Dezvăluirea secretelor (Раскрывая секреты)

— Если тебе так нужна сила — возьми мою. Используй меня, как тебе необходимо — если это поможет спасти мою дочь. Гейзенберг замер и недоверчиво склонил голову набок, рассматривая его, решительного и готового на всё. Даже поступиться своей человечностью. В конце концов, Лорд явно пришёл к какому-то выводу, и широкая радостная усмешка украсила его губы. — Даже так?.. Что ж, а это может сработать… Лорд отступил назад, к огромному облегчению Итана, и приглашающим жестом развёл руками по сторонам: — В таком случае, добро пожаловать в моё скромное сопротивление! Позволь, я введу тебя в курс дела… Даже проведу экскурсию! Итан не стал спорить, послушно поднимаясь со скрипнувшего стула и следуя за Гейзенбергом, мгновенно пришедшим в чудесное расположение духа. Финальным аккордом свершенного выбора прозвучал лязг захлопнувшегося за спиной люка.

***

      Фабрика поражает своей грандиозностью. Гейзенберг проводит его мимо многих огромных механизмов, с громким гулом обеспечивающих работу всей фабрики и наполняющих её монотонными металлическими звуками. Лорд показывает ему операционную, в которой на медицинской кушетке лежит один из его будущих солдат — труп человека, с вживленными в него механизмами управления и сверлом вместо руки. Итан вспоминает, что видел такой же труп на фото в деревне, но тогда качество изображения не давало всей картины и он почти забыл про эту находку… — Я долго искал возможность использовать каду, чтобы успешно создавать своих собственных солдат… Было охрененно много неудачных попыток. И все же у меня вышло! — с гордостью вещает о своих изобретениях Гейзенберг, его глаза, сейчас не скрытые за очками, сверкают от удовольствия. Итан прикидывает — не похоже, чтобы Лорду, который с остальными своими «родственниками» общался сквозь зубы, удавалось показать кому-то плоды своих трудов или похвалиться успехами. А судя по сложности механизмов и увлечённости самого инженера, он искренне гордится своим талантом и очень рад хоть кому-то продемонстрировать результаты. Итан невольно задаётся вопросом: как такой, как Гейзенберг жил тут, в деревне, где из наиболее сложных механизмов — редкие ламповые телевизоры? Где все население застряло в средневековье и молится ему и его так называемой семье, как божествам? Итан понимал. Как и тогда, в Луизиане, в доме Бейкеров, когда ему в мареве плесени явились сами Бейкеры и Джек сказал: «Мы ведь не убийцы, парень». Уинтерс понимал, что эти люди не виноваты, что превратились в злобных мутантов. Они были жертвами обстоятельств. И теперь, слушая монологи последнего Лорда, Итан видел, что он такой же. Такая же жертва, как ликаны из деревни. Как его несчастные «родственники», о которых он не просил. Уинтерс не знал всей истории Гейзенберга, но это не мешало сочувствовать ему.       Хотя, казалось бы, Итану бы побеспокоиться о себе. О жене, которая пропала неизвестно куда. О крошке Розе, которая расфасована по банкам, как домашние заготовки. Но Итан так ужасно устал — от того, что ужасы, связанные с мутациями в его жизни продолжают повторяться, от потери близких людей, от выматывающего марш-броска на выживание с оружием в руках… И его разум отчаянно цеплялся за малейшие детали, вычленяя жесты и мимику Гейзенберга — и пробуждая в его душе сочувствие и желание узнать неожиданного союзника лучше. Итан вовремя вынырнул из своих размышлений, когда Гейзенберг заканчивал свою презентацию очередного конвейера с сотнями солдат. — Это… впечатляюще, Гейзенберг, — тихо отозвался Уинтерс, обводя глазами бесчисленные шеренги механизированных мертвецов. — Похоже, ты планировал восстание очень давно… Могу я спросить? Гейзенберг недоуменно моргнул и непривычно неловко ухмыльнулся, пытаясь спрятать свою растерянность за ширмой