***
Девушка просыпается и первым делом замечает, что Антона рядом нет. Она осматривает весь гостиничный номер в поисках парня и не обнаруживает его. Поняв, что он ушел, Нина решает звонить. Телефонный звонок раздается трелью рингтона. Антон, одной рукой ведя машину, поднимает телефон, чтобы посмотреть, кто же решил его потревожить. Увидев имя девушки, которую он покинул несколько часов назад, решает сбросить. — Извини, дорогая. ГАИшники сердятся, когда я за рулем болтаю. Тем более, с первого января все так подорожало, — в никуда говорит шатен.***
Арсений, как обычно, заходит в фотостудию. В это, одно из немногих место, в котором он может показать все, на что он способен. Здесь он может проявить свою никому непонятную, оригинальную фантазию, почувствовать себя по-настоящему нужным. — Всем привет! — говорит Арс. — Так, мужики стоп. Девчонки, что с лицами? Такое ощущение, что вы всю ночь уголь грузили. Ну-ка встали. Все улыбаемся, работаем! Арсений — художественный редактор журнала. Называет себя перфекционистом, за что многие его недолюбливают, потому что не понимают значения этого слова. В общем и целом, он во всем стремится к совершенству. Хотя Арсений скорее продукт века двадцатого. В словаре Даля напротив слова галантность вполне могла бы стоять его фотография. Чего не скажешь об Антоне. Девушки, по его мнению, созданы только для того, чтобы украшать его жизнь. Девушек он покоряет с поразительной легкостью. Впрочем, с такой же легкостью он с ними и расстается. Одним словом, типичный герой своего же журнала.***
Он подъезжает к офису редакции. Стоит сказать, что офис достаточно большой, как в целом и красивый. Панорамные окна, мраморная плитка в холле. В общем, подобающее место для такой организации. Антон подходит к лифту и нажимает кнопку нужного ему этажа. Удивительно, но он не сразу замечает красивую девушку из другой конторы, стоявшую в углу кабины. Быстро опомнившись, Антон начинает флиртовать с девушкой. Результатом флирта стал +1 номер телефона в его списке контактов. Антон выходит из лифта и направляется к седой фигуре в наушниках, сидящей за столом. Это Дима Позов — выпускающий редактор. Антон постоянно подшучивает над ним, но Дима, как человек, обладающий искусством сарказма не уступает ему, а иногда даже переигрывает его. — Тфу ты! Я думал, это Алексеич. — испуганно говорит Дима. — Дмитрий, вы только что плюнули на Павла Алексеевича. Я ему передам, — издевается Шастун. — Передайте-передайте, Антон Андреевич, и не забудьте упомянуть, как вы вчера, во время его отсутствия, чуть не разбили подаренную инвесторами бутылку коньяка, пока искали нужную папку в его кабинете, — парирует Позов. Но в этом серпентарии встречаются и питоны побольше. Например, Сергей Зинченко — заместитель главного редактора. В жизни у него всего две цели — секс и деньги. Хотя, если быть точнее, сначала деньги, а потом секс, или, как любит шутить сам Сергей — сначала бабосы, потом папиросы. Антон для Сергея — кумир, и Антон это знает.***
— Я между прочим на работе! — кричит в трубку Добровольский. — А то. Ты можешь орать, а я нет. И этот ультразвук прекрати. Я тебе не дельфин. Все. Я позже тебе перезвоню. Это Павел Алексеевич Добровольский — генеральный директор издательства. Формально, хозяйкой издательства является его жена, но именно Добровольский превратил «Hi-Five» во флагман издательского бизнеса. — Это жена. Сам понимаешь, — говорит Павел Алексеевич. — Нет, не понимаю. В вопросах жен и детей я не спец, — отвечает ему Антон. — Это временно. — Значит пора помирать, пока молодой? — Подожди помирать. Завтра проведешь презентацию, тогда помирай сколько влезет. У тебя все готово? — Естественно. Последние штрихи. — Ну смотри, Антон, — поучительно говорит Добровольский. — Я этого Шеминова полгода на крючок насаживал. Не дай бог сорвется. — Ну Павел Алексеевич, — понимающе тянет Шастун.***
