Тени исчезают в полночь

Бэкхён ощущает тревогу. Отчаянно сильно. Она дышит ему в затылок и лезет под бейсболку холодными пальцами. Он глядит на часы и хватается за телефон, набирая наизусть выученный номер. - Чанёли? – зовёт он в трубку, как только звонок на той стороне принимают. – Ты где? - Я уже в подъезд вхожу. – отзывается Чанёль и Бэкхён слышит, как пищит домофон на первом этаже. – Сейчас буду. - Угу. – Бэкхён сбрасывает и глядит на свой телефон несколько мгновений. Часы проходят один круг, и второй, и третий, а потом Бэкхён поднимается и расхаживает по комнате. Проходит три чёртовых минуты, а Чанёля всё нет. Бэкхён выходит в коридор и топчется у двери, а потом глубоко вздыхает, втягивая носом воздух и его сердце падает в желудок. Запах крови. Не просто крови. Этот запах Бэкхён знает, как никто другой. И этот запах определённо принадлежит Чанёлю. В чём был, босой, Бэкхён резко распахивает дверь, вылетая в один коридор, и в другой и падает на колени на пороге, потому что то, что он видит, не укладывается в его голове от слова «совсем». - Чанёли… - выдыхает он, кое-как подползая к Чанёлю на четвереньках. Он поражён и ошарашен, растерян, и совершенно не знает, что ему делать. Чанёль хрипит и глотает воздух, словно рыбка, выброшенная на берег. Из открытой сквозной раны хлещет кровь и он сжимает свою футболку в кулачок рядом с отверстием, что прошивает стройное тело насквозь. Рядом на бетоне подъезда уже образовалась небольшая лужа. Бэкхён шокирован, удивлён и поражён настолько, что просто не знает, как быть. Он стягивает с себя бейсболку, прикладывая к ране, и берёт лицо Чанёля в свои ладошки. – Не закрывай глаза, слушай мой голос, понял? Слушай всё, что я буду тебе говорить. Всё будет хорошо, родной, потерпи немножко, я тебя вытащу, давай. Бэкхён слегка наклоняется к нему, приобнимая за плечи и пытается посадить, но Чанёль кашляет ещё больше и снова хрипит. - Ты должен потерпеть, иначе нам не справиться. – Бэкхён глубоко вздыхает. В нос снова бьёт запах чужой крови и у него кружится голова. Бэкхён берёт себя в руки и прикрывает глаза, крепко сжимая кулаки. На глубине ореховых глаз загорается алый огонёк и он подхватывает Чанёля на руки, ставя на ноги. До квартиры они доходят, как кажется, слишком долго. Ликан опускает охотника в ванную и быстро избавляет от верхней одежды, а затем мочит большое полотенце. Губы Чанёля в крови из-за того, что он кашляет и веки, кажется, налиты свинцом, он едва в сознании. Бэкхён понимает, что нужно что-то делать. Воду он включить не может, иначе сразу убьёт Чанёля. Остановить кровь – тоже, могут быть повреждены внутренние органы. Он не может исцелить охотника, поскольку рана сквозная и Бэкхён сомневается в своей выдержке. Он прижимает мокрое полотенце к ране и трясущимися руками вынимает телефон из кармана. POV Джунмён - Нин, - ною громко, чтобы он услышал в соседнюю комнату. - Ну вернись. - Нет! – отзывается он. - Иди сюда! – настаиваю я. - Это ты иди сюда! – отзывается он. - Ким Джонин, не будь свиньёй, неси свой волчий зад сюда, иначе получишь под первый номер! - Не угрожай мне, вообще-то, я здесь ликан! – фыркает он по-доброму. - Иди сюда, говорю! Плевал я три раза на то, что ты ликан. Я охотник и меня ничего не волнует. Поэтому если не хочешь, чтобы я пристрелил тебя, тащи свой зад сюда! – мы спорим в шутку. - И что ты пристал к моему заду? – стройная фигура появляется в дверях и его губы тут же растягиваются в улыбке. – А что ты мне сразу не сказал? – усмехается он, наблюдая за мной полуголым под одеялом. – Я бы и не одевался тогда, ну. - Меньше надо выпендриваться. Я уже передумал и не хочу ни тебя, ни того, что ты можешь мне предложить. – я отворачиваюсь к нему спиной, а потом хохочу, когда он запрыгивает ко мне на кровать и седлает мои бёдра, разворачивая к себе. – Совесть у тебя есть вообще? - А что это? – он так правдоподобно вскидывает бровь. – У меня ты есть, зачем мне