House of Dimitrescu

Надежда — это очень сложная эмоция, если оценить. Надежда субъективна, но вездесуща, все люди чувствуют надежду в какой-то момент времени, будь что-то столь же тривиальное, как ожидание приглашения на свидание от своей пары, или, возможно, что-то более существенное — надеяться заработать достаточно к концу дня, чтобы прокормить свою семью. Или даже ожидая прожить еще один день. Чувствовать солнце на своей коже. Она нашла это смешным. Солнце, символ надежды? Ха! Как глупо, конечно, оно освещало их путь и прогоняло ночные тени. Но Солнце намного смертоноснее Луны. Какая ирония, люди высадились на Луну, и все праздновали это в тот момент, когда это произошло. Однако люди все еще восхваляют солнце, неумолимое, безжалостное солнце. Попробуйте приблизиться к нему, и сгорите, сгорите дотла, без малейшего милосердия от горящего плазменного шара. Оторвав взгляд от письма, которое без энтузиазма писалось, Леди поймала в зеркале свои собственные солнечно-желтые глаза и осторожно подняла палец в перчатке, чтобы подправить макияж, выдыхая при этом дым, скрывающий отражение, хотя глаза все еще сияют сквозь дымку. О, безусловно, солнце не проявляло милосердия. Вздохнув, Альсина Димитреску взяла ручку и снова наклонилась вперед, продолжая писать своему брату-идиоту. Увы, солнце хвалили за то, что оно давало надежду, в то время как луну избегали за то, что она скрывала монстров, бродящих по ночам. Она не могла по-настоящему винить их, даже если считала, что надеяться на то, что никогда не произойдет, невыносимо глупо. Например, проявление милосердия. Скривив губы в подобии улыбки, Альсина снова остановилась, на мгновение, наслаждаясь количеством глупых маленьких людей, у которых она отняла надежду. О, и их было много. Альсина не была слепа к своей внешности, она знала, что она красивая женщина, и такой она останется. Всегда было одно и то же: как только жертва видела ее, в их глазах мелькала маленькая искорка надежды, а затем начиналась лесть, некоторые даже были достаточно смелы, чтобы откровенно флиртовать с ней. Все ради надежды. Надеясь, что она проявит к ним хоть немного милосердия. В аду нет надежды. Это всегда было так, всегда один и тот же огонь, который она с удовольствием тушила, либо собственными когтями, либо позволяя дочерям играть с ними. Кроме одной. Снова отложив ручку и глубоко затянувшись мундштуком, она быстро оттолкнула письмо и начала тереть лоб. Будь прокляты эти мысли, и будь проклят ее брат-идиот за то, что он попал в еще большие неприятности с матерью Мирандой. Как будто у нее было недостаточно забот. Вздохнув еще раз, Альсина на время выбросила этого идиота из головы, она могла написать письмо позже, а сейчас нужно было сосредоточиться на небольшой загадке, которая была у нее дома. Мелисса. Девушка не показала ни зачатка надежды. Абсолютно ничего. Леди сначала не поверила своей дорогой Беле, когда ее дочь чуть не снесла дверь и, говоря о невозмутимой девушке, которая добровольно вошла в ее дом. Конечно, не поверила, да и кто бы поверил? Альсина знала, что Даниэла любила повеселиться, а Кассандра легко могла вызвать крик у кого угодно, но она решила ублажить свою дочь и последовать за ней. Возможно, это была какая-то новая игра, которую они придумали. Это было не так. Альсина гордилась тем, что сохраняла свой холодный, спокойный вид, даже когда что-то удивляло или злило ее. Конечно, она не была безупречной, она тоже иногда теряла самообладание. Поморщившись, Леди выбросила эти мысли из головы, сейчас было не время зацикливаться на ущербе, который произошел в результате инцидента. Покачав головой, она сосредоточилась на воспоминании об этих фиолетовых