Тени исчезают в полночь

У Бэкхёна аналитический склад ума и богатый опыт. Ему пошла третья сотня, и он умеет оценивать ситуацию: для себя, и для противника. Он умеет просчитывать возможные потери и пути отступления, и сейчас, загоняемый в круг из четырёх, Бэкхён понимает, что его спасти может только чудо. Если он попробует удрать – то его загонят к обрыву, Бэкхён многое в жизни повидал, но прыгать с нескольких сотен метров вниз – не лучший способ спасения. Может быть, Бэкхён не уступает в ловкости и скорости, но уступает в количестве – он-то один. Поэтому на данном этапе ему в любом случае нужно чудо, и пока оттягивает время, он лихорадочно ищет пути отступления. - Бён, это не по-нашему, не по-волчьи – помогать охотнику. – начинает один из нападающих, глава той стаи, что пытается его сейчас запугать. - Я не помогаю охотнику. – фыркает Бэкхён. - Да ты что? – ехидно улыбаясь, тянет второй, высокий и светловолосый. Бэкхён хмурится – и как эти сосунки, которые едва успели на свет родиться, смеют так с ним разговаривать? Он пережил Великую чистку, он жил в трёх веках, он опытный и зрелый, и какие-то шавки так себя ведут. – А мне кажется, ты с ним живёшь под одной крышей? - То, что я живу с ним под одной крышей – ещё не означает, что я ему помогаю. - парирует Бэкхён. - Он убил нашего вожака вчера и…. - А ты самопровозгласился, я так понимаю? – перебивает Бэкхён. – Зря, ребят, он недостойная кандидатура. Вообще-то, никто из вас, мелких, поганых трусов, не достоин того, чтобы быть вожаком стаи. Ибо вы – безмозглые псины, которые больше смахивают на оборотней, и позорят нашу кровь. – Бэкхён хмыкает. – Извините, мою кровь. Вас я ровнять к себе не хочу, и не буду, сосунки. - Ах ты… - светловолосый устремляется к Бэкхёну, но его лёгким ударом сильного кулака отправляют на землю, а потом прижимают ногой к земле. - Руки от него убрал. – выдыхает Джонин. – Больно языкастый? Ну так это исправимо. Бэкхён открыто улыбается – а вот то самое чудо, которое ему требовалось. Когда они были детьми – Бэкхён всегда защищал его, а теперь времена поменялись. - А ты что, Джонин, тоже прикрываешь его? Где это видано, чтобы ликан помогал охотнику? – настаивает вожак. - Разве он непонятно выразился, что не помогает своему охотнику? – хмыкает Джонин. - Своему? – переспрашивает ещё один, больно похожий на светловолосого. Теперь Бэкхён не остается в долгу. Он делает прыжок и валит того на лопатки, трансформируясь быстро и даже не давая тому понять, что происходит. На земле остаётся лежать мёртвая волчья туша – истинная форма, которую принимает ликан после смерти, прежде чем все жизненные процессы замирают. И если ликан, убитый посредством серебра в человеческой форме – таким и остаётся, ибо серебро не позволяет ему трансформироваться, то при смерти в любых других обстоятельствах – легко. - Моему. – договаривает Бэкхён, разгибаясь и поднимаясь с четверенек. - Я это так просто не оставлю. – новоиспеченный вожак и ещё одна его шавка скрываются в лесу, а Джонин приседает на корточки возле светловолосого. - Адьёс. – выговаривает он, а легко скручивает чужую шею. На земле остаётся лежать светло-серый ликан. – Большой огонь? – предлагает Джонин и Бэкхён кивает. Они сгружают два тела вместе и легко разжигают костёр. Запах горелой шерсти и плоти кружит голову и даже у них вызывает тошнотворный рефлекс. - Иди к нему. – говорит Джонин, когда костёр потухает окончательно. Бэкхён устремляет на него взгляд. – Иди-иди, ты должен держать его в безопасности. - А ты куда? – интересуется в ответ Бэкхён. - А у меня ещё есть дела. – Джонин устремляет взгляд куда-то вправо и Бэкхён всё понимает. Как раз в том направлении в нескольких сотнях метров отсюда находится родительский дом Джунмёна, где и он сам сейчас, и Джонин наверняка знает это. – Иди. – снова просит он. - Что бы я делал без тебя? – Бэкхён мягко улыбается, цепляясь за чужую