***
— Ну так вот, она мне говорит: «С кем ты связался?», а я… Телефон Хайзаки завибрировал в кармане и тот отвлёкся от интересного рассказа о своих буднях, проверяя уведомление. Через секунду,он увидел сообщение. Ещё через секунду замер, не в силах двинуть ни мускулом. Чересчур любопытный Казутора вылез, словно черт из табакерки, из-за его плеча и уставился в телефон, на экране которое красовалось короткое: akaharu забери мня-: ✧ :・． я в баре пржлуйстаТрупное окоченение
8 января 2023 г. в 01:41
— Пиздец.
Больно.
Хайзаки глубоко вдохнул холодный воздух, обжигающий его горло сейчас. Хотя, чего он ожидал? Это должно было прийти к логическому завершению рано или поздно. Обязано было закончиться.
Он так и остался стоять на месте, провожая взглядом своих обыкновенных карих глаз узкую спину Санзу, виляющую между прохожими — тот ни на секунду не обернулся, чтобы проводить Хайзаки взглядом. Он тщётно пытался хотя бы на секунду поймать взгляд аквамариновых глаз, но Санзу не обернулся. Более того, он словно ускорил шаг и оставил Хайзаки один на один со своими мыслями, осознавать, что только что произошло.
Никто его не замечал. Никто не замечал, когда он достал длинную сигарету из полупустой пачки, непонятно как оказавшейся в его кармане и без сомнений поднес ее к губам.
Что он только что сделал, спросил Хайзаки себя, оглядываясь вокруг. Он идеально чётко видел закатное персиковое солнце и медные отблески, видел людей, проходящих мимо и окружающих его, но ни у кого из них не было длинных волос и глаз-аквамаринок в окружении пушистых белоснежных ресниц. Среди всех этих людей не было Санзу Харучиё.
Что он с ним сделал? Что он, конченый лгун, великий фантазёр, редкостная мразь, способная на любое предательство, сделал только что? Хоть он и не давал обещаний, — которые, даже если бы и давал, не собирался сдерживать, — бледнолицый демон, хищная тварь с бритвенно-острыми зубами, никогда, ни за что не позволяющий себя остановить.
Ну тебя к черту, Санзу, думает он, когда тьма застает его в одиночестве стоящего прямо у мостовой и уставившегося на проезжающие мимо машины. Люди едут по домам, возвращаясь с работы, едут быстро, может поэтому он вернулся сюда. Может быть, тут еще осталось немного странной выдуманной магии, способной его утешить.
Почему бы тебе просто не исчезнуть, нии-сан? Тревожно зазвенел в голове такой знакомый голос. А ведь действительно. Почему бы не исчезнуть ему, почему бы не исчезнуть грëбаному Санзу, всему миру в конце-концов?
Фары проезжающей мимо грузовой фуры замерцали, и во вспышке на секунду Хайзаки увидел чужое лицо, безмятежное и спокойное, в холодных огнях. Он сделал шаг навстречу ему: не думая ни о чем, он бы прыгнул навстречу собственной смерти, только бы уловить видение в бледном свете фар. Казалось, вот оно. Этот момент наступил: дыхание замедлилось и весь мир вокруг стал тягучим, вязким словно патока. Существовали только Хайзаки, темнота и фура с водителем, лицо которого выразило ужас.
Руку внезапно обожгло резкой крепкой хваткой и кто-то с силой втащил Курокаву опять на тротуар. Водитель проехал мимо, отчаянно сигналя неудавшемуся самоубийце, а тот подчинился схватившей его руке, делая нетвердый шаг назад. Он зашатался и пришлось приложить огромное усилие, чтобы остаться стоять на ногах, не упав на своего неожиданного спасителя.
— Ты чего? — худое лицо парня с большими глазами, округленных в выражении абсолютного шока, выплыло из темноты и склонилось над Хайзаки. — Ебанулся?
Давай, Хайзаки. Думай, что всё как раньше, — хотя всё совсем не так, — как обычно, запрись в своем манямирке.
Хайзаки закусил губу, потому что плакать он не будет, черта с два. Санзу не заслужил его слез, он заслужил умереть. Он, мерзкий манипулятор, заслужил всё то страшное, что с ним произошло. Хотя слезинка всё равно появилась между сомкнутых век: стекла вниз по щеке и впиталась в ткань водолазки, будто бы её никогда и не было. И вообще Хайзаки хорошо: у него всего-то закружилась голова и он чуть не упал под машину. Подумаешь, глупость какая.
