***
После двух часов рядом с развалившимся Ники Эндрю отказывается это терпеть без ножа под рукой, поэтому почти усмехается сообщению от Ваймака. Тот обещает оказаться в больнице Ричмонда в ближайшие полчаса, так что это даёт опору для того, чтобы послать плаксивого кузена куда подальше, а лучше в участок за ещё двумя проблемами. И уход Ники, несомненно, даёт ему лучшую возможность вспомнить дыхательные практики Би для простого осознания: Аарон в порядке. Аарон в порядке и несколько сломанных пальцев, растяжение связок голеностопа и десятки гематом того стоят. В порядке. В порядке. В порядке. Щёлк. В комнату входит медсестра, открывая дверь с характерным звуком и секундным скрежетанием петель. И эта грубая остановка перед резким обрывом в тёмное ничто напоминает, почему Аарон в порядке. Не потому что Эндрю удалось удержать Дрейка в одной комнате, не потому что Эндрю потерпел десятки неудач в попытке вырубить его, а потому что Нил лишь однажды взглянул на единственного мужчину в комнате и смог обеспечить его скорую смерть. Возможно, после Эндрю потешится от произошедшей ситуации, вспоминая белое как мел лицо Лютера и Аарона, но это точно произойдёт не сегодня, когда его мышцы будут напряжены до предела и напоминать о призрачной угрозе. Вместо этого он будет крутить и переворачивать, словно на сковородке, один и тот же вопрос, ожидая завершения этой поеботы и длинного-длинного дня. Он будет прокладывать путь до дома и предполагать, как скоро сможет избавиться от родительского надзора Ваймака. Потому что этот надзор скорее потребуется суициднику, что смотрел на нож так, словно сам предмет управлял им, а не выученные рефлексы и инстинкты. Словно Натаниэль думал, что после преднамеренного убийства, он должен совершить харакири, прежде чем вернуться к реальности. Нет, не так. Неверно. Неверно. Эндрю наблюдал за пугливым опоссумом, прежде чем тот обратился в Тасманского дьявола. Нил. Нил. Нил. Он так боялся броситься в драку, но так легко поднял нож для мгновенного убийства. Нил. Нил. Нил. Ему не понадобилось каких-то объяснений или новых действий для того, чтобы оценить ситуацию и принять решение. Правильное? Столь важно не это, как ответы. Эндрю будет слушать их и наслаждаться никотином. Неспешно, потому что будет знать, что в пачке сигарет ещё полно, а Натаниэль пообещал остаться. Он выкурит по меньшей мере, две сигареты, и когда повернёт голову вбок, то Натаниэль будет там, ожидая реакции на свои слова. И этого достаточно. Этого вполне достаточно. Щёлк. Дверь вновь открывается, и Эндрю бросает взгляд на Ваймака. Нахмуренные брови свидетельствуют о беспокойстве мужчины, но несколько вопросов и ответов легче дать ему, нежели тому же Ники, что после каждого предложения может выдавливать сопли. Поэтому Эндрю дожидается момента, когда его ногу зафиксируют гипсом, и с помощью костылей садится в машину Ваймака, игнорируя предложение расположиться на заднем сиденье. Его безымянный палец левой руки и средний палец правой руки также фиксируют и перебинтовывают и можно лишь дивиться тому, что с таким упорством Дрейк сразу не сломал ему предплечье или не вывихнул плечо. Конечно, это произошло бы лишь в случае, если бы Эндрю сразу напал на него с ножами, но ему пришлось сначала заставить вообще себя двигаться после того, как он в очередной раз умер внутри от одного вида Дрейка. Один из худших кошмаров Эндрю был убит за несколько секунд, и это ещё сложно обработать с тем, что Аарон находится в полицейском участке, а суицидник оправдывает излишнюю защиту. Голова поразительно пуста, пока он вспоминает бездыханное тело Дрейка, и нащупать удовлетворение в этом пространстве почти не возможно. Тогда он возвращается к тому, как уверенно и точно действовал Натаниэль и это, несомненно, вызывает определённый вид интереса. Возможно ему понадобится не один вопрос, чтобы вытащить всю правду, но сейчас Эндрю уверен, что ему ответят. — Надо же, какой сюрприз, — говорит он, когда на подъездной дорожке замечает знакомую машину. — Это точно понадобится кому-то. — В первую очередь она здесь для тебя, — говорит Ваймак. — И не начинай. Позвала её Эбби, но это только