Телефонный звонок раздаются надоедливой мелодией. Антон поднимает телефон, снова натыкается на фотографию Нины и снова сбрасывает. За него отвечает автоответчик. — Привет, Красавица. Сейчас в телефоне что-то пикнет и можешь говорить. Кстати, если ты не красавица, то сразу положи трубку. — Алло, Антон, это Нина. Привет. Что-то никак не могу до тебя дозвониться. Перезвони пожалуйста как сможешь. Целую. Антон страдальчески закатывает глаза и отбрасывает телефон в сторону. Разговор с Ниной в его планы явно не входит, поэтому он продолжает её игнорировать.***
Катя Добрачева отвечает за раздел моды в журнале и вместе с этой ответственностью имеет вагон комплексов. А это — Ира, типичная кобра. Из тех, кто в индийских сказках охраняет сокровища. — Катенька! — приветствует коллегу Кузнецова. — Ой, Ира, тоже опаздываем? Как ночь провела? — с долей сарказма спрашивает Катя. — Ой, не вспоминай. Попался какой-то клоун. — Ты что вчера в цирк ходила? — Очень смешно, — пусто говорит Ира. — Кстати, Кать, шоколад будешь? С миндалем. — Нет, спасибо. Сладкое портит фигуру. — Ага. Особенно если она есть. Ирина Кузнецова — финансовый директор журнала. Так сказать, волнорез денежного потока.***
— Нет. Это все шило! — ворчит Антон. — Это не шило. Это высокохудожественная фотография. И я считаю... — пытается защитить проделанную работу Попов. — Так, стоп. Арс, давай договоримся в последний раз. В кабинете главного редактора считать буду я. Еще раз повторяю, для нашего журнала, для нашей обложки этот вариант никакой. — Да почему никакой? — Для тех, кто в бронепоезде повторяю еще раз. Так, Арс, ты когда-нибудь возле газетных киосков останавливался? — Ну останавливался. — Ты видел, сколько там разного глянца висит? — Видел. Ну и что? — Так вот теперь скажи мне, главный художественный редактор, ты хочешь, чтобы наш журнал был восьмым слева во втором ряду рядом с «Мурзилкой»!? — Кстати, у «Мурзилки» между прочим нормальные тиражи, — вставляет свои 5 копеек Зинченко. — А ты, я смотрю фанат этого журнала, — бросает Антон. — Короче, — начинает злиться Арс, — к чему ты клонишь? — Мне нужен эпатаж, а не эти банальные полуголые нимфетки, — злится Шаст. — Мне нужен на фотографии рассказ. Понимаешь!? Я должен взять эту девочку и пойти написать изложение с ней. — Вот-вот, а ещё лучше сочинение, в трёх частях, — добавляет Зинченко. — Я так понимаю, что эти варианты вас не стимулируют? — отчаянно спрашивает Попов. — Стимуляция, дружище, это вообще не наш профиль, — нервно шутит Антон. — Так, Сергей, иди и скажи всем, что обложки у нас пока нет, что она может быть будет готова к вечеру. Да, Арсений Сергеевич? — Да. Может быть, — возмущенно говорит Арс. Зинченко уходит. — Шаст, это красиво и эротично. — А я так не считаю, — отвечает зеленоглазый. — Значит у нас с тобой разные взгляды. — Да я тебе больше скажу. У нас с тобой даже должности разные. — Да здравствует то, что вы разные люди! — наконец подает голос все время сидевший вместе с ними в кабинете Антона Добровольский. — А разность мнений называется плюрализмом. — Ага, и трулялизм, — опять пытается шутить Шастун. — Ладно. В общем неважно, — говорит Попов и уходит из кабинета. — Арсений! — кричит вслед удаляющемуся из