Фатуи

      Начинается рассвет. Воздух ранним утром чист и прозрачен. Иногда можно увидеть легковатый золотой туман. Край неба, обращенный к востоку, начинает розоветь. На фоне светлеющего неба проступают силуэты деревьев, с которых порывы ветра как бы сдувают туман. Трава, кусты — всё это покрыто росой. Свежая предрассветная прохлада сочетается с редким утренним ветерком. Небо ещё покрыто небольшими облачками, которые разойдутся сразу же после того, как взойдёт солнце. Ещё нет звенящих всеми мелодиями птичьих голосов, а лишь изредка слышны курлыканья голубей. Повсюду тишина, звуков практически нет. Но вот показался краешек солнца, и все вокруг засверкало тысячами разноцветных огоньков. Солнце помедлило, словно запуталось где-то, и вдруг выкатилось на простор золотым колесом со своими огненными лучами. Вместе с солнечным светом начинает оживать природа. Тихо веет теплый ветерок. Просыпаются птицы. В комнату парней через окно попадают лучи, на что игроки бурчат недовольно, а после только и делают, что сильнее укутываются в тёплые одеяла.       Спустя пару минут звенит противный будильник, и первым просыпается Итэр. Парень сонно зевает, а после запускает мягкую подушку в Тарталью. — Вставай или хочешь опоздать? — бурчит Итэр, но Чайльд его прекрасно слышит.       С трудом встав с кровати, Тарталья подходит к кровати Скарамуччи и наклоняется над его лицом. — Коротышка, рота подъём. — Мурлычет Тарталья. — Захлопнись нахер. — Не захлопнусь. — Дай поспать, ирод.       В Сказителя летит вторая подушка с кровати Итэра, но Скарамучча ловко от неё уворачивается, тихо рыча на Итэра. — Мелкий, совсем страх потерял? — шипит вице-капитан. — У меня с самого рождения не было такой вещи, как «страх». — победно усмехается Сора.       Тарталья молча уходит в ванную, на последок потрепав Сказителя по тёмным волосам, на что вице-капитан лишь хмыкает.       Итэр же в ванную заходит после Чайльда. Сора выглядит сонно, но контрастный душ заставляет его окончательно проснуться.       Скарамучча в свою очередь вообще не горит желанием куда-то идти или в принципе вставать с кровати. Тарталье приходится забирать у Сказителя подушку и одеяло, дабы вице-капитан наконец встал с кровати. Скарамучча встаёт с кровати разъярённый, и теперь лучший вариант для капитана — бежать куда глаза глядят. Чайльд сбегает на кухню, где Итэр уже готовит завтрак. Конечно, Скарамучча капитана найдёт в скором времени. — А ну иди сюда, паршивец рыжий! — раздаётся из коридора злой голос. — Малыш, спасай, — Тарталья жалобно смотрит на Сору, на что сам светловолосый недовольно закатывает глаза. — Кого ты там малышом назвал? — произносит Сказитель, стоящий в проходе. В руке у того был нож «Rockstead shu-zdp», произведённый в Инадзуме. Профиль клинка повторяет геометрию некоторых видов инадзумских ножей и обладает первоклассным резом. Для такого профиля характерны линзовидные спуски с изменяющимся углом — у кончика клинка угол более острый, чем у рукояти. Рукоять изготовлена из твёрдого алюминия, а вставки выполнены из кожи ската. — Э… Никого? — Тарталья нервно осматривается, пытаясь найти варианты отступления, Сора же возвращается к готовке.       Сказитель быстрым шагом подходит почти вплотную к Чайльду, встаёт на носочки и бьёт холодным лезвием его по шее. — Ещё раз такое повторится — я тебе горло перережу, — конечно, это были всего лишь угрозы, не больше. Сказитель хоть и имел вспыльчивый характер, но голову и рассудительность не терял. — А что именно повторится? — Тарталья улыбается, когда Сказитель убирает нож. Чайльд пару секунд смотрит на Скарамуччу, а после наклоняется, взъерошивая и без того растрёпанные, темно-синие волосы.       Вице-капитан молчит, зная риторическое происхождение вопроса. Он лишь цыкает на действие Чайльда, а после уходит, занимая никому уже ненужную ванную. Там включает до жути горячую, обжигающую кожу воду. Болевой порог у парня был достаточно высокий, но тело настолько привыкло к такой температуре воды, что просто никак не реагировала на неё. Он выходит из душа примерно через полчаса, сушит волосы. Приходит время надевать линзы. С ними у парня были вечные проблемы, хоть носил он их с двенадцати лет. Спустя пару минут линзы удачно надеваются и Сказитель, пару раз моргнув, выходит из ванной. По пути вице-капитан останавливается у зеркала в коридоре и осматривает своё отражение. — Прекрасно выглядишь, — слышится голос Тартальи над ухом Скарамуччи. — А ты ужасно, — усмехается Сказитель, а после направляется на кухню вместе с капитаном. Зайдя на просторную, светлую кухню, парни видят Итэра. Тот крутится возле плиты, напевая какую-то песню себе под нос. — Ненавижу эту песню, — Констатирует факт Скарамучча, которого Итэр замечает в дверном проёме. — Мне всё равно, — едко отвечает Сора, продолжая напевать песню.       Сказитель прыскает, а после садится за стол слева от уже сидевшего Тартальи. Спустя пару минут Итэр заканчивает с готовкой, а после ставит тарелки с яичницей на стол. — Надеюсь, съедобно, — Итэр упирается спиной в стену, наблюдая за тем, как вице-капитан первым пробует еду. — Не мог ещё хуже сделать? — хмыкает Сказитель. — В следующий раз специально пересолю, не волнуйся, — усмехнувшись, Сора подходит к столу, где заваривает себе чёрный чай. — Да ладно, Скарамуш, нормально ведь.