к лучшему. Мне плевать, как это будет выглядеть, но я оставлю вас и поеду в участок. — Как мило, — с раздражением отвечает Эндрю и выходит из машины. Этого действия, очевидно, ждали, потому что вслед за этим открывается входная дверь и на пороге появляется Бетси Добсон. — Привет, Эндрю, — здоровается она. — Молоко почти вскипело. Я купила по пути целую банку какао, так что к вечеру будем на девяносто процентов состоять из него и пахнуть лесными орехами. — Вы знаете, чем подкупить, — кивает Эндрю и замечает чуть дальше в доме ещё одну фигуру. Он ощупывает свои карманы и бросает ей связку ключей. — Прекрати трястись, Ники, и лучше поезжай с Ваймаком и забери машину. Он не ждёт от него ответной реакции — переступает порог и заходит в гостиную, опускаясь на диван. Костыли бросает на пол рядом и самодовольно слушает, как они с грохотом падают. Ники дёргается от этого звука, но спустя несколько секунд выходит на улицу, так и не решившись что-то сказать, а Би закрывает дверь под звук двигателя машины. — Моей копии и суицидника здесь до сих пор нет, — говорит Эндрю. — Они находятся под следствием, и это не быстрый процесс, — поясняет Бетси. — Можем поговорить, пока я делаю какао или уже с готовым напитком? — Мы разговариваем, — замечает Эндрю. Би принимает это как положительный ответ и продолжает: — Скажи мне, если ты захочешь продолжить в другое время. Этот день довольно длинный, не так ли? И ты явно устал, поэтому я просто хотела составить тебе компанию за чашечкой какао и обрисовать дальнейшие действия, пока Дэвид выясняет ситуацию с Аароном, — она поворачивается к плите и продолжает: — Показания в его пользу, так что его должны в скором времени отпустить, но Уотерхаус уже осведомлён о произошедшем. Эндрю сомнительно щурится, чувствуя в этом спектре пересказа ситуации подвох, и спрашивает: — Что не так с суицидником? — С ним ситуация сложнее, — тем же спокойным голосом поясняет Бетси и возвращается с двумя кружками какао. Протягивает Эндрю ту, что заполнена, кроме прочего, мелкими маршмеллоу и продолжает: — Его будут судить, но для этого дела полицейским для начала нужно убедиться в его психическом состоянии. — Где он, — с напором продолжает уточнять он, забывая о горячем напитке и в действительности точно предполагая реальное местонахождение. — Он в Истхейвене. — Её ответ прерывает грохот разбившейся чашки, которую Эндрю роняет почти неосознанно, но в следующий момент хватается за костыли. — Он не должен там быть. — Эндрю, — Бетси не повышает голос, но изменившейся интонацией всё же просит обратить на себя внимание, — здесь не поможет новый побег. Полиция вместо этого может «подарить» тебе электронный браслет и посадить на домашний арест, чтобы ты на время суда не приближался к Натаниэлю. — Ему необязательно проходить диагностику там, — цедит он сквозь зубы. — Он привязан к этой больнице, и я не могу перенаправить его куда-то ещё, но если ты скажешь мне, в чём проблема, то я могу попробовать предложить что-то исключить или наоборот. Всё же я также его психотерапевт с тех пор, как он подписал контракт. — Они уже начали диагностику, — догадывается он. — Ты говоришь о другом. — Да, — соглашается она с виноватой улыбкой. — Кроме психического, также проводят диагностику его физического состояния. И меня не радуют результаты. Если говорить прямо, то пугают, потому что у Натаниэля обнаружилась язва желудка, — она слабой улыбкой всё также просит Эндрю выслушать её и продолжает. — Видимо, прошлая ночь стала роковой, и у него произошло внутреннее кровотечение в брюшную полость. Если бы и это он оставил на самотёк, то скоро умер бы от гнойного воспаления. Поэтому я уже подписала согласие на то, чтобы дать ему там время вылечиться и восстановиться. — Нет, — обвинительно говорит Эндрю. — Ты не могла. — Это касается не только согласия на операцию, — объясняет Бетси. — Ты и сам понимаешь, что ему нужно это. И в стационаре Натаниэлю помогут с этим намного быстрее. Я могу пока только предполагать, какое лечение и терапию ему назначат, но без этого он вряд ли вернётся в команду и университет. «Он подписал контракт», — хочет возразить Эндрю, но