Фатуи

      Уши заполнил шум на несколько секунд, после чего наступило резкое пробуждение. В ушах невыносимо звенит, в глазах все, что можно было увидеть в темной комнате, расплывается. Темноволосому требуется несколько минут, чтобы вернуть управление над телом и принять сидячее положение, с трудом выбираясь из объятий капитана, мирно спящего рядом. В ушах всё ещё слышался звон, но он постепенно убывал. Найдя в темноте очки, парень быстро надевает их, осматривая проглоченную темнотой комнату. Сердце всё ещё сильно колотится, дыхание сбито. Взглянув на часы, парень шумно выдохнул. 3:27. Поднявшись с кровати, Сказитель медленно поплёлся в сторону кухни, закрыв за собой дверь в спальню, дабы не разбудить своих сожителей.       Чашка горячего, крепкого кофе не помогало взбодриться. Мысли путались, создавая новые. Опустошил чашку парень достаточно быстро, но продолжил сидеть на месте, почти не двигаясь. Кошмары, вроде бы, было обычное дело, но мозг каждый раз реагировал одинаково. «Я не такой счастливый Каким хотел бы я быть сейчас — в двадцать пять Я не такой успешный, мои друзья Уже в своих домах, у них семья Но я совсем не кисну — и я ещё не видел Лучшей жизни, чем в моих руках Я не считаю числа, дороже всяких денег Мои мысли, годы и века! Против течения мне плыть в кайф! Я не такой красивый, каким я был В свои шестнадцать лет, я постарел Это не важно сильно, кому я нравлюсь А мне важно то, о чём я пел» — слышалось в наушниках Сказителя. Часы показывали 6 утра. Сняв наушники, парень поднялся со своего места и заварил себе крепкий кофе, после чего вернулся на законное местечко на белом, кожаном стуле.       Тарталья просыпается примерно в 6:20. Он, приоткрыв глаза и внимательно осмотрев каждый угол комнаты, не находит Скарамуччу, из-за чего приходится нехотя встать с кровати и пойти на кухню, где он видит Сказителя. Тот же не сразу замечает Тарталья, а когда его крепко обнимают со спины, вздрагивает. — Ты чего не спишь? — недовольно бурчит Тарталья. — Обычно же после меня встаёшь.       Скарамучча делает глоток уже остывшего кофе, который он умудрился растянуть на 20 минут и только после отвечает: — Не спалось, — неоднозначно отвечает тот, поворачиваясь в сторону собеседника, — доброе утро. — Ты обычно не просыпаешься раньше меня. Что-то случилось? — Капитан мягко, сонно улыбается. — Нет, всё хорошо. — Сказитель ставит чашку на стол, прикрывая глаза. — Ладно, — рыжеволосый аккуратно взъерошивает и без того потрёпанные волосы вице-капитана.       Темноволосый медленно поднимает голову, сонно осматривая лицо Чайльда. Тарталья мягко улыбается — вроде, такая часто видимая улыбка, но сейчас она выглядела по-другому, сейчас она грела сильнее обычного. Возможно, так её воспринимал опьяненный сном организм, но эту улыбку хотелось видеть вечно. От неё светились глаза даже у такого, как Скарамучча. Когда же губы альф соприкасаются — мир останавливается, а Чайльд аккуратно обнимает Сказителя, после чего оба замирают. Нежный, столь необходимый обоим поцелуй длится не долго, Чайльд отстраняется, аккуратно прижимая темноволосого к себе. — Опять ты мне врёшь. Я ведь просил. — И как ты постоянно это понимаешь, — тихо, почти бесслышно проговаривает Скарамучча, прикрывая глаза. — Как давно кошмары начались? — Сегодня первый. — Ох. Я рад, что это не на постоянной основе. Но если это продолжится, мне придётся что-то делать. Не хочу, чтобы ты страдал от кошмаров. — Тарталья тихо шепчет, обнимая Скарамуччу. Он знает, насколько Сказителю сложно. Чайльд хочет как-то поддержать вице-капитана. Но кроме объятий и других нежностей на ум ничего не приходит. Капитан целует другого в макушку, мягко улыбаясь. Эта улыбка успокаивала, заставляла расслабиться. Скарамучче нравилось всё в Тарталье. От его рыжих волос, до этой завораживающей улыбки. Но, конечно, вице-капитан не хотел этого признавать. Темноволосый утыкается носом в плечо своего возлюбленного, прикрыв глаза. Эти пара минут объятий в тишине были явно не лишними. В проходе раздаются тихие шаги. Кто-то идёт. Причём так тихо, осторожно, еле поднимая ноги. Видимо, этот «Кто-то» не хочет, чтобы его заметили. Скарамучча резко поворачивается к двери. У парня был хорошо развит слух, и ему не составило труда услышать тихие шаги. — Итэр? — первым подаёт голос Чайльд. Он долго и даже встревоженно всматривается в темноту коридора, пока оттуда не появляются знаковые волосы цвета пшеницы. — Ты чего не спишь, школьник? — недовольно бурчит Сказитель, сложив руки на груди. Ему явно не понравилось, что Сора помешал их нежностям. — Не хочу. — в ответ слышится сонный ответ от парня, что уже подошёл к чайнику и включил его, ища на полке чёрный чай. Он заливает в кружку кипяток, а после бросает туда чайный пакетик и опирается спиной о стену, делая маленький глоток.       