глазах. Для начала это немного удивило ее, но, скорее всего, это было связано с мутацией гена, контактными линзами, возможно, даже поврежденной роговицей. Цвет не был тем, что беспокоило Альсину, нет, это было то, что она видела в этих фиолетовых глубинах, или, скорее, то, что они не показывали. Эмоции. Ожидание, пока в ее глазах появится надежда, не принесло никаких плодов. Альсина сразу поняла это, так как не было даже обычного страха, гнева, слез. Ничего, кроме безупречного и абсолютного спокойствия. Это, на несколько мгновений, сбило ее с толку, она остановилась в своих шагах по направлению к девушке, наблюдая за ней, когда девчонка встретилась с ней взглядом. И зацепилась за него. Никто, кроме других Лордов и матери Миранды, этого не делал. Она ставила людей на колени одним лишь взором, она заставляла Гейзенберга отступать и комнаты замолчать, только прищурив глаза. И все же была эта девушка, эта худая, обезвоженная, избитая девушка, которая смотрела ей в глаза, как будто перед ней была обычная деревенская жительница на, а не леди Димитреску, чудовищная графиня и владычица замка. Конечно, были и те, кто был бесстрашен. Само собой давно мертвы. Тех, кто оскорбил ее и ее семью, ждала особая смерть. Альсина подготовилась к этому, способная обрушить ад на девчонку, если та осмелится выступить против её семьи. Она достала когти и не втягивая их, переместила руку в положение, которое легко оторвало бы девочке голову, если бы она посмела сказать что-то против её дочерей. Как только Леди приблизилась и сумела хорошенько заглянуть в эти фиолетовые глаза, ее не встретили с испуганным презрением, как она ожидала, с оттенком той небольшой доли надежды. Нет, вместо этого Альсину встретили абсолютно ни с чем. Пустота. Спокойная пустота, похожая на пурпурную тьму, именно тогда она по-настоящему дрогнула. И нужно было сделать выбор. Алсина ни в коем случае не была глупой, она знала причину, по которой мать Миранда запретила ей больше брать себе помощь: горничных, дворецких, слуг. Альсина понимала, она действительно понимала, что после случившегося это был самый логичный и безопасный вариант. Это не умаляло того факта, что привело ее дом в упадок. Конечно, она и девочки сделали все, что могли, но отсутствие постоянного источника пищи, который помогал, привело к тому, что продолжение работы стало опасным для ее дочерей. Альсина ни в коем случае не стала бы рисковать здоровьем своей дочери. Они не собирались голодать, боже мой, нет, у деревенских жителей всегда был стабильный запас добычи, и гости в отдаленном районе хорошо поохотились, но ее дочери были слабее, чем раньше, и она не стала бы рисковать. Однако, она была сыта по горло тем, что войдя в комнату или проходив по коридору, она видела обломки или эти проклятые дыры, шрамы в ее стенах и это напоминало о тех жалких, глупых, высокомерных ублюдках, которые осмелились войти в ее дом! Треск дерева оторвал Альсину от мыслей. Лениво взглянув на теперь щелкнувший мундштук, и закатив глаза, она бросила его в маленькую корзину рядом со своим столом и открыла верхний левый рисунок на своем столе, вытащив еще один мундштук и аккуратно положив его на стол. Отсюда и выбор, либо она последовала приказу матери Миранды и убила девушку, оставив все как есть. Или. Она пошла против приказов Матери Миранды и рисковала быть наказанной, но вернула хоть каплю нормальности, какой бы маленькой она ни была. Для себя, для своего дома, над которым поиздевались, и, самое главное, для своих дочерей, наняв избитую девушку с мертвыми глазами, которой больше некуда было пойти, чтобы сделать это. С такими вариантами, изложенными таким образом, ну, это даже не было