Dezvăluirea secretelor (Раскрывая секреты)

      После того кошмара, что приснился Итану на его первом и единственном отдыхе, ликаны стали для него особенно мерзкими и отвратительными монстрами. Те же плесневики в Далви были совершенно не похожи на людей, а у ликанов были обезображенные, но человеческие тела и горящие безумным звериным огнём глаза на человеческих лицах, искаженных оскалом окровавленных ртов. От них несло мускусным звериным духом и застарелой гнилой кровью, они жадно пожирали трупы и с бездумной яростью нападали на выживших. Итан заочно ненавидел их всех, каждую окровавленную полузвериную морду, обречённо понимая, что они ещё не раз появятся в его кошмарах, даже если он возьмётся за то, чтобы истребить всех до последнего в этой проклятой деревне. Так что крепость, ставшая их логовом, стала для него самым неприятным испытанием. Даже более отвратительным, чем битва с Моро. И едва он, преодолевая свое отвращение и страх, отбился от целой толпы этих монстров, как тут же наткнулся на их предводителя, огромного косматого великана с молотом и окровавленной бородой на полузвериной морде. Бой с ним выдался ужасно выматывающим, но в конце концов и он рухнул, громогласно рыча в предсмертной агонии.       Взмыленный и обессилевший, Итан ввалился в узкую комнату в катакомбах под крепостью, едва не бренча полупустой сумкой. Почти все боеприпасы он истратил на толпы ликанов и их огромного вожака, и теперь у него остался только пистолет с десятком патронов и один чудом уцелевший фугасный заряд. Итан с горечью подумал, что если ему придётся драться с Гейзенбергом, то выйдет он на бой почти что с голыми руками. Хотя, даже будь у него полный арсенал и ебучий ручной пулемёт — что такое любые пушки против того, кто повелевает металлом? Даже нож не поможет. Только если с палкой на последнего Лорда идти. Итан хмыкнул, представив такую картину и, покачав головой, шагнул дальше, вглубь помещения, к слабо освещенному столу, на котором бликовала жёлтыми боками последняя колба и шипел статикой ламповый допотопный телевизор — такой же, как в лаборатории Моро. Итан задумался, был ли этот телевизор здесь ранее — например, для того, чтобы Гейзенберг, как Лорд деревни, мог командовать этими тварями, или же он был принесён сюда недавно, специально для связи с ним? Ликаны вообще достаточно разумны, чтобы пользоваться техникой или воспринимать такие приказы?       Отложив эти вопросы до лучших времен, Итан с трепетом забрал последнюю колбу, на несколько секунд задержав её в руках. Его внутренняя сущность, которую он чувствовал всё так же хорошо, и которая не раз помогала ему в схватках, обостряя восприятие и усиливая инстинкты, заворочалась и потянулась к содержимому колбы. Даже разделённая на части, Розмари общалась с ним — урывками передавала яркие образы того, что видела перед разделением, а потом словно впадала в подобие анабиоза или спячки, больше не подавая о себе вестей. Но Итан продолжал чувствовать жизнь внутри каждой из четырёх колб, пусть и нетипичную, сильно замедленную, так что старался не беспокоиться по этому поводу. Судя по всему, Роуз не было больно от того, что её разделили, но это все равно заставляло его нервничать и желать поскорее вернуть её в первоначальное целое состояние.       Итан еле слышно выдохнул после последнего яркого видения, в котором к Розе приближалась Миранда вместе с остальными Лордами — видимо, перед самым загадочным разделением, — и бережно убрал колбу в сумку. Почти одновременно с этим телевизор на столе ожил, отображая герб дома Гейзенберг. — Молодчина, Итан! Я в тебя верил! — самодовольно произнёс Лорд, словно у него не было никаких сомнений в том, что Уинтерс справится с огромной толпой ликанов. — И что теперь? — напряжённо спросил Итан, все ещё не в силах соотнести в своей голове понятия «помощь» и «Лорд Гейзенберг, сильнейший из детей Миранды». — Возвращайся ко мне. Положи все колбы на алтарь, — посерьёзнел голос. — Ну смотри, если это какая-то