привычного нагловатого веселья: — Deci nu stii… Можешь звать меня Карл, frumos. Спрашивай. Итан слегка замялся — его уровень румынского все ещё был невысок, поэтому незнакомые слова заставили его смутиться, но смело задал вопрос: — Почему ты… решил пойти против Миранды? Судя по тому, что я видел до этого… Остальные твои «родственнички» её просто боготворят. Карл хмыкнул, растягивая перечерченные тонким шрамом губы в невесёлом оскале. — Отличный вопрос, Уинтерс. Знаешь ли ты, как мы стали такими? — Лорд развёл руки в стороны для наглядности. Металл в ближайшем радиусе ощутимо вздрогнул, отзываясь. Итан медленно покачал головой. Очередная демонстрация силы Гейзенберга отчего-то заставляла всё внутри него вздрагивать, он с трудом сглотнул пересохшим горлом. — Мои сестры — и братец… — нехорошо протянул Лорд, с неприкрытым отвращением проговаривая слова, — Были уже в отчаянии, когда она похитила нас. Альсина страдала от неизлечимой болезни крови. Донна потеряла дочь и сходила с ума от горя. Сальваторе… Он всегда был жалким ублюдком, и в то время он был учёным, и его исследования никому не были нужны. А потом пришла Мать, ебись она, Миранда — и подарила им бессмертие и силу. Конечно, они ей после этого стали чуть ли не в рот заглядывать… — Гейзенберг прервался и раздражённо поджёг сигару, глубоко затянулся, чуть погодя выпустив из лёгких сизый ароматный дым. — Но не ты, — осторожно заметил Итан, незаметно потирая раненную кисть. Отчего-то рядом с Лордом откушенные пальцы начинали ныть и зудеть сильнее обычного. — Но не я, — согласно кивнул Гейзенберг в ответ. — Эта сука похитила меня, когда я вернулся из армии. Ставила свои ебанутые опыты — на мне и ещё куче народу. Выживали считанные единицы — и мне охуеть как повезло, ведь я оказался в их числе. Да ещё и мутировал так удачно, что оказался сильнейшим из подопытных, — Карл отрывисто и зло бросает слова, но Итан видит, как непросто ему даётся просто вспоминать об этом. — Она выделила нас четверых, называла своими детьми… Но я знал, что это все чушь собачья! Этой сучаре просто нужны были наши тела. Оболочки и слуги — вот кем мы для неё были! Она хотела возродить свою давно подохшую от болезни дочь — а на нас ей было наплевать.       Итан вздрагивает. Новость о том, что у Миранды была дочь, которую она потеряла, колет где-то под сердцем, он чувствует что-то, похожее на солидарность родителя. Но это длится всего секунду — потом он вспоминает, сколько людей эта сумасшедшая убила и замучила своими экспериментами ради возвращения своего умершего ребёнка… Это невозможно простить. Столько жизней… Загубленных и отнятых… Итан кидает осторожный взгляд на Карла, представляя, как Миранда отняла у него его собственную жизнь, когда он только-только вернулся с войны, как он не успел даже почувствовать, каково это - быть свободным от чьей-то воли. — Это… непростительно, — замечает он, с усилием проглатывая рвущееся с языка «чудовищно» — не стоит давить на больное. Карл кажется ему глубоко и безнадёжно раненным от факта своей нечеловеческой природы, что была вручена ему насильно. — В таком случае, я буду рад помочь тебе, — решается Итан, смотрит в глаза Лорду прямо и бесстрашно, словно и не было никогда между ними взаимных угроз друг другу оружием. Гейзенберг довольно усмехается и кивает в ответ, жестом предлагая проследовать за ним дальше.       