кабинета Попову Павел Алексеевич. — Я вообще не понимаю, как может рассуждать об эротике человек, который бабы даже не нюхал? — продолжает злиться Антон. — Ну с чего ты взял, что он не нюхал? — пытается защитить Арсения Добровольский. — Ну хорошо. Когда вы в последний раз видели его с кем-нибудь в юбке? — Ну, когда мы отмечали Новый год. — Это была его сестра из Омска. — Да? — удивляется Павел Алексеевич. — Да, — абсолютно уверенно отвечает Шаст. — Ну, знаешь, женщины — это личное дело, а работа есть работа. Согласись, он прекрасный профессионал. Его только надо уметь направить, что у тебя очень неплохо получается. — Ну спасибо. — Кушай на здоровье! — разряжает обстановку Добровольский. — Расслабься. Просто есть ещё люди, которые верят, что красота спасёт мир. — Вот когда журнал будет называться «Мир», тогда и возьмите его туда главным редактором, — устало говорит Антон и уходит из своего же кабинета. — Вот Антон! — говорит ему вслед Павел Алексеевич. — вот молодец...***
Амбиции — это то, что движет каждым сотрудником этой редакции. Каждый из них мечтает оказаться на вершине карьерной лестницы и каждый из них знает, что забраться туда можно только по спинам своих коллег. Конечно же, по натуре все эти люди очень добрые, но закон естественного отбора просто не оставляет им выбора. Завтра один из самых важных дней в жизни журнала. Завтра они все могут выйти на новый уровень, практически на мировой.***
Подходит к концу этот по-настоящему трудный рабочий день. Антон, как начальник, одним из самых последних выходит из офиса. И снова слышит эту, уже доставшую его за целый день мелодию звонка. — Да что ж такое! Пуделю своему позвони! — кричит на телефон Антон. — Что такое? Кто клюёт мозг? — спрашивает Зинченко, незаметно выползший к Шастуну из соседнего кабинета. — Отдел доставки? — Отдел достачи, — обречённо вздыхает Шаст. — Ладно, внизу встретимся, — говорит ему Зинченко. — Давай, — на время прощается с ним Антон. — Шаст, Шаст, извини, — подбегает к лифту Арс. — Я сделал. Вот три новых макета для обложки. На выбор. — Ну и где? — На почту тебе скинул. — Хорошо, позже посмотрю. Или в баре потрещим давай, — с энтузиазмом предлагает Шаст. — Не, не, подожди. Давай или завтра, или я тебе позвоню потом? — отнекивается Арс. — А ты опять саботируешь мероприятие? — интересуется подошедший к лифту Позов. — Бухать, дружище, это не самое лучшее мероприятие, — пытается переубедить его Попов. — Ну почему сразу бухать? — встревает Антон. — Возьмем по коктейльчику, с девчонками пожурчим. — Старик, ну пошли посидим, — уговаривает коллегу Позов. — Ну пошли — тоже самое делает и Шастун. — Нет, мужики. Спасибо, конечно, большое, но много работы. — Попову все-таки удается съехать. — Перезвони мне потом, ладно? — бросает он Антону и уходит. — Не вопреж, — бросает ему вслед Шаст. — Скучный человек, — констатирует Дима. — Да-а, — соглашается Антон. — Раньше это называлось ударник коммунистического труда.***
Бар «Дедлайн». Все его называют чистилищем между небесным раем и офисным адом. Именно сюда залетают заблудшие души в конце рабочего дня. И именно здесь у многих разворачиваются боевые действия на их личном фронте. — Нет. Все-таки я Попова не понимаю, — перекрикивает громкую музыку Дима. — Жизнь идет, а он все где-то на дне. — Так, стоп машина. Пусть Попов делает, что ему нравится, — начинает спорить Шастун. — Нравится ему точить обложки, пусть строгает. — Правильно, а мы ему будем поставлять материал. Будем ему помогать, — вклинивается в разговор Зинченко. — Ну что? Кого сегодня