ловушка, мне и ствол не понадобится, чтобы до тебя добраться!.. — без особой уверенности пригрозил ему Итан, сам не зная, чем он вообще может угрожать последнему Лорду. Да, он тоже не совсем обычный человек, но как ему поможет его регенерация в этом случае?.. Гейзенберг хрипло расхохотался. — Какой боевой настрой! Не горячись так. Уже почти всё…       После этих странных слов Лорд разорвал связь, оставляя Итана один на один с белым шумом помех. Итан положил руку на свою сумку, неосознанно нащупывая угловатую твёрдость колбы и вслушиваясь в успокаивающее присутствие своей дочери. — Как думаешь, Рози, твой папа совсем свихнулся, если доверится этому психу?.. Роза предсказуемо не ответила, но иррационально Итану стало немного легче.       Перед тем, как слепо доверяться Гейзенбергу, Итан направился к Герцогу, чтобы попробовать узнать у него больше о странной ритуальной чаше, в которую Лорд предложил поместить колбы. Не мог же он без оглядки, на одном слабом доверии запихнуть части своей драгоценной дочери неведомо куда, не зная толком, безопасно ли это в первую очередь для самой Розы.       Торговец встретил его радушно, особенно когда он выложил на прилавок свою добычу из особняка Беневиенто — чашу с филигранью, найденную в склепе перед домом, и ныне безвредную куклу Энджи. Итану самому от себя было мерзко, когда он разорял могилу, но инстинкт внутри шептал ему, что мертвецу любые побрякушки уже ни к чему, а вот он на вырученные с продажи леи может купить боеприпасов и медикаментов. Пришлось признать его правоту. В этом диком, населённом ожившими кошмарами краю не было места обычной человеческой морали. — Ааа, мистер Уинтерс! Вижу, Вы успешно навестили особняк леди Беневиенто? Как себя чувствует леди после Вашего визита? — с хитрой улыбкой осведомился Герцог. — Леди… чувствует себя слегка разрозненно, — с иронией хмыкнул Итан, вспоминая оставшуюся от Донны кучу кристаллических осколков в форме тела. Герцог добродушно хохотнул, хлопая себя по безразмерным бокам короткими ухоженными руками. — Хохо, не сомневаюсь в этом. С этой милой вещицей она не расставалась никогда… — его пухлые, но ловкие пальцы трепетно ощупали фарфоровое тельце ныне окончательно мёртвой Энджи. Итан сгрёб выставленные торговцем за товар мешочки с деньгами, и, помешкав, вытащил из своей сумки последнюю колбу. — О, Вы преуспели в нахождении всех частей Вашей дочери, поздравляю! — с энтузиазмом воскликнул Герцог, увидев её в руках Уинтерса. — Осталось только собрать её воедино, — хрипло произнёс Итан, неотрывно глядя на смутные очертания внутри мутного жёлтого стекла. — Верно. И как Вы собираетесь осуществить такое? — с долей любопытства спросил его торговец, загадочно блеснув маленькими глазками на своём мягком лице. Итан перевёл свой взгляд на него: — Когда я был… Когда я покидал водохранилище Моро, со мной связался последний Лорд. Гейзенберг. Он сказал, что может помочь мне с этим. Герцог в изумлении поднял брови, его пухлые губы сложились в идеальной «о». — Любопытно… — Он сказал мне положить колбы в эту чашу. Но я не знаю, могу ли я ему доверять… — Итан перебил торговца, в отчаянии сжимая колбу в руках. Толстое стекло протестующе скрипнуло. Герцог сомкнул губы и задумчиво перебрал пальцами свои многочисленные перстни. — Можете ли Вы доверять Гейзенбергу?.. Разумеется, нет, — видя недоумение на лице собеседника, Герцог поднял пухлую ладонь в останавливающем жесте. — Но поверить ему Вы вполне можете. Отчасти его слова правдивы. Колбы необходимо поместить в Чашу Гиганта для обращения ритуала вспять… — Но? — Итан в нетерпении ждал ответа, прожигая взглядом его невозмутимое лицо. — Думаю, о подробностях и подводных камнях Вам лучше спросить самого Лорда Гейзенберга, — мягко улыбнулся Герцог, сожалеюще разводя руками. — Одно могу сказать точно — Чаша никак не навредит Вашей дочери, Итан. Уинтерс слабо кивнул, обозначая, что услышал его слова, но на душе все равно было скверно. Недоверие и предчувствие какого-то подвоха сжирали его изнутри, но выбора не было, так что в конце концов Итан поместил в четыре квадратных углубления четыре склянки с частями Розы.       