Карл закончил импровизированную экскурсию по фабрике в своей личной комнате, которая больше походила на очередную мастерскую. Большая половина помещения была занята столами и тумбами, заваленными чертежами, списками, какими-то ещё важными бумажками, вперемешку с полными пепельницами из подручных ёмкостей, грудами деталей и прочего железного хлама. И лишь небольшой закуток с неуютной металлической кроватью, заправленной простым хлопковым бельём, подсказывал, что здесь личные покои Лорда. Рядом с кроватью Итан заметил какое-то странное устройство и ламповый телевизор, уже знакомый ему — похоже, именно отсюда Гейзенберг связывался с ним ранее. Лорд широким жестом указал ему на кровать и Итан опасливо на неё опустился, вслушиваясь в скрипнувшие под его весом пружины. — Да не бойся ты так, Итан. Это просто кровать, она тебя не сожрёт, — ехидно осклабился Гейзенберг, щуря серо-стальные глаза с насмешливым выражением. — И я тоже, — от того, как резко Лорд подался к нему ближе, посерьёзнев, у Итана все внутри замерло от испуга, но внешне он смог удержать лицо и даже не отшатнулся, чем очень гордился. Все-таки, несмотря на всю видимую дружелюбность Гейзенберга, он оставался прожившим десятилетия среди мутировавшего цирка, неуравновешенным и ассоциальным человеком, который не привык, что ему перечат. А значит, его могло вывести из себя что угодно, и Итан пока старался вести себя максимально аккуратно, подбирая нужную линию поведения. — Хорошо… Так, какой план? — осторожно спросил Уинтерс, стараясь не ёрзать под пронзительным взглядом Карла. Гейзенберг небрежным жестом левитировал из собственного кармана зажигалку и прикурил очередную сигару, на памяти Итана, уже четвертую по счёту. Уинтерс недостаточно знал о Лорде, но сейчас ему даже показалось что тот… нервничает? — Ну, как мы ранее и договаривались, я позаимствую у тебя силу, чтобы увеличить мощь своих способностей, а потом использую моих солдат и разъебу Миранду… Итан прервал его, оставаясь упрямым по своей природе, даже невзирая на возможное недовольство Гейзенберга: — Надеюсь, ты не думаешь, что я останусь в стороне, когда дело касается Розы, — непримиримо заявил он, бесстрашно глядя Лорду в глаза. Когда речь заходила о его дочери, обычно мирный и спокойный семьянин Итан просто зверел, задействуя все свои инстинкты и навыки, и начисто лишаясь чувства самосохранения.       Гейзенберг выпустил изо рта облако табачного дыма и неловко кашлянул, прочищая горло — на фоне его привычно расхлябанного и самоуверенного поведения такая нерешительность смотрелась очень подозрительно. Итан прищурился. — А как, собственно, ты собирался забрать силу у Розы? Карл нехотя перевёл на него взгляд, не переставая дымить сигарой, словно в надежде спрятаться за клубами дыма, и пробурчал: — В изначальном плане я надеялся добраться до колб раньше этой суки. А там — немного механики, и я мог бы получить доступ к её маленьким мозгам и управлять ей… Глядя, как на лице сидящего напротив Итана начинает проступать запоздалый родительский гнев, Лорд поспешно поднял перед собой ладони в обрезанных перчатках в оборонительном жесте: — Но теперь, когда ты здесь, я уже отказался от этой идеи! И правда, полное же дерьмо была мысль…       Итан очень постарался успокоиться и выкинуть из головы представленную сцену с возможными устройствами контроля, которые маньячный механик мог навертеть вокруг его драгоценной дочки, и заставить себя перейти к сути вопроса. — Ладно… Теперь, когда я здесь, как ты собираешься взять мою силу? Тоже мне что-нибудь в башку вкрутишь? — Итана аж передернуло от такой перспективы. Гейзенберг в задумчивости поскрёб пальцами свой заросший седеющей щетиной подбородок: — На самом деле… Я пока не знаю. Для того, чтобы позаимствовать силу у другого мутанта, я должен точно знать, как работает его мутация. А о тебе я знаю только то, что ты папаня этой милой разделённой девчурки — и умеешь приклеивать обратно свои отсеченные конечности… В ответ на вопросительный взгляд, которым наградил его Уинтерс, Карл едва заметно дёрнул уголком рта в усмешке и пояснил: — Альсина поделилась этим открытием с Мамашкой, а я совершенно случайно подслушал. Итан без особого интереса кивнул и