Фатуи

      За окнами автобуса уже село солнце. Половина игроков играли в карты, другая просто переговаривалась между собой. Скарамучча мирно спит на заднем сиденье, но почувствовав руку на своей макушке, тихонько шипит. Тарталья считает это шипение милым, а потом проводит ладонью по тёмным локонам. На этот раз слышится предупреждающее рычание, и Тарталья все-таки убирает руку. Сказитель что-то недовольно бурчит, отворачиваясь к окну, а Тарталья, обращает свой взор на забирающего карты Итэра. — Проигрываешь, школьник, — озвучивает Чайльд, смотря на свои последние два туза.       Он выкладывает оставшиеся карты на импровизированный стол, побеждая в третий раз. Другие игроки обречённо вздыхают. — Теперь я понимаю, почему Скарамучча никогда с ним не играет. — Встревает Дотторе, прежде чем начинает возмущаться Педролино: — Это жульничество, Тарталья. Невозможно победить три раза подряд и все три раза выкладывать два туза последними, — парень накидывает на плечи голубо-белую джерси на спине которой красовались номер «9» и фамилия «Пьеро». — У нашего Тартальи возможно всё, — прерывает потоки слов старшего Лоевальтер, забирая тузы. — Дотторе, а ты почему больше не играешь? — Мне двух проигрышей подряд хватило, — голубоволосый морщится, складывает руки на груди, а Синьора игриво смеётся. — Неужели мы задели твоё хрупкое эго? — Дотторе лишь закатывает глаза на высказывание девушки, наблюдая, как Педролино бьёт последние карты Соры. — А школьник неплохо играет, — выговаривает Дотторе, а Синьора лишь кивает, соглашаясь.       Когда все трое расходятся, Тарталья устало зевает и бросает взгляд на мирно спящего Скарамуччу. Ехидно улыбнувшись, капитан команды тянется к Сказителю. — Скарамучча, — мурчит Тарталья. — Чего тебе, умственно отсталый? — слышится ответ Сказителя. — Звучит обидно. — Я знаю. А теперь дай мне поспать. — Не дам. — Парень садится рядом со Скарамуччей, а после осматривает салон, практически все спали, а кто нет занимался своим делом.       Чайльд запускает руку в тёмные волосы пятого, аккуратно взъерошивает их, перебирает между пальцами короткие, шелковистые пряди. Спускает руку на шею до сих пор пытающегося уснуть Сказителя, тот предупреждающе рычит, недовольно морщась. — Отстань, недоумок. — А вот и нет. Ты же знаешь, что я добьюсь своего, — оба говорили невыносимо тихо, чтобы их слышали только они сами. — Дай поспать. — А чего это ты так спать хочешь? Неужели не хочешь моего внимания? — Я хочу спать, так что пока что отвянь, иначе я тебе глотку перережу. — Ладно-ладно, — Чайльд убирает руку и возвращается на свой край, почти всю поездку предпочтя просидеть в телефоне.

***

      По возвращению все расходятся по своим комнатам. Дотторе и Синьора забирают с собой Сору вместо отказавшегося Тартальи, дабы купить выпивку для предстоящей пьянки, хотя все прекрасно знали, что напиваться никто особо не будет.       Чайльд и Сказитель возвращаются в комнату вдвоем. Скарамучча отправляется на кухню, дабы заварить кофе, а рыжеволосый усаживается на его кровати.       Через несколько минут на кухне слышится звон бьющегося стекла, с которым осколки чашки падают на деревянный пол. Тарталья входит на кухню со словами: «Чего посуду бьём?», но тут же замолкает, замечая Сказителя. Чайльд остаётся стоять на месте смотря то на темноволосого, то на осколки. Неуверенно делает первый шаг, преодолевая половину расстояния. — Эй-эй, Скарамуш, что случилось? — Парень делает второй шаг и аккуратно касается плеч Скарамуччи. — Не бери в голову. Всё хорошо, — отмахивается темноволосый с необычайно сильной дрожью в голосе.       Тарталья резко поворачивает Сказителя к себе лицом и приподнимает голову того за подбородок, внимательно всматривается в его тёмно-синие глаза, ища хоть намёк на слабость, которую Скарамучча явно не мог скрывать сейчас. И он её находит: в глазах читается ненормальная растерянность. Чайльд аккуратно снимает с парня очки и кладёт их на стол рядом, от этого зрачки Сказителя заметно расширяются. Капитан медленно усаживает пятого на пол, несильно давя на плечи, и садится туда же сам. Окидывает того оценивающим взглядом и останавливается на руках парня, — предплечья почти полностью были безумно красными. Тарталья кладёт руки поверх их, аккуратно поглаживая кожу. — Что это? — четвёртый вновь возвращает взгляд на лицо вице-капитана. — Горячая вода… — темноволосый опускает глаза, не вынося