***
Полоска света расширилась, явив за собой комнату. В тишине не много звуков, лишь шелест ткани, шорох бумаг. Фигура, столь высокая, что терялась за деревом дверного полотна, перебирала какие-то листки. Никогда она не представала в таком виде, не закутанной в глухую черную мантию, а лишь в штанах темного шелка и небрежно наброшенном на плечи распахнутом халате. На стуле рядом стоит дорожная сумка, из которой свисает рукав теплого шерстяного свитера, черного, конечно же. Тонкий крысиный нюх чувствует остаточные ароматы жареного мяса, свечного воска и собственного страха. Питер отлип от щелки под дверью, сквозь которую подглядывал в покои Темного Лорда, и направился прочь, с максимальной скоростью перебирая крошечными лапками. И уже не видел, как внезапно Волдеморт замер; пальцы его зависли над бумагой, а взгляд голубых глаз расфокусировался, погружаясь в темные глубины собственных мыслей. Тонкие губы дрогнули в удовлетворенной улыбке.***
— Ну что? — Северус подавил дрожь отвращения, когда Питер возник перед ним в темном закутке коридора будто из ниоткуда — еще мгновение ему чудилось шевеление фантомных крысиных усиков. — Белла и Родольфус уснули, — доложил тот. — Твое зелье, подлитое в еду, действует прекрасно. Крауч, похоже, отправился к себе домой. — Темный Лорд? Я видел, что он отужинал, — с надеждой спросил Северус, но Хвост лишь качнул головой и болезненно поморщился. — Что дракону Ступефай, даже не заметил. Я не рискнул лезть в его комнаты, мало ли какие защитные чары можно схлопотать, наблюдал сквозь щель под дверью. Но после того как Лили от него ушла, он начал собирать вещи. Укладывает дорожную сумку. — Мать твою, — прошипел Северус и стукнул ладонью о дверной косяк. Он чувствовал, как Волдеморт подобно змее выскальзывает из сужающегося кольца. — Он собирается перепрятать ее, так далеко, чтобы никто не нашел. Сегодня — последний шанс. — Ну… — неуверенно протянул Хвост, — он уже переоделся ко сну. Сомневаюсь, что он собирается выходить из своих комнат. — Значит, мы должны рискнуть. Стоило ему произнести это, последние сомнения растворились, оставляя лишь горячую решимость. Даже в чем-то приятно, когда только одно стремление концентрируется в крови, заставляет ее кипеть от адреналина и стучать в ушах. Такие незнакомые ощущения, но в то же время сжимающие все нутро в предвкушении. Убей или умри — наверно, именно это и чувствовали гриффиндорцы, когда без раздумий кидались в драку? — Что значит «мы»?! Северус медленно поднял взгляд на Питера — тот смотрел на него с округлившимися от ужаса глазами. — Это значит, что ты пойдешь со мной, — медленно растолковал Северус, словно несмышленому ребенку. Какое-то мрачное удовлетворение поднималось внутри, а пальцы сами собой сжались на палочке в кармане мантии. — Помнишь, ты пообещал мне ответную услугу за восстановление твоей памяти? — Но… но… он убьет нас, если застанет! Я не понимаю, зачем идти на такой риск ради диадемы Рейвенкло? Да, это таинственная пропавшая реликвия, и я сам не удержался от того, чтобы еще хоть раз взглянуть на нее и подержать в руках… Но я не подписывался за нее умирать! — От тебя не потребуется многого, — мягко ответил Северус, раздумывая, пора уже наложить на Хвоста Империус или он и сам сможет взять свою храбрость в кулак. — Ты лишь постоишь здесь в анимагическом облике и покараулишь. Если кто появится в этом коридоре… — огляделся, внимательно сканируя взглядом уже привычные обшарпанные, когда-то дорогие деревянные панели на стенах, — роняешь вот эту уродскую вазу и бежишь. Никто даже не поймет и не заметит тебя, крыс здесь полно. — Особенно в подвале, — Хвост передернул плечами, словно вспомнил что-то неприятное. — Они меня не любят. Но затеряться будет действительно просто… — Давай, Питер, это такая мелочь рядом с тем, что я сделал для тебя. — Хорошо, — наконец нехотя отозвался тот, пожевав в раздумьях губы. — Только покараулю. Свет Северус зажигать не стал, лишь прошел по комнате в бледном пятне от слабого огонька Люмоса, огибая выступающие из тьмы массивные угловатые контуры — здесь письменный стол, там кресло. Неясные и колеблющиеся, они заставляли сердце биться быстрее, а взгляд — выискивать другую фигуру. Высокую и в капюшоне, что заносит палочку, на конце которой рождается зеленый огонек. Однако самым сложным оказалось не уговорить трусливого Питера и не побороть собственные страхи, а взломать чары на сейфе в кабинете, да еще и так аккуратно, чтобы не сработала сигнализация. Очевидно, после прошлого вторжения Волдеморт усилил защиту, добавив поверх Лестрейнджевских кружевное плетение чар от себя. И если бы не персональные уроки Темного Лорда, то Северус не заметил бы этой фиолетовой нити, что тянула за собой оповещение, или этого едва видного голубого огонька, который должен был выть не хуже иерихонской трубы. Он аккуратно