внезапно нахмурился в недоумении: — Погоди… Ты что, был в замке Димитреску, раз смог её подслушать? Карл довольно хохотнул, видя его реакцию. Все металлические предметы в ближайшем к нему радиусе мелко вздрогнули, словно разделяя его веселье. — А откуда, по-твоему, в её вычурных вазах взялись патроны к твоим пукалкам? Мушиные психички специально для тебя раскладывали? Итан смущённо отвёл взгляд на полинявшее покрывало на кровати, на котором сидел, тихо бормоча под нос: — Я не задавался вопросами… Почувствовал запах табака, но подумал, что мне кажется… — Похоже, для тебя галлюцинации стали обычным делом, — фыркнул Гейзенберг, выражая все своё пренебрежение к умственным способностям Уинтерса. — Но что-то мы отошли от темы, — Лорд придвинулся на стуле вплотную к сжавшемуся на краю жёсткой кровати мужчине и выпустил струю густого дыма ему в лицо: — Откуда взялась твоя мутация? Успел хлебнуть заражённой водички в нашей чудесной деревне? Или пернатая сука поймала тебя первой и что-то вживила?       Итан с трудом сдержал в себе порыв отодвинуться — глаза Гейзенберга словно стремились залезть ему не то, что под одежду, под самую кожу, и разглядеть там истоки его мутации, то, что делало его таким особенным. Немалая сила воли понадобилась, чтобы голос не дрожал под таким давлением, которое он ощущал рядом с последним Лордом, когда Итан начал говорить: — Кхм… Нет, это… на самом деле, началось довольно давно. Три года назад, в Далви, Луизиана. Карл заинтересованно приподнял брови и протянул: — А… кажется, что-то такое припоминаю. Миранда собирала информацию о тебе, видел мельком, без особых подробностей. Уинтерс тяжело сглотнул и продолжил, воспоминания давних лет, похороненные годами усиленной психотерапии и старательного забвения, вновь оживали в его голове и скалили окровавленные пасти. — Было место вроде этого… Не деревня, один лишь дом. Но вся семья, что в нём жила… Мутировала, когда туда попало биооружие в виде маленькой девочки… «Будешь моим папочкой?» — словно наяву услышал Итан ласковый детский голосок у своего уха. Он потряс головой и гулко сглотнул, борясь с внезапно нахлынувшей волной неясной тошноты. — Неважно… В общем, мне не повезло туда попасть. И я заразился. Эвелина… Биооружие состояло из разумной плесени, грибной паразитической массы, которая вступала в контакт с разумом, захватывала контроль и управляла людьми, сводя их с ума. Либо полностью изменяла тело и превращала в монстров, полностью состоящих из плесени. Гейзенберг неопределённо хмыкнул, вновь затягиваясь своей сигарой. На его лице застыло отрешенное выражение, серые глаза смотрели в никуда, словно мыслями Лорд был где-то далеко. — Очень похоже на наш цирк уродов на выгуле… Продолжай. Итан нервно пожал плечами, с тоской понимая, что этот уютный вечер ностальгии по прошлым временем гарантированно обернётся для него долгой и неприятной сессией воскрешенных ночных кошмаров ночью… Если он доживёт до неё. — Я и моя жена Мия оказались заражены. Вакцины хватило только на одного из нас. Я отдал вакцину ей. Потом Амбрелла, которые разгребали весь тот бардак, клятвенно меня заверили, что я пришёл в норму. Что они изъяли вирус из моих клеток. Итан горько усмехнулся, глядя на свежий круглый шрам вокруг запястья. — Очевидно, напиздели, — глубокомысленно произнёс Карл, проследив за направлением его взгляда.       Уинтерс мрачно кивнул, одергивая рукав куртки повыше. От созерцания собственных множащихся на теле шрамов становилось горько во рту. Словно карта, его кожа скрупулезно сохраняла на себе следы всех его злоключений. Его тело резали, пилили, обжигали кислотой и огнём, кусали и разрывали клыками, протыкали металлическими предметами… А на душе с каждым таким событием словно появлялись идентичные, зеркалящие тело шрамы. Итан не любил смотреть на них. Они напоминали ему обо всех ужасах, что ему довелось пережить.       