взгляд рыжего. — Я помню. Я обещал. Прости. — Подожди, я принесу лёд. — Чайльд встаёт с пола и направляется к холодильнику. — Лёд? — Скарамучча поворачивается, наблюдая за тем, как Тарталья достаёт из морозильного отделения формочки со льдом, после чего возвращается обратно и вновь садится перед вице-капитаном. — Руки вверх ладонями, — велит Чайльд, а когда его просьбу выполняют, кладёт парню в руки по два кусочка льда. — А теперь рассказывай. — Что рассказывать? Я ведь сказал, что всё хорошо. — Сказитель сжимает лёд, смотря куда-то в грудь четвёртого. — Вот именно. Ты не просто сказал, ты соврал. И даже не думай это отрицать. — Тарталья аккуратно кладёт ладони поверх пальцев Скарамуччи, — Так что же всё-таки случилось? — Ничего особенного… Просто последнее время эмоции так и хлещут. Раньше я мог их сдерживать, а сейчас почему-то нет. — Парень напрягает пальцы, сильнее сжимая лёд, холодные капли падают тому на колени и, скатываясь по бледной коже, оставались на полу, создавая холодную лужу. — В том-то и дело, что сдерживал. О Боже, Скарамуш, сколько можно повторять, что эмоции — это нормально?       Скарамучча лишь молчит. Он не знает, что ответить, да и не уверен в том, что сейчас нужно что-то говорить. Он хочет что-то сказать, но не получается даже слово нормально произнести. Капли ледяной воды стекают на не менее холодный пол. Но ничто не вечно, и кусочки льда окончательно тают в руках вице-капитана. — Я понимаю, что когда у меня было фактически всё — у тебя не было ничего, но не пора ли забыть об этом? Не пора ли оставить прошлое? Теперь мы твоя семья и нам абсолютно всё равно как ты выражаешь эмоции, главное, что ты не держишь их в себе. — Капитан обнимает темноволосого, прижимая того к себе и аккуратно поглаживая по голове.       Сказитель утыкается в грудь парня, тихо всхлипывая. — Вот так.       Тарталья аккуратно зарывается носом в шелковистые волосы Скарамуччи, вдыхая приглушённый аромат вишни. Он целует парня в макушку, поглаживая его плечи и руки. Тело темноволосый дрожит, а сам он тихо плачет, прижимаясь к капитану. Четвёртый же берёт парня на руки, относит в комнату и укладывает на кровать, крепко обнимая его, в его голове же крутился один и тот же вопрос: «Как он мог не заметить, что Скарамучче стало хуже?» Тарталья гладит Сказителя по голове и плечам, целует его лоб. Капитан что-то шепчет парню на ухо успокаивающее, как только вновь слышит громкие всхлипы.       Чтобы успокоиться Скарамучче требуется полчаса, после чего тот молча прижимается к четвёртому, обнимая того костлявыми руками. Чайльд обеспокоенно улыбается, когда всхлипы затихают. Аккуратно приподнимается, выпуская вице-капитана из объятий. Тот смотрит на рыжеволосого тёмно-синими, заплаканными глазами, Чайльд же молча вытирает слёзы с его щёк и затягивает в мягкий, бережный поцелуй. Чайльд отстраняется через несколько секунд и аккуратно взъерошивает волосы пятого. — Давай я всё-таки сделаю этот кофе, уберусь и мы с тобой что-нибудь посмотрим? — Тарталья улыбается, как только Сказитель кивает, встаёт с кровати и направляется на кухню. — Тарталья, — останавливает Скарамучча парня и заставляет повернуться в его сторону, — Я могу с тобой посидеть? — Что за вопросы? Конечно можешь.       Сказитель улыбается, встаёт и идёт за капитаном, а после садится на небольшой диван на кухне, наблюдая за тем, как Чайльд сначала подметает осколки чашки, а после заваривает кофе, затем оба возвращаются в комнату. Оба усаживаются на широкую, удобную кровать Сказителя. Скарамучча сразу приступает к кофе и делает пару глотков очень горячего кофе, тихо фыркая. — С хуяли он такой горячий? — недовольно рычит Скарамучча. — Извини, давай подую, — виновато улыбается Тарталья, а вице-капитан лишь хмыкает, мол, не надо.       Скарамучча отворачивается, надув губы, ведь Тарталья знал, что вице-капитан ненавидит горячий кофе. Тарталья тянет к Сказителю руки, а темноволосый лишь демонстративно не сильно ударяет Чайльда по рукам. — Ай! — фыркает капитан команды. — Убери от меня свои паршивые руки. — Ну, Скарамуш… — Я для тебя Сказитель Скарамучча, — хмыкает парень, высокомерно задирая подбородок. «— Ведёт иногда себя, как малый ребёнок» — думает капитан, аккуратно кладя голову. — Не злись, — тихо шепчет Чайльд тому на ухо.       Сказитель же в свою очередь выливает часть кофе Тарталье на руку и себе на кровать. Когда же рыжеволосый негромко вскрикивает, тот лишь демонстративно хмыкает, ставя чашку на тумбу. — Сказал же: не трогай меня.       