распутывал его чары, один слой за другим, чувствуя, как по лбу катится капля пота, щекочет кожу. Прервался лишь на секунду, чтобы стереть ее с брови тыльной стороной запястья. — Ну что там? — Блядь! — резко развернувшись, Северус выбросил перед собой палочку, только чтобы обнаружить тихо подкравшегося Питера, который наблюдал за его действиями через локоть. — Ты должен был караулить! — Там никого нет и сидеть на столе за вазой скучно, — отмахнулся Хвост. — У меня тонкий слух, я и отсюда замечу, если кто появится. Страх уже пропал с его лица, а глаза загорелись жадностью и воодушевлением. Очевидно, ему хотелось еще разок взглянуть на знаменитую реликвию, прикоснуться к величию возрастом в тысячу лет… Вот только Северус знал, что на самом деле мудрость Ровены позади сапфиров и белого золота давно заменена черным ядом. Устало отмахнувшись от Питера, он вернулся к чарам. — Только не говори под руку, стоит палочке соскользнуть, и последнее, что ты увидишь в своей жизни, будет вовсе не диадема. Наконец последняя нить, мигнув, порвалась и растаяла в воздухе, сгорела, не долетев до пола. Северус глубоко вдохнул и взялся за ручку сейфа. Обменялся с Питером напряженными взглядами. Потянул дверцу на себя, всматриваясь в открывающееся обитое черным бархатом нутро с мандражем предвкушения… Пусто. Нет, не совсем пусто. Горка монет, какие-то бумаги. Но ни одной гребаной диадемы. Северус вновь взглянул на Питера — тот стоял рядом и тоже непонимающе хлопал глазами. Здесь, вполне реальный, как и пустота сейфа. — Он забрал ее, — собственный голос прозвучал хрипом. — Завтра он ее перепрячет, и мы больше никогда ее не увидим. Дрожащей рукой, почти не осознавая своих действий, он расположил палочку на ладони. Только чтобы убедиться, что не пропустил каких-то скрывающих чар. Шепнул заклятие Дамблдора для поиска крестражей. Медленно и лениво палочка начала вращаться, словно не могла выбрать, в какую же сторону указать. Никакого дуновения темной магии рядом не наблюдалось, лишь поле чар, наложенных на дом, обволакивало фоновым шумом, словно гудящий рой ос. Северус разочарованно уставился на этот расстроенный компас. А в следующий момент тот повернулся и — едва успел отдернуть кисть — указал строго вниз. И тут волосы на руке зашевелились: теперь и тело среагировало на поток темной магии, что лилась в пространство, плескалась через край. Такой, физически ощутимый и бурный, мог создать лишь один человек в этом особняке. — Говоришь, готовился ко сну и не собирался выходить? — шепнул он, глядя на Питера, пока мысли скакали в голове. — Судя по расположению, он в тронном зале, где-то под нами. Творит что-то мощное и темное. Хвост лишь пожал плечами и обнял себя руками, явно тоже ощутив дуновение смерти. Северус ухватился за его потасканный свитер мышиного цвета. — Он не в своих покоях, — произнес медленно, почти по слогам. — А сумка там. — Нет! — дрожь прошла по телу Питера, и он попытался вырваться, но Северус держал цепко. — Я не собираюсь лезть в его комнату! Ради чего?! Оно того не стоит, что ты потом будешь делать с этой диадемой? — Слушай меня внимательно, — прошипел Северус. — У нас сейчас есть шанс все изменить, закончить войну. Ты ведь тоже хочешь избавиться от него, Питер? Стоит Темному Лорду узнать, что ты вернул память, и твоя жизнь вновь будет в опасности, ты сам говорил — он пытался убить тебя! — Но как мы сможем?.. — на лице Хвоста пополам со страхом появилась озадаченность. — Ты сошел с ума, Снейп! — Диадема — его крестраж. Тот предмет, куда он поместил часть своей души, — что-то царапало Северуса в этом выводе, но к нему привел рассказ Питера об их с Барти путешествии в Хогвартс по тайному ходу. Нет, это должна быть диадема, не что иное. — Как только мы уничтожим ее, он вновь станет смертным, потеряет привязку к этому миру. И тогда Дамблдор с Орденом нанесут финальный удар, все готовы и ждут лишь моего сигнала, они собрали достаточно сил, пока Темный Лорд медлил и прекратил активные боевые действия. Никакой больше угрозы над головой, только представь! — Часть… его души?.. — Питера передернуло. — Я тащил ее через весь замок, уложив на спину и ухватив зубами. Какой кошмар, знай я тогда… — Все равно бы ничего не сделал, — грубо прервал Северус. — Зато теперь можешь. Мы уничтожим его, за все, что он сотворил с нами. Освободимся от его влияния. Ты со мной? — Лучше бежать! — Питер попытался отшагнуть назад, но Северус последовал за ним. — Ты не убежишь, он везде найдет тебя, как нашел Рэйчел… Это единственный выход! Спасти наши жизни, спасти Лили, вновь быть свободными. Давай, Питер, вытащи голову из задницы и собери свою хваленую гриффиндорскую гордость в кулак! Видя сомнения, он надавил последним аргументом. — У меня есть портал. В случае, если что-то пойдет не так, мы просто переместимся ко мне домой и тут же аппарируем оттуда. Видишь? — Северус потряс перед носом Хвоста старой пустой пробиркой. — Уйти будет просто. — Хо… хорошо, — тот сглотнул и уставился на собеседника испуганными глазами, будто бы сам ошарашенный тем, что произнес. Кивнув, Северус бросился на выход из кабинета. Они и так потратили уже непозволительно много времени на разговоры.***