выбором, не так ли? Если этого было недостаточно, как только она успешно наняла девушку, не оставив места для каких-либо споров — не то, чтобы Даниэла не пыталась — и только тогда Альсина получила намек на реакцию от девушки. Он был совсем маленьким, но заметным, по крайней мере для неё. Небольшая вспышка света в ее обычно мертвых фиолетовых глазах. Надежда. Конечно, было ожидаемо, что, когда тебе скажут, что ты не умрешь, это пробудит надежду, даже если всего несколько мгновений назад смерть была абсолютно очевидна. Только это было не то, чего Леди ожидала. Это было… иначе, как будто в девушку внезапно вошла новая сила, хотя и не такая, как адреналин. Нет, она не собиралась бежать, так что вопрос в том, что это было за пламя? …Альсина не знала. Прогнав прочь свои мысли, Альсина перевела взгляд на письмо на своем столе и не смогла сдержать презрительной усмешки. Взглянула на часы - три тридцать - время проверить, как там ее дочери… И, возможно, она посмотрит, как поживает девочка в свой первый день. По-волчьи ухмыляясь своему безупречному отражению, она не могла оставить бедную девочку одну в ее первый день, что, если она пострадает? Отвернувшись от своего отражения, Альсина схватила шляпу, надев ее на голову и слегка наклонив ее, чтобы прикрыть один глаз, прежде чем нагнуться, выйдя из комнаты, и, посмотреть вверх и вниз по коридору — солнце струилось сквозь большие окна, расположенные вдоль стен, делая танцующую, кружащуюся пыль видимой невооруженным глазом. Очевидно, девушка еще не добралась сюда. Тихо напевая, Альсина еще несколько мгновений наблюдала за пылью, прежде чем повернуться и направиться в фойе, выглянув в окно во двор, где она увидела, как Кассандра бросает свои ножи. Остановившись на мгновение, Леди наблюдала, как ее средняя дочь кинула нож, глубоко воткнув его в перевернутую деревянную тележку, стоявшую у стены. Снисходительно улыбнувшись этой сцене, Альсина пошла дальше, довольная тем, что дочь стала лучше метать ножи. У Кассандры всегда был талант к таким вещам, и она, безусловно, была очень искусна в них. Хотя ей нравилось использовать их и за обеденным столом: бросать и ловить, бросать и ловить. Действительно, Альсина говорила ей об этом так много раз. Жаль, что дочь была слишком взрослой, чтобы быть наказанной. Дойдя до конца коридора и снова нырнув в фойе, Альсина едва сдержала легкий вздох от состояния зала. Безупречно, вся комната безупречна. Полы сверкали, очевидно, их вымыли; перила тоже были идеально чистыми, ни пылинки не было видно. Глядя вниз, Альсина окинула взором чистые столы, стулья… даже лестница была покрыта лаком. Как неожиданно. — Привет, мама. Как ты? Леди, переводя взгляд обратно на второй этаж, улыбнулась Беле, которая только что материализовалась перед ней. — Добрый день, Бела, — поприветствовала Альсина кивком, положив руку в перчатке на сверкающие перила, — хорошо, моя дорогая, мне нужно было ненадолго выйти из офиса. Как ты сегодня? — Я в порядке, мама, — ответила Бела, слегка пожав плечами. Неодобрительно нахмурившись на старшую, Альсина щелкнула языком. — Я могу сказать, когда ты лжешь, моя дорогая Бела, — увидев, как старшая дочь покраснела, Альсина поняла, что поймала ее, — ну же, скажи мне, что случилось. — Я… это горничная, — сказала Бела после минутного молчания. Улыбнувшись и прищурив глаза под полями шляпы, Леди сжала перила, пока они не застонали от напряжения ее хватки. — О? — она говорила совершенно спокойно, но ее когти были готовы в любой момент, — просто подожди, пока она закончит, моя дорогая. — Ее работу, — неопределенно сказал Бела. Внутренне нахмурившись, Альсина некоторое время наблюдала за дочерью, гадая, что она