какая-то там совесть? – хмыкает и целует за ухом. - Ах, Ким Джонин, мы так не договаривались. – я вцепляюсь пальцами в его плечи. - Зачем звал? – выдыхает он, отстраняясь. – Мм? Подразнить меня? У тебя получилось. - Ужин приготовишь? – улыбаюсь. - Для этого? – теперь он удивляется по-настоящему. – В такие моменты я тебя действительно ненавижу. – он встаёт, отправляясь прочь из спальни. - Не ври, я знаю, что это не так. – отзываюсь я, выбираясь из кровати и начинаю одеваться. - Ты – охотник! – напоминает он, направляясь на кухню. - Спасибо, если бы ты не сказал, я бы не знал. И тебя это никогда не смущало. – отзываюсь я. Мы в разных частях его квартиры, но при этом говорим так, словно стоим рядом. - Это потому, что я люблю тебя. – фыркает он из кухни. - Ты же сказал только что, что ненавидишь. – подкалываю я, застёгивая пояс на джинсах. - Иди к чёрту! – отзывается он громче, чем до этого. - Конечно, сейчас только оденусь и приду, любимый. – я влезаю в рукава рубашки, застёгивая её на себе, когда раздаётся гулкое вибрирование и мелодия его телефона. Подхожу к столу, снимая с тумбочки звонящую вещицу. - Кто там? Я выхожу из комнаты, направляясь в кухню, и протягиваю ему телефон. - Бэкхён. - Да, Бэк, я внимательно тебя слушаю. – Джонин прижимает телефон плечом к щеке. - Джонин… - голос на той стороне активно дрожит. – Ты мне нужен, сейчас! Джонин оборачивается ко мне от плиты, тут же выключая газ под сковородкой. - Бэк? – голос Джонина становится взволнованным. – Что-то случилось? - Случилось. С Чанёлем беда. – выдыхает Бэкхён и мне приходится схватиться за спинку стула сзади меня. Джонин бросает полотенце, которое до этого держал в руках и быстро обхватывает меня за талию, не давая упасть, а телефон берёт в руки уже полноценно. - Я выезжаю. – выдыхает Джонин, сбрасывая. – Обувайся. – бросает он мне, выпуская из своих рук, и устремляется в глубь квартиры. Мы молчим и почти не дышим, пока он быстро заводит машину, выезжая со стоянки да игнорируя все знаки и светофоры. В салоне в буквальном смысле этого слова висит напряжение и страх. Откровенный, тяжёлый. Я прикрываю глаза, когда голова начинает гудеть от мелькающего за окном города. Что же случилось, Чанёли, что даже вечно трезвый и холоднокровный Бэкхён сдал позиции? Я вздрагиваю и открываю глаза, когда мою руку накрывают своей. Джонин смотрит на дорогу, не отрываясь, но при этом сжимает мою ладонь в ободряющем жесте, и я сжимаю в ответ. Мы оказываемся у нужного дома уже через 3,5 минуты и выскакиваем из машины, спеша в подъезд. Только входим, устремляясь к лестнице, когда я резко замираю. - Чувствуешь? – ловлю его за руку. Он на мгновенье принюхивается. - Кровь. Но она не Бэка. – Джонин оборачивается ко мне. - Верно. – я киваю и сглатываю. – Потому что она Чанёля. Мы буквально бежим по лестнице через 4 ступеньки сразу на нужный этаж и, оказавшись там, меня снова прибивает к земле. На бетонном полу большое кровавое пятно и голова снова начинает кружиться. Джонин активно звонит в дверь, и ломится, дёргаясь за ручку. С другой стороны слышатся быстрые шаги и дверь поспешно открывает Бэкхён. Он по пояс голый, весь в крови и только сейчас я вижу насколько он тонкий, хрупкий и тощий. - Бэкки! – выдыхает Джонин, тут же делая шаг к нему. – Ты как? Что…? - Всё в норме. Это не моя кровь. – глухо выдыхает он, отступая и пропуская нас обоих в квартиру. - Рассказывай, что случилось. Где он? – Джонин на ходу раздевается, сбрасывая обувь и куртку и закатывая рукава на тонком свитере. - В ванной. – отзывается Бэкхён. Его руки мелко дрожат. Я вхожу последним, закрывая за собой дверь. - Кто это сделал? Кто посмел? – слышу, как Джонин буквально рычит из ванной, а это значит, что он неимоверно зол. Я спешу к нему в ванную и, замирая на пороге, тут же зажмуриваюсь и отворачиваюсь. - Господи… Видеть страдания людей, которые мне дороги – самая большая мука и пытка, которую можно для меня придумать. - Тёплая