Как только колбы вошли в пазы и скрылись внутри чаши, оставляя на виду только крышки с гербами всех четырёх Лордов деревни, внутри неё что-то щёлкнуло и с каменным скрежетом сдвинулось. Крепления, которые удерживали чашу на постаменте, разошлись и Итан мог беспрепятственно забрать Чашу Гиганта вместе с её драгоценным содержимым. Итан с усилием взял в руки каменную махину, которая оказалось ожидаемо тяжёлой, и в растерянности оглянулся на Герцога. Тот подбадривающе махнул ему рукой из своей тарантайки: — Установите её в месте Ритуала! Вы уже проходили его, когда вернулись из замка Димитреску. Итан вспомнил занесённую снегом круглую площадку с постаментом посередине и кивнул. Путь был не то, чтобы сильно близкий, и тяжёлая ноша, ощутимо оттягивающая руки, обещала сделать его воистину незабываемым.       С потом, болью и титаническими усилиями Уинтерс преодолел длинную дорогу назад и со стоном облегчения привалил Чашу к постаменту, давая себе время отдышаться.       Несмотря на все уверения Герцога, Итану все равно было неспокойно. Хотелось схватить Розу под мышку прямо как есть — в виде разрозненных колб в каменной чаше — и рвануть из деревни нахрен. Добраться до Амбреллы, они должны знать, как вернуть Розу в прежнее состояние… Но Итан понимал, что даже поступи он так, их с дочерью не оставят в покое. Наверняка амбрелловцы знали, что он плесневелый, но ему в глаза пиздели, что с ним все в порядке. Может, хотели понаблюдать, что он будет делать, если вдруг осознает, что заражён… А может, хотели провести какие-то опыты. А уж Роза им и подавно должна быть интересна, с её необычными способностями, из-за которых её и похитили. Нет уж, Итан собирался послать Амбреллу нахуй вместе с Крисом, мать его, Рэдфилдом — и он пошлёт. Сбежит и спрячет себя и Розу там, где они и не подумают искать. А значит, выбора у него не было. Сам он Розу не вернёт, даже будь он хоть три раза плесневым. Слишком он неопытен и не осведомлён о своих возможностях.       Итан резко выдохнул и поднял Чашу с земли. Она вошла в пазы постамента, как влитая. Каменные крепления с хрустом сомкнулись на её основании, а весь каменный ритуальный круг, на котором стоял Уинтерс, дрогнул и с глухим рокотом сдвинулся, начиная медленный спуск куда-то вниз, под землю. Итан честно постарался не нервничать от непонятного перемещения, крепко схватился за свой пистолет и бросил беспокойный взгляд на утопленные в камне колбы. Они слабо светились, словно внутри каждой из них в этом странном сооружении происходили неведомые Уинтерсу процессы. Но ощущение присутствия дочери не изменилось, так что Итан с неохотой отвёл взгляд и принялся разглядывать место, куда его доставил остановившийся странный лифт.       Впереди был виден огромный мост, которого раньше Итан точно не видел, хотя не раз рассматривал окрестности деревни с высоких точек, типа крыши замка Димитреску или мельниц Моро. Потом Уинтерс вспомнил странный далёкий грохот, который слышал, пока ритуальный круг опускал его вниз, и пришёл к выводу, что этот мост был связан с очередным ебанутым механизмом, который он запустил, когда поставил Чашу на постамент.       Итан осторожно ступил на мост, появившийся, очевидно, из реки, судя по лужам и незадачливым рыбинам, которым не повезло оказаться на пути выдвигающейся из воды махины. Его нерешительность не осталась незамеченной. — Иди прямо по мосту, Итан! Не бойся ты так, это не ловушка, — громкий голос, искаженный динамиком, раздался с другой стороны моста. Итан нервно сглотнул, происходящее напрягало его всё сильнее с каждым шагом, но деваться было все равно некуда, поэтому он медленно двинулся вперёд, с тревогой оглядываясь на оставленную позади Чашу с его дочерью. — Не волнуйся, твоей малышке ничего не грозит. Она в безопасности, — уверил Итана голос Гейзенберга, после чего тот с неохотой ускорил шаг, больше не оглядываясь назад.       