осчастливим? — О, по-моему наш финансовый директор уже созрела, — пошло шутит Позов. — Да? Думаешь? — спрашивает Зинченко. — Да она уже сама кого угодно осчастливит, — убеждает его Позов. — Прям тут. На барной стойке. — Ага. Завтра я ей скажу, какой ты у нас фантазер, — встревает Шаст. — Эй, мужики я пошутил. Шутка, — пытается защититься Дима. Они дружно чокаются стаканами с виски, как вдруг снова этот надоедливый рингтон доносится где-то неподалёку. Шастун быстро берёт трубку, даже не посмотрев, кто ему звонит. — Алло, Арс, это ты? Кто это? — Алло, привет, — доносится высокий женский голос. — Ты что? Не узнал? Это я — Нина. Кстати ты куда делся? — А! Привет, Красавица! — уже подвыпивший и весёлый Шаст отвечает ей. — Ты куда пропал утром? Что-то случилось? — взволнованно спрашивает девушка. — Я не могу сейчас разговаривать, — начинает врать Антон. — Я на совещании. — Антош, мне нужно тебя увидеть, — не успокаивается Нина. — Нин, я щас... — недоговаривает Шаст и бросает трубку. — Сорвалось. — Алло, Тош. Я целый день не могла дозвониться, — уже в никуда бросает девушка. — Алло, алло. — Скажи, вот зачем женщинам мозг? — продолжает пить виски Антон. — Если дверь не открывается, это что значит? Это значит, что она заперта, — отвечает он на свой же риторический вопрос. — А как, как зовут очередную обманутую? — интересуется Зинченко. — Так, стоп машина. Я никого не обманываю, я никому ничего не обещаю, — оправдывается шатен. — Вот тут я согласен с классиком: «Чем больше женщину мы любим...» — Тем больше времени на секс, — вставляет Поз. Снова разносится звонок. И это снова Нина. — Слушай, Серег, выручай, — умоляюще просит Шаст. — А что я ей скажу? — пытается отделаться от этого Зинченко. — Ну я не знаю. Скажи, что я улетел на Юпитер. Собирать материал для нового номера. Не знаю. Старик, подумай сам что-нибудь. — Алло, — берет трубку Зинченко. — Алло, Тош. — Нет, это не Тоша. Антона больше нет. — А можно его позвать к телефону? — Он улетел на Юпитер. Навсегда, — продолжает врать Сергей, когда Антон уже начинает махать руками в отрицательных жестах, показывая, что пора прекращать. — Да, да. Прямо с Плесецкого. Да какие шутки, девушка? — тянет Зинченко. — Вы посмотрите сегодня вечером новости. Там все подробно расскажут. Да, — тут уже Шаст начинает заливаться смехом от нелепости ситуации. — Пока! Пока! Пока! — кричит Сергей и бросает трубку. — Ну, старик, ну ты чего? — Ну блин. Ну вообще времени на креатив не было. Ты же знаешь. Парни дружно чокаются ещё раз, через время вообще забыв произошедшую ситуацию. А Нина, тем временем, уже подъезжает к бару, в котором они бухают. Благо бар находится в соседнем от офиса здании и девушке не приходится долго его искать. — Ну что, мужики? По последней, — устало предлагает Зинченко. — А ты что? Собрался валить? — все никак не может угомониться Позов. — Все-таки завтра важное мероприятие. Презентация, как никак, — пытается оправдаться Сергей. — Не боись. Инвесторов окучим и не заметим, — успокаивает его Шастун. — Ну что? Пусть сдохнет тот, кто нас не любит! — говорит тост Антон, и все бьются стеклом с недешёвым напитком. В бар заходит Нина и начинает оглядываться по сторонам в поисках своего пропащего парня. — Ого! Что за цветок на нашей клумбе? — озвучивает свои пьяные мысли Зинченко. — Серьёзный экземпляр, — поддерживает его Позов, пока Шастун продолжает потягивать виски, отвернувшись к бару. — Я пошёл, — проверяет свежесть своего дыхания Дима и уже собирается выдвинуться к таинственной незнакомке, но его останавливает