дело тут вовсе не в этом. Даже не в том, захочет ли сам Нил вернуться на поле и продолжить обучение, а в том, что он просто не сможет это сделать. Эндрю и ранее гадал, когда до этого дойдёт: когда истощённый организм Нила поставит его на колени, и тот не сможет подняться самостоятельно. И всё же Эндрю рассчитывал, что у него есть больше времени. Он рассчитывал, что сможет вновь заставить его пойти к Би, и, возможно, ситуация после нескольких сеансов могла улучшиться. Он даже думал о том, что в худшем случае придётся действовать настойчивее. Просчитался. Нил с первого дня был не в порядке, а Эндрю полагал, что тот дойдёт по рекомендации Би до самопомощи. На это не стоило рассчитывать уже после первого обморока. Второй случай лишь подтвердил это, а откровение о внутреннем кровотечении поставило окончательную точку. В ином случае Нил мог закрыть глаза и погибнуть на поле во время игры. Эндрю не может проникнуть в больницу, когда тот нуждается в неотложной операции и терапии. И это резко бьёт в поддых, потому что он сам сказал, что более не позволит оказаться Нилу в Истхейвене. Он сказал это тогда, несмотря на то, что бред о сгнивших органах не был произнесён в шутку. И что теперь? — Он не может там находиться, — повторяет Эндрю, потому что это истина. — Ваймак знает, что это помешает игровому сезону. — Я говорила об этом с Дэвидом, — отвечает Бетси и кивает. — Я понимаю, что это ставит под сомнение существование команды, но он дал согласие на терапию до Нового Года. — Месяц, — комментирует Эндрю и горячо произносит: — Это не единственная в мире белая тюрьма. Ты должна подписать какой-то документ с указанием другой больницы. Это не может быть так сложно. Ты тоже его терапевт. — Я не могу полностью контролировать его процесс лечения, — вздыхает она. — Натаниэль подписал декларацию с главврачом, и поэтому я имею право только что-то порекомендовать и проследить за выполнением этого. — Пруст, — понимает Эндрю и крепче перехватывает костыли. Он сжимает их до побеления костяшек и после трёх глубоких вдохов заставляет себя сказать: — Он в любом случае будет делать заключение, но не должен принимать участие в терапии. — Я знаю много хороших врачей в Истхейвене, и Пруст — один из лучших, — сомнительно говорит Бетси, но соглашается: — Жаль, что они не сработались. Что-то ещё? И Эндрю вспоминает ещё одного узкоглазого уёбка. Он не называет его имени и вместо этого настаивает на том, чтобы ни один из врачей не обладал азиатской внешностью. Он хочет выжечь их существование и придать забвению, если это означает, что заученные слова потеряют свою силу, а за приказами не будет следовать бездушная тьма с вакуумной природой. Но Эндрю не верит, что эти условия выполнимы, тогда как Нил будет проводить в больнице целые дни, а Бетси едва ли допустят к долгосрочным посещениям. Театр в её присутствии развеется с хлопком двери и тогда что может помешать Прусту войти в палату Нила и убедиться в полной скованности тела? Что помешает Тецуо сказать несколько слов и раз за разом разрушать Нила так, словно мужчина уповает на каждую встречу, когда доводит его до панической атаки и причинения себе вреда? Эндрю выбивает пяткой по полу незамысловатый ритм в попытках собрать мысли в единое целое ничто, но терпит неудачу. Одну. Вторую. Десятую. Он поднимает с пола один из больших осколков чашки и невольно думает о том, как легко Нил воспроизвёл бы этот жест в собственном контексте с пометкой замены острого ножа на подручное средство. С тем, как легко Нил взял холодное оружие в руки, Эндрю может понять, отчего суицидник не думал о других способах самоубийства. Для него это всегда было знакомо и удобно. То, с чем он имел дело день ото дня, пока не посмотрел на этот предмет по другому, развидев в отблеске металла невысказанные возможности. Эндрю не думал об этом как о возможности, хотя с подобным стремлением к саморазрушению мог давно соврать самому себе так уверенно и точно, что подмена истинных мотивов никого не удивила бы. Именно поэтому он нажил себе дополнительную проблему, которая оказалась хуже гиперактивного Ники, хуже трусливого Кевина, со страстью хватать горло