Лили бежала по коридорам, поворачивая не задумываясь, сотни раз хоженым маршрутом. Слетела по лестнице на первый этаж. Здесь дышать стало тяжелее, словно что-то препятствовало ее движениям, оплетая пространство липкой паутиной, в которой тело вязло. Но она все равно устремилась вперед и замерла лишь у распахнутых дверей тронного зала, так резко, будто врезалась в преграду. Не этого она ожидала увидеть, и несколько секунд потребовалось, чтобы осознать то, что именно предстало перед глазами. Две фигуры. Посреди зала замерла девушка, бледная и черноволосая, в белом платье. Нет, в ночной сорочке. Она дрожала, вцепившись руками в собственные локти, и хватала ртом воздух, уставившись в пространство бессмысленным взглядом выпученных глаз, словно не до конца понимала, где находится. Ужас кислой желчью поднялся к горлу, когда Лили узнала ее. Она видела перед собой Марлин МакКиннон, ту самую, которую последний раз наблюдала на брусчатке у входа в больницу святого Мунго. Окровавленную, разбитую и абсолютно мертвую. Теперь же кровь была лишь на пальцах Волдеморта, сжимающих ритуальный нож, и на каменных плитах тронного зала. Уже знакомая пентаграмма, которую в прошлый раз долго оттирали эльфы. Только сейчас она переливалась, светилась красным, словно внутри горел демонический огонь, бросал кровавые отсветы на бледную кожу девушки и на шелк одеяний Волдеморта. С какой-то заторможенностью Лили поняла, что на нем почти нет одежды, а под распахнутым халатом угадывается голый живот. Словно он поднялся с кровати, получив озарение, и без раздумий пошел сюда, вниз, не позаботившись даже о таких мелочах, как одеться. — Ты узнаёшь меня? — его тихий голос был прекрасно слышен в вязкой тишине. — Помнишь, как тебя зовут? Марлин медленно подняла голову, глядя на Волдеморта сквозь завесу спутанных волос. Ее зубы стучали, но губы растянулись в неровной улыбке. — Я знала! Знала, что ты не забудешь обо мне, — пробормотала она. — Ты спас меня! Поймал во время падения, выдернул оттуда. Я верила, верила, что ты на самом деле любишь меня, и я была права, что бы они все ни говорили! — Нет, ты умерла, — равнодушно бросил Волдеморт. Марлин непонимающе нахмурилась, а он двинулся вокруг нее, касаясь плеч кончиками пальцев, будто проверяя, что она плотная, а не призрак. Взмахнул палочкой, творя диагностику, а брови его сошлись на переносице, пока он вглядывался в плетение золотых нитей. — Что ты такое говоришь? — переспросила она и раздраженно махнула рукой, отгоняя морок чар перед лицом. — Ты была мертва. Я вернул тебя. А вот это неожиданно… Он успел подцепить волшебной палочкой одну из нитей, что потянулась к нему самому, переливаясь на концах бордовым, там, где обвивала его запястья. А затем диагностика растаяла, стоило Марлин ее смахнуть. Обойдя девушку, Волдеморт вновь оказался с ней лицом к лицу. Жадно вгляделся в ее черты. — Что ты видела? Что видела там? Каково это? — Ничего, — Марлин уставилась на него испуганно и недоверчиво. — Я не могла быть мертва. Я ничего не видела, только сосущая пустота, в которую я падала. А следом свет, что режет прямо сквозь веки, и вот я стою перед тобой. Будто прошло мгновенье. — Ничего, — протянул Волдеморт с явным разочарованием в голосе. — Не уверен, рад ли я этому… — Ты не разыгрываешь меня? — кажется, до Марлин начал доходить весь ужас произошедшего, а ее взгляд панически заметался по лицу Волдеморта. — Я и правда умерла? — Да. — Но… Ты вернул меня! — ее черты озарила несмелая улыбка, а она потянулась к Волдеморту, касаясь его одежды. Провела руками по плечам, сбрасывая халат и завороженно разглядывая его тело, любуясь, но будто не доверяя своим глазам. Он и не заметил ее действий, настолько погрузился в свои мысли. — Это же много красивее! Наша любовь преодолела даже смерть. Ты преодолел смерть, чтобы вернуть меня к себе. И теперь мы будем вместе, наконец-то, навсегда! — К сожалению. Девушка не успела как-то отреагировать на его слова, когда ритуальный клинок вошел ей под ребра. Красное расплылось по белой сорочке, а на ее лице застыло выражение изумления. Она будто пыталась что-то сказать, но поперхнулась воздухом, а из уголка рта потекла струйка крови. Лишь пальцы ее сжались на его обнаженных плечах, впиваясь ногтями, а затем Марлин рухнула к его ногам. Лили не сумела удержать громкий вздох, только прикрыла рот ладонью. Но слишком поздно — Волдеморт звук услышал и повернул голову к входным дверям, встречаясь с ней взглядом. На его лице разлилось неприкрытое