Зинченко. — В жопу ты пошёл, — сажает его на место Сергей. — Я её первый сфотографировал. — Да ладно. Щас. — Юноша, не дерзите старшим по званию. Вы что, хотите закончить вечеринку пьяной дракой? — осаждает его пыл Зинченко. — Успокоились оба, — встраивается в разговор Антон. — Пока вы свои фотоаппараты настраивали, я её своим спинным мозгом запеленговал. Она моя. Показываю один раз, — с уверенностью говорит Шастун и, настраивая свой взгляд настоящего мачо, оборачивается. Увидев девушку, которую игнорил весь день, он со скоростью света оборачивается назад. — Это капец! — шепотом кричит Антон. — Ну Шаст, ну имей совесть, — ничего не понимает Зинченко. — Надо друзьям хоть что-нибудь оставлять. — Мужики-мужики, я попал! — почти отчаявшись, говорит Шастун. — В смысле? — не понимает Дима. — Это та самая тёлка, — пытается объяснить друзьям Антон. — Какая тёлка? — всё ещё не понимает Зинченко. — Какая-какая? Та самая. С Юпитера, — из уст Зинченко вырывается смешок. — Ну мужики! Не сидите. Надо что-то делать... — Ну, Шаст, слушай. Мне кажется, что эта рубрика ну просто бесперспективная, — начинает разыгрывать сценку Сергей. — Откуда такая уверенность? — поддерживает ложь Антон. — Я думаю, что мы нашего читателя должны как-то... — недоговаривает Зинченко. В этот момент к компании парней как раз подходит Нина. — Антон, можно тебя на минутку? — О! Нин, привет. А ты что здесь делаешь? — включает дурака Шастун. — Пришла проводить космонавта. А это что и есть твое совещание? — Я не понял, а что за наезды? Я между прочим на работе. — А! Так ты работаешь дегустатором или все-таки космонавтом? — Секундочку! Между прочим я работаю головой. А где мы с коллегами обсуждаем наши вопросы не имеет никакого значения! — Ты думаешь, я дура? — совершенно спокойно спрашивает девушка. — Так, стоп, родная. У меня сейчас нет времени на всю эту муть. Ты погуляй пока, а я тебе перезвоню. Хорошо? — Антон, как тебе не стыдно? Я же из-за тебя Андрея бросила. Мы с ним 5 лет прожили. — Так, стоп. Во-первых, Андрея ты бросила не из-за меня. Во-вторых... — Ты ведь мне клялся. — О господи, — тянет Антон. — Девушка, я дико извиняюсь, — встревает в их разговор Зинченко. — Простите меня конечно, но я считаю, что Антон не тот мужчина, который вам нужен. — А ты кто? — интересуется Нина. — Я? Я человек, который умеет ценить красоту. — Да? — с отвращением говорит девушка. — Знаете, я когда вас увидел, во мне вдруг полыхнуло пламя, — заигрывает Сергей. — Тогда остынь, — говорит Нина и выливает в лицо Зинченко бутылку воды. — Ты что с ума сошла? — встревает Антон. — Ты что делаешь? Вообще больная? — Шастун, ты даже не представляешь с кем ты связался, — грубо констатирует Нина. — Теперь представляю. — Нет, дорогой мой, не представляешь. Когда поймёшь будет поздно жалеть, — говорит девушка и разворачивается, чтобы уйти. — Привет Юпитеру. — Досвидос! — кричит ей вслед Зинченко. — Шаст, ну евпатий каловратий. — Ну что? — смотрит вслед исчезающей девушке Антон.***
«Ещё раз напоминаю, что сегодня не совсем обычная ночь. Я бы даже сказала совсем необычная. Поговаривают, что именно в эту ночь происходят самые разные чудеса. Я поздравляю всех, кто не спит. Ну а тем, кто спит я думаю вы расскажите. Сегодня нас с вами ждёт затмение. Надеюсь, только лунное. Если вы в это время за рулём и уже устали, не надо пялиться на небо или пытаться обогнать какого-нибудь чайника. Лучше просто остановиться и выйти из машины. Это не я такая умная, это наши ГАИшники рекомендуют. Ну что ж, их просьбу я выполнила и теперь настало