Сборы прошли быстро. Даже слишком. Было ощущение, что у всех троих энергии хоть отбавляй, но вся она исчезла по прибытию на стадион. Сказитель чуть ли не спал на ходу. Итэр, кажется, пытался тратить меньше энергии до тренировки, а Тарталья же вёл себя как обычно. Почти. При любой свободной секунде он раз за разом смотрел на Скарамуччу. Тот выглядел устало, даже слишком. Это было замечено и другими членами команды. Промахи, замедленная реакция, ещё большее ухудшение зрения — всё это они заметили именно из-за того, что подобное не характерно Сказителю. Он был одним из лучших игроков команды, а если бы не зрение, из-за тот практически не мог находиться на поле без четвёртого, то был бы, скорее всего лучшим. Сам же Чайльд предугадывал действия темноволосого, благодаря чему реагировал на пасы раньше противников. У Скарамуччи было всё, кроме роста и зрения, и если рост ещё можно было заменить высотой прыжков и скоростью, то зрение компенсировал именно Тарталья. Играя постоянно вместе на протяжении 7 лет, оба научились понимать друг друга без слов. Конечно, этому помогали и личные отношения.       В общем уже после получаса тренировки почти каждый игрок команды, включая Царицу и Дотторе поняли, что вице-капитан явно не в состоянии тренироваться.       Дотторе наблюдает за Скарамуччей. Ему не нравится замедленная реакция вице-капитана. Не нравится и то, что сам парень передвигается через силу. Иль подходит к Царице. Девушка указывает в сторону Скарамуччи, А Дотторе кивает. Разговор точно пойдёт о Сказителе. — Он какой-то растерянный. Такое ощущение, что напился, — Царица первой начинает диалог. — А мне кажется, он не выспался. Может, пусть он отдохнёт сегодня? — И то верно. Думаю, да. Пусть отдохнёт. — После этих слов тренер подзывает Скарамуччу к себе. Сказитель оборачивается. Он нехотя подходит к Царице. — Вы что-то хотели? — произносит Скарамучча, а в голосе так и слышалась усталость. — Ты сегодня отдыхаешь. — отвечает медик за Царицу. — В смысле? С чего это? — в недоумении проговаривает вице-капитан, складывая руки на груди. — По тебе видно, что ты. Иди отсыпайся. — Облокотившись на стену, отвечает старший. — Я в норме, — кажется, Сказитель вот-вот собирался уже уйти, не желая продолжать разговор. — Ты не в норме. Иди и отдыхай. Это приказ. — Молвит Царица. — Нет, я в норме. Царица, Дотторе, я в состоянии заниматься. — Не смей спорить со мной. — Раздраженно произносит девушка. — Посмею. Со мной всё хорошо. Я продолжу тренироваться, — проговаривает Сказитель, недовольно цокая. — Нет. Ты сейчас же уходишь отдыхать, — вмешивается Дотторе. — Нет. Я сейчас же продолжу заниматься. — Тебя выпереть со стадиона? Можем устроить. — Не умру я от этого же. Тем более осталось полтора часа. — Нам похер, ты сейчас же идёшь отдыхать. — недовольно произносит тренерша. — Давай-давай, на выход, — Дотторе открывает дверь которая вела со стадиона. — Вы не верите в то, что я могу отзаниматься ещё полтора часа? — Мы переживаем за твое самочувствие. — Отвечает Иль на вопрос вице-капитана. — С моим самочувствием всё прекрасно. — Я вижу, что не прекрасно. — Да что ты вообще можешь видеть?! Чего прикопались вообще?! — уже выходя из себя проговаривает Скарамучча, всплёскивая руками. — Что за шум? — к троим подходит капитан, как обычно улыбаясь. — Тарталья, может ты ему скажешь идти отдохнуть? — хмурится медик. — Ох, это уже не в моей эрудиции. — Проговаривает Чайльд, а улыбка чуть поникает. — Ему нужно отдохнуть. — Возмущается Царица.       Дотторе выводит обоих со стадиона, закрывая дверь за теми, после чего облокачивается спиной на дверь. — По-моему, я просил следить за ним. — Чуть строго проговаривает обладатель голубых волос, складывая руки на уровне груди. — Ну понимаешь, он и меня маловато слушает. Не могу же я его заставить, — Чайльд кидает взгляд на Скарамуччу. — Мог хотя бы проследить за тем, чтобы он посещал сеансы. — Дотторе вздыхает, поворачиваясь обратно к двери, — отвези его в общежитие, ему стоит отдохнуть. — После этих слов медик покидает парней, вновь закрывая за собой дверь.       Помещение на какое-то время заполняет тишина. Лишь звуки со стадиона заполняют её, но парни будто бы были абстрагированы от этого всего. Тарталья аккуратно трепет тёмные шелковистые волосы возлюбленного, а после, тепло улыбнувшись, проговаривает: — Он прав, тебе стоило отдохнуть, пока есть время. — Сказитель молчит. Да и сказать было нечего: он мог лишь согласиться, Тарталья бы все равно ни слову не поверил, если тот начал бы врать.       