***
"Блять, блять, блять..." - стучало в голове у Никиты, пока он плескал на лицо холодной водой в мужском туалете Центра. Когда Яна включала всем запись разговора с Даней, Никита сопоставил в голове все факты и понял, что девушка могла всё видеть. Она могла стать свидетелем их грёбаного поцелуя на грёбаной крыше. В момент, когда Бойко потянулся к губам Макеева, он рассчитывал, что всё останется незамеченным. Даня, скорее всего, этого не вспомнит, а остальные - не узнают. Но парень не учёл того, что они могли быть не одни. Яна тогда выходила из кухни, но это не значит, что она вышла из квартиры. - Блять! - уже вслух выругался Никита, саданув кулаком по двери туалета, после чего вышел в коридор, подальше от любопытных взглядов. За несколько дней до тусовки Никита начал понимать, что же с ним происходит на самом деле. Из маленьких частичек пазл начинал складываться, но парню совершенно не нравилась эта картинка. Тот самый сон с Макеевым в главной роли окончился жарким и липким пробуждением. Запихивая белье в пакет, который будет отдан Дрочеру на стирку, Никита пылал от стыда и ненависти к себе. Теперь он осознал, что все эпизоды их потасовок сопровождались скрытым удовольствием. Вдавливая Даню в зелёное покрытие футбольного поля, Никита изо всех сил прижимался к нему бедрами, стараясь продлить этот момент как можно дольше. Он вспоминал их драку возле труб почти как романтическое свидание. Прокручивал в голове моменты. Сбитые кулаки и расквашеный нос. Опухшие губы Макеева. Беседа по душам. И одна сигарета на двоих. Боль и близость, которые с самого детства были для Никиты единым целым. Ему наконец удалось разобраться со своими чувствами, пусть и не до такой степени, чтобы облечь их в слова. Однако он не мог принять этого. Никита пообещал себе не портить жизнь ни себе, ни Дане. Это притяжение просто останется в секрете, и никто не узнает об этих снах, тревожных и таких желанных. Но что-то пошло не по плану. Макеев не собирался оставаться пассивным объектом в этой игре. Он оказался живым субъектом, который действовал по своим правилам. И Никита сорвался в эту пропасть. Покидая крышу в тот вечер, он был вне себя от счастья и в то же время был напуган до тошноты. "Господи, если ты существуешь, пусть пронесёт" - подумал тогда Бойко. И ему было суждено остаться атеистом. - Никита! - окликнула его Яна во дворе Центра. Бойко со скверным предчувствием подошёл к ней и присел рядом на скамейку. - Чего тебе, Янка? - стараясь казаться равнодушным, спросил он. - А ты ничего не хотел спросить по поводу вчерашнего? - ответила вопросом на вопрос девушка. Никита невольно сглотнул. Он боялся сболтнуть лишнего, поэтому просто молча уставился на подругу. - Ну, или может хочешь послушать запись с Макеевым до конца? - продолжала она. - А почему именно я? - всё ещё играл в недоумение парень. - Ты знаешь, почему, - произнесла Яна спокойно и уверенно, вызывая у Никиты липкое чувство страха и потери контроля над ситуацией. - Так что, я включаю? Бойко нервно кивнул. Он сидел неподвижно, пока девушка распутывала наушники и открывала нужное видео. - Слыш, Даня, а ты ведь только что с Никитой на крыше целовался? - в каждом из наушников раздался голос Яны. Было не совсем понятно, вопрос это был или утверждение. - Мгм, - утвердительно промычал Макеев. - Целовался. Судя по всему, Дане стало легче, после того как он выговорился касательно перехода в Орион. Больше не было слышно всхлипов, интонации были умиротворёнными и немного сонными. - И как оно? - с лёгкой насмешкой спросил голос Яны. - Ахуенно... - односложно ответил Макеев. Никита поправил наушник и снова сглотнул. Он чувствовал свой пульс, который словно раздавался по всему телу. - А чего это вы вдруг? - продолжала свой допрос Яна. - А хрен его знает... Я так захотел. И он, кажется, тоже. - Завтра не вспомнишь об этом? - Хм... Не думаю, что забуду... - очень медленно проговорил Макеев. Яна остановила видео и забрала у Никиты наушник. - Потом он уснул, - будничным тоном сказала она, заглядывая другу в лицо. - Яна... - осипшим голосом начал было Бойко. - Я никому не скажу, - заверила она его, не дожидаясь окончания фразы. - Просто хотела, чтобы ты знал. Она чмокнула его в щёку и направилась прочь от Центра трудных подростков, оставив Никиту в ещё более растрёпанных чувствах.***
