Искусство клинка

Я сидел на подоконнике и грустно смотрел, как по внутреннему двору перемещается прислуга. Погода была ужасной, чувствовались потоки холодного воздуха, что заставляли кожу покрыться мурашками, но сидеть так было слишком хорошо, очень спокойно. Горло болело, как и все тело. Юнги снова избил меня сегодня утром, после того, как заставил отсосать себе. Кажется, распробовав это, он теперь собрался постоянно заставлять меня это делать. Сейчас я уже не давился как раньше, меня даже не рвало, спасибо Джину, который, найдя меня после первого раза в комнате короля, судорожно пытающегося отмыть ковер, который, кстати, в итоге всё же выбросили, долго плакал, помогая мне, а потом научил, как делать это правильно. Но расслабиться до конца все равно было невозможно, отсюда и сильные боли, вечно охрипший голос, которым только птиц пугать, но никак не петь. Юнги ушёл буквально полчаса назад, а я недавно успокоился и сейчас сосредоточенно обдумывал, как мне подловить Хосока. Да. Чон Хосок возглавлял восстание против короля. Я слышал его в ту ночь у комнат Чонгука, видимо он пытался подкупить второго генерала, но получил отказ. Хотя, Чонгуку тоже доверия у меня не много. Господи, я простой менестрель, все, что я могу, это играть и петь, я не способен раскрывать придворные интриги! Но как же Юнги… Внутри неприятно заворочалось. Этот тот Юнги, который каждый день делает мне больно? Тот самый? Да… Это тот самый Юнги, к которому почему-то у меня не проходят чувства. Каждый раз они только крепнут и множатся. На каменном подоконнике становилось слишком уж холодно, но я не хотел уходить. Сидеть здесь было безопасно, безопаснее чем где бы то ни было в этом замке, но в дверь постучали. Звук заставил меня повернуться и, стерев с лица влажные дорожки отозваться: — Войдите. — Чимин? — Намджун заглянул в комнату и, оглядев меня, вздохнул. — У тебя был король? — Что, так заметно? — горько усмехнулся. Все в замке знали, что я личная шлюха Юнги, тронуть меня боялись. Но смотрели с жалостью. — Да, — вот уж чем, а ложью первый генерал Кровавого Короля себя никогда не утруждал. — Джин скучает без тебя, может, сходишь к нему? Юнги разрешил. Мне очень хотелось съязвить о том, что Намджун заботится только о том, чтобы ему самому было хорошо ночами, а не о том, что Джин скучает по мне, но я проглотил свои слова, понимая, что если генерал мне ничего не сделает, Юнги изобьёт до полусмерти. Вместо этого сполз с подоконника и накинул на плечи меховую накидку, одну из многих дорогих, но бесполезных подарков, мне достаточной одной накидки, чтобы не замерзнуть и направился за Намджуном в сторону их комнат. Решив, что стоит использовать это время с пользой, осторожно спросил: — Господин Ким, а Чонгук сильно младше вас? — Намджун повернулся ко мне, не понимая, откуда такой интерес ко второму генералу, но ответил спокойно. — Гук младше меня на десять лет и младше Юнги на шесть, а что? — снова косится подозрительно. — Понравился? — Нет! — я вскинул голову, кривя губы от отвращения. — Конечно, нет! Мне просто стало интересно, как он в столь молодом возрасте добился своего положения. — Юнги вырастил его. Поэтому Чонгук занимает место второго генерала, он был бы первым, будь он старше. На самом деле, Гука подарил Юнги отец. Привёз из какого-то похода, когда ему было три. И Чонгук всегда с благодарностью относился к Юнги, как к старшему брату, за то, что он вырастил его в безопасности, хорошо обучил и сохранил ему жизнь, — Намджун говорил негромко, а я обдумывал то, что узнал. Если всё именно так, то понятно, почему Чонгук отказал Хосоку. Его преданность Юнги безгранична. Вот у Намджуна есть предел, это Джин, а Чонгук, отдаст всё, что только понадобится. В образовавшейся тишине мы преодолели оставшиеся тёмные коридоры, и Намджун вошёл без