имела в виду. — Я боюсь, что тебе придется быть немного более конкретной. — Она пошла в подвал, — со вздохом добавила Бела, глядя на мать с довольно потерянным выражением лица, — …потому что я ей сказала. — Понятно, — наконец ответила Альсина. Так горничная ослушалась ее единственного прямого приказа… на прямой приказ Белы. Что ж, напрашивается вопрос: зачем Беле заставлять служанку нарушать ее единственное правило? — Почему ты приказала ей спуститься в подвал, вопреки моему прямому приказу? — спросила Графиня резким тоном. Она не была удивлена, увидев вину на лице Белы, однако она была удивлена, увидев её настолько виноватой. — Я…это был ультиматум. — Ультиматум, — повторила Альсина, приподняв бровь. — Да, — вздохнув, Бела прислонилась к перилам, — я хотела дать ей невыполнимое задание, просто чтобы посмотреть, смогу ли я добиться от нее реакции, а затем пойти за тобой. Либо она не выполнила мой приказ, заработав себе наказание, либо она пошла в подвал, устроила сцену, заработав себе наказание. Несмотря на вопиющее неуважение к ее приказам, Альсина не смогла сдержать маленький пузырь гордости, который поднялся в ее груди при мысли о плане. Бела выросла в довольно умную интриганку; с этого момента ей придется следить за ней более внимательно. Очевидно, это всегда самые тихие. — Что случилось с горничной, когда она спустилась в подвал? — спросила Альсина с любопытством, несмотря на нарушенное правило. Наблюдая за своей дочерью с растущим беспокойством, так как Бела двигала ртом, фактически не говоря ни слова, она как раз собиралась прервать её, когда дочь наконец заговорила. — Ничего, — выдохнула она, выглядя очень потерянной. Ничего? Нахмурившись, Альсина приподняла шляпу, чтобы как следует рассмотреть Белу. — Что значит «ничего»? — Я сказала ей, чтобы она взяла мой серп, который, как я точно знаю, остался в остатках печени какой-то жертвы; весь в крови. Некоторое время спустя она вошла в гостиную, на ней не было ни пятнышка крови, ни криков, ни слез, ни дрожи. У нее был мой совершенно чистый серп на подносе. Я даже не получил желаемой реакции, она ушла в подвал совершенно спокойной и вернулась из подвала совершенно спокойной…я… я не понимаю ее, мама. Хотя Альсина внутренне твердо держала свою нейтральную маску на месте, она не знала, как это воспринять. Непонимание совершенно правильно со стороны Белы, она могла бы очень легко наказать девушку за нарушение правил, а затем наказать Белу за то, что она заставила ее нарушить правила. Однако это ее не устраивало, девушка никак не отреагировала на кровавый подвал. Альсина проверила, там было не менее шести трупов, по крайней мере, три из них вскрыты. — И где она сейчас? — вместо этого Леди отвлеклась от своих мыслей, думая об очаровательной молодой девушке, которой нужно было время для себя. — Сюда, мама, — раздался другой голос из-за двери, взглянув вверх, Альсина тепло улыбнулась своей младшей, когда Даниэла наполовину вошла в дверь, ведущую в Южное крыло. Сквозь улыбку мать оглядела дочь с ног до головы: небольшие мешки под глазами, движения чересчур вялые, и она довольно тяжело оперлась на дверь. Даниэла не выспалась как следует. Хотя ее улыбка не исчезла, Альсина была обеспокоена тем, почему Даниэла вообще оказалась в коридоре Южного крыла. Этот коридор искалечен множеством шрамов. — Добрый день, Даниэла, — поздоровалась Леди, слегка помахав рукой, но не сводя глаз со своей младшенькой. — Привет, мам, — Даниэла помахала в ответ, прежде чем оглянуться на коридор. Широко улыбнувшись в ответ на приветствие, Альсина шагнула к двери, быстрый взгляд через плечо показал, что Бела следует за ней по пятам. — Чем ты занимался все это