Уинтерс пересёк мост и ступил на сухую землю, покрытую высохшим ковылем и редкими островками снега. Во владениях Гейзенберга было теплее, чем у других Лордов, и Итан с тихим облегчением расстегнул свою многострадальную куртку. Когда Уинтерс дошёл до больших металлических ворот, ведущих на территорию фабрики, они распахнулись перед ним сами собой. Итан прошёл дальше, стараясь не зацикливаться на пугающем до дрожи ощущении, что добровольно заходит в логово опасного хищника, фактически безоружный перед его способностями.       Снаружи здание выглядит безобидно, не видно мутантов или ликанов, пятен крови или какой-нибудь неестественной мерзости, как в деревне и владениях других Лордов. Но Итан не позволяет себе обмануться. Он держит в голове слова Герцога — самый опасный Лорд из четырёх. Уинтерс вспоминает — мутация Альсины сделала её гигантской и даровала когти, мутация Донны — дала отдельный разум кукле и какую-то всратую способность вгонять в бэд-трип и управлять им. Моро мутировал сильнее всех, сильно изменившись физически, почти став наполовину рыбой, вырабатывающей кислоту. Но ни у кого из них не было такой силы, как у Гейзенберга. Способности управлять металлом. Наверное, только Миранда была сильнее его. Итан встряхнул головой, выныривая из тяжких раздумий и подходя к воротам здания. Стоит ему оказаться в паре шагов от них, как срабатывает какой-то датчик — или это просто Мудила с Молотом следит за ним через камеры — и ворота автоматически открываются, скользя по специальным полозьям. Голос Гейзенберга сопровождает Итана из ближайшего динамика: — А, вот и ты, наконец. Итан Уинтерс! Входи.       Итан думал, что разучился удивляться, но Гейзенбергу удаётся переубеждать его раз за разом. Итан сам не знает, что ожидал обнаружить на его фабрике, но уж точно не «доску почёта», на которой висят фото его жены, Розы, Криса и портреты — Миранды и ныне мёртвых трёх Лордов. Уинтерс не успевает толком рассмотреть всё, как его прерывают. Знакомый голос, до этого искажаемый динамиками старых телевизоров и громкоговорителей, звучит ясно и громко откуда-то из-за спины, и своей внезапностью пугает его до усрачки. — Правда глаза колет? Итан резко оборачивается и твёрдой рукой направляет заготовленный непонятно зачем пистолет на источник звука — патлатого, небритого Гейзенберга в плаще и шляпе. Не то, чтобы Уинтерс надеется, что его оружие ему хоть чем-то поможет — просто это уже рефлекс. Лорд смотрит на направленный в его сторону ствол и на его лице, наполовину скрытом тёмными очками, читается откровенное сомнение — в его, Итана, здравом рассудке. — О нет, я так и знал, — с плохо скрываемым сарказмом говорит Гейзенберг, иронично всплёскивая руками, — Ты хочешь убить меня, как и остальных, а затем пойти спасать Розу! Итан осознает тупость ситуации — грибной мальчик угрожает металлическим оружием человеку, способному этим металлом управлять — и с неохотой убирает ствол в кобуру. — Я спасу свою дочь, — твёрдо говорит он, стараясь убедить в этом самого себя, уже отчасти сломленного всем тем, что до этого пришлось пережить.       Лорд не успевает ему ответить — их диалог прерывает громкий шум, похожий на звук работающей бензопилы, что доносится откуда-то снизу, из распахнутого железного люка. — Блять, заколебал… — бурчит себе под нос Гейзенберг, резким шагом подходит к люку и кричит в него, показывая недюжинную мощь лёгких: — ЗАВАЛИ ЕБЛО! Итан с опаской смотрит на Лорда и думает, что не особо желает знать, что за монстры у него там водятся. Гейзенберг выпрямляется и как ни в чем не бывало произносит с самым будничным видом: — Прости, что вспылил. Его взгляд при этом направлен на тело Итана — Уинтерс чувствует, как пронзительные глаза даже из-за тёмных очков буравят то место, в которое при их первой встрече воткнулась арматура. Сейчас от давней раны остался только круглый шрам, заросший новой розовой кожей, но почему-то от взгляда Гейзенберга Итану кажется, что он вновь начинает зудеть, как при регенерации.       