удовлетворение. — Видела? У меня получилось! Его глаза сверкали совершенно ненормальным, вдохновенным огнем. Окровавленный кинжал в одной руке, бордовые брызги на груди — он и выглядел сущим безумцем, воодушевленным то ли произошедшим воскрешением, то ли только что совершенным убийством. Тело, свернувшееся у его ног, подобно белому сугробу снега, растаяло в ничто, лишь тогда Лили нашла в себе силы пойти навстречу. — Ты убил ее, — прошептала едва слышно. — Зачем? Ведь ты только что вернул ее с того света. Дал ей надежду на новую жизнь! Это крайне жестоко. — Ее жизнь мне не нужна, — он высокомерно усмехнулся. — Это был просто эксперимент. К тому же обнаружился неожиданный побочный эффект. Он вполне объясним, если понимать магию душ, а это осознание я открыл для себя буквально минуту назад. Он убрал палочку в карман брюк и развернул к Лили окровавленную ладонь. Только теперь она заметила длинный неровный порез, рассекший плоть. Кровь в нем уже запеклась до черной корки, однако была явно меньшим, что волновало Волдеморта. — Да, именно в этом все дело, — заключил он. — Никакая кровь жертвы не годна для подобной магии. Хочешь вытащить чужую душу — нужен прочный крючок из своей. Из собственной души, собственной крови, несокрушимого намерения. Но это дает и значимый минус. Стоит вернуть человека, и он оказывается привязан к тебе, словно магическими путами. У него нет своей жизненной энергии и требуются постоянные вливания чужой. Оттого я и избавился от нее, — он кивнул на пустое место на полу. — Меня вовсе не прельщает питать своей жизненной силой не нужную мне обузу. — Но тогда это не то, что нам требуется, — Лили едва нашла силы оторвать взгляд от медленно угасающей пентаграммы. — Вовсе нет, — горячо возразил Волдеморт. — Я вижу в этом потрясающую возможность. Мы с тобой будем связаны узами прочнее любых других. Твой сын буквально будет жить, покуда жив я — это ли не красиво? Пророчество говорило о том, что один из нас убьет другого, однако я выверну его наизнанку — он не сможет жить без меня. Как и ты. Она видела его глаза уже так близко, практически чувствовала жар от пламени, бушующего в их глубине. Тот мог коснуться ее, однако в ответ на прозвучавшие слова лишь ледяной узел затягивался в груди, заставлял дрожать от контраста. Возможность оживить Гарри маячила так близко, только протяни руку, но… — Он будет твоим рычагом воздействия, — озвучила очевидное. — Ты сможешь заставить меня сделать что угодно, лишь бы сохранить его жизнь, которая станет буквально привязана к тебе. — Да, — в отличие от ее ужаса, Волдеморт, казалось, был воодушевлен такой перспективой. Поднял руку и коснулся кончиками пальцев черной татуировки на ее предплечье. — Никакая магическая связь с подобным и рядом не стояла. Регулус предал меня, несмотря на Метку. Все юридические договоры и обмены кольцами не значат ничего, как показал твой брак. Однако я хочу не этой фальши. Когда жизнь твоего сына будет буквально в моих руках, ты никуда не денешься, нас свяжет сама магия душ, навсегда. Разве это не любовь — когда ты держишь у себя буквально самое дорогое, какую-то часть другого человека, и он не может от тебя уйти, не разорвав свою душу, не выдернув из груди собственное сердце? Мы будем связаны сильнее, чем узами брака. — Зачем тебе это? — Лили чувствовала, как слезы застилают глаза. — Ты хочешь поиграться в любовь в своем извращенном представлении и ухватить то, что долго маячило перед носом, но рано или поздно я тебе надоем и ты пойдешь искать новых развлечений! — Не исключаю, что когда-то это случится, но меня не волнует то, что будет потом, лишь настоящий момент имеет значение. То, что я чувствую сейчас. — Только я тебе надоем, только что-то будет не по-твоему, ты избавишься от меня и моего сына так же легко, как от Марлин! Сколько еще трупов ты походя оставишь за спиной, сколько сломанных жизней? Тебе плевать на всех, кроме себя самого! — Мне плевать на всех, кто меня не интересует, — поправил он. Нож звонко упал на камни, словно ставя восклицательный знак в его фразе. Волдеморт мягко захватил ее лицо пальцами, заставляя посмотреть на себя. Наверняка на подбородке останется алый мазок, но это сейчас не волновало ни его, ни ее. — На всех, кроме тебя. — Ты чудовище, — прошептала она, падая куда-то в глубину омута его глаз. — Ты способен уничтожить всех вокруг, а еще и с подобной силой… Ты уничтожишь весь мир. — И пускай, — ядовитая улыбка искривила его губы. — Пускай хоть все сдохнут, кроме нас с тобой. Я сожгу весь мир. Она уперлась руками в его быстро вздымающуюся грудь, сама не понимая, чего ей хочется больше — оттолкнуть его прочь, кричать в лицо, донести до него, что нельзя так относиться к людям, нельзя шантажировать невозможным выбором… Или же вцепиться сильнее, до крови, разрывая плоть под пальцами, только бы добраться до чего-то внутри, что будет похоже на человечность. Увидеть, как бьется черное сердце под ребрами — казалось, только это сейчас могло успокоить бурю чувств, что поднялась в груди, от горечи и обреченности до неумолимой тяги задохнуться и сгореть в этом пламени. Но успокоить ее на самом деле могло лишь одно. Лили крепче впилась пальцами в твердые мышцы и решительно выдохнула: — Пускай горит. Это прозвучало подобно выстрелу стартового пистолета, сметая неподвижность. Волдеморт вцепился в ее локти, притягивая ближе, а она подалась вперед и прижалась губами к его губам, сильно и болезненно.***