вода, спирт, щипцы и зажим с бинтами. – выдыхает Джонин, наклоняясь над Чанёлем, чьи губы синие. Он без сознания, но слава небесам, ещё дышит. Бэкхён устремляется прочь из ванной искать всё, что попросил Джонин. - Не стой истуканом, уйди отсюда. – зовёт он меня, даже не взглянув мою сторону. - Я хочу помочь. – настаиваю я. - Не стой здесь! – в нотках его голоса проскальзывает рык. – Ты не должен этого видеть, уйди, Мён! Сейчас! - Я всё принёс. – Бэкхён входит в ванную, высыпая содержимое своих рук в ванную рядом. - Убери его, прошу тебя, Бэк. Убери! – Джонин старается держать себя в руках. Он злится. - Джунмён… - Нет! – коротко выдыхаю я. – Приступай, у Чанёля не так много времени! - Прости меня, Господи. – выдыхает Джонин шепотом и зубами выдёргивает пробку из банки со спиртом. Он хватает принесённое Бэкхёном полотенце и выливает четверть большой литровой банки с хирургическим медицинским спиртом на него, а затем выливает столько же непосредственное вокруг раны. Чанёль дёргается, но в себя не приходит. Он кладёт полотенце Чанёлю под спину, там где рана выходит наружу. - Давай-ка. – зовёт он и Бэкхён наклоняется над Чанёлем так, чтобы Джонин мог достать до его шеи. Я поражённо гляжу, как его челюсть всего на мгновенье сжимается на тонкой шее у сонной артерии, по бледной коже Бэкхёна тут же струятся алые дорожки. – Мён… - он оборачивается ко мне. –Хирургическими щипцами пользоваться умеешь? Я киваю, присаживаясь рядом, и двумя щипцами стягиваю края раны, пока Бэкхён наклоняется к ней, позволяя крови со своей шеи стекать в рану. Кровь ликана и охотника, встречаясь, шипит и дымится, но я поражённо замечаю, что рана Чанёля постепенно затягивается и зарастает. Когда она уже не выглядит так ужасно, Джонин снова заливает её спиртом и, обработав края, заклеивает. Мы все вместе помогаем Чанёлю сесть, он уже в сознании, но выглядит так, словно отходит от наркоза. - Переливание крови. – объясняет мне Джонин, когда примерно похожие вещи мы проделываем со вторым концом раны, а потом, обработав, Бэкхён замирает за его, Чанёлевской спиной и мягко, совсем осторожно касается языком воспалённых краёв, от чего рана на глазах медленно заживает. Когда своеобразная операция закончена, Джонин относит Чанёля в спальню, а потом Бэкхён его переодевает и укладывает в кровать, оседая рядом и склоняя голову к его руке. - Я не знал, что кровь ликанов обладает таким же исцеляющим свойством, как и слюна. – говорю я, помогая Джонину наводить порядок в ванной. - Кровь – основа нашей быстрой регенерации. Когда в кровь ликана попадает серебро, она теряет свои исцеляющие свойства. Серебро отравляет её, и наше спасение становится нашей гибелью. Заражённая кровь, словно яд, убивает ликана. Я же тебе рассказывал – отвечает он, заканчивая с уборкой и смывая с рук кровь. Мы всё ещё сидим на корточках у ванны. - Спасибо, что спас его. – выдыхаю я, склонив голову ему на плечо и обхватив за талию. Он поворачивается ко мне после короткой паузы и целует в лоб, обнимая одной рукой. - Посиди с ним, пока я приведу Бэка в порядок, ладно? – Джонин склоняется к моему лицу, позволяя нашим лбам соприкоснуться. – Иди. – коротко целует в губы и отстраняется. Бэкхён всё ещё сидит возле него, сжимая его ладонь в своей. Чанёль часто моргает, не в силах сфокусировать взгляд на чём-то одном. - Иди, Бэк, я посижу с ним. – говорю я, присаживаясь рядом. Бэкхён кивает, целуя тыльную сторону Чанёлевской ладони, и уходит. Чанёль всё ещё бледный, хотя губы уже не синие. Он тяжело дышит и я несколько, кажется, долгих мгновений смотрю, как дрожат его ресницы, а потом он засыпает. В ванной тихо, слышится только редкий плеск воды, и когда я замираю на пороге у полураскрытой двери, наблюдаю за Джонином и Бэкхёном. Последний пустым взглядом гладит куда-то перед собой, пока Джонин буквальном смысле этого слова моет его. Обливает водой, мылит плечи, руки, шею, а потом и голову. Всё это