бутылки в моменты паники, хуже Аарона. Это самая большая ошибка Эндрю, которая как нельзя лучше характеризует степень его страсти к саморазрушению. Ошибка, которая напоминает о том, как Эндрю лишь по счастливой случайности выбросило на берег, подальше от семьи Спиров и приёмных семей. И он знает, что сделал в Истхейвене то же самое, что сделал в своё время Аарон: просто появился в чужой жизни, но ухватился за несуществующие путы и образовал связь, которая потянула за собой шквал автокатастроф. Эндрю знает, что в случае с Нилом кто-то из них скорее погибнет в адском пламени, чем выживет с этой цепью, что до сих обхватывает запястье, но неизменно напоминает о ключе к свободе, что лежит в кармане. Надо лишь потянуться туда и вызвать синее пламя, которое подчас вспыхивает и набирает силу. Как сильно оно возросло сегодня? Эндрю не может поднять руку, чтобы это проверить. Вместо этого он подхватывает второй осколок чашки и ещё раз повторяет Бетси все условия. Она обязуется в этот период всё свободное время проводить в больнице рядом с Натаниэлем. И это напоминает ему, что сейчас суицидник находится под следствием, и никто не позволит ему встретиться с кем-то кроме врачей и полицейских. Это вновь давит на него знанием того, что ему придётся просто довериться Би и ожидать каких-то новостей, вместо того, чтобы напрямую спросить у Нила о том, видел ли он сегодня Пруста, слышал ли он сегодня японский. И можно лишь сладострастно уповать на разгневанное лицо Нила, что с первым днём свободы также легко схватит нож из-под повязки и вонзит его в плоть Эндрю. Это будет верным решением, вне зависимости от того, как удачно Бетси проследит за выполнением его условий. Эндрю бросает осколки с оглушительным звоном и касается пальцами повязок, которые ему помог надеть Нил. Он делал это точно и аккуратно, словно безошибочно видел, что любой нежелательный контакт повлечёт за собой кровавую тонну последствий. Эндрю помнит, как Нил с преувеличенной сосредоточенностью натягивал на его предплечья повязки, стараясь не думать о предстоящем разговоре с полицией. Мог ли он догадываться о том, что вскоре окажется заперт в пятьсот двадцатой комнате? Нил, Нил, Нил.***
Ники и Ваймак возвращаются с Аароном лишь на следующее утро. К этому времени тот может признать вслух, что рад смерти Дрейка, но острый взгляд выдаёт, что взамен Аарон вовсе не весел от идеи того, насколько искусно Натаниэль может одним движением лишить человека жизни. Ники не видел этого от первого лица, но всё равно настаивает на том, что подобное беспокойство бессмысленно, поскольку навык был использован в критический момент для защиты Эндрю. К тому же, направил бы Натаниэль лезвие ножа на своих друзей? После знакомства со своими кузенами ему стоило бы засомневаться, но Ники уверен в собственных ощущениях и чутье. Эндрю не слушает их в любом случае. Он бездумно тычет пальцем по пульту от телевизора и рачительно игнорирует звонки и сообщения. Лишь один раз телефон оказывается в его руках, когда он сам отправляет короткое сообщение Кевину держаться рядом с Эбби и Ваймаком. После этого он отказывается сказать кому-то ещё хоть слово. Это ложь. Эндрю торчит в телефоне несколько часов поздно ночью, когда выслушивает все речи Би и раз за разом обрабатывает информацию в своей голове. Он ищет любой подвох и несостыковки. Пропасти и подвалы. Он уверен, что принудительная терапия в Истхейвене ничем положительным не закончится, но продолжает выпытывать любую информацию о лечащих врачах, которых назначили Натаниэлю. Эндрю знает, что едва ли успеет сделать что-то в нужное время, но готов надеть на ногу электронный браслет, если услышит что-то уже об известных врачах. Домашний арест более привлекателен, чем перспектива того, что Натаниэль выйдет из белой тюрьмы и после вопроса о Прусте также знакомо ответит «да». Эндрю тратит всю свою возможную энергию на эти ночные разговоры, через силу засыпая где-то с шести до семи утра. И это после того, как его нервы сдают в четыре утра, и он выходит на задний двор, избегая возможного грохота и поёбанной мебели из-за неосознанных ударов кулаком. Вместо этого Эндрю вдыхает