Парни направляются в душ, закончив, занимают раздевалку и переодеваются, после чего направляются по недлинному коридору к выходу. Перед ним игроки останавливаются, устремляют взгляд в окно, завешенное светло-голубыми шторами. Вице-капитан подходит к окну и открывает шторы. Совсем недавно погода была прекрасна, но в считанные минуты она была нарушена неожиданным капризом зимней стихии. Ещё недавно деревья были покрыты лишь лёгким инеем. Сосны и ели стояли неподвижно, словно истуканы. Ещё тогда люди гуляли по улицам, разговаривая о всём: о жизни, о занятиях, о самочувствии. Сейчас же всё поменялось. Деревья наклонялись под напором ветра, старый снег поднимался на ветру, а новый хлопьями падал на землю. Ветер завывал, заглядывал в каждый уголок. Можно было подумать, что сама погода разозлилась на что-то. Тучи заволокли солнце, погрузив город в темноту. Люди, накинув капюшоны на головы, спешили домой. Сейчас их желание было одно: добраться в свои квартиры, дома, заварить ароматный чай и сесть у камина. Водители тоже спешили домой или на первую попавшуюся стоянку. Снег попадал на стекла, закрывал возможность наблюдать за дорогой. Не удивительно, если утром обнаружат как минимум одну аварию. На дорогах спустя пару минут стало практически безлюдно. Только всё тот же ветер пробирался по улицам, мороз подкрадывался к окнам, украшая их своими хаотичными линиями.       Парни переглядываются, усмехаются, а после выбегают на улицу. Холодный ветер обдувает руки игроков, пока тебе в свою очередь не добегают до парковки. Тарталья достаёт ключи от машины, а после открывает заднюю дверцу, доставая оттуда тёмно-фиолетовую толстовку и небольшой термос, взятый утром.       Скарамучча не хочет одевать толстовку. Говорит, что не замёрзнет. Говорит, чтобы Тарталья надел её вместо самого Сказителя. А Чайльд против. Капитан настаивает на своём, А Скарамучча всё же сдаётся, одевая эту злосчастную толстовку. Тарталья закрывает машину. Метель постепенно начала утихать, но снежинки всё также продолжают сыпаться с небосклона. Ветер ходит по переулкам, тихонько завывает, но не смеет начать очередную бурю. Игроки улыбаются друг другу. Они, взяв друг друга за руки, двигаются к первой попавшейся лавочке.       Парни находят нужную вещь через пару минут. Сказитель даже не стряхивает снег со скамьи, А сразу падает на неё. Тарталья делает также, но получает выговор, что замёрзнет. Плевал он на этот холод. Сейчас он находится возле столь родного ему человека, что было плевать на всё, кроме этого невысокого парнишки.       Кофе разливается по двум маленьким чашкам. Пар вздымается столбом в небо, постепенно исчезая. Чашка приятно греет руки, не давая замёрзнуть. Чайльд не торопясь делает глоток, прикрывая глаза. Пальцы второй руки аккуратно подобрались к ладони Сказителя, и пальцы их переплелись.       Парни сидят в тишине. Эта тишина не давит, А наоборот, успокаивает. Конечно, Скарамучча был с тяжёлым характером из-за не лучшего детства, но Тарталья любил его. Любил его таким, какой он есть. И вице-капитан это ценил, хоть виду то и не показывал.       Игроки знали друг друга, как свои пальцы. Знали, какие темы не стоило затрагивать. И одной из таких тем и стало детство Скарамуччи. Ох, Чайльд понимал, как Сказителю тяжело вспоминать тот кошмар. А темноволосый же был благодарен пониманию своего парня.       Тишину прерывает первый Скарамучча, кладя голову на плечо своего возлюбленного: — Дотторе нас прибьëт. — Голос звучал умиротворëнно, сам Сказитель мог расслабиться, показав изначальную усталость. — Ты ведь не стал бы спать, — капитан обнимает парня за талию, глядя куда-то вдаль. — Вот так заболеем и останется команда без двух лучших игроков… — И придётся выпускать Арлекина и Итэра, — продолжает за четвëртого вице-капитан, отпивая горячий напиток. — Вот-вот. А потом ещë Царица с Дотторе бухтеть будут. — Дааа, — протягивает обладатель глаз, цвета грозовых туч. — Кстати, нам ведь всей командой скоро к психологу, на ежегодный осмотр. — Переживаешь? — Каждый раз, как первый, — подтверждает Скарамучча, прикрывая глаза, — а ведь Дотторе пообещал отстранить меня от игр, если я не буду ходить на сеансы. — Такая потеря для команды, и только для твоего блага. — Тарталья взъерошивает тëмно-синие волосы на которых скопились белоснежные снежинки.       Те вновь замолкают, время останавливается, только метель не поддаëтся этому трансу, продолжая кружить вокруг парней.