Тихий щелчок двери показался оглушительным. Северус обернулся — Питер трясся где-то у него за плечом. Аккуратно сканируя окружение чарами — защиты, однако, не обнаружилось, слишком стремительно Темный Лорд покинул свои комнаты, — Северус двинулся вперед, к столу, на котором были беспорядочно раскиданы какие-то бумаги. Взгляд против воли зацепился за знакомый витиеватый почерк и ровно нарисованные диаграммы, пришлось приложить усилие, чтобы не начать вчитываться. Сознание, словно ошарашенное поставленной перед ним задачей, цеплялось за любую возможность отвлечься. — Вот! — откинув в сторону свиток пергамента, Питер потянулся к диадеме белого золота; Северус лишь в последний момент успел перехватить его руку. — Это она, она! — Слава Мерлину, — выдохнул он. Вновь расположив на ладони палочку, произнес вызубренное наизусть заклятие, только чтобы убедиться. Однако, лениво крутанувшись, та указала в противоположную от диадемы сторону. Северус смотрел на нее неверяще. — Это не она, — наконец озвучил очевидное. — Но как такое возможно? — смешался Питер. — Он приложил столько сил, чтобы вытащить ее из Хогвартса, хотел потом избавиться от меня, как от свидетеля. Ради чего, просто диадемы основательницы? Уж не собирался ли он с ее помощью добыть ума? — хихикнул нервно. — Или переместить в нее крестраж, — сделал вывод Северус. — Чтобы перепрятать и сбить со следа. Я с самого начала сомневался, что это диадема. Она была в школе, в то время как Лили и Рэйчел явно оказались под влиянием темной магии его крестража. Нет, это должно быть что-то другое, маленькое и золотое. — Вроде его кольца? — Питер озадаченно почесал затылок. — Но тогда мы в полной заднице, он его не снимает. — Нет, — возразил Северус. — Заклятие указывает туда, а не вниз. Пока не явился Темный Лорд, мы должны найти крестраж, он где-то рядом. Проследив за направлением, куда указывает палочка, Питер начал откидывать бумаги со стола. Старый потрепанный дневник в черной обложке — нет, не оно, древко даже не шелохнулось. Золотой кубок с какой-то древней гравировкой — наверное, из такого можно красиво и пафосно пить вино. Поисковое заклятие вновь молчало. Северус двинулся, огибая стол, однако палочка на ладони не шевельнулась, продолжала указывать куда-то дальше. Он прошел в том направлении, к книжному шкафу. Питер метнулся за ним и начал панически сбрасывать книги со средней полки прямо на пол. Блеснуло что-то золотое, а палочка Северуса шевельнулась на ладони и уставилась кончиком вниз. Они синхронно присели, разглядывая то, что лежало поверх очередной книжки в фиолетовом антроподермическом переплете. — Медальон Слизерина, — выдохнул Северус. — Ну конечно, куда еще он мог поместить свою душу.***
Словно огонь, разгорающийся где-то в глубине воды, желание заставляло кровь, до этого застывшую в жилах будто навсегда, бурлить мощным потоком. То же пламя было и под пальцами, обнаженная кожа казалась невозможно горячей, обжигала ледяные подушечки. Лили чувствовала, как задыхается в этом вихре магии и силы, что обрушился на нее вместе с несдержанными движениями губ, которые сминали ее, с болезненно прикусывающими зубами. От тягучести транса, что был в прошлый раз, не осталось ничего, сейчас она явно чувствовала вовсе не родство душ, а их контраст — словно стена огня сметала все на своем пути, заставляла изморозь, покрывшую ребра изнутри, таять и стекать вниз чем-то густым и тяжелым. — Пошли в спальню, — прошептал Волдеморт, оторвавшись от ее губ на секунду. Но Лили только крепче притянула его к себе и помотала головой. Он понимающе ухмыльнулся: — Боишься передумать? И наивно считаешь, что я тебя отпущу? — Дело не в этом, — она едва смогла сформулировать свою мысль, когда ее так трясло от противоречивых чувств. — Я… Тоже не хочу отпускать тебя. Такой ответ удовлетворил его полностью. Потянув ее вниз, Волдеморт опустился на колени прямо на камни посреди пентаграммы. Лили не заметила холода, что обжег сквозь тонкую ткань, ей было плевать, что кровь — его кровь, которой он начертил символы на камнях, — пачкает сейчас подол ее белого платья. Существовали только его глаза напротив — раньше она так боялась в них смотреть. Теперь же растворялась в них, не могла оторваться от влажного