ладонь, и Джонин мягко сжимает в ответ и снова повторяет: - Иди. – Бэкхён кивает, выпуская чужие пальцы, и устремляется в лес по направлению в город. Джонин издалека слышит его вой. Он оглядывается и в прыжке трансформируясь, устремляется в лес, и сбавляет ход, только подходя совсем близко. На улице день и свет ещё не горит, по крайне мере, так кажется. Ликан бесшумно обходит большой дом и замирает в тени деревьев ближе к заднему двору. Левое крыло дома полностью переоборудовано и ликан отчётливо слышит выстрелы. Джунмён стоит в нескольких десятках метров от мишени, полубоком, едва одетый, в одних джинсах, и, вскинув руку, уверенно стреляет, но каждый раз выпуская в обычном револьвере весь барабан в пять пуль, ни одна из них не попадает точно в яблочко. Джунмён глубоко вздыхает, упирая ладони в коленки, и снова вскидывает руку, но когда собирается снова стрелять, замирает, понимая, что рука мелко дрожит, именно поэтому он рикошетит. Наматывает круги, когда ликан понимает, что он босой, и снова вскидывает руку, в этот раз сменив револьвер на более крупный. Он стреляет и уверенно идёт к мишени до тех пор, пока не оказывается буквально впритык с ней, а потом рывком вытягивает из земли зарытую мишень и бросает куда-то вперёд, в краски темнеющего леса. Он приседает на корточки, склонив голову и долго сидит молча, едва дыша, пытаясь придти в себя. Относительно успокаивается, возвращает мишень на место, и всё по кругу, снова, до самого утра, не замечая внимательных алых глаз, что наблюдают за ним всю ночь. Чанёль едва успевает открыть дверь, когда его с порога обнимают, едва дотянувшись до его шеи. - Почему ты не спрашиваешь, кто там? – тут же спрашивает Бэкхён, не отстраняясь. - Я знал, что это ты. Унюхал. – отвечает он, обнимая хрупкую, совершенно не волчью фигурку. – А ещё от тебя пахнет костром. - Мы убили с Джонином двоих в лесу. - Почему? – удивляется Чанёль. Для него странно, что ликаны убивают ликанов. - Защищались. – коротко отвечает Бэкхён, а потом отстраняется и закрывает дверь. – Я ужасно устал. - Это видно. – Чанёль кивает. Бэкхён мчал из лесу в город лапами и успел выдохнуться, его вымотало ещё и волнение, и сейчас, убеждаясь, что Чанёль в безопасности – Бэкхён облегчённо выдыхает. - Не люблю, когда ты пахнешь костром. – честно признаётся Чанёль. – Это перебивает твой собственный запах. - Разве от меня не разит псиной? - Ты пахнешь хлебом, пшеницей. – отвечает Чанёль, улыбаясь. – Всегда пах для меня хлебом, правда. Так я всегда тебя и узнаю, и нахожу. – Чанёль снова улыбается, когда Бэкхён прижимается к его груди, а потом почти вскрикивает, когда перед ним на лапы опускает светло-русый ликан. - Что? – переспрашивает непонимающе Чанёль, когда Бэкхён пытается что-то ему сказать, а потом охотник находит его лежащим на дне прохладной белоснежной ванны и, наконец, понимающе улыбается, регулируя воду и включая её. Чанёль любит наблюдать за спокойным Бэкхёном. Когда тот вот так сжимается в комок, он действительно похож на волка. На деле же ликаны крупнее волков, они имеют совершенно другой скелет, и никакого труда им не составляет передвигаться и на двух лапах, а передние вполне могут работать не хуже человеческих рук. Когда шерсть намокает, она становится темнее, Чанёль присаживается возле ванны на низкий пуфик, и пока напор из душа обливает крупного зверя тёплой водой, Чанёль гладит между ушей и по спине. - Джонин в порядке, да? – от чего-то спрашивает Чанёль и получает только тихое урчание в ответ. – Сам не знаю, зачем спрашиваю. Он ведь важен тебе, как мне Сэхуни или хён, верно? – снова урчание. Ликан лежит с прикрытыми глазами, но уши торчком – он всё прекрасно слышит и слушает. – Я не видел хёна уже достаточно давно, соскучился. – Чанёль вздыхает и видит, как Бэкхён вздыхает едва ли не так же. – Вы не встречали его в лесу? Я звонил ему на домашний, кажется, он в родительском