стука, оставляя дверь открытой, позволяя войти следом. — Джун? — Джин поднялся с постели, на которой сидел, нервно сжимая кулаки. — Что-то случилось? — Я привёл тебе гостя, — генерал отступил в сторону, открывая взору парня меня. — Теперь перестанешь дуться на меня? — Намджун сложил руки на груди. — Спасибо! — Джин крепко обнял мужчину, повисая на его шее. — Огромное спасибо тебе! — Всё, что ты захочешь, Джини-и, только улыбайся, — Намджун коротко поцеловал своего парня и вышел из комнаты, прикрывая дверь. — А ты чего от меня бегал, а?! — Джин набрасывается на меня, душа в своих объятьях. — Я думал, ты больше не хочешь приходить ко мне, — парень говорит тише и намного более расстроено. — Я хочу, хён, но… — взгляд скользнул в пол. Я знал, что Джин никогда не осудит меня, но мне самому было стыдно за то, в каком положении он меня видел. — Ты о том случае? — старший заставил сесть на кровать и устроился рядом. — Да, — к чему врать? Джин единственный, кому можно говорить правду, даже Тэхён больше не приходит ко мне, только передает лекарства через своего ученика. — Чимин, я был точно в таком же положении и состоянии, это жестоко действовать так напористо с тем, кто не владеет техникой таких ласк, — Джин прижимает меня к себе, обнимая нежно. — Ты расстроен только физической болью? — Нет, — всхлипываю. Я снова плачу… опять! — Я не понимаю его, хён. Я же видел, что он может быть хорошим! Я знаю, что он может быть нежным, зачем постоянно делать мне больно?! Чем я провинился перед ним? — Чим, Чими, ты не виноват! — Джин ловит моё лицо и заставляет посмотреть в свои глаза. — Юнги, поганое животное, даром, что король. Он действует отвратительно и позволяет себе слишком много! Ты не виноват, что его выбор пал на тебя, понимаешь? То, что он с тобой делает, не несет за собой никакой цели или смысла, он просто удовлетворяет свои самые дикие и жестокие желания! — старший крепко обнимал меня, пока я выплакивал боль и обиду на того, кого, как мне казалось, полюбил. В руках хёна было тепло и хорошо. Останусь с ним до вечера, не хочу к себе. *** Свиток с послание летит на пол, а я швыряю стул, который стоит у стола в сторону. Из горла вырывается крик, полный злости и отчаяния, ярости на одного маленького менестреля. Он превратил мою жизнь во что-то совершенно отвратительное! Я ненавижу его! Ненавижу! — Что в послании? — Намджун недавно вошёл и не знал, что именно так сильно меня взбесило. — Южный принц, который вот уже столько дней околачивается в моих водах, назначил мне встречу. Он описал это как переговоры по поводу заложника, но ясно дано понять, что если я не приведу Чимина с собой, то он объявит северянам войну. — Войну? С его-то пятью кораблями без нормального вооружения и солдат? — Чонгук смеется, закидывая в рот виноградину. — Думаю, в этот раз Юнги задели не слова про войну, и сомнения в том, что он раздавит противника, — Намджун оперся спиной о стену, придерживая ножны на бедре. — Заткнись! Закрой нахуй свой рот, ясно! Ты ошибаешься! Я и пальцем не пошевелю, чтобы отбить его! Но он не заложник, мы не брали его в плен! Он ебаный нарушитель моих границ! Я имею право держать его у себя столько, сколько захочу! — подлетев к Намджуну, я выкрикивал слова ему прямо в лицо, а он и бровью не повёл. Не боится меня. — О чём вы? — Чонгук выпрямился и повернулся к нам. — Это тупой ублюдок решил, что я влюбился в Чимина настолько, что за его безопасность буду рушить государства! Как ты там сказал? Я уничтожу южное королевство, или любое другое, да я самого дьявола одолею, если будет надобность, но не позволю ни одному волоску упасть с этой блондинистой головы, — я дословно привел Чонгуку слова Намджуна. — Но это неправда! Он ошибся! — В чём? В чем я ошибся? — Намджун спокоен, даже не тянется к мечу, хотя я на грани