтому вперед не суйтесь. Твоя цель - блиндаж на второй линии. - Не пробьет, - ответил гранатометчик. - Такие сооружения ведь не из дощечек строят, а из бревен, а бревна гораздо толще стольких-то миллиметром металла. - Все равно заряди туда пару гранат. Что не пробьет - я сам знаю, попробуем обвалить, чтоб взрывать не пришлось. Пулеметчики, ваша задача закрепиться на первой линии и "давить" врага перекрестным огнем. Предположительные позиции здесь, здесь, и здесь. Будьте осторожны - это касается всех - чтобы ненароком не попасть под дружественный огонь. Еще раз: тихо пробираемся к первой линии, быстро зачищаем и занимаем ее, затем под прикрытием пулеметов рвемся ко второй. Вопросы? *** Условленный час приближался. Боеприпасов все к тому моменту набрали столько, сколько могли унести, и оставалось только сидеть в ожидании. Злата, держа в руках образок одной из Валькирий-Покровительниц, на цепочке, тихо читала молитву, вместе с прочими верующими нашего взвода, решившими обратиться перед боем к богу. - Выдвигаемся, - сверившись с часами, Хеннинг выбросил на улицу окурок. Дождь так и не прекратился, небо продолжало быть непроглядно темным, по прежнему ни единой звездочки не видать. Возле заграждения нас уже ждали пограничники, любезно поднявшие проволоку. Оказавшись по ту сторону, мы рассредоточились и ползком направились к вражеским окопам, земля как раз успела превратиться в вязкую кашу. Приходилось ползти очень медленно, чтобы это дерьмо не хлюпало - а ведь только-только чистые шинели выдали. Время от времени приходилось оглядываться назад, чтобы не потерять подчиненную, и давать знать, что вот он я. Мы ж в одинаковую форму все одеты, так еще и лица под защитными забралами скрыты. У Златы вместо забрала была маска, наподобие хоккейной, только металлическая и с линзами. Глаза ее все равно светились красным, но уже не настолько сильно, как без маски. Неподалеку, позади, я заприметил Томаша, по оружию, и его молчаливого помощника - того выдавал рюкзак, из которого торчали соответствующего вида гранаты. А вот мы добрались до еще одной проволочной ограды, за которой виднелись противотанковые ежи. Мин, сказали, здесь нету, но откуда такая информация? Насколько ей можно доверять? Вот только проверять щупом каждый метр тоже нельзя - так уже на рассвете закончим. Ведь если кто-то подорвется, то, глядишь, по всей границе тревогу поднимут, и лишимся мы фактора неожиданности, не говоря уже о том, что погибнуть в подобной ситуации, когда и война толком не началась будет несказанно обидно. Тем более, что азиатский ум богат на выдумку, и если мышление европейского человека я могу более-менее предсказать, то вот азиата уже никак. Другие природные условия, другая письменность, и много чего еще другого, чтобы их логику приходилось долго изучать, чтобы понять. К примеру, наши, и, с большой вероятностью, федераты, действовали бы на предупреждение угрозы и заминировали бы подступы и все места, удобные для противника, вроде кочек, пригорков и впадин. Но вот эти "санни" - может мы уже привели себя в их ловушку, и как только начнем бой, так они подорвут разом пол округи, вместе с собой. Они, как и красноармейцы, жизнью особо не дорожат - по словам - потому подобные фокусы от них очень даже возможны. Только, пошел бы я снова в армию, если б боялся смерти? Вот и траншеи вражеские начинают виднеться в темноте - долговременные, стены досками отделаны, а не наспех вырытые канавы. - Злата, сначала ищи укрытие, и только потом стреляй. Бей одиночными, - сказал я Войкович, когда та поравнялась со мной. Все наши замерли на месте, наверное по команде лейтенанта, которого я не мог разглядеть. Сейчас начнем. Мы лежали, выстроившись в подобие линии, примерно метр-два друг от друга. Если перестать вжиматься в разжиженную землю и поднять голову, то можно будет различить в темноте силуэты "санни". Если б не дождь, то и их мову могли бы расслышать. Они ждут нас? Или считают, что эта ночь для них пройдет как обычно? - Пошли! - прозвучал голос Хеннинга, Свои цели я уже