Вишня и ромашка

      Золотарёв, наверное, выкурил сигарет пять, потому что пахло от него как от табачной фабрики. Он стоял в клубах дыма, прислонившись к стене школы, и что-то тыкал в экране телефона. Алёна постаралась не морщиться, когда подняла руку и постучала одноклассника по плечу, чтобы он повернулся к ней.       — Чего?       Он посмотрел на неё так, будто был удивлён её существованию.       — Дай свой телефон, пожалуйста.       — Не дам.       — Почему? — удивлённо округлила глаза Алёна.       — Слушай, ты, конечно, ничего и всё такое, но как-то не по мне, так что…       — Что? Дай телефон позвонить, Золотарёв!       — О.       Они оба покраснели. Алёна растрепала свои недлинные светлые волосы, чтобы они немного закрыли красные щёки, а Золотарёв шмыгнул носом и протянул ей свой телефон. Пока она набирала нужный номер, он вздохнул и, чтобы хоть немного избавиться от неловкости, спросил:       — А твой где?       — Сейчас и узнаем, — исподлобья угрюмо поглядывая на него, ответила Алёна.       Она приложила телефон к уху, нервно кусая губу. Телефон был уже не новый, но она его очень любила. И чехол на нём был её самый любимый — золотистый и с красиво переливающимся голографическим узором.       — Ну как?       — Никак. Гудки есть, но никто не отвечает, — раздражённо сказала Алёна, вручая телефон обратно его владельцу.       — Ну, выронила где-нибудь, наверное.       — Да. Наверное. Ладно, спасибо.       Она знала, что нигде ничего не роняла. Во-первых, это было на неё не похоже, а во-вторых, она знала, что телефон украли. Было известно даже кто именно это сделал. Не было ясно лишь почему.       Попрощавшись с Золотарёвым и снова покраснев от воспоминаний о том, как он отказал ей сначала, Алёна схватилась за лямки своего старого рюкзачка и направилась к выходу с территории школы.       Был только первый учебный день в десятом классе. Немного похолодало, и Алёна натянула на ладони рукава кривоватого свитера, который сама и связала. Ей хотелось плакать, а тревога вперемешку с раздражением скребла сердце. Ей постоянно не везло в один из дней каждого года учёбы, хотя в основном её жизнь была полностью лишена каких-либо проблем. То, что она умудрилась потерять телефон, можно было записать в небольшой список самых больших провалов Алёны наравне с тем, как она в конце прошлого учебного года забыла паспорт, придя на ОГЭ по математике, и тем, как потерялась на экскурсии с классом в тринадцать лет. И вот сейчас тоже наверняка будет жутко неловкий, позорный момент.       Её одноклассница Ксюша была той ещё стервой, хотя раньше вела себя как-то получше. Алёна знала, что происходило в её жизни, но всё равно не могла её оправдать. Тем более сейчас, когда она украла у неё телефон.       Алёна была уверена, что это она. Сегодня на большой перемене, перед тем как сбежать с уроков, Ксюша обратила внимание на Алёну и её телефон. Она сказала что-то вроде «Клёвый чехол». Её две тугие русые косички, начинающиеся чуть ли не на лбу, при этом каким-то образом перекинулись со спины на плечи и выглядели прямо как две змеи. Алёна поёжилась, улавливая у проблемной одноклассницы явное сходство с Медузой Горгоной. Она тогда вцепилась в свой телефон, подозрительным взглядом проследила за тем, как Ксюша вышла из класса, и выдохнула с облегчением только когда за ней захлопнулась дверь. Не то чтобы она её боялась. Скорее справедливо опасалась.       В конце дня она обнаружила, что телефона нигде нет, а одноклассницы обсуждали, что Ксюша недавно зачем-то возвращалась в школу, хотя обычно больше, чем на три урока не появлялась.       Сложить два плюс два не составило труда.       Алёна уже на подходе к дому Ксюши услышала громкую музыку и чей-то противный смех.       — Бедные соседи.       У одного из подъездов расположилась огромная компания молодых людей возрастом примерно от пятнадцати до двадцати лет. Алёна никогда такие не любила и всегда обходила их стороной. Наверное, стоило и сейчас так же сделать. Решимость при виде такого количества людей она уже где-то растеряла. Телефон ей, конечно, нужен, но, видит Бог, лучше не ввязываться в какие-либо дела с этой группировкой. И всё-таки Алёна решила, что должна разобраться с этим прямо сейчас, сама.       — А ну пошли прочь, бандиты! Я сейчас полицию вызову! — с надрывом закричала какая-то бабушка, высовываясь с балкона на третьем этаже пятиэтажки, стоящей рядом, но никто не обратил на неё внимание. Кроме Алёны, которая от мыслей о полиции вся похолодела.       Быстро протиснувшись мимо нескольких людей, она остановилась, вглядываясь в лица. Здесь были и некоторые другие знакомые ей ребята, но нужна была ей только одна девушка. И да, вот и она.       — Ксюша! — громко позвала Алёна.       Музыка была такой громкой, что слов разобрать не представлялось возможным, хотя, наверное, оно и к лучшему, казалось Алёне. Ксюша не услышала, что её зовут, но заметила Алёну, когда она подошла к ней вплотную.       