moonshine.

— ты идиот, мадлен, — эспрессо мельком глянул на парня и невозмутимо продолжил путь. — это не так! — возразил мадлен, догоняя своего приятеля и хмурясь. — ничего ты не понимаешь. — хорошо, если тебя не устраивает такая формулировка, я перефразирую: ты беспечный дурак, мадлен, — усмехнулся эспрессо и даже не обратил на назойливого спутника внимания. — ладно, хорошо, предположим, ты прав, хотя мы оба знаем, что это не так. предположим. я готов смириться с клеймом, которое ты на меня безжалостно повесил, но ведь даже если по твоему неправильному мнению я идиот, то я идиот только из благих намерений, и я идиот с добрым сердцем, в отличие от некоторых! — мадлен сложил руки на груди, надеясь, что его эмоциональная речь не оставит эспрессо равнодушным, как обычно. — мгм, я понял. и твой необоснованный упрек тоже. хотя я бы не назвал себя черствым сухарем. — я и не говорил этого, — мадлен внезапно почувствовал укол совести за свои грубые слова в адрес эспрессо, хотя прекрасно понимал, что тот лишь издевается над ним. во всяком случае, несмотря на это понимание, он не мог не накручивать себя. эспрессо — максимально загадочная личность, которую мадлен не мог понять уже долгое время. это лишь он — открытый и добродушный простак, готовый идти на контакт. и они с эспрессо совершенно не похожи. — извини. эспрессо косо на него глянул и ухмыльнулся. — я же сказал, что ты дурак. мадлен устало взглянул на собеседника, уже даже не в силах обижаться. очередной укол в груди он предпочел проигнорировать, сосредоточившись на своих мыслях и глядя в никуда. мадлен не мог. он просто не мог понять, что творится с ним. они с эспрессо общались не слишком много, но достаточно для того, чтобы притерпеться друг к другу, и мадлен искренне полагал, что колкость приятеля для него больше не является чем-то из ряда вон выходящим, что он давным давно перестал воспринимать все близко к сердцу, зная, что эспрессо не хочет нарочно делать ему больно. однако в последние дни он все больше и больше чувствовал в их взаимоотношениях бездонную пропасть. и непонятно — то ли это с ним что-то не то, то ли... и все же второго варианта не дано, потому что его неопределенное настроение в последнее время не поддавалось объяснению. — я просто... понимаю его. я не хочу, чтобы этот несчастный ребенок рос, чувствуя себя обузой. знаю, на первый взгляд может показаться, будто он капризный и зазнавшийся, но я прекрасно вижу, сколько неуверенности скрыто за этим уверенным образом "короля". — тихо произнес мадлен, погружаясь в свои мысли. — и я сделаю все, что в моих силах, чтобы он любил себя, этот мир, свою жизнь и никогда не чувствовал себя лишним или же помехой... это сильно отравляет существование. а самое главное, он никогда и никому не захочет показывать себя с этой стороны, а значит ни помощи, ни поддержки от других людей он не дождется. эспрессо внимательно слушал монолог мадлена, анализируя его состояние. опущенный взгляд, тихий и отстраненный голос, засунутые в карманы руки. в этом явно было что-то, трогающее душу, и у эспрессо спирало дыхание. он рассматривал мадлена, вглядывался в каждую деталь его благородного образа и ловил каждое слово, переваривая мысль, которую тот хотел донести. и от этого в груди... щемило. они ушли уже довольно далеко от других жителей королевства, миновав самые оживленные места и подобравшись ближе к лесу, где стояли уединенные лавочки, скрытые от посторонних глаз. вечер, стрекотание насекомых, шелест сахарных листьев на деревьях, приторно-хвойный запах леса, потемневшее небо, тусклый свет фонарей, освещающий лица. эспрессо останавливается и невесомо касается бледной, похолодевшей руки мадлена, призывая и его остаться на месте. мадлен оборачивается и вскидывает бровь, очевидно, не понимая, чего от него хотят, но, оглянувшись вокруг, осознает. вечер, холод, окраина королевства, им пора расходиться... — я понял. извини за то, что навязался во время прогулки. надеюсь, я не испортил тебе вечер своей болтовней, — мадлен неловко улыбнулся и почесал затылок, отводя взгляд, и эспрессо мог только догадываться о том, что прячется за этими незначительными жестами. — я не имел в виду, что нам пора расходиться. но если ты желаешь идти, я не стану насильно удерживать тебя здесь. однако позволь мне занять еще минуту твоего времени. мадлен с замиранием сердца смотрит на эспрессо и не понимает самого себя. он хочет что-то сказать, но останавливается, давая другу право начать разговор. эспрессо мягко и благодарно улыбается, а мадлен, не в силах видеть и признавать его настолько очаровательным, нелепо краснеет и начинает знатно волноваться, не понимая куда себя деть и как себя вести. — я не люблю лезть в чужие дела, — эспрессо подходит к лавочке и присаживается, жестом