время? –спросила Леди, переводя свой взгляд с Белы на Даниэлу. Этим двоим действительно нравилось накручивать друг друга, — надеюсь, держишься подальше от неприятностей? Младшая тихо фыркнула, заставив Альсину приподнять бровь, выглядя менее чем удивленной. — Никаких неприятностей, мама, честное слово, —сказала Даниэла с дерзкой улыбкой, от которой у Леди чуть не дернулся глаз. Почти, — нет, я наблюдал за девушкой. — Ах да, — сказала Альсина, возвращая свои мысли в нужное русло. Девушка, — она там, внизу, я так понимаю? Неопределенно указав на южный коридор, она дождалась кивка Даниэлы, прежде чем нырнуть под дверь, поморщившись, чтобы скрыть лицо, когда она приготовилась взглянуть на свой разрушенный коридор. Увидев свое отражение в блестящем деревянном полу, Альсина подняла бровь. Девушка работает быстро. Ну, если скорость и спокойное выражение лица — это все, что нужно, чтобы шокировать ее дочерей, возможно, она недооценила… их… Застыв на месте, как только она выпрямилась, Альсина уставилась в коридор, который очевидно точно выглядел разрушенным бойней в последний раз, когда она его видела. Теперь… теперь он как новенький. Сначала посмотрев в конец коридора, она заметила, что перевернутый стол был поставлен на место, хотя лампы, которая, как она знала, стояла там, нигде не было видно. Полы сияли в свете раннего вечера, который проникал через безупречно чистые окна и привлекали ее внимание к стенам. Ее нетронутые стены. Подойдя ближе, Графиня осторожно надавила пальцем на несколько маленьких камней, которыми была заткнута одна из многочисленных дыр в ее стене — она была скользкой на ощупь, возможно, удерживалась на месте с помощью лака. Окинув взглядом стену, Альсина уставилась на все маленькие дырочки, которые были заполнены, по крайней мере, тридцать и больше дырок заполнены, чем нет. Девушка… девушка привела в порядок дом. Это ни в коем случае не было идеально, но горничная пыталась, по крайней мере, сделать что-то, что многие другие оставили бы в покое. Что ж, это, безусловно, объясняло замешательство Белы. — Она занимается этим уже шесть часов, — внезапно сказала Даниэла, уставившись на одну из заполненных дыр с отсутствующим выражением лица. Положив руку на плечи дочери, Альсина постаралась утешить младшую, насколько могла. Она знала, что этот инцидент сильно ударил по Даниэле, и она сделала все возможное, чтобы остановить свои проклятые кошмары. Но она не могла. Как Леди Димитреску, это заставило почувствовать праведный и нечестивый гнев на тех наемников, которые вторглись в ее дом и причинили боль ее дочерям. Хотя все они были убиты, как скот, которым они и являются, она очень сильно хотела осквернить их трупы, пока они не превратятся в кровавое месиво, пятнающее ее полы. В качестве матери… это заставило ее почувствовать себя неудачницей. Ощутив, как Даниэла слегка наклонилась к ней, Альсина крепче сжала ее в объятиях одной рукой. Что ж, по крайней мере, было приятно узнать, что дочь не ненавидит ее. — Неужели это правда, дорогая? — Альсина продолжила разговор, выводя Даниэлу из оцепенения, — интересно, это довольно самоотверженно, не так ли? — Да, но… — Даниэла проворчала, скрестив руки на груди, но не вырываясь из объятий, — клянусь, я почувствовала запах крови, исходящий от нее, но, когда я подошла ближе, он исчез. — Ты пропустила обед, Дэни, — тихо сказала Бела, появляясь слева, Альсина бросила тяжелый взгляд на свою младшую, а Даниэла бросила разочарованный взгляд на Белу, которая выглядела совершенно нейтральной. — Почему ты су- — Даниэла, — перебила Алсина, заставив её вздрогнуть, — что я говорила о пропущенных завтраке, обеде и ужине, особенно сейчас? — Н-ну, я просто