блеска, яркие искры сумасшествия в котором сменились на мерцание каких-то ранее недоступных ему эмоций. И сейчас Волдеморт со всем присущим ему азартом отдавался тем, позволяя тяге и вожделению захлестывать себя полностью. Его пальцы сминали простую ткань ее платья со странным сочетанием грубости и осторожности. Язык скользил в ее рот настойчиво, не спрашивая разрешения, а будто имел полное право на то, чтобы забрать свое без остатка. Лили же почти невесомо провела рукой снизу вверх по его щеке, зарылась пальцами в волосы. Тело трясло, словно в лихорадке; она и чувствовала себя больной, сдавшейся во власть смертельного недуга и впитывающей чужеродные бациллы каждой клеточкой организма. Который жаждал получить еще, утонуть в летальной дозе отравы, потеряв себя навсегда. Сможет ли она, подобно фениксу, возродиться из этого пламени? Или не сможет больше жить без дозы токсичного керосина в крови, который готов вспыхнуть от любой искры. Он задирал платье, оглаживая каждый доступный клочок ее кожи, до которого мог дотянуться. Его прикосновения жгли бедра, ягодицы, оставляли дорожки на спине, а острые ногти, чередующиеся с обманчивой мягкостью, рассылали мурашки вниз. Лили в ответ лишь сильнее прижималась к его губам и вцеплялась в волосы. Судя по довольному вздоху, грубость ему нравилась и только больше распаляла. Лили наклонилась, жадно втягивая в рот кожу на его шее. Оставила укус на плече. Вряд ли кто-то раньше позволял себе подобное с Темным Лордом, но он не препятствовал ни капли, только резко сдернул ее платье через голову, когда Лили на секунду оторвалась от белоснежной кожи. Отклонился назад, скользя взглядом по ее телу, очерченному неровным мерцанием свечей. Она видела, как рвано движутся его ребра при дыхании. Провела по ним пальцами, скользнула ниже, на ткань штанов, нащупывая сквозь нее твердый член. Тот дрогнул под рукой, а Волдеморт подался вперед, вновь впиваясь в ее губы и гася в них собственный стон. Последний клочок ненужной ткани тоже очень быстро полетел в сторону. Отметки его поцелуев горели на коже, на груди. С преувеличенной аккуратностью Волдеморт опустил ее спиной на свой халат, на эту эфемерную подстилку из тонкой ткани, но Лили казалось, что она не почувствует сейчас холода, будь под ней даже сухой лед. Его губы обхватили сосок, в то время как потолок кружился где-то вверху, расплываясь серым туманом. Острые зубы только увеличивали удовольствие, заставляя что-то внутри сворачиваться змеиными кольцами, выгибаться навстречу мучающим ее губам и просить о том, чтобы эта пытка не заканчивалась. И одновременно хотелось разрешить напряжение, сделать что-то, чтобы усилить ощущения, чтобы та пружина, которая скручивается внутри, наконец выстрелила, пробив грудную клетку насквозь. Он навис сверху, встречаясь с ней взглядом, и Лили поняла, что он так же падает в пропасть, как и она. Шагает навстречу неизведанному, оставляя какую-то черту из собственных убеждений и уверенности в своей отточенной безукоризненности позади. Признавая бесконтрольные желания и отдаваясь своей человечности. И она подалась ему навстречу в тот же момент, как он, наконец что-то решив для себя, двинулся вперед. Вселенная не обрушилась, однако Лили чувствовала, что звезды вот-вот должны упасть с небосвода и сжечь все дотла. Ее так точно, ведь с той лавой, что течет по венам, концентрируясь внизу живота, невозможно жить человеку. И она почти готова была умереть от каждого толчка, что пронзал насквозь, рассылая по телу дрожь едва ли не болезненную. Волдеморт дышал тяжело, словно сдерживал себя, странным образом в то же время растворяясь в ощущениях, а она ловила воздух с его губ, обжигающий тонкую кожу собственных. Прикусила его губу, срывая возбужденный стон. Каждое движение казалось таким естественным, словно и тело, и разум давно ждали этой агонии, и только его вкус мог прогнать горечь, навсегда поселившуюся на языке.***
— И что нам с ним делать? — Питер завороженно разглядывал представшую перед ними драгоценность. — Отнесем Дамблдору? — Нет, — Северус тоже чувствовал, что не в силах отвести взгляд от искрящихся стеклянных граней, под которыми в глубине блестели изумруды. Казалось, змейка в форме буквы S двигалась, шептала, мерцала и влекла. Моргнув, Северус сбросил чужеродный морок. Повторил: — Нет, на это нет времени. Мы его уничтожим, прямо здесь. А затем и Дамблдор уничтожит Темного Лорда, он ждет только меня. — Но он же почувствует! — Питер нервно заламывал пальцы, глядя на медальон. — У него наверняка стоят сигнальные чары! Он придет за нами! — Это не будет иметь значения, мы уберемся отсюда. Или ты уберешься — я должен вытащить Лили, — Северус решительно поджал губы и поднял палочку. — Ты чокнутый, — Питер только покачал головой, отступая к выходу. — Совершеннейший самоубийца! Это чудо, что Темный Лорд еще нас