***
— Кьяра, солнышко моё, ты оделась? — выходит из своей комнаты Попов вместе с двумя пиджаками и направляется в комнату дочери. — Кьярочка, моя любимочка, посмотри пожалуйста. Какой из них по солиднее? Мне кажется, что вот этот, — говорит Арс и показывает на совершенно безвкусный, серый дедовский пиджак. — Папочка, ты меня конечно извини, но мне кажется, что тебе пора уже купить что-нибудь по продвинутее, — говорит ему девочка. — Так, продвинутая моя... Кьяр, я не понял, ты куда так вырядилась? — начинает злиться Попов. — Кьяра, переодевайся. Мы в школу опаздываем. — А может быть, у нас сегодня тоже презентация? — пытается настоять на своём девочка. — Я вот сейчас сниму ремень и вот по этой твоей презентации... — в шутку начинает ругаться Арс. — Пап, не смеши меня, — не поддаётся девочка, зная все уловки своего любимого папы. — Ты у меня когда-нибудь допрыгаешься! — говорят они хором. Арс хватает свою любимую доченьку на руки и начинает щекотать. — Всё допрыгалась. Иди сюда, моя маленькая принцесса. Почему она не слушается ни папу, ни кого? А?***
— Доброе утро, Павел Алексеевич. — раздается в трубке у Добровольского противный голос Зинченко. — Шастун на месте? — холодно спрашивает директор. — Ну вы же знаете, что Шастун никогда не приходит раньше меня. — язвит Сергей. — Я тебя не спрашиваю, когда он приходит! Я тебя спрашиваю, где он! — начинает злиться Добровольский. Всё таки разговаривать по телефону и вести машину одновременно не самая лучшая затея. — Да я не знаю, не знаю, — уже серьёзно отвечает Зинченко. — Найди. Понял? — командует Павел Алексеевич. — Да. Но... — Не да-но, а най-ти, — по слогам, как для ребенка, разжевывает Добровольский. — Чувствуешь? Буквы разные? — бросает трубку директор. — Черт, — роняет Зинченко.***
Оксана и Антон сидят на кухне. Ну сидит, конечно, только Антон, хотя он уже не совсем и Антон. А Оксана, в это время, убирает остатки вчерашнего ужина и готовит завтрак. — Блин, уродство. Какое уродство, — говорит Шастун и залпом выпивает стакан виски. — Слушай, но я не понимаю, как такое возможно? — отвлекается от своих дел Оксана, не выдерживая нытья друга. — Я такое только в кино видела. — Да в гробу я видал такое кино! — хрипит от криков женский голос. — Я щас поеду. Я её урою. Я её в трёхлитровую банку закатаю, сука. — Вот объясни мне. Как такое можно с человеком сделать? А? — не обращает внимания на пустые угрозы Антона Фролова. — Оксан, хватит кудахтать. Как? Как? Да вот так. Откуда я знаю, может она мне что подсыпала? — Да что она тебе подсыпала? — Да я не знаю. Хрень какую-нибудь. Гормоны, хреноны. — Слушай, ну так не бывает. — Оксан, посмотри на меня. Вот посмотри на меня и скажи, бывает такое или нет. — Так, давай по порядку. Где твоя эта Нина живёт? — пытается что-то сделать Оксана. — Не знаю, — обречённо выдыхает Антон. — Ну а работает где? — Да не знаю! — Супер! Отлично! То есть, ты спишь с бабой и даже не знаешь, где она живёт или работает! — не выдерживает девушка. — Вот именно! — защищается Шаст. — Я с ней сплю, а не езжу по её домам и работам. — Где ты мне предлагаешь её искать?! — Оксан, отвали от меня! Ты что не видишь? Мне плохо! — кричит Антон и всё так же залпом выпивает ещё один стакан. — Оксан, ну помоги мне. Я не знаю, что мне делать. — Хорошо, — твердо соглашается Оксана. — Во-первых, тебе надо вспомнить, что у тебя вообще-то есть работа. — Оксан, да какая нахрен работа? — опять вспыхивает Шастун. — Я что, туда приду и буду сиськами трясти? Здравствуйте, я ваша тетя! Я сейчас поеду. Я урою эту тварь. Я её эту сволочь эту... — Ты можешь хоть на секунду заткнуться?! Ты можешь услышать