House of Dimitrescu

Страх — очень непостоянная эмоция. В детстве люди боятся темноты. У взрослых страх переходит в боязнь того, что может быть в темноте. Становясь старше страх сменяется одиночеством в темноте. Страх — это постоянно меняющаяся эмоция, которая влияет на всех по-разному; пауки заставят некоторых людей прыгать и бегать в слезах, в то время как у других — они домашнее животное. Однако всегда есть одна вещь, один неизбежный аспект жизни, которого каждый живой боится в какой-то момент своей жизни. Смерть. Единственное, что кому-либо или чему-либо живому можно доверить делать должным образом — умереть. Причина, по которой люди плачут или бегут, зная, что они умрут, а не смиряются со своей судьбой, связана со страхом и этой незначительной глупой надеждой на то, что они могут сбежать, чтобы снова увидеть свет. Хотя никто никогда не сбегает надолго, и Смерть приходит за ними, готовы они или нет, полны они сожалений или нет. Такова была общая атмосфера в деревне, когда она пробыла там всего три дня. Истерия было бы подходящим словом для этого. На нее, на кого-то изодранного, избитого, недокормленного, но необъяснимо нового, смотрели, как на самого Мрачного Жнеца. Жители деревни бежали, хлопали, запирали двери и прятались, как будто они могли уклониться от неизбежной косы Жнецов. Но она не была такой. Она бродила, замерзшая, голодная и усталая, игнорируя бегущих жителей деревни… пока не достигла тропы к Замку. Как будто кто-то щелкнул выключателем. Сельские жители толпами выбегали, предупреждая ее, чтобы она никогда не ходила туда. Опасаясь за её жизнь, как будто она была национальным достоянием. Но для вас это был страх, заставляющий даже самых логичных и умных людей по-идиотски ныть, не отличая свое левое от правого. Она проигнорировала их и продолжала идти. Таким образом, возникает вопрос, что заставляет ее смотреть на Смерть в ее жидкие солнечные глаза так непоколебимо? Конечно, было много людей, которые подошли к двери Смерти и улыбнулись, когда она открылась, приветствуя их, как старый друг с распростертыми объятиями, и к сожалению, многие вошли внутрь. Но было ли много тех, кто стучал в большие тяжелые деревянные двери? Ожидая быть впущенным во владения Смерти? Она не могла вспомнить ни одного человека, который не дрожал бы от страха, и уж тем более никого, кого она могла бы запомнить. Определенно никого в этой богом забытой деревне. Сделает ли это ее игроком или пешкой в ​​игре на страх? Размышляя над этой загадкой, Мелисса опустилась на колени, вытирая особенно стойкое старое пятно на деревянном полу в холле. Еще один момент: Смерть осмотрела ее с головы до ног и сочла, что она достойна остаться; подарив еду, чтобы бороться с голодом, воду, чтобы остановить обезвоживание, и теплую комнату, чтобы убить холода. Хозяйка дома разожгла угасающий огонь жизни внутри Мелиссы, заставив ее работать, поддерживая то самое место, куда Мелисса пришла умирать. Сбитая с толку Мелисса не стала жаловаться. И в конце концов, решив не задумываться над такими вопросами. Ей был дан второй шанс и, не упуская возможности, она будет служить и служит трём мадам и Леди из последних сил. Убежденно кивнув и закончив пятно на полу, Мелисса встала, стряхивая пыль со своего передника, затем разгладила юбку до колен и поправила взъерошенный головной убор, который не позволял ее длинным каштановым волосам мешать. Закончив исправления, она подошла к ведру, стоящему на маленьком столике для напитков слева от нее и взяла лак и белую тряпку. Начиная с деревянной лестницы, Мелисса распылила тряпку, прежде чем протереть нижнюю