Шли дни. Как всегда максимально насыщенные, полные сложных решений. Никите так хотелось поступать правильно. Боги футбола слили матч Ориону ради Макеева. Во имя дружбы. И это было правильно. Бойко начал иногда навещать мать. Ради семьи. И это тоже было правильно. Даня продолжал тренироваться с новой командой ради своего будущего, и никто его не осуждал за его решение. Когда он приходил в Центр, Никита старался вести себя как раньше, как вёл себя до поцелуя. Или даже ещё раньше - до первого комплимента, до первого восхищённого взгляда. Это, наверное, было самым правильным, если бы не одно но. У Дани было своё представление о правильности. Либо же в его системе ценностей вообще не фигурировало такое понятие, и он предпочитал следовать за своими желаниями. Во время своих посещений Центра Даня смотрел на Никиту долго и пристально. Выражение его тёмно-синих глаз всегда было разным: то мрачным и тяжёлым, то нежным и трепетным, то вызывающим и насмешливым. Он садился вплотную к Никите, словно не замечая, как тесно их ноги прижаты друг к другу. И словно случайно Даня то и дело пытался остаться с Бойко наедине, чего тот всячески избегал. Однако бегать вечно было невозможно. Одним теплым вечером Никита возвращался в свою коморку после визита к семье. Практически каждая такая встреча стоила ему серьёзных усилий. Сегодня отец вёл себя почти прилично: несмотря на то, что был чертовски пьян, в сторону Никиты и его матери не прозвучало ни единого матерного слова. Это можно было считать успехом. Бойко делает шаг в тесную комнатку, ставшую для него родной за эти недели. - Привет, - раздаётся приглушённый голос из полумрака. - Какого хуя ты тут делаешь? - заводится с полоборота Никита, громко захлопывая за собой дверь. - Откуда ты узнал, что я буду тут? Макеев, который ждал его на импровизированной лежанке, поднялся на ноги. - Янка сказала, где тебя найти. А то я уже заебался бегать. Бойко сквозь зубы выругался. - Поговорим? - мирно предложил Даня. Щёки его пылали румянцем. Плечи слегка ссутулены, руки засунуты глубоко в карманы. Нервничает. - О чём? - с вызовом спросил Никита. - О том, что ты всё время пялишься? - Да, - не менее дерзко ответил Даня. - Именно об этом. - Отвали от меня со своими приколами, Макеев! Дай мне пожить спокойно! - Пожить спокойно? А ты не думал, что я не могу? Может я с ума сошёл с тех пор, как ты появился? Может я вообще пидор? Может я в тебя влюбился? И как мне прикажешь жить с такими мыслями? - Ну я же как-то живу! - срывается с губ у Никиты, прежде чем он сам успевает понять. - Что? Что ты сказал? До обоих постепенно доходит смысл сказанного. Они встречаются взглядами. Никита пятится назад, разворачивается лицом к двери и собирается уже распахнуть её, но Макеев в пару прыжков оказывается рядом с ним, упираясь в дверь двумя руками. Бойко закрывает глаза, чувствуя у себя за спиной тепло Даниного тела. - Никита... - Макеев шепотом произносит имя, наклоняясь прямо к его уху. Тот остаётся стоять неподвижно, игнорируя бегущие по коже мурашки. Даня придвигается ещё ближе. Он мечтал об этом моменте со времени их первого поцелуя. Он изнемогал от своих чувств, но был счастлив этому. Наконец он перестал быть бесчувственной глыбой. Этот рыжий парень, похожий на нечто инопланетное, заставлял его не спать ночами, каждый день умирать и восставать из пепла. Никита делал его настоящим, живым, из плоти, крови и бурлящих гормонов. Одной рукой Макеев обхватил Никиту, ощущая ладонью, как колотится о рёбра его сердце. Бойко накрыл Данину руку своей и еле слышно произнёс: - Я не могу. Макеев обмяк и сделал полшага назад. Никита обернулся и посмотрел ему прямо в глаза. - Да, я тоже походу в тебя влюбился. И дальше что? Будем встречаться? Ходить за ручки в кино? Дарить друг другу цветы? Бойко глядел пронзительно и безнадежно. - Я понял, - тихо ответил Даня. Он протянул руку к дверной ручке. Никита отошёл вглубь комнаты. Макеев обернулся и снова сократил расстояние. Он резко развернул Никиту к себе и впился в его губы, обхватив лицо руками. Они целуются жадно, отчаянно. Оба понимают, что это последний раз, когда они настолько близки. У Никиты печёт в носоглотке и щиплет глаза, но он не позволит себе слёзы. Он так решил ещё много лет назад. Поэтому сейчас он лишь сильнее сжимает кулаки, захватывая ткань одежды на спине Макеева. Этот поцелуй длится бесконечно долго, но его непозволительно мало. Даня разрывает это сплетение тел и без промедления покидает комнату. Он не услышит, но почувствует, как позади него Никита будет неистово крушить своё жилище. Макеев и не заметит, как промчится до своего дома, и лишь войдя в парадное вздрогнет от знакомого женского голоса: - Привет, Данечка! А мы тут в гости к тебе пришли. ...и не менее знакомого мужского: - Чаем угостишь?