наметил заранее - двое солдат, всего-то в паре метров впереди, мирно болтавших о чем-то. Крик нашего лейтенанта заставил их вздрогнуть, но происходящее они, наверное, поняли уже глядя на меня, стрелявшего в них одиночными с колена. Свои пули они получили не только от меня, о чем говорили также прилетевшие в них откуда-то слева трассеры. Наверное, Злата. Теперь нужно каждому "контрольный" сделать - тел в окопе лежало немного, но достаточно, чтобы затеряться, прикинувшись мертвым. При нашем количестве, это дело затраты пары-тройки секунд. Теперь запрыгиваем в траншею. Стрельба, тем временем, продолжалась, справа от меня, несколько человек лупили короткими очередями. - Дахан! Взрывай землянку! - крикнул оттуда кто-то из наших. Двое человек, целясь с колена, держали, так понял, вход в упомянутую землянку, в то время как остальные спешили рассредоточиться по траншее, дабы не толпиться всей кучей. Сверху над нами, напоминая падающую звезду, пролетела оставляющая дымный след граната от РПГ, угодившая в блиндаж на высоте. Следом вверх, оставляя похожий дымный след, устремился еще один заряд, загоревшийся красным и ярко освещая своим светом округу. Все наши уже собрались в окопе, ожидая команды продолжать штурм. На углу, возле перехода, ведущего ко второй линии, уже поставил на сошки свое оружие пулеметчик. Было в конструкции этого пулемета кое-что схожее с нашим карабинами, особенно цевье, но больше всего внимание привлекал объемистый барабанный магазин - сто патронов такой точно вместить должен. - Гранаты! - приказал Хеннинг, тоже стоявший вместе с нами в траншее. Через пару секунд первые лимонки полетели ко второй линии. Я закинул две, по очереди. Один из осколков даже перерубил веревку на возвышавшемся надо всеми флагштоке, и бело-оранжевое знамя, смявщись в воздухе, комом полетело вниз. - Вперед! Продолжаем наступать! Теперь лезем наверх. Вязкая от дождя почва сильно осложняла подъем: ноги и свободная от оружия рука часто соскальзывали то вниз, то в стороны, выбивая из равновесия. Некоторые из нас, не сумевшие удержаться, съезжали назад в траншею, как с горки зимой, и начинали подъем заново. Голоса противников были почти не слышны из-за грохота стрельбы. Летали трассеры над нашими головами, летали они в переходе между первой и второй линией, летали они и вдали, в местах где вели такие же бои наши товарищи из других отрядов. Здесь, сверху, неплохая позиция - можно помочь нашим пострелять "санни". Только, мой приказ был забираться наверх. Преодолев еще с полметра, мне повезло ухватиться за торчавший из земли корень. Корень? Но здесь же нет деревьев! Ох ты ж черт! Никакой, понятное дело, это не корень, а ствол пулемета, выглядывающий из бойницы. Значит, они и под землей окопались! По ту сторону бойницы ничего не видно, кроме темноты. - Злата, - протянул я руку и помог подняться подчиненной к себе. - Вот, глянь, что нашел. Целый муравейник себе накопали. Дай гранату, а то что мы в гости стучимся без подарков? Сняв с пояса гранату, я вынул чеку и просунул лимонку в бойницу, затем взял вторую гранату, у Войкович, проделал тоже самое еще раз. Продолжаем подъем. Все также скользят ноги, пальцы руки не могут найти в земляной жиже ничего достаточно твердого, пригодного для опоры, в рукав заливается вода, летят брызги, в глазах начало рябить от обилия оранжевых росчерков, что перестаешь понимать, где действительно пролетели пули, а что просто осталось следом на сетчатке. Но все же, мы продолжаем успешно продвигаться, наших рядом еще, на первый взгляд, достаточно. Еще пара метров, и становятся хорошо видны высунутые из траншеи винтовки и края касок. Понимать бы еще, что они там на своем "солнечном" лопочут. - Злата, гранату! - на этот раз подчиненная шла почти вровень со мной, помогать ей не потребовалось. - Да не мне! Им кидай! Новые взрывы серьезно сократили количество винтовок, стрелявших по нам - так много мы бы двумя "лимонами" не положили, но оно и понятно, что не только мне пришла идея применить гранаты. Больше удивляло, что враги так