ступеньку, убедившись, что сделала несколько длинных салфеток, чтобы лак покрылся ровным слоем и не позволил никому поскользнуться на ступеньке. Она не хотела совершать подобную ошибку, особенно в первый день. Протирая ступеньки, она пыталась не позволять своему разуму блуждать, но ее прежние мысли были слишком отвлекающими, и в конце концов она разрешила вернуться себе к мыслям о страхе. Еще одна вещь, которую она нашла странной это то, что страх заставил чувства обостриться — слышать, как кровь стучит в ушах, видеть, как каждая тень смещается и движется, даже если это не что иное, как игра света, тяжелое ощущение одежды, когда пытаешься бежать, спасая свою жизнь. По иронии судьбы, эта постоянная бдительность заставляла людей упускать очевидную опасность, которая в конечном итоге сводила их к гибели. Размышляя об этом, Мелисса заметила краем глаза мелькание черного и вспышку рыжих волос. Мадам Даниэла, если она правильно помнила, наблюдала за ней уже довольно давно, с тех пор как она спустилась в фойе, а это было по меньшей мере два часа назад. Мелисса не была уверена, была ли она там все это время, или она так часто проверяла ее. Что Мелисса действительно знала, так это то, что Даниэла вообще не хотела, чтобы она была здесь. Она очень ясно дала это понять ранним утром, когда Мелисса только приехала. Даниэла была единственной, кто поймал ее… и затем немедленно сбросила ее с той самой лестницы, которую Мелисса сейчас убирала. Насколько она могла судить, Даниэла была зла, очень, очень зла на то, что она находится в Замке. На то, что она вообще жива. Однако также совершенно ясно, что все, что говорит Леди, идет своим чередом. Просто посмотрите. Это было все, что потребовалось — крошечный изгиб рта, легкое сужение этих блестящих сверкающих глаз под полями величественной шляпы, которая скрывала половину лица графини в глубокой тени, и Даниэла немедленно отступила, даже без единого звука из этих черных или, возможно, темно-красных губ графини. Даниэла все еще бросала взгляд через плечо, сияющими желтыми глазами, которые почти отражали глаза ее матери, но не совсем, ближе к золотому, чем к желтому, Мелисса ожидала увидеть полный ненависти взгляд, когда отступила. Но. В глазах Дочерей светилась не ненависть. Мелисса не могла сдержать легкую улыбку, которая на мгновение промелькнула у нее на губах, прежде чем она подавила ее — она больше не хотела случайно расстраивать Даниэллу. Нет, это был страх. Забавно, как все идет по кругу. Если бы она сказала это в деревне, она, вероятно, стала бы посмешищем или, возможно, её сочли бы сумасшедшей. «В этом замке жили монстры» — кричали они. Вампиры бродили по залам. Звери. Ужасы. Всевозможные кошмары, превосходящие ее самые смелые мечты, если верить этим крикам. Никто бы ей не поверил, если бы она сказала, что Даниэла Димитреску боится чего-либо. Очевидно, что Леди и ее дочери — не люди. Графиня ростом в девять фунтов, с глазами, похожими на солнце вместе с парой клыков, и три дочери, которые могли исчезать и появляться в рое летающих, бегающих насекомых по желанию, подтверждали это. Хотя Мелисса, конечно, не назвала бы их монстрами. Особенно когда было ясно, что Даниэла опасается за свою семью. Когда ее мать или сестры подошли к Мелиссе накануне вечером, Даниэла была там — мышцы сжаты, а руки дергались к серпу, прикрепленному к бедру, рой насекомых вокруг нее был немного более агрессивным, чем у двух других сестёр, но не то чтобы они были воплощением спокойствия. Хотя было ясно, в чем причина. Мелисса видела их на короткой прогулке в свою новую комнату — раны, врезающиеся в серые каменные стены, окруженные маленькими кольцами неестественной темноты, которые окрашивали камень, как паразит, пытающийся проползти по кирпичу. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что это. Пулевые отверстия. Затем, из ниоткуда, появляется она… через несколько недель, месяц или два после нападения? По крайней мере, Мелиссе так показалось, отверстия от пуль выглядели отчасти свежими. Посторонний у двери. Незваный гость на недавно оскверненной земле. Необъяснимо, но ее пощадил тот, чей дом был разграблен, и Даниэле это не понравилось. Мелисса не держала на нее зла, нет, это заставляло ее работать еще усерднее. Поднявшись ко второй ступеньке наверх с удвоенной энергией, Мелисса знала, что многого не сможет сделать для семьи, но она, черт возьми, была уверена, что поддержит сам дом в хорошем состоянии. Стук ботинок по дереву прямо перед ней оторвал Мелиссу от ее мыслей и вытирания. Подняв глаза, она встречается с черным плащом, светлыми волосами и парой желтых глаз, смотрящих на нее сверху вниз с нечитаемым выражением. — Мадам, — склонив голову в знак приветствия, быстро поднявшись на ноги и сделав реверанс, насколько было возможно на лестнице, прежде чем оглянуться на старшую дочь Димитреску, Белу, — чем я могу быть полезна? Посмотрев на Белу, Мелисса молча и терпеливо ждала, когда Бела заговорит, чего она не делала еще несколько мгновений, просто уставившись на нее с непроницаемой маской. Напряжение спало несколько мгновений спустя, когда Бела моргнула. — Я оставила свой серп в подвале, — беспечно сказала Бела, преувеличивая движения рта чуть больше, чем необходимо, выставляя напоказ свои клыки. Мелисса не вздрогнула, — спустись и принеси его мне. Поколебавшись мгновение, Мелисса, должно быть, позволила своей неуверенности отразиться на ее лице, когда Бела внезапно усмехнулась ей, приподняв бровь, демонстрируя соответствующее количество презрения и нетерпения. Должно быть, это отработанный взгляд. — Что? — огрызнулась Бела, скрестив руки на груди, и, ухмыльнувшись, обнажила оба клыка, — ты ведь не передумала насчет моего поручения, не так ли? Ах. Итак, тест. Графиня разрешила ей свободно передвигаться по дому, ходить туда, где ей нужно было быть, чтобы поддерживать чистоту и порядок, как единственной горничной в Замке… но ей было запрещено спускаться в подвал. Однако, ей также было сказано следовать приказам дочерей, как если бы они были ее собственными. — Н-нисколько, мадам, — внутренне проклиная свое заикание, Мелисса осторожно прочистила горло, — это просто… моя Леди запретила мне спускаться в подвал, мадам. — Я понимаю. Ее усмешка упала всего на дюйм, когда задумчивый взгляд на мгновение скользнул по лицу Белы. Неуверенная в том, что теперь делать, Мелисса молчала, задаваясь вопросом, прошла ли она тест или просто совершила ошибку.  — Хм, позволь мне разобраться с мамой, если тебя поймают. Просто иди и возьми мой серп, — взмахнув рукой и отойдя на несколько шагов, Мелисса медленно кивнула ей в спину, прежде чем схватить лак с пола и положить тряпку в карман фартука. — Прямо сейчас, мадам, — ответила Мелисса, прежде чем спуститься по лестнице. Положив лак на стол, она целеустремленно направилась к двери в конце зала, она знала, что дверь находится в нескольких коридорах от фойе. Чувствуя на себе две пары взглядов, Мелисса быстро вышла из фойе и направилась ко двери в подвал. Было ли это испытанием, что бы ни происходило в подвале, Мелисса не испугалась бы этого. У нее был этот шанс, эта возможность во второй жизни. И она примет это, чего бы это ни стоило. Она будет бояться только неудачи.