Рыжеволосый фыркает. Он снова кладёт голову на плечо Сказителя, тихо бурчит что-то ему на ухо. Скарамучча тянется к рук парня, внимательно осматривая нанесённый ущерб: обожжены были половина предплечья и частично кисть руки, но сам же ожог был не таким уж и сильным. — Прости, я просто… — Ничего, всё в порядке.       Тарталья аккуратно целует темноволосого в лоб и мягко улыбается. — Но я сделал тебе больно… — И что? Ты не хотел. — Но… — не успевает парень договорить фразу, как Тарталья заключает его в крепкие объятья.       Скарамучча отстраняется, фыркая. — Пошли, ожог обработаю. — Не стоит, Скарамучча. — Стоит.       Сказитель встаёт с кровати и тащит за собой в ванную Чайльда. Усаживает его на край ванной и по привычке закрывает дверь на защёлку, роется в угловом, настенном шкафчике, встав на носочки, потому что он висел чуть выше самого Сказителя. — Скарамуш, может тебе помочь? — Негромко проговаривает рыжеволосый, приподнимаясь с ванной. — Сам справлюсь, — рявкает вице-капитан, пытаясь дотянуться до самой верхней полки. — Ты же не достанешь… — Намекаешь на то, что я низкий?! — Нет. Я прямо говорю.       Скарамучча недовольно хмыкает и возмущённо закатывает глаза. Он подпрыгивает. Хватает небольшую аптечку и приземляется на пол. — Ты ж мой мальчик. Молодец. — Мне не нужна твоя похвала, — шипит парень, но не поворачивается, чувствуя обильное краснение бледных щёк.       Пальцы Сказителя чуть сильнее сжимают небольшую коробочку в которой находились различные средства первой медицинской помощи, а так же некоторые «индивидуальные» медикаменты жителей комнаты. Сказитель застывает, не решая повернуться — открыть вид на раскрасневшееся лицо. Позади слышится наглый смешок. Руки Чайльда медленно тянуться к Скарамучче и ухватываются за края белоснежной футболки, тянут его на себя, заставляя пятиться назад, ближе к Чайльду, а когда Сказитель оказывается достаточно далеко — резко тянут того ещё ближе, заставляя упасть рыжему на колени. — Ха-ха, ты такой милый, когда краснеешь, а ещё, когда заботишься обо мне, — выговаривает Тарталья, обнимая темноволосого за талию. — Люблю тебя, — парень надувает щёки, прижимаясь к капитану.       Тарталья лучезарно улыбается. Услышать от Скарамуччи подобные слова, именно их, а не контекст, в котором они запрятаны, удавалось очень редко. И это не потому что ему было сложно сказать это, просто вице-капитан предпочитал не раскидываться подобными словечками, они были сохранены для особых случаев, которые темноволосый выбирал сам. В СМИ часто говорят, что несмотря на популяцию среди фанатов баскетбола, Скарамучча никогда не скрывает и не будет скрывать скверность своего характера, а среди игроков «Фатуи» ходила отчеканенная годами фраза, которую они часто озвучивали репортёрам: «Возможно фанаты бы разбежались в ужасе, если бы играли с нашем вице-капитаном, но на самом деле мы и сами иногда боимся играть с ним, потому что фиг поймёшь, что он выдаст на этот раз». Эти слова работают и вне поля, из-за чего члены команды давно привыкли к этой «особенности». Они уже после первого года Сказителя в команде, привыкли к его резким перепадам настроения, иногда неконтролируемым действиям, за которые он не извинялся, но все прекрасно знали, что где-то в недрах души он извинялся по миллиону раз, просто не признавал этого.       Скарамучча случайно задевает своей ладонью ожог, слышит тихое шипение. — Точно, совсем забыл, — вздыхает Сказитель, а после открывает аптечку и ставит её на выключенную стиральную машину. Вице-капитан включает средний напор холодной воды из-под крана. Взяв руку Тартальи, парень подставляет её под прохладную воду, от чего рыжеволосый облегчённо прикрывает глаза. Спустя минут 15 Сказитель убирает руку парня от воды. Закончив с ожогом, парень аккуратно целует Тарталью в щеку, из-за чего Чайльд в удивлении поднимает брови. Скарамучча берёт его за руку и тащит обратно в комнату. Потом валит Тарталью на кровать, а сам ложится на капитана. Тарталья улыбается и замирает на несколько секунд, следя за тем, как пятый устраивается на нём, а после обнимает его, аккуратно потрепав темные волосы. Улыбнувшись, Скарамучча трётся головой о плечо Тартальи прямо как кот и довольно, тихо урчит. Проходит несколько минут, и со стороны Сказителя слышится тихое, милое сопение.