меня? Я тебе хочу сказать, что у тебя сегодня презентация! — Блин... Блин, точно! — включается наконец таки мозг у Антона. — Презентация... Молись, сука! Молись, сука, если я тебя найду! — Слушай, ну хватит вопить! Ну что ж ты разнылся то как баба? Это же невозможно слушать! Раздаётся звонок. Он сейчас конечно очень не вовремя. Хотя, что уже может быть вовремя, когда такая жопа. — Алло, Нина? — берет трубку Шаст. — Алло, извините, я могу услышать Антона? — на том конце провода разносится голос Зинченко и Антон сразу же бросает трубку. — Не понял. Что это за евпатий коловратий? — возмущается Зинченко на том конце провода. — Что случилось? Кто это? — опять ничего не понимает Оксана. — Это Сергей. С моей работы. — безэмоционально говорит Шастун. — Приехали. И что теперь? — пытается успокоить его Оксана. — Так, спокуха, — Антон тоже пытается себя успокоить. — Так, ладно. Спокуха. Я ему сейчас позвоню и всё объясню. — Не надо никому звонить. Ты что, с ума сошёл? — останавливает его от провального шага Фролова. — Что ты собираешься ему объяснить? Ты что, хочешь, чтобы тебя с мигалками в весёленькое заведение отвезли? — Оксан, что мне делать то? — абсолютно точно не понимает, что делать Антон.***
Дима забегает в кабинет переговоров, в котором уже находятся Катя, Арсений и Сергей. Они бы конечно больше обрадовались приходу Антона, поэтому особенно Позова не замечают. — Я не опоздал? — с отдышкой спрашивает Дима. — Куда? — начинает издеваться Зинченко. — Как куда? На работу. Куда? — пока не поддаётся Позов. — А ты больше здесь не работаешь, — продолжает Зинченко. — Шутишь, да? — всё ещё не поддаётся Дима. — Это в Камеди Клабе шутят, по крайней мере хотя бы пытаются, — гнёт дальше Сергей. — А у нас здесь солидная контора. И сегодня, между прочим, решается её судьба. — Блин, ну я всего на 3,5 минуты. — всё таки сдаётся Позов. — Да хоть на 3,5 секунды. Маховик репрессии уже запущен. — Ну как? Подожди ну? — Да господи. Успокойся, — вступается Арсений. — Антона мы ждём. Все нормально. — И штаны смени. Презентация все-таки, — смеётся Зинченко. — Хаха. Очень смешно, — обиженно тянет Дима. — Да пошёл ты, придурок. Нашёл, когда шутить. — Это Шаст — придурок. Нашёл, когда с тёлкой зажигать. — Подожди, подожди. А с чего ты решил, что он, — Арсений как бы прокашливается. Его воспитание не позволяет ему назвать девушку тёлкой, — ну, с девушкой? — Звонил я ему. Трубку какая-то припыленная снимает. Явно всю ночь трудились.***
— Блин, Фион, кому скажи не поверят ведь, — говорит Антон собаке, сидя на кровати. Да, он до сих пор не начал хотя бы что-то делать, но не будем его осуждать. В такой ситуации вообще хрен знает, что делать. — Прям «Любовь — морковь» какая-то. — Ну с морковью, я так понимаю, у нас проблемы, — заходит в комнату Оксана. — Блин, спасибо. Вот ты меня сейчас очень поддержала, очень. — смотрит на достающую какие-то вещи Фролову Шастун. — Ты куда собралась то? — Да это тебе. — Что значит мне? — Ну то и значит. Ты что, в редакцию голым поедешь? — Не, я эту хрень не буду надевать. Ты что с ума сошла что ли? — Да куда ты денешься? Давай. — не оставляет Шастуну шансов Оксана. Ему придётся в первый и, как вы уже, наверное, поняли не в последний раз надевать женскую одежду. Выбор наряда проходит очень сложно. Оксана то не может подобрать подходящий Шастуну лифчик, то не может найти нужную блузку. Масло в огонь подливает недовольное лицо Антона, которому не нравится ничего, из того что предлагает ему Оксана. Спустя час мучений они все-таки выбирают Антону лук. Это простая белая блузка, черная юбка карандаш и коричневый приталенный жакет. — Ну я долго