— Ты нормальный? — зашипел парень и тряхнул его за плечо.
Теперь Хайзаки мог рассмотреть его. Он замечает всё — излом рта, складывающийся в нервную ухмылку, напряжение мышц в плечах, движение бегающих по его телу глаз. Парень невысокий: пониже Хайзаки, но, наверное, будет повыше Санзу. Его белая куртка выделялась ярким пятном среди окружающей темноты. Словно светилась белесым, неживым светом. Глаза – большущие, испуганные, наивные и повидавшие в жизни дерьма — всё это одновременно.
— Всё в порядке, — кивнул он, когда хватка парня сомкнулась уже на его плече.
— Какой в порядке, чувак, ты до чëртиков меня пугаешь, — нервно хохотнул незнакомец и сделал ещё одно усилие, благодаря которому они сместились с места и оказались у стены какого-то здания.
— Давай уйдём отсюда, — предложил Хайзаки, даже не надеясь на то, что парень согласится. Просто сказал и все.
Незнакомец пожал плечами и снова усмехнулся своей нервозной улыбкой, не сводя с Хайзаки взгляда своих янтарных глаз. Он кивнул и направился куда-то вбок, во дворы, ожидая, что Хайзаки последует за ним. Курокава и правда последовал: засунул руки в карманы и принялся лавировать среди людей, чтобы не потерять ещё и его в толпе.
Парень исчез во тьме неосвещенного двора, но тут же детскую площадку, на которой они теперь находились, осветил всполох света фонарика на телефоне. Он положил его экраном вниз на лавочку и полуулëгся на холодную алюминиевую горку, вытягивая длинные худые ноги. Здесь не было людей, и, кажется, Хайзаки всё ещё видел в тёмном силуэте совершенного другого. С горки словно бы безжизненно свисала сломанная тощая тушка Санзу: в этих своих дурацких ботинках, с окровавленным почему-то скалящимся ртом. О да, если бы они были в сказке, Санзу определённо был бы вампиром.
— Чувак? — осторожно спросил силуэт, в котором Хайзаки больше не узнавал Санзу. — Садись рядом.
Хайзаки помедлил, но сел.
— Знаешь, в тот момент я был рад, — парень странно посмотрел на Хайзаки, а тот продолжил. — По крайней мере, мне не пришлось бы жить с фактом того, что меня везде просто-напросто ненавидят. Я бы умер, и они не смогли бы снова причинить мне боль.
Парень усмехнулся и сказал торжественно и нараспев:
— Так ты очередной нытик? Может пора избавляться от этого?
— От чего избавиться? От трупов за спиной?
Чужое лицо изменилось в один момент и парень словно дал осечку, дернувшись и сбросив с себя кокон напускной самоуверенности.
— Ага, — невесело продолжил Хайзаки. — Избавиться от брата? От семьи?
Это не звучало такой уж и плохой идеей. Раскроить отцу череп. Разбить его голову о свою подошву. Сломать ему челюсть, чтобы куски костей впивались в мясо. Вырвать все зубы, чтобы сладкая кровь сочилась на пол. Сплясать на его шее так, чтобы с каждым рывком он жалел, что не умер. Потушить окурки о его глаза и руки. Вывернуть каждый из пальцев и отрубить ноги, лишь бы Хайзаки получил ожидаемый покой.
— Я бы так и сделал. Если бы мог, конечно.
Откровенничать с незнакомцами ведь гораздо проще.
— Семья для меня это тоже что-то кровавое, что-ли, — грустно улыбнулся парень. — Поднять руку на сына очень легко.
— Особенно если причина высосана из пальца, — продолжил за него Хайзаки.
— «Получишь так, что дышать не сможешь», — процитировал парень, показывая руками кавычки.
— «Может ты вообще не мой сын?»
— «Если не откроешь, я выбью дверь».
Помятая физиономия Хайзаки выглядела так, будто на его глазах рушился целый мир, а голос был вполне себе весел. Он даже позволил себе хихикнуть над последней фразой незнакомца, узнавая своего отца.
— У нас определённо много общего, — сказал он, подходя к парню и усаживаясь на лавочку напротив горки. — Курокава Хайзаки.
— Казутора Ханемия, — грустно улыбнулся в ответ тот, приподнимаясь с горки, чтобы рассмотреть своего собеседника.