не сделали. Может, специально они согнали сюда все бесполезное мясо, толком без подготовки, а может это только нам повезло сражаться против бестолкового командира. Наши бы сказали, что пусть хоть землю жрать, чтоб хоть всем вместе в землю эту же и полечь, но стоять до конца и никого не пущать - а этот в штыковую приказал идти. И ринулись они, вот, с защищенной позиции прямо под огонь. Правда, пострелять по ним я не успел - уперся левым локтем в землю, а тот съехал в сторону, сбивая весь прицел, и плевать что "санни" уже стремятся заколоть меня штыками. Расстояние небольшое, и пусть поправить руку было делом секунды, но за это время враг может приблизится так, что из моего положения, лежа, уже выстрелить в туловище не получится. Выручила Злата - присела она на колено, и давай бить по ним одиночными. Да еще с какой скоростью! Я также быстро и, главное, метко, даже на стрельбище не смогу, а тут чуть ли не один убитый в секунду получается, и каждого точнехонько в голову! То-то и глаза у нее у нее светиться стали сильнее. Один только успел добежать до нее, щуплый тип в фуражке, с коротким чуть изогнутым мечом вместо винтовки. Думал, хотя бы его я пристрелю, да опять же, опередила меня подчиненная. Видать, тоже старею потихоньку, хорошо, что правильно отреагировал и не спустил курок, иначе получила бы Злата от меня пулю ненароком. Вскочила она на ноги, делая этому "санни" апперкот - возможности сделать замах не было, но в том нет нужды, если у тебя зажат в ладони клинок. Совсем маленький, от того и не обращал я на него внимания прежде, треугольной формы, без рукоятки - такой, что между пальцев зажимают. Первый удар этот офицер получил в область горла. Следом Злата сбила его с ног подсечкой и нанесла еще один удар в шею. Движения ее были быстрые, лишенные неловкости и нерешительности, обычно присущей тем, кто вступает в ближний бой впервые - напротив, движения настолько въелись в мышечную память, будто Войкович уже убила таким образом не меньше тысячи человек, и собирается повторить еще много больше раз. Удар, подсечка, удар - и ни единого лишнего движения. Только вместо того, чтобы продолжить вести бой, продолжает недвижимо сидеть на месте и смотреть на убитого. - Злата! Не время! - крикнул я ей. - Здесь еще живые враги! Правда, в зоне видимости никого, только наши, уже занимавшие траншею второй линии и добивавшие выживших. - Хорошо, вы молодцы, солдаты, - поправил свое офицерское кепи Хеннинг, оглядывая траншею. Его внимание задержалось на входе, прорытом в одной из стен. - А вот и вход в их подземелье. Дахан! Взорвать здесь! - указал он проем, который держали на прицеле двое наших. - Уже дэлаю! - заспешил к нему немного грузный солдат. - Дитрих, бери людей, проверь правый фланг, там может быть еще один ход, - продолжал отдавать приказы лейтенант. - Кайнеску, ты со своими проверь левый. Мне с подчиненной велели стоять на посту и смотреть вдаль, высматривать в полях "санни", отправленных на подмогу, если таковые вообще идут сюда. Пока не видать. Остальные в то же время, кто не стоял также на посту и не прочесывал округу, перетаскивали тела и собирали трофеи. На соседних позициях, где бились другие отряды, еще стреляли, но не сильно. - Рихард, скажи, - спустя несколько минут молчаливого стояния, пока лейтенант не ушел, спросила Войкович. - Я хорошо себя показала в бою? - Хорошо. В конце только замешкалась, с офицером, - ответил я. - Когда они пошли в штыковую, то ты всех, кто на нас шел, перебила вперед меня. Поражающая скорость и меткость. Офицера уложила так, как я и сам не смог бы, при всем своем опыте. В твоей подготовке я больше не сомневаюсь. Опыта поднабраться - и идеальным солдатом станешь. - На самом деле, все не так хорошо, Рихард, - сказала она, продолжая смотреть в даль. - Я не смогла выстелить в первый раз, на первой линии. А ведь столько готовилась к тому, что однажды придется забирать чужие жизни, но когда представила, что мои пули теперь по-настоящему будут рвать настоящих людей, то замешкалась. - Не ставь это себе