осторожно и бережно, совершенно молча. Уверен, он уже знает, что я стою за его спиной. - Ну же, Бэкки. – зовёт он шепотом, чтобы привлечь его внимание. – Посмотри на меня. – Джонин, что закрывает его глаза ладошкой, пока смывает шампунь с его волос, заканчивает и умывает бледное лицо. – Бэкки. Бэкхён подаётся к нему, прижимаясь мокрой головой к его груди, а потом из его груди вырывается отчаянный, горький, наполненный болью крик, смешанный с рыком, он переходит в жалобный волчий вой и, в конце концов сходит на рыдания. Джонин прижимает его к себе, пытаясь успокоить. - Шшш, - шепчет он, укачивая в своих руках. – Тс, всё хорошо, всё уже хорошо, успокойся. - Я – кровожадная тварь, чудовище. Что за ликан из меня такой, что я даже любимого человека не могу защитить? – Бэкхён трясётся в его руках и Джонин жмёт его к себе сильнее. Истерика постепенно утихает. Джонин оборачивает Бэкхёна в полотенце, а потом сажает на край ванной, включая в кране холодную воду и давая хорошенько ей стечь. Он садится на стиральную машинку с другой стороны и опускает правую руку под воду, позволяя стекать холодным потокам к локтю. - Давай, Бэк. – приговаривает он, и я до определённого момента не понимаю, о чём он вообще говорит, пока Бэкхён не притягивает запястье Джонина к себе и не впивается в рисунок вен клыками. На белоснежную раковину срывается пару капель алой крови, и я дёргаюсь. Джонин вскидывая вторую руку, останавливая меня. Бэкхён, как вампир, жадно пьёт исцеляющую алую влагу, пьёт минуту, две три, пьёт так долго, набираясь сил, что я начинаю откровенно бояться. Проходит несколько долгих, как мне кажется, мгновений, прежде чем он отпускает запястье Джонина, давая ему нырнуть под воду, и распахивает налитые кровью глаза, вытирая губы. – Будь осторожен. – просит Джонин. Бэкхён только кивает, выскальзывая в полотенце из ванной, а Джонин встаёт на ноги и оборачивается ко мне. - Насмотрелся за сегодня? – спрашивает он. – Я пытался тебя прогнать, а ты упёртый, словно… - он теряется в словах, потому что его голова, судя по всему, кружится, и он делает неосторожный шаг вперёд, точно в мои руки. - Сколько? – спрашиваю я. – Сколько он взял? - Около двух. – отвечает Джонин, прикрывая глаза и поддаваясь моим рукам. Бэкхёна нет, Чанёль спит, мы с Джонином полулежим в гостиной на диване. Он бледный и выглядит неважно, как и чувствует себя. Дремлет у меня на плече, обхватив руками за талию, устроившись так, как ему удобно. - Бэкхён очень доверяет тебе. – говорю я. – Безгранично. - Так и есть. – отзывается Джонин, неохотно открывая глаза. – И я доверяю в ответ так же. Потому, что он семья. – Джонин слегка кивает. - Надеюсь, Чанёль быстро поправится. – киваю я в ответ. - Ты не спросишь? – интересуется Джонин, поднимая на меня взгляд. - О чём? – удивляюсь я. - Не спросишь, о том, кто же тогда ты? - Я это я. – отвечаю я спокойно. - Верно, Мён. – он слабо улыбается. – Ты это ты, и сравнить мне тебя не с кем и не с чем. - И не понять, комплимент или оскорбление. – теперь слегка улыбаюсь и я. - Ты – Мой охотник. – напоминает он спокойно, продолжая глядеть на меня снизу вверх. - А ты – Мой ликан, я знаю, да. – в очередной раз соглашаюсь. – Поэтому ты должен меня послушаться и хорошенько отдохнуть, идёт? - Помыкаешь мной? – спрашивает он. - Пользуюсь твоей слабостью. – отвечаю я. Вдруг хлопает дверь, и мы с Джонином в унисон вздрагиваем. Он только пытается встать, когда на пороге в гостиную вырастает Бэкхён. - Не вставай. – зовёт он. – Всё нормально. Бэкхён снимает куртку. Он абсолютно спокоен, но на дне его глаз всё ещё горит красный огонёк. - Бэкки? - Я со всем разобрался. Исин и Сэхун видели меня, думаю, будут вопросы. Спасибо за помощь. – Бэкхён слегка кланяется, а потом скрывается за дверями спальни. - Поедем домой. – выдыхает Джонин, всё-таки поднимаясь. – Он справится дальше сам. Поедем. – он протягивает мне руку и помогает встать. Выглядит получше и уже