время прощаться. Время эфира не резиновое. И наша программа, наша «Бессоница» плавно переходит в «Спокойной ночи, малыши». И главное помните, что засыпать нужно под музыку и на нашей волне. Всем пока. С вами, как всегда, не спала Оксана Фролова.» Оксана снимает наушники и встает из-за своего рабочего места. Она, одна из самых популярных радиоведущих, только что закончила эфир своей вечерней передачи, самой популярной на радио в последнее время. — Ты, как всегда, гениальна. Подвезти тебя? — спрашивает Леша — продюсер этой радиостанции и, по совместительству, бывший парень Оксаны. — Нет. Я на такси, — грубо отвечает Окси. — Послушай меня, — не унимается парень. — Я послушаю тебя, когда ты будешь в эфире. — Ну послушай меня, Оксан. — Пять секунд. — Знаешь, с тех пор, как мы с тобой разбежались... — Я стала лучше спать хотя бы, — перебила его Фролова. — Оксан, вернись ко мне, а? — Леша подходит ближе, пытаясь обнять Оксану, но она вырывается из его недообъятий, пытаясь выйти из студии. — Леша, давай проедем эту тему. Жить я с тобой больше не могу. Всё. Тебе того же. — Оксан, — уже вслед уходящей девушке шепчет парень. — Ты чё вылупился? За эфиром давай следи! — грубо говорит Леша диджею Руслану.***
Оксана еле открывает дверь, пропуская собаку. Она вместе со своим лабрадором Фионой пока живет у Антона. Фролова с Шастуном дружат аж с девятого класса. Они всегда были как брат и сестра, делали все вместе. Поэтому, и в Москву переехали вместе и даже на одном факультете в универе вместе учились. Вот только Антон — главный редактор известного глянцевого журнала, а Оксана — ведущая на радио. — Шастун! Ты когда-нибудь дверь свою починишь? Или поменяешь хотя бы? — ворчит уставшая после работы Фролова. — Антон, ты спишь? — Я с удовольствием, — из спальни доносится голос Антона, работающего над бумагами прямо на кровати. — Ты же знаешь, что я боюсь спать один. Оксана пробует оставленный на барной стойке, служащей столом, какой-то таинственный напиток и фукает. Видимо, там очень крепкий кофе, который обожает Шастун, но терпеть не может Фролова. — Привет, — говорит Оксана и целует в макушку лежащего в офисных рубашке и брюках Шастуна. — Привет, — отвечает ей поцелуем в щёку он. — Ну что, ты ещё работаешь? — Оксана заползает на кровать и устраивается возле Шастуна, подсматривая в его бумаги. — Как видишь. Солнце уже село, а народ ещё в поле, — не отрываясь от работы, отвечает ей Антон. — Я смотрю у народа завтра ответственный день. — Не то слово. Я бы сказал даже исторический. А тем временем Нина уже сидит в таинственной комнате какой-то цыганской ведьмы. Здесь полно всяких трав, костей, свечей. В целом, обстановка очень мрачная. Девушка протягивает ведьме фотографию Антона, сделанную буквально прошлой ночью. На ней он, в одних трусах, лежит на кровати вместе с её собакой, очень милым пуделем. — Ты хоть понимаешь, что это большой грех? — спрашивает девушку тучная цыганская женщина, длинными красными ногтями забирая у неё фотографию. — Да. Я знаю, — неуверенно отвечает ей Нина. — Ну, если знаешь. Большой грех должен оплачиваться соответственно, — испепеляющим взглядом, в самую душу, говорит цыганка, расправляя свои длинные черные волосы. — Сколько? — Три. — Тысячи? — Естественно. — Рублей? — За три тысячи рублей, — усмехается ведьма, — я и муху не прихлопну. Оксана и Антон сидят на диване в гостиной и едят роллы, заказанные пару часов назад. — Ну как прошёл день? — начинает разговор Оксана. — Насыщенно. — Мгм. А ночь прошлая? — с наездом спрашивает Фролова, жуя