***

Черт. Ничего. Она абсолютно ничего не получила от этой девушки. Никакого страха, ни малейшего вздрагивания. Только некоторая нерешительность при неподчинении приказам матери, что было очевидно — никто не ослушался бы маму без серьезных последствий. Но абсолютно не страшась того, что вам скажут спуститься в подвал? Конечно, после того, как ей сказали никогда туда не ходить, ведь слишком богатое воображение у маленьких людей придумало бы какое-то представление о том, что происходило там внизу. По-видимому, это было совсем не так. Прислонившись к перилам, Бела не могла не попытаться разгадать загадку, заключающуюся в новой и единственной горничной. Девушка постучала, действительно постучала, в дверь. Даже само по себе это было бы удивительно, но еще более необычным было полное отсутствие реакции, когда ее впустили. Кассандра открыла дверь, а Даниэла затащила девушку внутрь. Ни писка, ни протеста, ни вздоха, ни даже сопротивления из-за того, что рой жуков поднял её в воздух. Даниэла собралась и удерживала ее на верхней ступеньке, готовая сбросить вниз, но остановилась, и Беле потребовалось несколько секунд, чтобы понять почему. Фиолетовые глаза. У девушки были фиолетовые глаза. И они были пусты. Ни страха, ни даже гнева, отраженного в ее глазах, просто лишенных всяких эмоций. Тусклая и безжизненная, и если бы не сердцебиение и нежное дыхание девушки, Бела подумала бы, что она мертва. То, что ее сбросили с лестницы, тоже не вызвало никакой реакции, кроме глухого удара тела о ступеньки — она не издала ни звука. Просто лежала там, в куче у подножия лестницы. В этот момент она побежала за мамой, сказав Даниэле подождать наверху лестницы, что она и делала. Она совсем не верила в это, но точно знала, что кем бы ни была эта девушка, она не могла принести ничего, кроме неприятностей. Мать не согласилась. Бела не была уверена, что так очаровало Маму в этой девушке, возможно, это был цвет ее глаз, или, может быть, то, что девочка смотрела Матери в глаза все время, пока она говорила, или, возможно, это была пустота. Может быть, смесь всех трех. Что она знала точно, так это то, что Даниэла презирала эту девушку, а Кассандре, похоже, было все равно, но это было только предположение. Касс могла каменеть, как чемпион, когда хотела. Даже маме иногда было трудно читать ее мысли. Она, ну, она действительно не знала, что и думать. Она должна была признать, что девушка проделала хорошую работу, за три часа она вымыла весь первый этаж фойе, начистила столы, вытерла пыль с мебели и покрыла лаком лестницу. А было всего девять утра. Нет, она не знала, что и думать. — Мы можем пойти и сказать маме? — Дэни заговорила рядом с ней, моргая, Белла посмотрела на нее. — Хм? — Мы можем пойти и сказать маме? Нахмурившись, Белла оттолкнулась от перил и полностью повернулась к своей младшей сестре. — Сказать маме что? Даниэла закатила глаза и вздохнула. Нахмурившись и скрестив руки, она заметила ухмылку на лице сестры. Почему ты маленькая самодовольная… — Сказать маме, что горничная, очевидно, только что спустилась в подвал, — огрызнулась Даниэла, быстро устав от поддразниваний. Её хмурый взгляд сменился гримасой, Белла отвернулась от Дэни и посмотрела на стену. Да, они могли бы это сделать, и, скорее всего, мать немедленно приказала бы убить ее… но Бела этого не хотела. Девушка ей ни в коем случае не нравилась, нет, но что-то мешало ей воспользоваться этой возможностью, чтобы убить ее. Возможно, это было отсутствие страха. Или, может быть, быстрое принятие ее поручения. Или… это мог быть свет — маленький, но там она ​​увидела, как он вырос в глазах девочки, когда мать предложила ей выбор: смерть или работа. Ни у кого никогда не было такого света в глазах, когда его выбирали для работы в Доме Димитреску. — …нет, оставь ее пока, — наконец ответила Бела, оторвавшись от стены как раз вовремя, чтобы увидеть, как у ее