***

      Чайльд весело улыбается, приветствуя Чжун Ли, который что-то активно обсуждал с Дотторе. Троица пришла раньше, поэтому остаются вместе со старшими в комнате отдыха.       Не проходит и пяти минут с их появления, как Дотторе устремляет тяжёлый взор на Чайльда. — Тарталья, не о чем поговорить не хочешь? — Первым подаёт голос Чжун Ли, также серьёзно смотря на четвёртый номер. — Да нет. О чём вы вообще? — Конечно, Тарталья понимал, о чём те говорили, по таким лицам можно было предвидеть лишь серьёзный разговор, а тема серьёзного разговора с бывшим опекуном и медиком, который был ещё и психологом, была одна. Об этом Чайльд точно не хотел говорить, он мог держать это в себе хоть до самой смерти, но точно бы не поделился этим с кем-то.       Сказитель так же смотрит сначала на старших, а после на Тарталью. Он и сам, наверное, больше капитана понимал, что этот «тяжёлый разговор» должен был состояться. Скарамучче просто надоело видеть всю боль связанную с данным «тяжёлым разговором» в этих прекрасных, кристально-голубых глазах. Сказитель шумно вздыхает, А после встаёт с не менее дорогого кресла. Он подходит к Итэру. — Пошли выйдем, — подаёт голос Сказитель и они с Сорой удаляются.       Выйдя на улицу, Скарамучча опирается спиной о стену, выуживая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Поджигает одну сигарету, прячет всё остальное. Делает первую затяжку, а после, выдохнув едкий дым, поворачивается к Соре. — Родители Тартальи… — Скарамучча замолкает буквально на несколько секунд, подбирая слова. — Они умерли за день до нашей последней игры в старшей школе. Три с половиной года назад. — Парень вновь замолкает, делая очередную затяжку, выдыхает ментоловый дым, а после продолжает, — Он ни разу не заговорил о них после этого… Но продолжает терзать себя воспоминаниями… Так и не отпустив их… — Ого… Вот оно что… — Итэр произносит эти слова с некой дрожью в голосе, а после окончательно теряет дар речи, поняв слова, сказанные Сказителем. Он молча смотрит на Скарамуччу, будто ожидая, что он что-то скажет ещё. — Об этом знают все в команде, но тему эту не поднимают, — Сказитель тушит сигарету о стену и отправляет её в урну. — В последнем матче он так и не сыграл. Даже не появился на нём, — темноволосый просто не знает о чём говорить, но молчание его до жути напрягало. — Я и не думал, что у него такая… История… — Сора молча бросает взгляд на небо, а после снова поворачивается к Сказителю. Длинные незаплетенные волосы развиваются при порывах ветра, из-за чего Итэр изредка хмыкает, убирая волосы с лица. — Он скрывает всё за маской счастья. И были бы у него такие же отношения, как у меня с моими родственниками, но нет, он их сильнее жизни любил. — Скарамучча поднимает голову к чистейшему небу — стандартная погода в Ли Юэ. «Как он только удержался от суицида» — думает Сказитель, даже не собираясь озвучивать свою мысль.       Оба парня затихают. Убивающую тишину нарушает лишь шуршание листьев, что до сих пор не упали с деревьев. Солнце падает на парней, из-за чего тебе жмурятся, пряча глаза от назойливого солнца.       Сказитель закрывает глаза, втягивая свежий, морской воздух. Ли Юэ вместе с Инадзумой были портами, из-за чего в воздухе постоянно витал запах моря и различных морепродуктов, большинство из которых продавалось как раз таки на пристани. Волосы парней развивал тёплый ветер. Тишину резко разбивает томный голос Синьоры: — Чего вы тут встали? — гласит девушка, подойдя к тем. — Да так, — Сказитель тяжко вздыхает, взглянув на девушку. — Может, пойдём? — интересуется Сора. Скарамучча соглашается с предложением Итэра и все трое возвращаются к Тарталье, Дотторе и Чжун Ли.       