отвлеклась, наблюдая за девушкой… я не хотела оставлять ее одну, что, если… — Ответь на вопрос, Даниэла, — оборвала ее Альсина, глядя на дочь сверху вниз, наблюдая, как выражение ее лица стало смиренным. — Не надо, мама, — мрачно ответила она. Вздохнув, Альсина убрала руку с ее плеча, но все же смягчила свой взгляд до мягкого нейтрального. — Иди и достань себе что-нибудь, Даниэла, ничего значительного — ужин через два часа — но этого будет достаточно, чтобы поддержать твои силы. — Н-но горничная скоро вернется. Я не считаю… — Иди. Ничего не случится, — заверила Алсина, мягко выпроваживая Даниэлу за дверь. Ворча себе под нос, Даниэла превратилась в облако жуков, прежде чем рвануть на кухню. Покачав головой, Альсина повернулась к Беле, прежде чем звук шагов прервал ее, когда она посмотрела в конец коридора. А, вот и она. Горничная, держала ведро в одной руке и перекладывала что-то, что Альсина не могла разглядеть, в другой, хотя она смотрела на это довольно пристально, настолько пристально, что, казалось, как будто не видела рук. Похлопав Белу по плечу, Альсина поднесла палец к губам, когда Бела кивнула, и повернулась, чтобы посмотреть на девушку. Поставив ведро рядом со стеной, девушка подняла другую руку и начала тереть стену короткими, резкими движениями. Маленькие кусочки стены отваливались, чтобы упасть в ведро, которое, казалось, было полно гальки и камней со двора. Слегка нахмурившись, Альсина не могла понять, почему девушка трет стену — звук указывал на наждачную бумагу — все, что она собиралась сделать, это повредить её. Усмехнувшись, Леди сделала шаг вперед, но остановилась, внезапно придя к осознанию. Никаких следов ожогов. Снова посмотрев на стену, Альсина уставилась на одно из заполненных отверстий, нежно поглаживая его. Гладкий. Девушка не просто заполнила дыры в стене, она еще и отшлифовала ее, чтобы убрать следы ожогов. Сопротивляясь желанию еще раз погладить ровную поверхность, она уставилась на гладкий серый камень и на свою безупречную стену. Ни ей, ни ее дочерям больше ничто не будет напоминать об этом ужасном инциденте. Возможно, теперь Даниэла сможет лучше спать. Ширк. Ширк. Моргнув от звука, эхом разнесшегося по коридору, Альсина перевела блуждающий взгляд обратно на девушку, которая собирала камни из ведра и вертела их в руках, прежде чем бросить обратно в ведро и просеять, а затем повторить. После пары минут просеивания девушка взяла камень, повертела его в руке, прежде чем вдавить большим пальцем в стену. Медленно и бесшумно идя по коридору, улыбка Альсины постепенно росла по мере того, как она незаметно приближалась к девушке. Для человека ее габаритов никто не думал, что она может двигаться бесшумно. Как же они ошибаются. Стоя позади девушки, она на мгновение оглянулась через плечо, наблюдая, как девушка осторожно налила немного лака на серую тряпку и провела тряпкой по отверстию, создавая тонкий блеск, который удерживал камень на месте. — Боже, боже… разве ты не пример для подражания? — беспечно сказала Альсина, изобразив на лице игривую улыбку, которая была более реальной, чем могла быть. К ее большому разочарованию, девушка не вздрогнула, как надеялась Леди, вместо этого девушка обернулась и встретилась с ней взглядом. Удерживая пристальный взор девушки в течение нескольких мгновений, Альсина наблюдала, как эти фиолетовые глаза, казалось, прояснились, никаких эмоций не было, в частности, только небольшая яркость, которую Леди точно раньше не видела. И что произошло, когда девушка встретилась с ней взглядом? Очаровательно. — Ой! Миледи, — девушка поприветствовала ее низким реверансом, — я должна была поприветствовать вас раньше, мои извинения. Отмахнувшись