свежий воздух и воспроизводит в голове спарринги с Рене, полностью отдавшись практике до момента, когда его ноги предательски заставят упасть на задницу и отдохнуть. Ники едва выдерживает четыре таких дня, когда кузены привычно игнорируют друг друга, но теперь, как в первые дни знакомства, через раз отвечают на какие-то вопросы и предложения. После этого он поздно ночью выходит на крыльцо и звонит Эрику в попытке заглушить новые рыдания и услышать родной голос, что небезразлично напоминает ему о поистине важных вещах и помогает встать на ноги на следующее утро. Остальные Лисы, что возвращаются с пятидневных выходных, наблюдают лишь привычную картину враждебно настроенных чудовищ. Ваймак сообщает им крохи информации, говоря, что Эндрю причинили боль, а Натаниэль из-за превышения самообороны должен пройти курс психотерапии и предстать перед судом. Даниэль не верит этой красивой формулировке, даже когда взгляд блуждает по перебинтованным конечностям Эндрю. Просто Натаниэль уполз в кроличью нору и поплатился за это. Ей стоило более подробно рассказать про передозировку Мэтта или другой случай, когда чудовище был обдолбан таблетками. Возможно, тогда она могла бы уберечь его от нежелательного воздействия и не думала бы о том, как их команда будет существовать сейчас. На самом деле, им крупно повезло, что в это время у них не было намечено матчей, а ближайшим командным событием значился зимний банкет. Это не облегчает подвешенное состояние команды и не расслабляет мышцы плеч, но даёт некую опору. — Бинты не вызовут сочувствия, — презрительно говорит Даниэль. — И, несмотря на них, вернулся в Башню почему-то ты, а не Нат. Что это за дерьмо такое, что в итоге он оказывается вынужден пройти терапию?! — Успокойся, Дэн, — участливо говорит Рене и кладёт ей руку на плечо. — Мы не знаем всего. — Хей, Эндрю тут ни при чём! — вступается Ники и рефлекторно делает шаг вперёд, чтобы встать перед близнецами. — Поверю, когда Нат скажет мне это, — морщится Даниэль и добавляет: — От чудовища, как всегда, одни проблемы. Элисон ждёт момента, когда и Мэтт взорвётся речью, но тот лишь поджимает губы и после всех слов скрывается в своём общежитии. Тогда она поворачивается в сторону Эндрю и перед уходом лишь строго говорит: — Надеюсь, что это не выходит за рамки твоего обещания. — Все просто решили забыть, что этот придурок и без того жил в психушке? — бурчит Аарон. — Аарон! — обвинительно восклицает Ники, но не добивается этим какой-либо подобающей реакции. Тот лишь разводит руками, безмолвно говоря «правду не скроешь», и усаживается за свой рабочий стол. Это их первый день в общежитии, и тогда как один из близнецов тотчас садится за учебники, второй игнорирует их существование. Ники не удивляется и тому, что Эндрю вовсе покидает их общежитие, но всё равно уточняет возможный пункт назначения. Впрочем, он отвлекается сразу после того, как в комнату взамен входит Кевин и требует более подробное объяснение того, почему они не могли провести это время на корте. Эндрю, очевидно, даже не захотел присутствовать во время того, как под наплывом воспоминаний Ники может вновь начать рыдать и безутешно лепетать. И обратная зацикленность Кевина на одном лишь вопросе тренировок и экси — как знают и остальные Лисы — мало прельщает. Это не означает, что подобное игнорирование принимает Кевин, но Эндрю не собирается с ним разговаривать. Он находится неподалёку — лежит на трибунах, сидит на диване в общежитии, присутствует во время разглагольствований Ваймака в фойе Лисьей Норы, но даже не поворачивает головы в сторону королевы драмы, когда тот обращается к нему. И Кевин может взорваться хоть адским пламенем, но так и не получить какой-то реакции в ответ. Не сказать, что это как-то его останавливает. Он действительно взрывается несколько раз во время тренировок, и его пытаются осадить другие Лисы. Аарон не участвует в этом балагане и лишь опирается на свою клюшку, когда тренировка превращается в театр абсурда. И даже тогда ему не дают достаточно насладиться непредвиденным перерывом, когда Ваймак замечает происходящее на корте и насильно заставляет всех вернуться к отработке