В комнате отдыха были только Дотторе и Чжун Ли, Тарталья, как они сказали, был на поле. Сказитель не переодеваясь выходит на стадион и подходит Тарталье, который отрабатывал броски. Чайльд почти сразу же обращает внимание на темноволосого. Рыжие пряди торчали в разные стороны, но Тарталья, фыркнув, проводит по ним рукой, тем самым приглаживая непослушные волосы. Он с непониманием смотрит на Сказителя. Скарамучча тяжело вздыхает. Он кладёт одну руку на плечо Тартальи, а второй обнимает его. Тишина. — Это точно наш Скарамучча? Тебя не подменили? — шутит Чайльд, разгружая обстановку.       Сказитель внимательно всматривается в голубые глаза. Он сжимает зубы, боясь нарушить удушающую тишину. Темноволосый прекрасно понимал: одно неверное слово или действие — и Тарталья сломается. Скарамучча спускает руку с плеча Чайльда, а после крепко обнимает того. От силы этих объятий ребра чуть ли не хрустели. С виду хрупкие руки темноволосого сжимают в ладонях синюю ткань рубашки, в которой был Тарталья. — Я ценю твою заботу, но не стоит. Я в порядке. — Чайльд подавлено улыбается, обнимая Сказителя в ответ, но тот лишь недовольно рычит на слова рыжего. — Нет, ты не в порядке. И не смей врать мне. Ври кому угодно, но только не мне. — Но я правда в порядке, Скарамуш… — кажется, парень хотел сказать что-то ещё, но Сказитель не дал ему это сделать.       Темноволосый вытаскивает капитана со стадиона через вход на трибуны так, чтобы тех не заметили. Парень даже не даёт Тарталье осмыслить происходящее, отводя его всё дальше от стадиона. На пристань. Прохладный ветер бьёт прямо в лицо. Сказитель хмыкает, убирая с лица тёмные пряди шелковистых волос, в то время как рука Чайльда ложится ему на макушку. Тарталья улыбается, а после приобнимает Скарамуччу. Вице-капитан улыбается уголками губ, наблюдая за небом.       Темноволосый находит прекрасное уединённое место, там ни торговцев, ни других людей, только шумные волны и конец пристани, а за ним безлюдный берег. Скарамучча усаживает Чайльда на самом краю пристани, что находилась очень близко к воде. Сам Сказитель садится слева от Тартальи и бросает взгляд на небо. Солнце уже окончательно поднялось, вернув небу голубую лазурь. Скарамучча кладёт голову на плечо Чайльда, А тот кажется и вовсе не против. Тарталья лишь целует тёмную макушку и снова устремляет свой взгляд в небо. — У нас тренировка, — нарушает тишину Чайльд. — Зачем ты привёл меня сюда? — Я не позволю тебе тренироваться в таком состоянии. — В каком таком состоянии? — Не строй из себя дурака, — Сказитель, недовольно хмыкнув кидает раздражённый взгляд на Тарталью. Сам же Чайльд тяжко вздыхает и хочет встать, но тут же его крепко обнимают, не давая этого сделать, а со стороны Скарамуччи слышится недовольное фырканье. — Думаешь, я не заметил за все эти четыре года, что ты убиваешься из-за их смерти? Думаешь, я такой идиот, что не вижу этого? — Темноволосый кладёт руки на плечи капитана и заглядывает в лазурные, давно наполненные скорбью глаза. — Скарамучча, тебе не стоит волноваться обо мне… — Тарталье прилетает достаточно сильная пощёчина, а за ней следует поцелуй.       Скарамучча обнимает Тарталью за шею, практически сразу отстраняясь от его губ. — Ещё как стоит! — Сказитель недовольно морщится.       В синих глазах виднеется самое неожиданное для Тартальи — переживание. Конечно, Скарамучча показывал свои настоящие эмоции Чайльду, рыжеволосый иной раз сам видел их, но видеть настолько сильное переживание со стороны Скарамуччи — это было что-то новое. Скарамучча утыкается в плечо Тартальи и снова молчит. Тарталья аккуратно приобнимает Сказителя. — Эй, ты чего? — Чайльд продолжает обнимать Скарамуччу. — Волнуюсь я за тебя, придурок, — выдаёт вице-капитан, тут же замолкая.