того, чтобы напасть на него. — Чимин, игрушка в моих руках. Но не ценность, за которую я буду рвать, — холодно отозвался, словно мог как-то переубедить его. Оба моих генерала промолчали. Не знаю, насколько поверил мне Чонгук, но Намджун точно знал, что вру здесь именно я, как в прочем и я сам. Мы оба понимали, что да, уничтожу, и да, одолею. Но в чем-то был прав и я. Я не испытываю к нему настолько сильных чувств, чтобы отпустить, просто продолжаю губить его. Рвать на части нежную душу, и полосовать шрамами тело. — Что будем делать с переговорами? — Чонгук наверно хотел разрядить обстановку и настроить меня на политический лад, но лишь снова напомнил о письме, и как прозрачно южный выблядок намекал, что я присвоил себе чужую игрушку. Злость заклокотала во мне с новой силой. — Я просто приду и перережу ему глотку! — скривив губы, сажусь на свой трон. — И развяжешь войну с южным королевством, — Намджун констатировал факт, так и будет. — Да, развяжу, Намджун, но не за него, а за то, что позарились на мою собственность, — сверкнул глазами в сторону генерала. — А в чём проблема просто провести эти переговоры, показать им Чимина и пусть сам скажет, что остается. Ни войны, ни проблем, — Чонгук, вечно голодный мальчишка, потянулся к яблоку в тарелке, что стояла на моём столе, но замер, когда я метнул нож, что носил всегда с собой, и он метко проткнул фрукт насквозь. Это был знак, и парень понял его правильно, замирая. — Валите нахуй оба! Я хочу подумать, — я отошёл к окну, и уставился вдаль. Генералы покинули тронный зал бесшумно, но я ощутил, что остался один. Ветки деревьев качались под сильным ветром, погода на улице была плохой, а там за лесом, буйствовало море. Пять кораблей, мало солдат, но много надутого самомнения. Неужели этот южный мальчишка думает, что способен отнять то, что принадлежит мне?! Нет, я не позволю ему даже увидеть Чимина! Как он вообще узнал, что он у меня?! Внутри противный голосок твердил, что я вру сам себе, хотя не привык к такому. Вернувшись к свитку с письмом, я ещё раз перечитал его и признал, хотя бы внутри себя, что я не хочу показывать ему Чимина не из-за того, что южный принц хочет забрать то, что принадлежит мне, а потому что не уверен, что сам Чимин захочет остаться. Да кто вообще захотел бы? Горькая усмешка растянулась на губах. Я Кровавый Король, я почти сломал этого нежного мальчика. Я порождение грязи и порока, никто не захочет оставаться со мной. Никто. И Чимин тоже. Он как все. В голове звучат обрывочные фразы, которые я когда-то выслушивал о себе, но я изо всех сил стараюсь заткнуть голоса в голове, потому что если этого не сделать, отправлюсь убивать прямо сейчас. Сминаю свиток в руке, но не успеваю швырнуть его в камин, потому что в зал стучат, явно слуга. Позволяя ему войти, я не рассчитывал получить ещё одно послание. Но едва прочтя его, снова загорелся яростью. Мне предлагали деньги! Деньги за Чимина! Эта свинья спрашивала, сколько я хочу, чтобы без шума и стычек просто передать мальчишку ему. Вот сука! Теперь ему точно не выжить! Встав, направился в комнату Джина. Мальчишка точно там! Дорога по темным коридорам промелькнула слишком быстро, словно я не шёл, а летел. Распахнув дверь, я замечаю, как резко поворачиваются оба ко мне и отскакивают друг от друга. Точнее, Чимин отталкивает от себя Джина, поднимаясь мне на встречу. Вот значит как, ко мне, и прикоснуться лишний раз брезгует, а с этим отбросом обнимается. — Ваше Величество… — негромко начинает Джин, но замолкает от взмаха моей руки. — Заткнись! — в лицо Чимина летит свиток с письмом, в котором его предлагают выкупить. Пусть сам мне скажет, сколько хочет принести прибыли моей стране. — Читай! Чимин бегает глазами по строчкам, всё больше и больше поджимая губы. Он явно напуган и удивлён тем, что читает, а