не такой слабый - регенерируется быстро. Выходя из подъезда и направляясь к машине, я замечаю, что на улице уже непроглядная ночь и, вернувшись в его квартиру, домой, как говорит он, мы без сил сваливаемся спать. Чанёль лежит на спине, дышит тяжело и его грудь плавно вздымается. Лицо расслаблено и спокойно. Бэкхён, лежащий рядом, на боку, наблюдает, точнее следит за тем, чтобы за каждым новым вдохом следовал ещё один. Чанёлю к лицу быть под цвет подушки, едва ли не белокожим, но его щёки не горячие, как всегда, а едва тёплые и Бэкхёну думается, что прикасаться к ним теперь не так приятно. Ранее присутствующее ощущение собственной беспомощности сменяется злостью на себя. Бэкхён должен был решить эту проблему ещё тогда, они с Джонином ведь не всех тогда прикончили, не всех тех, кто пытался намекнуть, словно он, ликан, и Его охотник – слишком близки. Бэкхён не хочет, не станет и не сравнивает, понимая, что Джунмён с Джонином куда ближе их с Чанёлем, но он знает, что так надо, что всё правильно, и что здесь всё не так просто, как у них. Чанёль – это ребёнок в теле взрослого, Бэкхён всегда считал его таким. Этот рост, широкие плечи, низкий тембр голоса никогда не совпадали с его светлой, чистой душой, с его детской улыбкой, озорным блеском глаз и торчащими ушами. Бэкхён думает, что его суть, его предназначение, кажется, должно было быть не таким. Чанёль не должен был быть охотником, возможно, он должен был стать кем-то в следующей жизни, но Бэкхён просто не мог дать ему умереть тогда. Бэкхён обещает себе, что не заснёт и будет контролировать чужие вдохи-выдохи всю ночь, но держа ладошку Чанёля в своей, его накрывает дремота, а за ней и сон – он слишком вымотан физически и выпотрошен морально. Утром, когда он открывает глаза от тёплого шепота «доброе утро, соня», первое, что он видит, лёжа всё так же на боку возле Чанёля – это самого Чанёля, который повернул голову в его сторону и улыбается ему. Его щёки розовые, улыбка не натянутая и он уже не бледный. Бэкхён шумно выдыхает, несколько мгновений хлопая ресницами, а затем приподнимается на локтях и подаётся к Чанёлю, тут же целуя в губы, затягивая, завлекая в поцелуй. Целуя жадно, глубоко, долго, смакуя, пробуя, привыкая, зная, что эти губы созданы, чтобы он, Бэкхён, их целовал. Стараясь насытиться, запомнить, почувствовать. Когда он отстраняется, всё ещё держа в ладошках лицо Чанёля, тот выглядит немного удивлённым и растерянным. А потом его глаза улыбаются и он тянется ладошкой навстречу, чтобы погладить щёку Бэкхёна совсем нежно, кончиками пальцев. - Бэкки. – выдыхает охотник, пытаясь вложить в это слово так много, стараясь не обидеть. Бэкхён не дурак, он всё понимает. - Я должен был сделать это. Чтобы, не дай Бог, не жалеть потом, что не успел. – объясняет Бэкхён причину своего поступка и мостится у Чанёля на плече. – Как ты себя чувствуешь? - Голова кружится и губы горят. И кажется, я до сих пор чувствую твой вкус. – отвечает Чанёль, глядя в белый потолок. - Дурак. – Бэкхён по-доброму фыркает. – Я не об этом. - Нормально себя чувствую. – Чанёль улыбается, утыкаясь носом в светло-русую макушку. – Со мной всё хорошо, я вот… Ещё до того, как он успевает подняться и продемонстрировать, Бэкхён, зная, что так будет, не даёт ему этого сделать, вдавливая за плечи в кровать и пресекая все его попытки встать на корню. - Идиот. – констатирует он, нахмурив брови. Чанёль смеётся, а потом хватается за грудь, замолкая, и остаётся покорно лежать на подушке, прикрыв глаза. Бэкхён так же остаётся лежать рядом и даже снова проваливается в сон, когда слышит шепот Чанёля. - Бэкки, а поцелуй меня ещё раз. – просит он. Бэкхён не открывает глаз, но улыбается. - Много сладкого нельзя. Будет аллергия. – отвечает ликан. - Эй, ты точно как мама! – фыркает Чанёль. – Я не знаю, как мама, но в детдоме нам тоже так говорили. Бэкхён негромко смеётся, но подаётся навстречу, чтобы поцеловать Чанёля в нос.