младшей сестры отвисла челюсть. Она чуть не рассмеялась, это было не очень лестное выражение на лице Дэни. — Нет? — в итоге шипит Даниэла, — Какого хрена ты имеешь в виду, нет?! — Я имею в виду, нет, Даниэла. Неужели, даже ты это поймешь? — Бэла не смогла сдержать ни саркастической нотки в своем голосе, ни слегка высокомерного тона. — Это прекрасная возможность избавиться от этого вредителя, Бэла! — взбесилась Даниэла, хлопнув ладонью по перилам с громким и гулким треском. Звук эхом разнесся по фойе, прежде чем медленно затихнуть. Сделав глубокий вдох, Бэла наклонила голову, прислушиваясь к характерным шагам их мамы. Дэни тяжело сглотнула и шагнула немного ближе к сестре, прислушиваясь. Мать презирала громкие звуки, особенно когда работала. Тишина. Выдохнув, Бэла провела рукой по лбу, потирая виски, чтобы унять формирующуюся головную боль. — …извини, — пробормотала Дэни через несколько секунд, уставившись на перила и проведя по ним рукой, опустив плечи. Вздохнув и проведя рукой по спине Дэни, сестра притянула девочку в объятия. Она почувствовала, как Дэни зарылась лицом в свой плащ. — Все в порядке, Дэни, ничего страшного, — тихо сказала Бэла, обнимая сестру за плечи. — Я просто…я боюсь, понимаешь? — пробормотала Дэниэла, отстранившись, — я знаю, что сказала мама, и все такое, но я не могу не волноваться…что, если горничная…я не…я не могу… — Все в порядке, Дэни, я понимаю. Я знаю, — ответила Бела, кивая на дверь в задней части зала. — Давай, пойдем в гостиную наверху, Касс, скорее всего, будет там. Когда Дэни кивнула, Бела начала выводить ее из холла и спускаться в гостиную, покусывая при этом губу. Дэни действительно тяжело восприняла этот инцидент, не то чтобы она винила ее, это было невероятно мучительно и более чем немного пугающе. Она никогда не знала, чтобы мать была так застигнута врасплох. Как старшая, она и раньше видела Маму сбитой с толку, на мгновение сброшенной с ее обычно непроницаемой спокойной маски… но Дэни — как младшая — нет. Впервые она увидела, как Мать теряет самообладание. Показано наихудшим из возможных способов, что Мама не является непогрешимой. — Зачем ты заставила горничную спуститься в подвал? — внезапно спросила Дэни, отвлекая Белу от ее мыслей. — Я… не знаю, — ответила она с легким вздохом, — сначала я хотела сорвать с нее эту маску, но она даже не вышла из себя, и теперь… я хочу посмотреть, что она будет делать. Даниэла не ответила, но кивнула, держась поближе к Бэле, когда они подошли к двери в гостиную — небольшое помещение, раньше служившее комнатой отдыха для горничных, дворецких и прислуги. Теперь это был просто маленький зал, хотя и достаточно уютный. Камин у правой стены, с двумя мягкими стульями и диванчик для двоих, устроенный вокруг камина. За ним стоял небольшой столик, а через всю комнату — три арочных окна, выходивших в сад. Закрыв за собой дверь, Бэла села в кресло для двоих, в то время как Дэни заняла стул напротив Кассандры, которая, казалось, спала. — Чем вы двое занимались? — спросила Кэсс, открывая один глаз и переводя взгляд с одной сестры на другую. Значит, не спала. — Наблюдали за девушкой, — коротко ответила Дэни, скрестив руки на груди и уставившись в пустой камин, — пока Бела не отправила ее в подвал. — О? — Кассандра приподнялась и нетерпеливо посмотрела на Белу, — значит ли это, что мы получим новую игрушку? — Нет, — покачав головой, Бела откинула голову на спинку дивана, — я послала ее за своим серпом. — Зачем? — несмотря на то, что Бела не смотрела на нее, она почувствовала, как смущенно нахмурилась. — Я хочу посмотреть, сделает ли она это. Тест, если хотите, — ответила Бела. — Ты хочешь проверить ее? — спросила Касс, ее голос звучал менее растерянно, — ну, когда она увидит там освежеванный труп, я скажу, что она кричит. — Хотя на самом деле она не крикунья, не так ли? — с горечью ответила Дэни, очевидно, вспомнив, как