ещё тебя буду ждать? — спрашивает Оксана, наконец увидев выглядывающего из-за угла дома Шастуна. — Оксан, ну поближе подогнать нельзя что ли? — всё ещё из-за угла кричит Шастун. — Нет, нельзя. Надо было тогда танк себе покупать. — Слушай, Оксан, я не могу. — капризничает Антон. — Ну почему? — По кочану. Потому что я похож на транса или вообще хрен знает на кого. — Ну не хочешь, как хочешь. Мне вообще на твой журнал наплевать. Мне до него как до звезды. Всё. Я звоню в редакцию. — Так, стоять, — вроде перестает ломаться Шастун. — Ну что? — Там это, вроде никого нет? — Никого. Хорош ломаться красна девица. Иди сюда, — кричит Шасту Оксана, пока он, очень криво, подходит к машине на оксаниных каблуках.***
— Ну что, марксисты-ленинисты, может мне кто-нибудь объяснить, где наш главный редактор? — залетает в кабинет разъярённый Добровольский. — Павел Алексеевич, я звонил ему, — говорит Зинченко. — И что? — Никто трубку не берёт. — Тогда звони в колокола. — Я раз 5 звонил. — Тогда 135 раз звони! — Павел Алексеевич, — встревает в разговор Арс, — я думаю, что не стоит так волноваться. Антон — человек профессиональный. Никогда нас раньше не подводил. — Меня не интересует, что вы тут думаете! — не выдерживает Добровольский. — Где наш главный редактор?! — Не берет, — сухо констатирует Зинченко. — Что вы сидите?! — А что делать? — спрашивает Позов. — Идите ищите его! Бегайте за ним домой! Поднимайте на уши ОМОН, ФСБ, КГБ! Что-нибудь делайте! — Павел Алексеевич, — встревает в тираду Зинченко, когда остальные уже начинают вызванивать Шастуна. — Ну чего?! — Незаменимых людей не бывает. — К чему ты это всё сейчас? — Ну я в смысле, что если Шастун не появится... — Ты можешь что-нибудь побыстрее? Я... В смысле... Того... В смысле?! — срывается на него директор. — Ну, в принципе я могу провести презентацию, — наконец связывает свои слова в какое-то подобие предложения Зинченко. — Ты? Сергей, ты не смеши меня. Он проведет... Это же не детский утренник провести. Проведёт он. У Антона все расчеты. У него материалы. — Павел Алексеевич, — влетает в кабинет запыхавшаяся Кузнецова. — Там это, уже машина подъехала. — Подъехала? Машина? Антона? — Нет, инвесторы. — Всё, марксисты-ленинисты, приплыли, — седых волос у Добровольского в этот момент явно стало больше.***
— Эй! Тебе что, альбом для рисования купить? — кричит через открытое окно машины Оксана на мальчика, который черным фломастером разрисовывает её лицо, изображённое на рекламном плакате радио, повешенном на автобусной остановке. — Вот козел, а. Эй, Антон, ты меня слышишь? — пытается растормошить залипшего Антона Оксана. — Антон, ты мне не нравишься. Соберись, всё будет нормально. Как-нибудь проскочим. Ты легенду помнишь? — Да помню я всё. — Ну давай. — Я двоюродная сестра Антона. Его сейчас нет в городе, — неуверенно говорит Шаст. — Бред. Это бред. Ты понимаешь? Никто в это не поверит. — Ну давай, роди что-нибудь своё, — говорит Оксана, в то время как на светофоре уже зажигается зелёный. — Ты же у нас гений креатива. — Ай, да ладно. Поехали уже. Но они не едут. Перед ними стоит какая-то машина, с той самой стереотипной блондинкой за рулём. — Да они все там умерли что ли? — начинает беситься и сигналить Антон. — Стопудово баба за рулём! — Слушай, сиди не дергайся. А? — одергивает его Оксана. — Стоп машина. Давай ты будешь сидеть и не дёргаться. А вашего брата лечить надо, — бросает Шаст и выходит и своей машины, направляясь в сторону другой, загородившей им дорогу. — Вашего брата... На себя посмотри! — кричит ему вслед Оксана. — Слышь ты, овца, свисток дома красить надо. Или ты забыла где руль? — наезжает на девушку Шастун, наклоняясь к окну. — Чего? — непонимающе таращит глаза девушка. — Того. Продай свой гроб. Купи себе мозги. — Рот закрой свой, хамка! — Чего ты сказала? — Уши мыть надо. Поняла? — Слушай, курица безмозглая, твоё счастье, что ты баба. А баб я принципиально не бью, — напоследок бросает Шаст и разворачивается в сторону своей машины. — Ну что, проорался? — спрашивает Фролова.***