так же он помнит, вижу это в его опасливых взглядах, которые он бросает на меня. Он точно не забыл, как сильно я избил его в прошлый раз именно за то, что подозревал в связи с принцем. — Я не знаю что это, Ваше Величество, — мальчишка попытался оправдаться, смотря на меня мокрыми уже от страха глазами. — Ну, как же? Это письмо от южного принца, который хочет выкупить тебя и готов мне заплатить столько, сколько я попрошу, — любезно пояснил, раз он не понял, хотя похоже его любезность напугала больше криков. — Скажи мне, сколько мне попросить? Может быть, ты захочешь принести пользу моему королевству. — Вы хотите меня… продать…. — Чимин всхлипнул, делая шаг ко мне. — Пожалуйста… не надо, прошу, я не хочу к нему. Прошу вас… — Пожалуйста, не надо, — я передразнил его дрожащий голос. — А к кому ты хочешь? Ко мне? Я могу хоть сейчас трахнуть тебя прямо тут! Этого хочешь? — рычу, приближаясь к нему, в голове уже красное марево от злости. — Или ты всё ещё не оставил свои дурные мысли о любви? Думаешь, я могу полюбить кого-то вроде тебя? — толчок в грудь и парень летит в сторону камина. Чимин даже не встает, чуть подрагивая плечами на полу. Снова плачет. Бесит. — Перестань! Я сказал, перестань! — хватаю его за волосы, заставляя вскрикивать, потому что с каждой секундой его неподчинения тяну волосы сильнее. — Пожалуйста, мне больно! — Чимин кричит в моих руках, а Джин бросается к двери, что-то крича, что именно я разобрать не мог, слишком сосредоточен на Чимине. — Оооо, Чимини, это ещё не больно, — усмехаюсь, поднимаясь и за волосы, таща его из комнаты. На выходе столкнулся с Намджуном, который обнимал рыдающего Джина, сдерживая его от непоправимых поступков. Сам же генерал отводит взгляд, позволяя мне пройти со своей кричащей от боли ношей. Именно так, за волосы, я дотащил его до комнаты, которую он занимает, втолкнул туда и встал у двери. Мальчишка похудел. Сильно. Бледный, весь в синяках, заплаканный он уже не был тем вкусным сочным мальчиком, которого привели ко мне, но все равно оставался желанным до кровавых точек перед глазами. Почему именно он? Почему именно ему нести тяжелое бремя моей… Любви? — Юнги…я не знаю почему… — Чимин попытался заговорить со мной, даже подползти ближе, но я сделал шаг назад. — Мне плевать. Из комнаты ни шагу! Узнаю, убью всех вокруг тебя, понял, маленькая блядь?! — получив кивок в ответ, выхожу и запираю за собой дверь, к которой тут же прижимаюсь лбом, в попытке хоть чуть-чуть остыть. Чимин в комнате плачет, я слышу. Даже могу представить, как он сворачивается комочком прямо там, на холодном полу и рыдает тихонько, чтобы не привлекать внимания. Мой маленький, нежный Чимин. Если бы только мы встретились с тобой в другой жизни, возможно, я сделал бы тебя счастливым. Но сейчас я только порождение порока и грязи, поэтому ничего не изменится. Я люблю маленького менестреля, но своей любовью. Эгоистичной и грязной. Развернувшись, возвращаюсь в тронный зал. На столе стоит вино, которое я сразу наливаю в свой бокал, но, не сделав ни глотка, отставляю от себя в сторону. Я не могу просто убить этого южного мальчишку, Намджун прав. Конечно, я выиграл бы эту войну, даже без особых военных потерь, но для меня это не выгодно экономически. У нас много торговых связей с южными. Они поставляют многие ткани, фрукты, а так же руды для выплавки металлов. Это все важно и потеря сильно ударит по положение королевства. В первую очередь я король. Жестокий, кровавый, мстительный, но мой народ не страдает, при моём правлении ни разу не было голода, даже в самый неурожайный год. Поэтому как бы мне не хотелось убить выродка я не могу себе этого позволить. Я должен найти выход, который не даст хода войне, но и позволит мне утолить свою жажду крови. Пройдясь по залу, снова остановился у окна, чувствуя потоки