сбросила горничную с лестницы. — Хм, может быть, и нет. Может быть, вместо этого она просто убежит. Я так люблю хорошую погоню, а если заработать мой обед, то это делает его ещё вкуснее, — Бела слышала усмешку в ее голосе. — Завтрак, — рассеянно ответила Бела, хмуро глядя в потолок, девушка уже должна была вернуться, даже если бы она замерла при виде изуродованного трупа, она уже должна была подняться сюда. — О, не будь таким педантом… Два тихих стука прервали Кассандру. Резко наклонив голову вперед, Бэла на мгновение посмотрела на своих сестер; Касс выглядела невероятно разочарованной и удивленной в равной мере, в то время как Дэни выглядела недоверчивой и напряженной. Мать никогда не стучала в свой собственный дом, а это значит, что это должна быть горничная. Это означало, что она была либо фантастически глупа, либо… она принесла серп. — Войдите, — позвала Бэла холодным тоном и с безразличной маской на лице. Ручка повернулась, и дверь осторожно приоткрылась… Девушка стояла прямо на краю комнаты, неся серп на маленьком металлическом подносе. Маска Бэлы соскользнула, когда горничная вошла в комнату, повернулась, чтобы осторожно закрыть за собой дверь, прежде чем сделать небольшой реверанс и тихо подойти. Оглядевшись с головы до ног, Бела попыталась найти что-нибудь, хоть что-нибудь, чего она ожидала. Наряд — ни капли крови ни на белом фартуке, ни на черной юбке. Ее руки и ноги, совершенно неподвижные, ни одна из них не дрожит. И ее глаза, эти фиолетовые глаза были такими же спокойными и собранными, как и тогда, когда она убирала лестницу. Какого черта? — Мадам? Все ли в порядке? Мягкий голос вывел Бэлу из минутного оцепенения, когда она прочистила горло и вернула маску на место, схватив серп, чтобы отмахнуться от вопроса. Только держа серп, на мгновение, когда девушка сделала несколько шагов назад, Бела взглянул вниз на нетронутое лезвие и рукоятку серпа. Моргая и снова оглядываясь, чтобы убедиться, что глаза не обманывают ее, собственное ошеломленное выражение уставилось на нее в полированном металле. Милая мать Миранда, девочка не только достала лезвие из подвала, но и смыла с него кровь. — Что-нибудь еще, мадам? Глядя на девушку, в эти спокойные фиолетовые глаза, Бела ничего не могла сделать, кроме как покачать головой в знак отказа и смотреть, как она направляется к двери. — Подожди, — крикнула Дэни, растворяясь в рое, прежде чем снова появиться, позади спинки кресла, с лицом, похожим на гром, — что ты видела в подвале? — Ничего необычного, мадам, — девушка даже не колебалась. Это полностью поглотило огонь Даниэлы, которая почти заметно сдулась. — Ты… ничего? Ничего такого, что показалось бы тебе хоть немного подозрительным? Ничего, что заставило бы тебя кричать о кровавом убийстве? Бела подавила желание закатить глаза от тонкости Дэни. Скорее, полного отсутствия этого. — Совсем ничего, мадам. — Я… ты можешь идти, — пробормотала Дани, махнув рукой, и, сделав последний реверанс, девушка вышла из комнаты. Уставившись на то место, где стояла горничная, Бела попыталась привести свои мысли в порядок, но обнаружила, что не может. Ее мысли просто не могли сосредоточиться ни на чем другом, и теперь она была еще более противоречивой, чем раньше. — Ты знаешь, — внезапно сказала Касс, привлекая внимание Белы, — я думаю, что она держится особняком. Дэни резко обернулась, свирепо глядя на сестру…но со значительно меньшим пылом, заметила Бела. — Что заставляет тебя так говорить? — Ты почувствовала запах? — Запах чего? Крови? — нахмурившись, Бела посмотрела на Дани, которая просто пожала плечами в ответ. — Точно. Скептически приподняв бровь в ответ на загадочный ответ, Бела выжидающе наклонилась вперед, гадая, к чему клонит Касс. Кроме легкого медного запаха крови, который доказывал, что девушка спустилась в подвал, там не было ничего, чем можно было бы пахнуть. — От нее не пахнет страхом.