Тени исчезают в полночь

Чанёль разлепляет глаза, моргает и понимает, что он дома. Лениво потягивается и устремляет взгляд в окно. Он тяжело вздыхает и крепко зажмуривается. Что принесёт ему этот день? Какие утраты? Вылезая из кровати, Чанёль плетётся в сторону кухни, когда замирает в коридоре, ошарашено хлопая ресницами. Здесь Бэкхён. Он спит, сидя на полу в коридоре, прислонившись к большому шкафу спиной. Его пальто и обувь рядом. Сам Бэкхён выглядит измученным, тонкие руки все в ссадинах и порезах, такой же зияет на скуле и на нижней губе. - Бэкки. – выдыхает Чанёль едва слышно, прикрывая губы ладошкой. Он бережно поднимает совсем хрупкое тело, прижимая к себе, и несёт в спальню. Опускает на кровать совсем осторожно, и накрывает одеялом, присаживаясь рядом. – Бэкки. – снова зовёт он, касаясь губами тёплого лба. - Его нет. – хрипит Бэкхён и Чанёль дёргается, не узнавая его голос. Бэкхён всё ещё лежит с закрытыми глазами в той же позе. – Нет… - Бэкки… - Чанёль мостится рядом, юркая под одеяло и обнимает хрупкую фигурку, осторожно прижимая к себе. - Я не чувствую его запаха.. Больше не чувствую… Но его нет. Я не нашёл его… Бэкхён распахивает красные, полные слёз глаза и Чанёль понимает, почему он хрипит – он посадил голос. Наверняка звал и плакал. - Где он? – Бэкхён устремляет взгляд на Чанёля, который молча глядит на него в ответ. – Кому он достался, куда он попал? Пускай вернут мне. Пускай вернут моего маленького мальчика мне… - Бэкки… - Чанёль не знает, что сказать, только обнимает крепче и осторожно тыкается тёплым носом Бэкхёну в щёку. - Я думал, я разбросаю то, что останется от Джунмёна, по всему лесу… - выдыхает Бэкхён. – А он посмотрел на меня… глазами, полными чего угодно, но только не злорадствования, но только не радости… И я не смог. – Бэкхён вздыхает. – Я плохой ликан. Никудышный. Меня так просто растрогать… - Ты – хороший ликан, Бэкки. Ты человечный… - перебивает Чанёль. - А я не должен. – Бэкхён совсем слабо, отрицательно кивает. – Где мне его искать? - Я не знаю. – Чанёль прячет виноватый взгляд, потому, что не может ничем помочь. – Где ты уже искал? - Везде. – бессильно выдыхает Бэкхён. – Я искал его везде, где он мог бы быть, исходил из того, как хорошо я его знаю. - Бэкки… - Чанёль вздыхает. – Тебе нужно отдохнуть… - Я должен его найти. Я пришёл только, чтобы переодеться. – Бэкхён порывается встать, но Чанёль его удерживает. - Ты никуда не пойдёшь, тебе нужно отдохнуть. – строго говорит он. - Чанёль, ты не понимаешь… - Бэкхён снова предпринимает попытку стать, но Чанёль держит крепко. Он знает, что сейчас Бэкхён слишком подавлен и разбит, как понимает и то, что если бы не эти смягчающие обстоятельства, Чанёлю хорошо бы перепало, но сейчас Бэкхён просто не в состоянии сопротивляться. – Что мне делать? – ликан поворачивается на бок и вцепляется ладошками в футболку Чанёлю, слегка тряся его. – Что делать, Чанёль? - Отдохнуть. – Чанёль сгребает его к себе, обнимая, и мостит в своих руках. – Отдохнуть. А потом мы вместе подумаем. POV Джунмён Бэкхён приезжает ко мне, когда на часах перевалило за полночь. Я жду его и не слушаю Чанёля, когда тот говорит, чтобы я бежал. В дверь настойчиво звонят, когда я затягиваю на бёдрах пояс. Я открываю первую дверь, выходя в коридор, а следом и вторую, а потом Бэкхён резко хватает за шею и впечатывает в стену