Ксюша расположилась на капоте машины вместе с темноволосым парнем. Они воткнули в уши по одному наушнику и над чем-то смеялись. Алёна, может быть, даже умилилась бы этой картине при других обстоятельствах (а ещё её радовало, что Ксюша всё же не слушает эту ужасную музыку, которую на полную мощность врубила жуткая компашка), но сейчас вид счастливой воровки вызывал у неё только негативные эмоции.       При виде Алёны Ксюша немного удивилась и даже как будто испугалась, но не подала виду.       — Что?       — Верни телефон, — требовательно сказала Алёна, сложив руки на груди.       — Какой ещё телефон? — улыбнулась Ксюша, растягивая вишнёвые губы.       Её имя значило «радушная, гостеприимная», но Алёна не знала никого, кому бы имя так сильно не подходило, как Ксюше.       — Мой. Который с «клёвым чехлом», — Алёна показала в воздухе кавычки.       — Ох, этот, что ли?       Голос у неё был таким, как будто она действительно только что вспомнила про какой-то чужой телефон, лежащий в её рюкзаке. Алёна раздражённо наблюдала за тем, как длинные пальцы Ксюши вытаскивали на свет её телефон. Конечно, он был у неё. И зачем только было всё это устраивать? Как будто живётся скучно. Казалось, что нет, учитывая то, в какой обстановке они находились. Все вокруг громко кричали, смеялись и ужасно подпевали какому-то бреду, льющемуся из колонок.       Темноволосый парень, сидящий рядом с Ксюшей, немного осуждающе посмотрел на телефон в её руках, но ничего не сказал, а даже наоборот — немного приобнял её за плечи.       Алёна закатила глаза и протянула ладонь. Ксюша со вздохом вытянула губы в трубочку, как будто ей было очень жаль расставаться с украденным, но всё же положила телефон на протянутую руку Алёны.       — Может, хоть чехол оставишь? — с грустью спросила Ксюша, пока Алёна прижимала телефон к груди и что-то даже ему шептала.       — Нет уж. Купи себе сама такой же. В следующий раз я в полицию позвоню!       — Шухер, менты! Валим! — заверещал кто-то. Музыка выключилась.       Ксюша и её парень с ужасом посмотрели на Алёну.       — Это не я, — зачем-то сказала она.       Огромная толпа народа пронеслась мимо них в сторону гаражей, и Алёна, схватив покрепче телефон, тоже думала, куда бежать.       Кто-то позади неё произнёс звание полиции (кажется, сержант), чью-то фамилию и сказал что-то про хулиганство. Алёна в ужасе обернулась и, никого не замечая, бросилась бежать, но не успела сделать и пары шагов, как её кто-то схватил.       Она закричала и стала вырываться. Человек, схвативший её, оказался полицейским, который, видимо, не ожидая, что она начнёт сопротивляться, немного ослабил хватку, и Алёна подняла ногу, пытаясь ударить полицейского по колену. Послышался какой-то неприятный звук и стало больно. Из глаз брызнули слёзы, и сквозь пелену из них Алёна увидела, что коленная чашечка на её левой ноге ушла в левую сторону.       Через пару минут Алёна и каким-то образом пойманная Ксюша уже сидели на заднем сиденье старой полицейской машины. Оказалось, что они задержаны за мелкое хулиганство. Левая нога у Алёны немного дрожала, но стараниями полицейских коленка было уже в прежнем нормальном состоянии. От чего она плачет теперь — из-за боли или из-за ситуации в целом, не понимал никто, даже она сама.       — Я ни при чём! — отчаянно доказывала Алёна.       — Ну да, как же, — снисходительно посмотрев на неё через зеркало заднего вида, ответил полицейский, сидящий за рулём.       — Я только за телефоном пришла.       — Воровка, ещё и оказывала сопротивление при задержании, — кивнул пострадавший полицейский, схвативший Алёну.       — Да я за своим телефоном пришла! Это не я воровка, я вообще ничего не делала!       — Я тоже не воровала, — недовольно вставила Ксюша.       — Ага, взяла попользоваться, — угрюмо фыркнул один из полицейских. — В отделении разберёмся.       — В отделении? Нет, не надо, только не в отделение!       Но её никто и слушать не стал. Пригрозили, что, если она будет так кричать, они организуют ей реальный срок в тюрьме. Алёна знала, что это незаконно, но от испуга возмущаться прекратила. У неё тряслись руки и кровь отхлынула от лица.       В отделении их с Ксюшей посадили в обезьянник и сказали, что уже позвонили их родителям. Алёна нервно грызла ногти. Её родители были хорошими, но лишь когда она не давала им повода для придирок. Узнав, что с ней случилось, они разозлятся и, скорее всего, придумают ей какое-нибудь наказание вдобавок к тому, что решит полиция.       Было стыдно и страшно. Зато Ксюше как будто и вовсе всё равно, а ведь это она виновата. Алёна всё ещё прижимала к груди свой телефон, который был единственной вещью, греющей её в эту минуту. Когда приехали их с Ксюшей матери, Алёна всё воспринимала как в тумане. Здесь был ещё какой-то человек, который, видимо, занимался делами несовершеннолетних в их районе, но Алёна даже не пыталась запомнить его имя, хотя оно было довольно странным.       Единственную фразу она услышала чётко:       — Что ж, правонарушительницы Вишневская и Ромашкина, с завтрашнего дня ждём вас в нашем центре для трудных подростков.