— А это наш дружный, талантливый коллектив, — говорит Павел Алексеевич, вновь заходя в кабинет переговоров, но уже вместе с инвесторами. — Акулы пера и киты мысли. — На берег не выбрасываются? — оглядывая кабинет, спрашивает главный инвестор, — Станислав Владимирович Шеминов. — Что простите? — не понял юмора Добровольский. — Я говорю, на берег не выбрасываются? — тут уже весь коллектив редакции, находящийся в кабинете, понял «шутку» и дружно хохочет. — Да нет. Пока ещё нет, — отвечает директор издательства. Инвесторы проходят дальше, чтобы занять свои места, и Шеминов бросает короткий взгляд на декольте финансового директора, удачно выделенное блузкой. — Что вы делаете? — спрашивает шепотом Кузнецова, когда Добровольский начинает немного расстёгивать ту самую блузку. — Тихо. Пришли серьёзные люди. Они должны хоть первое время на что-то смотреть, — успокаивает её начальник. Тем временем, к зданию редакции уже подъезжает черный шастуновский Шевроле Тахо. — Ну все. Приехали. Ни пуха, — даёт последние наставления Оксана перед боем. — Ну че ты сидишь? Давай выметайся. Мы уже приехали. — Окси, я… я не могу, — говорит ей уже полуживой Шастун. — Опять двадцать пять! Ну что ж ты разнылся то, а? Ты баба или мужик? — Оксана видимо пока не поняла абсурдности поставленного ей вопроса. — Сама ты баба! — Вот и иди, раз мужик, — говорит Фролова уже вышедшему из машины Шасту. — Сумочку забыл. Подожди. — Какую сумочку? — Ну вот эту, — шёпотом говорит Оксана, тоже выходя из машины. — Там тушь, тени, помада. Иди давай. — Ну все? — спрашивает Шаст, держа сумку под мышкой, как баклажку с водой. — Ну как ты её взял? На плечо повесь. — Здрасте! — здоровается с заходящими в редакцию людьми Антон. — Ты чё здороваешься? Не надо. — Ну всё? — контрольный раз спрашивает Шаст. — Ну нормально. Давай с Богом. Иди. Если что, звони мне. Антон заходит в здание редакции. Как обычно подходит к лифту, пока на этаже редакции Павел Алексеевич старательно пытается тянуть время. Вместе с Антоном к лифту подходит какой-то парень, который пропускает вперёд, как ему кажется, красивую девушку. — Телефончик ему. Педик блин! — выходит из лифта Шаст, уже успевший отвесить пытавшемуся подкатить к нему свои шары парню. — Антон, Антошенька. Ну родной, где же ты? — набирает номер Шастуна Добровольский. — Нельзя же так! За спиной директора звучит знакомый рингтон — рингтон Антона. Павел Алексеевич уже успевает выдохнуть с облегчением, но оборачивается и видит перед собой не Антона. — Так, спокойно. — сразу же пытается успокоить его Шастун, — Я пришел...ла. Я пришла. — Простите, а вы кто? — Я Антон, ой то есть Аня. Аня. Для своих я Аня, а так меня зовут Анна. Анна Шастун. Меня Антон прислал. Он же вам звонил или нет? — не дыша выдает Шаст. — Всё! Это задница! — не сдерживает себя в присутствии «девушки» Добровольский. — Где? У меня? — ничего не понимает Антон в то время, как Павел Алексеевич тянет его к себе в кабинет. А в это время обстановка в переговорной продолжает накаливаться. Никто не понимает куда же пропал главный редактор. Ни работники редакции, ни тем более инвесторы, терпение которых стремительно летит в пропасть. — Как-то долго у вас кофе делают, — нарушает тишину Шеминов. — Да пока в Бразилию слетают, пока обратно, — пытается разрядить обстановку Позов.***