Лорд бескомпромиссно усаживает Итана на металлический стул, поставленный в опасной близости от распахнутого люка, и начинает присущее ему представление. — Стрёмная куколка, огромная сука и водяной дебил, — в портрет каждого поименованного поочерёдно вонзается нож — Лорд управляет им играючи, его жесты руками при этом нужны ему лишь для наглядности. Итан знает — если Гейзенберг захочет, ему не нужно будет даже шевелить пальцем, чтобы заставить металл повиноваться его воле. Такая сила вызывает справедливую опаску… и где-то в глубине себя Итан ощущает тёмный, чистый восторг, словно что-то дикое внутри него отзывается на эту силу и довольно рокочет. — Ты ещё не понял? Это тест — достоин ли ты занять место в семейке Миранды! — возвещает Лорд, переставая мучить изрезанную доску и поворачиваясь к нему в широком, почти театральном жесте. Итан с трудом подавляет в себе порыв закатить глаза к потолку и мученически завыть. Почему в его жизни так много мутировавших ебанутых людей, которые жаждут заставить его играть в семью?.. — Я не хочу быть частью этой семьи! — Как будто я хочу! Но так вышло, — агрессивно взмахивает рукой в сторону Гейзенберг, за тёмными стёклами очков Итан не видит его глаз, но отчего-то знает, что они сверкают отчаянным огнём. Лорд в чём-то хочет убедить его, его жесты порывисты и резки, а слова полны агрессии и какой-то затаённой боли. Итан ловит себя на мысли, что ему интересно послушать, что тот скажет, хотя до этого он шёл сюда только ради спасения дочери.       Лорд подходит к нему вплотную, нагло, по-звериному непосредственно вторгаясь в его личное пространство, секунду колеблется и — слава всему, блять, святому — резким движением снимает тёмные очки и небрежно убирает их в карман. — Ты и я, Итан, — Лорд сжимает пальцы в кулак в отчаянном, откровенном жесте. Его ничем более не скрытый взгляд горит, как расплавленное серебро, переливается вихрем самых разных чувств — ярость, отчаяние, надежда, ненависть. Итан почти теряется в этом водовороте эмоций, без капли смущения глядя Гейзенбергу в глаза. — Мы вместе спасём Розу — и с ней уж точно сотрём Миранду в порошок!.. Итану в целом нравится его предложение, если бы не одно но. Роза. — Моя дочь — не оружие! — гневно возражает он в лицо угрожающе прищурившемуся Лорду.       В его глазах Итан ясно читает свой приговор: если он сейчас откажется от этого союза, Гейзенберг станет его врагом, ещё одним препятствием на пути к Розе. Битва с ним — Уинтерсу даже не хочется думать, насколько тяжёлой и болезненной она будет, и в какую тварь может преобразиться сам Гейзенберг. Его собственное чудовище где-то внутри недовольно ворчит и огрызается — оно чувствует, что Лорд сильнее, и не хочет вступать в конфликт, заведомо проигрышный. А если он согласится… Заимеет сильного союзника, мощную поддержку — и фактически слепо доверится, вложит в руки Гейзенберга их с Розой судьбу. Что Лорд будет делать после смерти Миранды? Не обернётся ли всё ещё худшим кошмаром?..       У Итана нет ответов. Но он вспоминает — жёлтую краску на деревянных ящиках и металлических баннерах-указателях, найденное оружие с лошадиным клеймом, слова Гейзенберга, полные бахвальства и бравады — и его глаза, полные яркой надежды и огромного, накопленного годами отчаяния. И он решается и тихо добавляет: — Она слишком мала, как она Миранду должна победить? Закидает её погремушками? Гейзенберг хмыкает, делая небрежный жест рукой в пустоту: — Ты воспринимаешь всё слишком буквально. Можно просто позаимствовать её силу, чтобы увеличить свою мощь и навалять этой пернатой сучаре… Итан отрицательно мотает головой, ему не хочется вмешивать Розу во всё это — любой ценой. Родительское сердце слишком трясётся за собственное дитя, и тварь внутри согласно ревёт и рвётся защищать своё потомство. — Если тебе так нужна сила — возьми мою. Используй меня, как тебе необходимо — если это поможет спасти мою дочь.