коридора, крепко прижимая к ней и всё ещё сжимая моё горло. В его глазах всепоглощающая ненависть и ярость, его глаза горят алым, зубы крепко сжаты, кажется, словно он сдерживает себя из последних сил. Я гляжу ему точно в глаза, совершенно молча. Бэкхён моргает, а потом его рука уменьшает хватку и вовсе отпускает меня, его голова опускается на моё плечо и он крупно вздрагивает. Мы оба молчим, не шевелимся. - Мне невероятно сильно хочется разорвать тебя на части, Джунмён. – выдыхает он негромко. - Что тебе мешает? – так же тихо отзываюсь я. - Слишком многие. – вижу боковым зрением, как Бэкхён кусает губы, а потом поднимает голову и снова глядит мне в глаза. Там вселенский океан печали и боли, ореховые глаза уже не горят алым. – Отвези меня туда. Это ожидаемо. Странно, но ожидаемо. Я киваю и возвращаюсь в квартиру только за ключами от машины. На улице тихо и темно. Я сижу на капоте собственной машины, наблюдая за Бэкхёном. Он выходит из машины следом, шумно втягивает носом воздух и валится на колени, едва уловив запах, который всё ещё здесь есть, который чувствую и я. Первый раз вижу настолько растерянного, разбитого ликана. Бэкхён ходит на ватных ногах, несколько минут стоит и принюхивается, а потом приседает на корточки, и оборачивается ко мне. Я молча гляжу на него в ответ. Бэкхён ничего и никого не находит. Вот и сейчас, завтракая, и неизменно возвращаюсь мыслями к минувшей ночи. Так странно, с плеч словно рухнула гора, но теперь, задумываясь о том, как будет проходить моя охота, когда меня к ней допустят, я понимаю, что будет куда легче. Никто не будет ставить мне палки в колёса. Меня отстранили, но я нарушил запрет, и всё ещё не был в Гильдии, поэтому когда приезжаю, ожидаю чего угодно, но только не того, что старейшина вернулся. Он принимает меня в своём кабинете, наливая мне и себе чай и мы несколько мгновений молчим. - Ты же понимаешь, Джунмён, что я бы не отстранил тебя от твоих обязанностей, верно?- спрашивает он и я киваю. – Я дал тебе этот приказ. Я знал твоего отца, я знаю тебя. Знаю, что ты сделал всё, что было в твоих силах. Тебе кто-то помешал, написано в отчёте Сынхёна, это тот ликан, которого ты пытаешься достать уже семь лет? – спрашивает Старейшина, и я киваю снова. – И ты конечно не выдашь его Гильдии только с той целью, чтобы убить самому. - Я поэтому и приехал. – я делаю глоток чаю. Старейшина садится напротив меня в своё кресло, внимательно глядя в глаза. – Я нарушил запрет. Я охотился, я открыл огонь, я выстрелил. Я убил ликана. – говорю я, поставив чашку на стол. - Какого ликана ты убил, Джунмён? – спрашивает Старейшина Чон. - Того, за которым охотился семь лет. Старейшина глядит на меня удивлённо, а потом я замечаю в его глазах что-то вроде разочарования, грусти, но он моргает, и я снова вижу удивление. - Я знаю, что решение о моём отстранении вынес Совет, и вы сами сказали, что не сделали бы такого, но раз Совет так решил, я выполню его решение. И за нарушение запрета меня в пору наказать. Я понесу всю ответственность, что должен. - Что ты чувствуешь, Джунмён? Охотник в третьем поколении, сын своего отца? Что ты почувствовал, когда эта гора, эта ноша свалилась с твоих плеч? Ты выдохнул спокойно? Ты почувствовал себя свободным? Ты почувствовал радость или удовлетворение? - Нет. – отрицательно киваю я. – Я не почувствовал ничего. Ничего