— Девушка, я ещё раз спрашиваю. Где Антон Шастун? — Павел Алексеевич, я повторяю. Моего двоюродного брата нет в городе. — Это я уже слышал. Вопрос такой: где Антон? — Он в другом городе. — Где? Москва? Питер? Тель-а-вив? Мы сейчас с вами в города играем? — Он в Сиднее. — Где? — В Сиднее. Это Австралия. — Да я знаю, где находится Австралия! Какого хрена он там делает? Я что, в психушке? — Он вообще-то ещё не там. Он где-то в воздухе. Самолет летит тринадцать часов. — Все. Нет, все. Это финиш, — терпение Добровольского подходит к концу. — Дело в том, что у него отец живет в Австралии и ночью у отца случился инфаркт, — продолжает врать Шаст. — Вы бы на месте Антона точно также бы поступили. — Да у него с головой проблемы, а не с отцом. Вот это вот что такое? — кричит Добровольский, размахивая телефоном перед лицом Антона. — Это мобильный телефон. — Вот, правильно. Те-ле-фон. И обычно, по этому телефону звонят начальству, когда улетают в Австралию. Понятно? — Ну всё так неожиданно вышло, — оправдывает своего "брата" "двоюродная сестра". — Пока ему визу дали, пока он в аэропорт. — И в самолет он прямо на ходу прыгнул. Ой, лучше б у меня инфаркт был. — Павел Алексеевич, успокойтесь. Антон послал меня разрулить ситуацию. — Девушка, нет никакой ситуации. Есть большая голая задница. — Так, Павел Алексеевич, послушайте меня внимательно, — Шастун успокаивается, а значит уже в состоянии успокоить и своего начальника. — У вас там, в кабинете сейчас сидят люди, готовые вкинуть в ваши акции тонну бабок. Мы сейчас пойдём туда, и я, я слышите, я проведу эту презентацию. — Вы что сейчас бредите? — неверяще спрашивает Добровольский. — Так, стоп машина. Я в полном адеквате. Мы с Антоном делали этот проект вместе. Он мне очень доверяет, как себе. Даже советуется иногда. Видите эту сумочку? Там находится ноутбук Антона, а в нем презентация, а я единственный человек, который знает пароль и всё остальное, — почти убеждает директора Шастун. — Павел Алексеевич, ну вы поверьте. Все будет как по маслу. Мы подпишем договор, хряпнем вискаря и по бабам. А? — на автомате выдает. — По каким бабам? — на лице Павла Алексеевича в этот момент прослеживается прям такой четкий ахуй.***
— Ещё раз добрый день! И позвольте вам представить... — Добровольский заходит в кабинет переговоров, пропуская девушку, которая, вероятно, сможет вывести его бизнес на новый уровень. — Анна Шастун, — представляется Антон. — Двоюродная сестра Антона Шастуна. Сам он, к сожалению, сегодня не может присутствовать по семейным обстоятельствам. — У Шастуна есть семейные обстоятельства? — спрашивает шепотом Катя у Кузнецовой. — Это очень сложно всё, — также шепчет, проходя мимо, девушкам Добровольский. — А ничего так пропорции, — успел оценить зашедшую девушку Дима. — Забудь о ней, суслик, — смеривает его пыл Зинченко. — Она в твою норку не поместится. — Кать, подключи пожалуйста ноут, — просит девушку Шастун. — Откуда она тебя знает? — удивляется Ира. — Я понятия не имею, — отвечает Катя. — Павел Алексеевич, может быть вы нам всё таки объясните? — пытается прояснить ситуацию Шеминов. — А где собственно сам Антон Андреевич? — Здесь, — тут же отвечает Шаст. — Здесь я представляю его интересы, — успевает выкрутиться. — Ну что, начнём? Ира, закрой пожалуйста жалюзи. — Ирина, жалюзи! — командует Добровольский. — Ничего себе! — говорит Ира Кате. — Что эта дура вообще себе позволяет? — Арс, что-то не так? — пытается вывести из транса залипшего Попова Антон. — Юля, Юля, — зовет секретаршу директор. — Дверь. — Итак, «Мужской Журнал»...