прохладного воздуха, на улице развернулась настоящая снежная буря. С усмешкой прикинул, что свиньям на кораблях не особо комфортно в таких условиях, изнеженные суки. Но веселье прошло так же быстро, как и появилось. Чимин тоже южный. И ему тоже претит холод и меха, хоть я и дал ему дорогой одежды в достатке. Но теплое солнце и изобилие сочных фруктов ему ближе. Снова нахмурился. Единственным решением, которое позволит мне, провернуть всё спокойно было, как и сказал Гук привести на переговоры с собой Чимина и позволить ему самому озвучить, что он остаётся здесь добровольно. Только вот… Здесь, в тронном зале, в полном одиночестве, я мог себе признаться, что боюсь. Боюсь того, что маленький мальчишка заставит меня пойти против своих же принципов и разрушить всё вокруг. Если он захочет вернуться на юг, я просто не смогу его отпустить. Не смогу! Он мой! Внутри скручивалась злость пополам с тревогой. Он сам сказал, что не хочет обратно, но там, на корабле южных, выбирая между непостоянным, но нежным и заботливым принцем и… мной, выбор может быть явно не в мою пользу. Это заставляло нервно перебирать складки на одежде ледяными пальцами. Сколько я уже стою здесь, снедаемый своими тревогами. Явно дольше, чем кажется, ведь, я, привыкший к холоду, совершенно продрог. По сути, у меня только один выход. Надо заставить Чимина остаться. Развернувшись, я забираю со стола бутылку с вином и иду к комнате менестреля. Если понадобится, заставлю силой. Горькая усмешка растеклась по губам, «если понадобится», я ведь иначе и не умею. А никто иначе и не пытается со мной. Проворачивая ключ в замочной скважине, я толкаю дверь и, осмотрев комнату, вижу Чимина на кровати. Он лежит неподвижно, но я точно знаю, что не спит. Он после наших стычек никогда не засыпает быстро. Вся воинственность и желание заставить испаряются, а были ли они вообще во мне. Оставив вино на столике пробираюсь к кровати и ложусь рядом с ним, сначала просто смотря в потолок, а потом забираясь к нему под одеяло, прижимаясь крепко-крепко и поражаясь тому насколько он теплый. Мой солнечный малыш. Что-то отчаянно похожее на нежность выламывало ребра изнутри, раненной птицей мечась в груди. Дыхание перехватывало, а руки сжимались сильнее, губами прижавшись к шее сзади, я чуть целую, а Чимин дергается в моих руках. Испугался маленький. — Не убегай, — прижимаю крепче. — Он назначил мне переговоры по поводу тебя, — молчание. Чимин ничего не отвечает, но я чувствую, как сильно бьется его сердце в груди. — Я хотел просто убить его, но это будет значить войну. Я не хочу лишать моих людей товаров с юга, — снова перевожу дыхание вынужденный контролировать его. — Ты отдашь меня? — Чимин всхлипывает в моих руках, а я резко поворачиваю его легонькое тельце к себе. Плачет. Прикусывает губу и смотрит на меня так, словно я его предал. Словно уничтожил то самое ценное в груди, что заставляло его сопротивляться обстоятельствам. — А ты хочешь, чтобы отдал? — спрашиваю негромко, стирая слезы со щек мальчика, даря такую непривычную, дикую для меня ласку. — Не хочу! — шепчет яростно, сверкая мокрыми глазами. — Не отдавай меня! Прошу, Юнги, не отдавай! — Не отдам, — голос звучит твердо. — Никому не отдам. Этой ночью Кровавый Король никого не убил, не строил военных планов, не пил, и даже не придавался жутким оргиям, о которых ходят легенды. В эту ночь он обнимал мальчика, что оказался сокровищем в его руках. Мальчика, который несмотря ни на что любил его, через боль и кровь, через слезы и вопли отчаяния. Который выбрал Юнги. Твёрдо выбрал того, кто ранит, причиняет боль и убивает. Возможно он сумасшедший, сошёл с ума от того, что с ним делали, что видел, но тогда в комнате было два безумца, которые упивались своей любовью и молились всем богам, чтобы утро никогда не наступило.