роллы. — Слушай, Окси, ты что, хочешь поиграть в ревнивую жену? — Ты что, смеёшься что ли? Из меня актриса, как из тебя приличный семьянин. — Ты себя недооцениваешь. — Слушай, я понимаю конечно, что я тебя сильно напрягаю. Мне уже обещали пару вариантов с квартирами. Я съеду скоро. — Слушай, Фролова, не парь мне мозги перед сном. Мы с тобой с какого класса дружим? Вот, ты не помнишь даже. Тебя что, кто-нибудь гонит? Плохо тебе? Живи сколько хочешь. Ты Нину помнишь? — переводит тему Шастун. — Ну помню. А что? — Ничего. Вообще больной случай. Клинический. Последний. — Чё это она уже больная? Интересно. — Ничего интересного. Сначала она мне своими звонками сопливыми названивала, работать не давала, потом припёрлась в бар. Она такое там устроила. Время близится к ночи. Антон с Оксаной готовятся ко сну. Антон расправляет кровать, а Оксана вешает его рубашки в шкаф, который стоит неподалёку от кровати. — Я с ней познакомился, чтобы весело провести время, а не тупо и уныло состариться. — А она между прочим из-за тебя бросила своего жениха! — встаёт ей на защиту Оксана. — А я её просил об этом? — Не просил. — Ну вот и всё, — говорит Антон и садится на кровать, пока Окси продолжает вешать его шмотки. — И вообще, мне кажется, что все бабы одинаковые. Вот ты — совершенно другой вариант. Ты — то исключение, когда женщина может быть не только женщиной, но и другом, — Оксана садится на кровать и Антон нежно берёт её за плечи. — Ну перестань. — Оксан, я даже не представляю с кем бы я ещё мог так долго находиться под одной крышей. Клянусь тебе, Окси. Мне с тобой очень хорошо, — говорит Антон и целует девушку в лоб. Она смотрит на него, как кот из Шрека, и ничего не может ответить, потому что она любит его не только как друга ещё со школы, но никогда не признается ему в этом. — Слушай завари мне чашечку кофейку. Будь другом, — тянет Шаст, заваливаясь на кровать. — А то я щас отрублюсь совсем. Оксана идёт на кухню и гладит свою любимую собаку. Только ей она может рассказать о всех своих переживаниях. Подруг у неё никогда не было, а рассказать своему единственному другу о том, что она его любит, не могла. Поэтому, когда у неё появилась собака, она стала для неё таким своеобразным личным психоаналитиком. — Вот Фиона, скажи мне пожалуйста почему я каждый день должна выслушивать эти его рассказы про этих его баб? Вот зачем мне это нужно, а? — девушка опускается, чтобы вновь погладить своё любимое существо. — Он что, слепой что ли? Ничего не понимает? Не видит? Это же невозможно. Ну вот кто сказал, что я трушу? Я не трушу. Я сейчас пойду и скажу ему всё. Ты же со мной, родная? Да? Оксана заходит в спальню с только что сварившимся в кофемашине кофе и обнаруживает безжизненное туловище на кровати. Антон уснул. Оксана садится на кровать, выключает свет и ложится Шасту под бок. Тогда она ещё не знала, что это был последний день, когда она видела Антона. — Что ж, согласна? — спрашивает цыганка Нину. — Согласна, — покорно отвечает ей девушка. — Повторяй за мной. ВЕТРЫ... — Ветры... — ЗЕМЛЯ... — Земля... — УСЛЫШЬ МЕНЯ! — Услышь меня... — ОГОНЬ... — Огонь... — ВОДА... — Вода.. — ИДИ СЮДА! — Иди сюда... — ОГОНЬ! ВОДА! ИДИ СЮДА! — Иди сюда... — Сделай белое черным... — Белое черным... — Длинное коротким... — Длинное коротким... — Твёрдое мягким... Холодное горячим... Девушка усердно повторяет всё заклинание вслед за ведьмой, пока тело Антона начинает меняться. У него становятся короче ноги и руки, отрастают длинные волосы. Его тело становится женским, пока небо полностью становится черным.