упражнений. Он подходит и к Эндрю, но вряд ли тренер, в отличие от Кевина, будет заставлять его играть с растяжением ноги и переломанными пальцами. Его больше и не беспокоят вопросом тренировок, когда всеобщее волнение перекочёвывает на рождественский банкет, который в этом году будет проходить в университете Брекенриджа. Ники на всё общежитие радуется тому, что в этот раз мероприятие проходит много позже, отчего можно вдоволь отоспаться. Накануне он выпил достаточно алкоголя на пару с Кевином, поэтому, кроме прочего, Эндрю ожидает, как комната недотёп будет разрываться от звука будильников. Сам он избегает подобного музыкального сопровождения и выходит из общежития на несколько часов раньше, чтобы не выслушивать вдобавок недовольство старшекурсников о медленных сборах. Его мысли всё равно не будут поспевать за их потоком беспочвенных обвинений, когда сознание заполняют разговоры с Би и собственные заметки, которые он составляет в голове для точного отслеживания ситуации в Истхейвене. — Привет, Эндрю, — привычно мягким голосом говорит Бетси. — Волнуешься перед банкетом? — Ты знаешь, что меня это не волнует, — спокойно отвечает он и находит в кармане брюк зажигалку с пачкой сигарет. — И я звоню не пожаловаться на бесполезное командное дерьмо. Бетси не переубеждает его и вместо этого переходит к делу: — Физическое состояние Натаниэля приходит в норму. Его организм всё ещё может переработать только жидкую пищу, но состояние стабильное. С понедельника он будет переведён в другое отделение, и это позволит, кроме сеансов психотерапии, назначить приём антидепрессантов и нейролептиков. Эндрю сжимает зажигалку и отвлекает себя от выученных мыслей выехать из Пальметто в сторону белой тюрьмы. Они торопятся. Сильно торопятся. Нилу назначили первый сеанс психотерапии сразу после операции, и даже Би может лишь гадать, было ли это полезно хотя бы на десять процентов. Эндрю же уверен, что это нельзя было описать красивыми словами, избегая нецензурной лексики. Понятно, что Нила просто хотят оттуда поскорее вытащить, чтобы отдать на растерзание полиции. И в этом случае уже не будут смотреть на официальные заключения врачей и просто укажут, что стоит написать в документах для скорейшего начала судебного процесса. Би приезжает в больницу каждый день и взамен предлагает Эндрю довольно подробные отчёты прошедших часов, но даже так юноша может лишь гадать, как в действительности это всё отображается на Ниле. Ещё недавно тот через силу согласился на единственный сеанс, а сейчас вынужден их терпеть несколько раз в день. Он уже это проходил летом, но и тогда Эндрю не видел положительных результатов, которые помогли бы держать вместе все кусочки реальности Нила. И от подобного дерьма в голове ясным пятном отображаются точные обвинения в сторону Нила и проигранное дело в суде. Координатная прямая происходящего, где его сначала несколько недель промаринуют в Истхейвене, а после в участке, напоминает ему не безошибочную фигуру, что просто пожелала избавиться от пешки на доске. Не отомстить, но в последний раз получить удовольствие, надавив на болевые точки, и выбросить в мусорное ведро. Неужели его настолько взбесили слова Нила, что он согласился поставить под сомнение существование команды Лисов и будущую встречу с Кевином? Нет, вряд ли всё дойдёт до заключения. Неверно. Неверно. — Я буду на месте через час, — продолжает Бетси. — Позвони, как закончишь, — привычно соглашается Эндрю, подразумевая, что даже банкет или шумная поездка в автобусе не помешают ему ответить и выслушать все подробности ситуации. Ранее он переносил звонки до момента, когда рядом не будет любопытных слушателей и отвлекающих факторов, но с каждым днём у Эндрю всё сильнее возрастает ощущение, что красивые картинки от Би закончатся и появится подтверждение того, что в палату Нила заходят вовсе не назначенные психотерапевты. Он чувствует, как теряет контроль при этих мыслях, отчего сильнее сжимает телефон и лишь спустя три глубоких вдоха засовывает его в карман брюк. После удаётся ещё выкурить две сигареты, прежде чем на улицу начнут выходить Лисы, но Эндрю не смотрит в их сторону и