не засек, и я так рисковать не собираюсь! Но Северус не обратил на его отступление никакого внимания — все оно сейчас было приковано к медальону. «Крестраж наверняка защищен мощными чарами, не только Волдеморта — сама тьма хранит вместилище его души», — звучал голос Дамблдора в голове. Однако он знал один способ. И он не мог переложить подобную ношу, эту ответственность на кого-то другого. Не мог вновь довериться старику, который не уберег стольких людей от дьявола в человеческом обличии, упустил уже так много возможностей нанести удар. Северус чувствовал, что волна уверенности поднимается внутри, сметая все сомнения и преграды. Шепот от медальона, который заползал в уши, и вовсе проигнорировал. Крепче сжал пальцы на черной древесине своей палочки и произнес на выдохе: — Гори в аду. Только Адское пламя, вырвавшееся из-под контроля, отразилось оранжевым всполохом в его глазах.***
Воронка, уходящая спиралью к самому земному ядру, тянула куда-то вниз, пересчитать все круги во время падения. Девятый, самый нижний — тот, где должна быть заперта ее душа. Но место ли ей там или пока нет? Наслаждение, захлестывающее все тело, мешало в это поверить. Разве что-то настолько плохое может приносить так много приятных ощущений? Горячая плоть под пальцами, холодные камни под лопатками, твердое и острое под ладонью. Волдеморт качнулся назад, поднимая ее с пола, и она оказалась сидя на его бедрах, лицом к лицу. Обняла за шею одной рукой. Она смотрела на него сверху вниз, возможно, впервые. И что видела в его глазах? Свое отражение, которое растворялось в расширенных зрачках и терялось в них, исчезая. Внезапно словно громкий вздох пронесся по залу, а Лили почувствовала, как волну волос сдуло с обнаженной спины. Волдеморт замер, сжав пальцы сильнее на ее пояснице, до боли, и прислушался, моментально выныривая из дымки собственных эмоций. Повернул голову, прерывая зрительный контакт. Да, так легче, много легче. Лезвие вошло в его грудь с сопротивлением, и в первую секунду Лили показалось, что она попала в кость, но миг спустя оно нырнуло меж ребер, утопая по рукоять. Ей не хотелось, чтобы он поворачивался, но вот взгляд его глаз — ошарашенный, непонимающий — впился в нее. Словно пока он не осознал, что произошло, этого и вовсе не случалось. Но вот понимание промелькнуло в его глазах, и он потерял равновесие, заваливаясь назад. Она рухнула следом, так и не выпуская ритуального кинжала из руки. Прикрыла рот ладонью, удерживая позорный всхлип. Сейчас Лили уже не могла оторвать взгляда от его черт, исказившихся на секунду в болезненной гримасе. Губы, и без того красные, заблестели черным в полутьме, когда на них выступила кровь. Но хуже были его глаза — озадаченность в них сменилась пониманием, а затем, внезапно, насмешкой. — Глупая и самоотверженная девчонка, — какая-то извращенная нежность звучала в тихом шепоте, и Лили пришлось склониться ближе, чтобы разобрать его последние слова. — Теперь мы с тобой действительно… будем вместе… всегда. Рука захватила ее затылок, неожиданно сильно для предсмертной слабости. Лили трепыхнулась, пытаясь вырваться, но ничего не могла сделать против пальцев, вцепившихся в ее волосы. Волдеморт притянул ее ближе, впиваясь в губы, и она ощутила металлический привкус на языке слишком ярко. Так же ярко, как вспыхнули кровавые символы на камнях под ними, а затем что-то черное взвилось вокруг, заслонило весь мир ядовитым дымом. Тот обвивал ее тело, проникал в легкие, забивал их отравой, а дышать стало невозможно.***
Пламя быстро охватило кабинет, уничтожая сваленные на пол книги, бумаги. Оно лизало ткань штор, а в его языках угадывались звериные морды, алчные и голодные. Северус отступил к выходу. Питера рядом уже не было — крыса первая побежала с горящего корабля. Он бы последовал без сомнения мудрому примеру, но у него оставалось еще одно дело здесь. Пальцы сами собой нащупали холодное стекло пробирки-портала в кармане мантии, и Северус кинулся на выход. Забрать Лили — вот что нужно было сделать. Дверь ее комнаты слетела с петель, сдавшись под ударом мощной Бомбарды. Северус настроил себя действовать максимально решительно, не было времени на уговоры и увещевания. Как и самой Лили не было в спальне, только нетронутый ужин со снотворным стоял на прикроватной тумбочке. — Нет! — уставившись на него в ужасе, Северус замер посреди комнаты. — Нет-нет-нет! Он кинулся к ванной, бесполезно проверяя пустое помещение. Но лишь отодвигал от себя ту мысль, что вилась в голове, раздражая нервные рецепторы и вызывая смятение. Наконец оно охватило всю суть, когда надежда сдалась под напором логики. Если Лили не было здесь… Значит, она внизу, с ним. Северус брел по лестнице, словно на эшафот. Он не мог просто уйти, что-то тянуло его вперед; сердце трепыхалось, будто пойманное на острый крючок, а беспощадная леска