от извинений, Альсина вместо этого посмотрела на все еще влажный лак на своей стене, уставившись на камень, прежде чем снова посмотреть на девушку, которая смотрела прямо на нее, казалось бы, олицетворением спокойствия. — Я слышала, что ты была очень занята последние несколько часов, — глядя в конец коридора на заполненные дыры, она краем глаза следила за девушкой, — могу я спросить, почему? Реакция. Наконец, после того, как прошлой ночью ей не посчастливилось добиться какой-либо реакции от девушки, и ее неудачной попытки напугать ее несколько минут назад, ей наконец удалось это сделать. Легкий наклон головы и складка на лбу. Смятение. Как это не впечатляет. — Я… извините, миледи, боюсь, я не понимаю вопроса, — ответила горничная. Изогнув бровь, Альсина снова повернулась к девушке. Это был не тот ответ, которого она ожидала, она ожидала взволнованных оправданий. Не смятения. На мгновение застигнутая врасплох, Леди махнула рукой в притворном нетерпении и фыркнула, собираясь с мыслями. — Я не люблю повторяться, — резко сказала Леди, скрывая свое замешательство гневом. — Мои извинения, миледи, — тихо, но все еще спокойно ответила девушка, опустив взгляд в пол и низко присев в реверансе. — Однако, — ответила Дама, вернув свой обычный сдержанный нейтральный тон, — я прощу это только на этот раз. Зачем так долго торчать на стене? Наверняка есть части моего дома, которые нуждаются в большем… немедленном внимании, хм? Обвиняюще, но в то же время невинно, Альсина почти ухмыльнулась. Она обнаружила, что всегда умела обращаться со словами, умудряясь, и лгать, и обманывать, выходя из большинства ситуаций. Отклоняя даже самые вопиющие — и правдивые — обвинения. У нее было не только красивое лицо, но и острый язык. Быстро взглянув на Бэлу, где она ожидала, по крайней мере, ухмылки своей старшей, она не получила ничего, кроме легкой складки на лбу и сдвинутых бровей. Она поняла почему, когда оглянулась на девушку. На ее лице была мягкая улыбка. Улыбка, а не паника. Колебнувшись, Альсина была поражена без слов, когда девушка начала говорить. — Я не могла позволить, чтобы такое прекрасное мастерство было омрачено этими ранами, миледи. Этот замок, ваш дом, имеет такую захватывающую архитектуру, как внутри, так и снаружи. Я не могла лениво стоять в стороне, позволяя этой красоте быть запятнанной этими шрамами. Весь ваш дом заслуживает того, чтобы о нем заботились, и именно это я намерена сделать, миледи. На несколько мгновений онемев, Альсина посмотрела вниз на Белу, которая оглянулась с тем же потерянным выражением лица, что и раньше. Это, безусловно, прояснило замешательство Белы. Никто раньше не называл этот дом красивым, даже Матерь Миранда. Замок Смерти, лабиринт, лачуга (будь проклят её брат-идиот) и Ад. Но никогда ни красивый, ни захватывающей дух. И не только слова, но и то, как они были сказаны — со страстью. Огнём. Решимостью. Голова шла кругом, Леди не удержалась и нежно погладила служанку по голове. Позволив своим пальцам скользнуть по ее удивительно мягким шелковистым каштановым волосам, закончив, когда волосы мягко соскользнули с ее пальцев обратно на плечи девушки. Не обращая внимания на ошеломленные выражения лиц дочерей, Графиня еще раз посмотрела в глаза их горничной, и этот маленький огонек превратился в маленькую искорку. Удерживая ее взгляд в течение нескольких секунд, Леди повернулась и медленно прошла по коридору во внутренний двор. С опозданием Альсина поняла кое-что довольно важное, когда вернулась в свой кабинет час спустя. Ей не удалось сдержать озадаченную ухмылку, появившуюся на ее губах, когда она села, чтобы продолжить писать. Их горничная нашла надежду в аду.