не слушает бессмысленные обсуждения скорого мероприятия. Кажется, он на несколько минут и вовсе перестаёт существовать, пока возле автобуса не появляется Ваймак и знакомо выкрикивает «Миньярд». Тогда-то он и замечает, что рядом давно стоит Рене, а Элисон уже заходит в автобус. Эндрю не комментирует как-либо происходящее, но Рене не заставляет его объясняться перед тренером или сломя голову занять своё место. Она только спрашивает: — Это как-то связано с твоими ночными вылазками? Ах, точно. Те самые случаи, когда он даже после тренировок не мог сомкнуть глаз и садился на водительское кресло в попытке уехать в никуда. Провал. Один за одним. Это лишь увеличило его шансы, кроме полученных травм, получить новые — от вероятной автокатастрофы. Эндрю был уверен в этом, когда в горячечном бреду открыл карту (что без дела валялась в бардачке) и доехал до Истхейвена. И всё, что он увидел — это несколько полицейских у входа и ещё по одному у других стен здания. Чертовски предусмотрительно. Чертовски не вовремя и некстати. Эндрю нуждался в реальном подтверждении красивой картинки Би, но в итоге по пути назад превысил скорость, на которой едва уследил за внезапно возникшей машиной на очередном повороте. — Не понимаю, о чём ты, — отвечает он. Рене пожимает плечами, но настаивает: — Я о том, что ты сейчас выглядишь хуже, чем весной. — Она явно намекает на состояние Эндрю под психотимиками, что утопали в алкоголе и крекерной пыли. — Поэтому сегодня ты танцуешь с Элисон? — с насмешкой уточняет Эндрю, даже не думая выдать что-то кроме сарказма и других избегающих методов общения. Он слишком напряжён для честных ответов и откровенных разговоров. И, несмотря на предложения от Би, сейчас оказалось бы сложным поговорить и с ней за чашкой горячего шоколада. — Нет, потому что я всегда с ней танцую, — слегка улыбается она. — Ты не танцевал и без растяжения ноги. Эта фраза напоминает Эндрю о ебучих костылях, которые он перехватывает поудобнее, но более не продолжает разговор и уходит к автобусу. Команда должна выдержать семь часов тряски, и Ники всё-таки заваливается на бок где-то на три часа. Аарон после часа езды вытаскивает из сумки какой-то учебник, и его безучастность в каких-либо разговорах оставляет Эндрю наедине с Кевином. У него не так много вариантов развития гневного разговора со стороны королевы драмы, но это быстро исчезает с тем, как они подъезжают к стадиону и тот вспоминает про Рико. Тогда заготовленные запасы водки с кофе стремительно исчезают в желудке Кевина, и его невидящий взгляд держится вплоть до пункта назначения. С первыми шагами по парковке Кевин возвращается к реальности, но он всё ещё слишком сосредоточен на Воронах, чтобы проследить за нитью разговора других Лисов. Это даёт Эндрю время осмотреть местоположение команд за столами, особенно сосредоточившись на двух Воронах с безвкусными татуировками. Подобное вылавливание образов почти не даёт шансов на запоминание общей Рождественской обстановки со всеми снежинками, ёлкой и декоративными подарочными коробками, но всё же даже подобная хуета остаётся на периферии. И он знает, что использует и это, когда будет искать Аарона в толпе. Для начала, конечно, нужно высидеть первую половину банкета за одним столом с Шершнями. Те уже вылетели из сезона, поэтому сейчас ведут себя непринуждённо и готовы вступить в разговор с другой командой. Он уже видит, как Рене обменивается фразами с двумя девушками напротив, а Дэн обращает на себя внимание капитана Шершней. Кевину требуется больше времени для того, чтобы перестать пялиться на стол Воронов, но и он в конце концов увязает в разговорах о лучшей технике перехвата и мгновенного броска. Эндрю отодвигает чушь об экси на задний план и смотрит на стол, гадая, что из предложенных блюд смог бы осилить Нил. Несколько недель назад он бы давился парой листьев салата и после сослался бы на то, что успел поесть перед выходом. Сейчас ему бы подошло что-то вроде куриного бульона, но из жидкого на столе только бутылки с водой и шампанское. Ошибка. Но можно предположить, что в противном случае Эбби предложила бы альтернативу, взяв что-то с собой. — Итоговый