хорошо, и ничего плохого. Разве что… - Разве что? – подталкивает меня Старейшина. - Разве что я почувствовал, что всё теперь будет иначе, изменится. – я киваю и Старейшина кивает в ответ. - У тебя изымается оружие, Джунмён. Как наказание за нарушение запрета. Ты должен быть осторожен, словно простые люди. – говорит Старейшина и я послушно протягиваю ему правую ладонь, предварительно снимая с неё перчатку. Когда у охотника изымают оружие, в Гильдии принимают меры для того, чтобы охотник не мог им воспользоваться. Охотнику тяжело держать револьвер в перчатке, от этого страдает меткость, поэтому для наказанного охотника Гильдия делает всё, чтобы он не удержал в ладони серебряный револьвер. Мою белокожую руку кладут ладошкой вверх, а потом маленький шприц входит в кожу точно посредине. Через мгновенье вены наливаются чужой кровью, выпущенной со шприца, но быстро приобретают свой былой вид. Старейшина сжимает в пальцах свою серебряную ручку и касается её кончиком моей ладони, от чего та тут же начинает жечь и даже дымится. Кровь ликана, что распространяется по ладони, не позволит мне воспользоваться оружием. - Можешь идти. – Старейшина в очередной раз кивает. Я забираю перчатку, возвращая её на руку, кланяюсь и ухожу. Главное – не забыть, и сдуру на автомате не хватануть любимый револьвер. Приезжая домой, я останавливаюсь под подъездом и несколько, как кажется, долгих мгновений, сижу в машине, а потом тянусь к кобуре и вынимаю левой рукой револьвер. Я правша, хотя я и умею стрелять левой рукой, но с меткостью и прицельностью у меня плохо. Крутя револьвер в левой руке, я стягиваю зубами перчатку с правой и уверенно хватаю ею револьвер. Ладонь тут же жжёт и снова дымится, ощущение такое, словно на руку вылили кислоту, и когда терпеть уже вовсе нет сил, я роняю револьвер на свои колени, глядя на пострадавшую руку. На улице достаточно тепло, как для осени. Солнечно и хорошо. Сэхун сидит на лавочке у своего подъезда и думает о том, кому он может позвонить, чтобы немного прогуляться. Исин-хён в Гильдии, Джунмён-хёну и Чанёль-хёну сейчас явно не до него. Вынимая из кармана телефон, Сэхун вызывает совсем другой номер. - Да? – отзывается на той стороне подавленный, кажущийся совершенно чужим голос, и Сэхун напрягается – туда ли он позвонил? - Лу? – переспрашивает он на всякий случай. - Привет. – отзывается человек с той стороны. - Что с твоим голосом? – тут же спрашивает Сэхун. - А что с ним? – так же в ответ спрашивает Лухан. - Он… - Сэхун не может подобрать слов. Он расстроенный, поникший, злой, печальный? Он не может понять. - У тебя всё нормально? – вместо ответа интересуется он. – Я хотел немного прогуляться. Решил, может ты составишь мне компанию, опять? - Извини, я сейчас не могу. – отвечает Лухан. – Всё нормально, правда. Я просто немного занят. – голос Лухана срывается и Сэхун не на шутку пугается. Дальше голос его знакомого, или уже всё-таки друга?, звучит не так бодро, и Сэхуну кажется, что тот вот-вот расплачется. – Я позвоню, хорошо? – Сэхун слышит глубокий вздох. - Лу… - он хочет сказать ещё что-то, но теряется. – Хорошо. Правда, всё нормально? Договорились. Значит в следующий раз. - Пока. До встречи. - До встречи. – Сэхун сбрасывает звонок и глядит на телефон ещё несколько мгновений. Что же могло произойти всего за день? ___________________ Конец первой части~