доме. – ликан молчит, а потом садится, а затем и вовсе поднимается на задние лапы, едва помещаясь в ванной, от чего сгибаясь в три погибли. Чанёль почти ойкает, когда мощная лапа хватает его за шкирку и опускает на дно ванной, а потом поражается, как ликан снова сжимается в комок и устраивается на Чанёле, поразительным образом помещаясь. Чанёль прикрывает глаза и вздыхает, чувствуя на себе через намокшую одежду тёплую приятную тяжесть, но когда хочет снова продолжить наглаживать влажную шерсть, его руки находит гладкую кожу. Чанёль тут же обнимает за плечи. - Всё не так просто. – выдыхает Бэкхён. – Всё далеко не просто, Чанёли. - Я не совсем… понимаю. – Чанёль теряется. – Что-то случилось? У хёна и Джонина, да? - Это не наше дело.- перебивает Бэкхён. – Не наше. Нашим оно станет только в том случае, если им будет угрожать опасность, ты же понимаешь. - Честно – нет. – признаётся Чанёль. – Но мне не стоит у хёна ни о чём спрашивать, так? - Так. – Бэкхён кивает. – А ещё я хочу, чтобы ты кое-что мне пообещал. - Всё, что угодно. – отзывается охотник. - Впредь, ты должен быть особо осторожен на охоте, и в общем, ладно? - Бэкки, ты что-то забыл мне рассказать? – удивляется Чанёль. - Ты сказал, всё, что угодно. – настаивает Бэкхён. - Обещаю. – Чанёль кивает и целует влажную макушку. - Помнишь, у нас где-то завалялось чёрное спагетти, у него же вроде долгий срок годности. – Бэкхён приподнимается на локтях, упираясь ими Чанёлю в грудь. - Что такое? Тебя потянуло на экзотику? – улыбается в ответ Чанёль. – Где-то есть. Сварить? Бэкхён без слов кивает в ответ. Чанёль осторожно выбирается из-под него, а затем настраивает воду и оставляет её набираться в большую ванну, чтобы Бэкхён немного согрелся. Чанёль переодевается в сухое и направляется на кухню исполнять просьбу своего домашнего питомца. Спагетти находится быстро, цифры на упаковке указывают на 2016 год и Чанёль набирает в небольшую кастрюльку воды, которую ставит на огонь. Бэкхён откисает в ванне, стараясь расслабиться и не думать о том, что Чанёлю может грозить опасность. Он теперь вообще от него и на шаг не отойдёт, не оставит его одного. Бэкхён закручивает пальчиками ноги краны, и откидывает голову на мягкую банную подушку, прикрывая глаза. Пусть только рискнут, твари, даже взглянуть в его сторону…. Ликан резко распахивает глаза и рывком садится – в ноздри бьёт чужой запах. Чанёль задвигает шторы на кухне, а потом оборачивается к плите и буквально охает. Бежево-русый ликан в несколько прыжков преодолевает расстояние от ванны в кухню, не обращая внимания, что на кухне есть мебель, легко утягивает Чанёля на пол, укладывая на лопатки и прижимая передними лапами к полу, а потом вскидывает алые глаза вверх и подаётся слегка влево. Задетая при прыжке кастрюля с кипятком выливается точно на него. Чанёль охает, а ликан растягивается на нём, обмякая и прикрывая глаза, а потом охотник слышит тихий скулёж. - Бэкки. – выдыхает он шепотом, боясь прикасаться и сделать ещё больнее. Алые глаза уже опять чёрные, и глядят на Чанёля жалостливо. – Что ты творишь, глупое существо? Бэкхён тыкается влажным, холодным носом ему в щёку, а затем в нос и Чанёль, на удивление понимая, что от него требуют, глубоко втягивает носом воздух, а потом кое-как изворачивается, чтобы глянуть в окно. - Чужак? – переспрашивает он и ликан соглашается, продолжая тихо скулить. Чанёль гладит кончиками пальцем влажную шерсть между ушами и прикрывает глаза. На утро он находит Бэкхёна спящим на своей груди, полностью регенерировавшимся после ожога. Он выглядит совсем безобидно, и очень красивый, когда спит. Чанёль осторожно встаёт, и уносит его в спальню, чтобы уложить в кровать. Откидывает край одеяла и отпускает его на постель, осторожно укрывая, а потом собирается уходить, но тонкие пальцы во сне ловят за запястье и тянут к себе. Чанёль послушно подчиняется, забираясь рядышком и обнимая.