в вину, Злата. В первый раз не каждому человеку легко убить другого. Но чем больше будешь убивать, тем легче это будет даваться. Важно то, что ты смогла себя пересилить и осталась жива. Скажи, там "санни" в поле нигде не видно? - Я никого не вижу. - Тогда доставай кружку, я покараулю. Затем наоборот - она смотрела а я доставал свою кружку. - Итак, Злата, - глядя на ее взмокшее лицо и в светящиеся глаза, я разливал по кружкам содержимое своей фляги. - Ты прошла крещение огнем, а это такое дело, что обязательно нужно обмыть. Ну давай, за победу, и чтоб живой ты вернулась. Чокнувшись, мы выпили. Спирт был хорош, как и подобает, он оставлял в горле чувство тепла. А вот у Златы аж лицо скривилось от его вкуса, но выпила она все залпом. - Это... водка? - спросила она, вытирая выступившие слезы. - Она-родимая. Раз воюешь на передовой - значит и пьешь. Но много нельзя, чтобы не спиться в будущем. Вот еще, ты сама говорила, что значки собираешь, - я достал из кармана и протянул Злате кокарду, вынутую из фуражки убитого ею же офицера. - Это с последнего, что ты убила, командира. Памятный трофей. - Спасибо, Рихард, - взяв кокарду, она сняла со спины свой рюкзак. - Это был первый умирающий, показавший мне, как жизнь покидает человека. Я не никогда не забуду его глаза. - Мысли о том, что это тоже человек, и его ждут родные, возникали? - Да. - Значит, ты мыслишь в неправильном направлении. Не буду лишний размусоливать, что для нас это в первую очередь враг, которого нужно убить прежде, чем он убьет нас. Лучше вспомни, что эти люди творили на захваченных территориях. Такие зверства ставят клеймо на весь их народ, и уже не важно, кто из них виновный-невиновный. Если бы Господь не хотел этого, то ты бы здесь не оказалась, Злата. Его воля - это чтобы народ Империи Восходящего Солнца понес наказание за совершенные грехи, и ты являешься одной из посланниц его воли. Возможно, что сейчас повторяется история с дарксенским бедствием. Поэтому никогда не сомневайся в правильности своего дела и не сожалей об убитых. - Я... Ты прав. Мне стоило самой понять это. Но теперь я точно не усомнюсь, - убрав свои вещи в рюкзак, Войкович сняла с плеча оружие, и надела маску. На соседней позиции, справа от нас, грохнула короткая очередь. Кстати, а как давно округа затихла? Если бы бои продолжались, то эта очередь бы просто слилась в хоре с остальными выстрелами. Высоко в небо, что слева от нас, что справа, полетели сигнальные огни, разгоревшиеся зеленым светом. И над нами тоже. - Значит, мы теперь точно победили? Мне показалось, что это был слишком легкий бой. - Тебе не показалось. Смотри не на вспышку, а вдаль. - Виновата. Но почему мы так просто победили? Они же знают, какая у нас армия и так плохо подготовились к обороне? Неужели, их командиры вправду такие глупцы? - Злата, не обольщайся. Армия "санни" опирается на командование федератов. Эти командиры могут и будут допускать ошибки, но они вовсе не глупцы, и пусть отдельные их ошибки тебя не обманывают. Они прекрасно знают, что мы раздавим их оборону на раз-два, и поэтому не стали собирать на границе основную массу войск и техники. В таком случае мы бы все разведали и нанесли такой удар, чтобы одним махом уничтожить и технику и артиллерию. Эти заставы - не более чем система оповещения, в то время, как настоящую оборону подготовят дальше, для этого они поберегли более мощное вооружение. - То есть, они просто выставили своих солдат как смертников? - Верно, расходный материал. Но опять же, не обольщайся, думаешь в других армиях такого нет? И в нашей есть тоже. - Нет, ты заблуждаешься, Рихард. - А мы по твоему кто? Почему нас послали в бой без техники и артиллерии? Как раз по схожим причинам - чтобы не выставлять раньше нужного все козыри, а заодно проверить, что там у врага творится - вдруг сюрприз какой приготовили? В таком случае потеряли бы только солдат, а дорогостоящая техника так бы и осталась нетронутой. Ничего личного, Злата, просто стратегия. Таких вещей рядовым солдатам не всегда принято рассказывать.