приглашая спутника сесть рядом. луна волшебно освещает его лицо, и мадлен ловит себя на том, что боится пошевелиться. эспрессо привлекательный. эспрессо умный. эспрессо харизматичный. эспрессо сдержанный. эспрессо просто очаровательный, притягательный и прекрасный. одним словом — эспрессо идеален. и мадлен не в силах прогнать эти неловкие мысли из своей головы. он из последних сил сдерживается от того, чтобы не дать себе пощечину. но эспрессо выжидающе смотрит, и мадлен на сто процентов уверен, что теперь эспрессо думает, что он идиот, далеко не в шутку. однако он, красный, как рак, собирает всю оставшуюся волю в кулак и все-таки садится. садится. слишком. близко. так, что их колени соприкасаются. мадлен искренне не понимает как можно быть настолько неловким. и теперь он полностью согласен с тем, что он идиот. прячет лицо в ладонях. и самое смешное, не может заставить себя сдвинуться с места. эспрессо хмыкает, смотря на обреченный вид мадлена, но сам тихонько кашляет в кулак, потому что на самом деле тоже смущен до невозможности. — здесь... холодновато... — неумело старается оправдать свой смехотворный вид мадлен. — впрочем, извини... продолжай... пожалуйста... — не люблю лезть в чужие дела, но, — эспрессо прокашливается и покорно продолжает, стараясь не смотреть на друга. — я задумался. после твоего монолога. я действительно замечал что-то подобное в кастарде. однако, не только в нем одном. он осторожно касается рукой чужого плеча и смотрит. смотрит прямо в потерянные глаза мадлена, оторвавшегося от своих рук. — ты сказал, что понимаешь его. — я.. забудь об этом. мадлен порывается уйти, но эспрессо невозмутимо хватает его за локоть, и тот покорно возвращается на место, в сотый раз за вечер отводя взгляд. — хорошо. я не хочу лезть в твою душу. но я буду рад, если в один момент ты решишь довериться мне. а до тех пор мучить тебя я не собираюсь. мадлен готов рассмеяться. потому что каждую минуту его жизни в компании эспрессо можно позиционировать, как мучение, как медленный яд, оплетающий тело и посылающий в мозг недвусмысленные сигналы. потому что каждый раз, когда он ненароком (или?..) натыкается на эспрессо взглядом, то испытывает странные чувства. потому что, в конце концов, из-за эспрессо он чувствует себя ничтожным влюбленным идиотом, будучи не в силах это принять. и мадлену от этого не по себе. эспрессо замечает изменения в поведении друга. замечает и странную улыбку, застывшую у него на губах. замечает опустошенный взгляд, направленный в заросшую сахарной травой землю. замечает, но молчит. и, не смея нарушить это молчание, аккуратно берет мадлена за руку. его рука холодная. холодная, как сам январь, и бледная, как молоко, которое брэйв когда-то поручил изготовлять кому-то из печенек. эспрессо находит эти аллегории глупыми и безрассудными, но они — единственное, что сейчас приходит в его голову. он слишком занят своими мыслями, слишком сильно хочет отвлечься, лишь бы не выдавать волнения, лишь бы заглушить свои дрянные чувства, и он совершенно не замечает, как неосознанно начинает поглаживать чужую руку, и как сильно эта чужая рука начала потеть. да, мадлен был в необычайном волнении. — эспрессо. — кх.. м. да? они смотрят друг другу в глаза. они думают, что лунный свет прекрасно отражается в них. они думают, нет, они знают, что они безнадежные идиоты. — можно мне тебя обнять? — что? — эспрессо не сразу понимает сути вопроса и глупо глядит на мадлена. — я хочу тебя обнять. — зачем ты спрашиваешь разрешения? — я не знаю как ты относишься к физическим контактам, и я не знаю насколько ты тактилен. — ты идиот. — я знаю, — с улыбкой отвечает мадлен. эспрессо просто не выдерживает. нет, черт возьми, нельзя. потому что он сделает это сам. он крепко обхватывает мадлена, лишая его всякой форы, и бездумно утыкается в чужое плечо, содрогаясь от смеха. идиот. идиот. ну какой же он, черт возьми, идиот. мадлен не понимает что так рассмешило эспрессо. но его звонкий смех резонирует в груди особенным теплом, и, черт возьми, это так романтично, что даже страшно. — у тебя милый смех. — а ты сам по себе милый. — это... твою мать. ты тоже. — но ты идиот. — я знаю. а еще я знаю, что я, кажется, влюблен в тебя. эспрессо немного отстраняется, чтобы взглянуть в серьезное лицо мадлена и понять, что это не шутка. но вместо смущения он снова смеется в чужое плечо, чем смущает уже самого мадлена. — ты идиот. и я идиот. мы оба идиоты. и тогда получается, что мы прекрасная пара. и если ты влюблен в идиота, то я, пожалуй, тоже. но не в того, в которого влюблен ты, а в того, в чье плечо я сейчас бессовестно ржу. — я запутался. — я тоже. и смотря на такого открытого и счастливого эспрессо, мадлен понимает, почему он влюблен. и тоже заходится в приступе глупого смеха.