сматывалась невидимой рукой. Он слышал рев пламени, что крушило все вокруг, но не оборачивался, даже с целью убедиться, что сам он в безопасности. Его не волновала собственная, лишь ее безопасность. И если она там, с ним, то он не мог и думать о том, чтобы дать сигнал Дамблдору. Как выпустить Патронус, обратившись к счастью внутри себя, он не представлял. Лишь на какую-то секунду он замер перед распахнутыми дверями, а затем ноги будто против воли хозяина сделали этот самоубийственный шаг. Он готовился к чему угодно: к тому, что на него обрушится Авада, вышибив душу из глупого тела, к тому, что в мгновенье ока его сметет что-то куда более темное, вывернет наизнанку осколками костей наружу… Но не к этому. Свечи по периметру заливали пустой зал, словно сцену, колеблющимся золотистым светом. Вычерчивая лишь две фигуры — пришлось приглядеться, чтобы различить их. Мужская лежала на полу, бессильно раскинув руки, а хрупкая и обнаженная женская замерла, сидя над ней, зачарованно вглядываясь в застывшие черты. Алые блики пламени, прорвавшегося в зал, отражались и мерцали в рыжих волосах, но Лили нисколько не реагировала на смертельную опасность, ее взгляд был прикован к Волдеморту, который лежал на полу, без сомнения, мертвым. — Мерлин, Лили! Северус подскочил ближе и тоже не смог сдержаться, чтобы не уставиться в глаза, которые бессмысленно смотрели в потолок. Никакой красной искры больше не мелькнет в них, лишь тускнеющий лед, рассыпающийся хлопьями снега. Казалось, тот падал с потолка, ведь как иначе объяснить ледяную вьюгу, что сковала сердце? Совладав с противоречивыми эмоциями, которые обрушились подобно лавине, забирающейся за воротник стылыми прикосновениями, Северус стащил с себя мантию, в последний момент вспомнив о портале в кармане, и накинул на плечи Лили. Не думать, только ни о чем не думать, потом будет время все систематизировать и разложить по полочкам! Обхватив девушку за талию, Северус потянул ее вверх. — Он мертв, Лили, у нас получилось! Мертв навсегда! Мы должны уходить! — Нет! — словно морок слетел с нее, и Лили забилась в его захвате. — Я не могу уйти! — Ты ему ничем не поможешь, ты убила его! Нож в груди Темного Лорда намекал на это однозначно. Северус встряхнул ее, пытаясь привести в чувство, но она только зло ударила его в плечи. — Я знаю, я пока в своем уме! — выкрикнула, наконец отталкивая его прочь. — Кольцо! Я не могу оставить его, с его помощью можно вернуть Гарри! Придя к выводу, что она осознает происходящее, Северус наконец выпустил ткань собственной мантии из пальцев. Лили молниеносно метнулась к Волдеморту — руки тряслись, и у нее не сразу получилось стянуть с него кольцо. Переодела на свой палец, и только тогда вздохнула облегченно. Северус же настороженно наблюдал за пламенем, что подбиралось все ближе. — Уходим! — он схватил ее за руку, активируя портал. И уже не видел, как особняк вздохнул в последний раз, будто испускающий дух старик, а перекрытия обрушились на место, где они только что стояли. Запах гари все еще преследовал, покинув ноздри много позже, чем они бежали из погибающего дома. Северус чувствовал, как пережитый ужас смывает волна облегчения. То захватило всю сущность, выкручивая напряженные до предела нервы. Смех, нисколько не соответствующий ситуации, истеричный, но такой освобождающий, поднимался изнутри. Северус оперся на кухонную столешницу в своей крошечной квартирке, но не смог справиться с порывами собственной психики и расхохотался. — Мы сделали это, мы с тобой, Лили, только подумай! Прикончили Темного Лорда, больше никто нам не указ, никто не сможет портить нам жизнь! Даже Дамблдору не пришлось ударить пальцем о палец. Лишь это клеймо останется с нами, но не он, больше нет! Как ты смогла это сделать, почему?.. — Я просто поняла, что он уничтожит все на своем пути, в том числе и меня, — ее голос был тусклым, бесцветным. Никакой радости не проступало на ее чертах, лишь скорбь и вселенская усталость. — И никто не сможет его остановить. Если этого не сделаю я. Кивнув, Северус закатал рукав и уставился на Метку. Та была действительно черной, чернильной, будто въевшейся в кожу. А чего он ожидал, что она потускнеет? Наивный, есть пятна, которые не смываются. Но с которыми можно жить. Лили тоже закатала рукав не по размеру большой мантии, глядя на собственную, и Северус подошел ближе. Он хотел как-то утешить ее, сказать ей, что все ее жертвы были не зря. Ощутив порыв нежности, он заправил прядь растрепанных волос ей за ухо. Все теперь будет хорошо. Притянув девушку к себе в объятия, он лишь мельком опустил глаза вниз, а затем застыл. Метка на ее руке шевелилась. Змея, выползающая из черепа, извивалась, то проступая сильнее, то исчезая. Деформировалась, распадалась, пока на месте нее не остались чернильные буквы, складывающиеся во всего одно слово. «Всегда».