Гейзенберг вырвал его из задумчивости, небрежно затушив окурок в ближайшей банке, уже полной сигарного пепла. — Значит, вирус. Паразитический гриб… — протянул Карл, постукивая пальцем по подбородку, пока обдумывал какие-то только ему понятные нюансы. — И… Регенерация и приращивание конечностей — это весь исходный результат? — внезапно спросил он, уставившись на Итана серьёзным, немигающим взглядом. Итан чуть поёжился, сомневаясь, стоит ли ему раскрывать все карты. Его сомнения не остались незамеченными. — А… Значит, есть что-то ещё! — довольно кивнул Лорд, расплываясь в хитрой усмешке и вскакивая со стула. Лорд неторопливо прошёлся по комнате, отходя в противоположный угол, скрытый в полутьме, куда свет тусклых светильников не добивал, и остановившись вполоборота к Итану. — Колись, Уинтерс.       Итан чуть не вскрикнул, когда Гейзенберг повернулся к нему, наполовину скрытый в тени, а его глаза засияли в темноте, как две полные луны. Словно у волка или кошки. Итан, как мог, постарался скрыть сбившееся от резкого испуга дыхание и участившееся сердцебиение. Он почувствовал, как взмокла шея под плотным воротником худи и куртки, как противная нервная влажность разползлась по спине, отзываясь холодком на неизвестно откуда взявшийся сквозняк. — Это… Я начал чувствовать больше… Но это не я… Это внутри… — он начал сбивчиво выкладывать всё, что скрывал даже сам от себя, под взглядом светящихся глаз хищника держать в себе правду не получалось, и она лилась, как вода из дырявого ведра. — Я чувствую Розу… И тогда, когда кто-то притворялся моей женой ещё в городе… Я это почувствовал, понял, что это не Мия, — Итан выдохнул последнюю фразу почти неслышно и поднял больные глаза на замершего в темноте Гейзенберга. — А иногда я чувствую такую… ярость. Словно животное. Хочу разорвать врагов на куски. Разорвать Миранду, как зверь. За то, что она… посмела забрать моего… детёныша, — последнее слово Итан вытолкнул из себя не своим голосом, чей-то глубокий, звенящий рокот произнёс его ртом это дикое, звериное понятие. Это было так жутко — и близко ему одновременно, что Итан глухо всхлипнул от ужаса и зажал себе рот ладонью.       Гейзенберг в своём углу понимающе оскалился, сверкая по по-звериному отражающими свет зрачками. — Ага… Вот это мне понятно. Инстинкт защиты потомства… Значит, у вируса есть черты, присущие животным формам жизни… Очень интересно. Лорд отвернулся от него и прошагал дальше к столу, начиная рыться в занявших всю поверхность бумагах. — Так… Теперь все зависит от того, каких черт больше — паразитических или животных. Итан неверяще посмотрел на него полными скопившихся от шока слёз глазами и с трудом отнял дрожащую руку ото рта: — Пара… зитических?.. Карл закатил глаза и повернулся к нему, насмешливо произнося: — Ты же сам сказал — биооружие захватывало разум и изменяло тело. Паразитический тип. А если учесть, что главплесень ты грохнул… — Гейзенберг вопросительно склонил голову в его сторону, получил рваный кивок в подтверждение и продолжил: — По логике плесневой иерархии теперь главплесень — ты. А значит, помимо впечатляющей регенерации, получаешь и способность заражать, захватывать разум… И что там ещё эта Эвелина умела. Ну, в теории. Итан подавился кашляющим смешком. Он — и вместо Эвелины?.. «Эй, а это имеет смысл, знаешь?» — прошептал иллюзорный, отвратительно знакомый детский голос ему на ухо, — «В конце концов, теперь ты точно главный в семье… Папочка». Итан затряс головой, тщетно пытаясь избавиться от звенящего в ушах несуществующего смеха, и в неверии уставился на собственную руку. — Ладно… — прошептал он, все ещё не в состоянии поверить в новую о себе информацию, — Как это можно проверить?..