рейтинг команд подсчитан. — Неожиданное объявление слишком резко возвращает воздух в лёгкие, отчего Эндрю рефлекторно смотрит в сторону говорящего Тэцудзи Мориямы. В этом нет даже малейшего смысла, потому что уже каждый экси-задрочер сложил набранные очки. — По результатам квалификационного отбора на весеннем чемпионате Юго-Восточный округ будут представлять четыре команды. Итак, это сборные университетов Эдгара Аллана, Пальметто, Брекенриджа и Бельмонта. Микрофон переходит к другому тренеру, но девушка из команды Шершней не думает слушать что-то ещё и обращается к Кевину: — У вас сумасшедший отрыв с брекенриджцами! Было проще играть с другом из Юниорской лиги, не так ли? — она кивает своим мыслям и уточняет: — Кстати, почему его сегодня нет? Эндрю впервые видит подтверждение тщательно скрытой информации от посторонних. На правах того, что в назначенный период терапии для Натаниэля у команды не было каких-либо матчей, Ваймак обрисовал общую ситуацию другим тренерам и попросил поддержки у КРЭ. Команда до сих пор находится под вопросом существования, но благодаря словам тренера Троянцев, Лисы заимели право продолжить сезон. Конечно, всё падёт прахом, если в итоге Натаниэль не объявится после Нового Года, но все были уверены в том, что судебный процесс ещё возможно отодвинуть, тогда как в психиатрическую лечебницу Ваймака так и не допустили. Кевин не успевает сказать и слова, как в разговор врывается Дэн с мягким напоминанием о том, что на корте играли не только нападающие. После этого она коротко осматривает всех Лисов и уверенно заявляет: — В этом году мы не упустим шанс на победу и возьмём реванш у Воронов. Шершни в ответ кидают сочувственные взгляды и украдкой посматривают на стол с Воронами. Никто не комментирует реальные возможности команд или уже известный итог и возвращаются к предыдущим темам, которые прервались из-за объявления Тэцудзи. Эндрю отключается от этого до того момента, пока не видит уплывающего в толпу Аарона с Кейтлин, а за ними и Ники со своим спутником. Кевин не думает двигаться в сторону танцпола, что значительно облегчает для Эндрю работу, когда он остаётся рядом, прислонившись к стене. Недалеко от них находятся Ваймак и Эбби и даже с худшим исходом трусливую королеву можно отослать к этим двоим. И Эндрю предполагает, что так и случится, когда спустя полчаса тряски и танцев в их сторону движется Рико с тенью в виде Вальжана. Эндрю делает шаг вперёд и встаёт перед Кевином, отчего Рико усмехается и, щёлкнув пальцами, говорит: — Точно. Я совсем забыл про сторожевого пса. Как жаль, я думал, что смогу убить двух зайцев одним выстрелом. Эндрю не впечатлён его словами, поэтому отказывается что-либо сказать в ответ. Однако внимание Рико быстро переходит на Кевина: — Ты использовал шашку в шахматах, поэтому мне пришлось напомнить тебе о правилах игры. — «Король», а боится шашки, — всё же насмехается Эндрю, сохраняя спокойное лицо, отчего его слова больше похожи на аксиому и непреложную истину. — Легко понять, отчего ты стал изгоем в семье. Он не надеялся, что его лёгкие тычки Рико воспримет со всем возможным возмущением и гневом, но это происходит. И Морияма приказывает Жану немного поболтать с Кевином, чтобы разобраться с невиданным проявлением наглости. Эндрю подсказывает лишь находиться в поле зрения Ваймака и Эбби, после чего возвращает своё внимание на самопровозглашённого короля. — Сделай одолжение и закрой свой рот. Не думай, что я не смогу утихомирить твою наглость также легко, как и с Натаниэлем. — Это ты сделал одолжение, когда помог назначить ему сеансы психотерапии и день операции. — Только в этот раз он не будет просить Пруста о личных сеансах. Он получит их вопреки, — он хищно улыбается и продолжает: — Самоотверженный Натаниэль. Хотел защитить своего соседа по палате, не зная, что лишь по указке семьи Мориямы Пруст может проводить свои сеансы в больнице. Догоняешь? — Рико деланно прикрывает улыбку, словно сожалеет о горькой правде, но желанная победа в глазах выдаёт суть. — Но спасибо ему за подсказку. Эндрю всё также не считает нужным что-либо ответить. Вместо этого он использует кулаки и ножи.