ДИАГНОЗ
Гарри заглянул в лабораторию, его губы сжались, когда он увидел Лонгботтома, шаркающей походкой след в след ступающего за Снейпом. Снейп повернулся к нему, прошипел что-то, вероятно очаровательно злобное, и Лонгботтом залился краской. Рон плюхнулся на сидение рядом с ним, а Гермиона села с другого бока, к вящему неудовольствию Гарри. — Он выглядит слишком зеленым. Готов поспорить, сейчас блеванет, — неожиданно сказал Захария Смит одному из практикантов. Гарри прыснул в кулак. — Спорим на пять галеонов, он облюет всех нас, — добавил Рон и недовольно покачал головой, когда Снейп, по-видимому, продиктовал Лонгботтому инструкции. Вся галерея зашлась злобными смешками, которые прекратились только после того, как Снейп глянул на них через стекло, злоба горела в черных глазах. Когда его взгляд упал на Гарри, он стал выглядеть еще более мрачным, чем раньше, хотя Гарри не мог до конца понять, как такое могло быть в принципе. Снейп повернулся обратно к Невиллу и прорычал что-то. Лонгботтом выудил свою магическую книгу по зельям и поставил на подставку дрожащими руками. — Ставлю десять галеонов, что он справится с этой чертовой задачей, — огрызнулась Гермиона. Все замолчали после ее слов, а Гарри поднял бровь. Грейнджер не походила на сквернослова. — Один из нас там. Первый из нас. Где ваша преданность? Повисла долгая пауза. — Двадцать галеонов на то, что он упадет в обморок! — прокричал Гарри, разрывая тишину. Послышался еще один взрыв смеха, затем и он стих, когда Лонгботтом встал напротив трех котлов, и, выбрав золотой, поставил его на горелку. Невилл зажег ее палочкой, и языки пламени заплясали вокруг него. Вся галерея взорвалась смешками, которые были остановлены сузившимися глазами Снейпа и презрительной усмешкой. — Мерлин, он идет, — восхищенно прошептал Рон, тыкая локтем Гарри в бок. Гарри скрестил руки на груди, слегка улыбаясь. — Целитель Снейп не должен был разрешать ему делать его…зелье от синдрома касания Мидаса очень сложное, — прошептала Грейнджер. Гарри ухмыльнулся. Так слова Грейнджер были для показухи значит. Она не сомневалась в способностях Лонгботтома. Гарри готов был поспорить, что все практиканты не сомневались. Лишь единицы знали, как правильно приготовить зелья от синдрома касания Мидаса. Эта болезнь была коварной, и потому лекарство, вне всяких сомнений, должно быть таким же. — Налейте основу. Это половина фиала драконьей крови, — холодно произнес Снейп. Лонгботтом сделал, как было велено, его рука дрожала так сильно, что фиал зеленой крови практически выпал из нее, если бы Снейп не схватил его крепко за запястье, выравнивая, но, неизбежно, оставляя синяки. — Пока все хорошо, Невилл, — прошептала себе под нос Грейнджер. — Он все испортит, — сказал Рон. Его рука закрыла лицо. — Я не могу на это смотреть. Его пальцы были растопырены, так чтобы не пропустить ни единой детали. — Слизь флоббер червя для загустения, — рявкнул Снейп. Лонгботтом подпрыгнул и сделал как велел Снейп, отойдя в сторону и взяв маленькую пиалу со слизью. Он вылил чуть-чуть, едва не промахиваясь. Немного слизи скатилось по стенке, и Лонгботтом потянулся, чтобы не дать ей упасть. Он зашипел, когда пальцы соприкоснулись с горячим металлом, и притянул их к груди. Гарри скривился от порции испанского стыда. — Где. Твои. Перчатки? Имбецил, — рявкнул Снейп, нашаривая под столом и бросая пару перчаток из драконьей кожи Лонгботтому. Тот поймал их, и Гарри не был уверен, от чего лицо Невилла стало красным: от жара или стыда. Гарри больше не улыбался, как и никто другой в комнате. — Что он делает? — пробормотала Грейнджер едва слышно. — Он учитель. Это и так сложно, а он еще заставил нас наблюдать. Гарри ненавидел соглашаться с раздражающей девчонкой, но тут она права. Снейп издевался над Лонгботтомом, заставлял того чувствовать себя более неуверенно, чем обычно, занимаясь варкой зелья высшего уровня. — Давай, Лонгботтом. Ты справишься, — Гарри поймал себя на том, что шепчет под нос. Лонгботтом все еще нервничал, но когда Снейп вроде как перестал брюзжать на ухо, сыпя обидными комментариями, то он справлялся. Он хорошо нарезал ясенец и полынь, отмеряя их поровну на весах. Подпрыгнул, когда зелье выпустило желтый дымок, но Гарри знал, что так и надо. Парень хорошо справлялся. Далее еще одно помешивание против часовой стрелки. Золотая стружка, взятая с пациента, медленно превратилась в золото. Тельца стрекоз были раздавлены должным образом. Зелье стало бледнее на несколько тонов, чем должно бы быть. Гарри почти улыбался. Он ненавидел быть неправым, но здесь обрадовался этому. Лонгботтом хорошо справлялся. А потом что-то пошло не так. Лонгботтом огляделся, нервно перемещаясь назад и вперед, от учебника к котлу. Он водил палочкой, пытаясь отыскать один из тридцати шагов, на котором находился в данный момент. Снейп явно терял терпение с каждой уходящей секундой. — Измельченный рог единорога, тупица, — прорычал Снейп ему в ухо, и Лонгботтом сильно подпрыгнул, беря вместо этого мешок лапчатки и высыпая его в зелье. На лице Лонгботтома застыл ужас, когда тот понял, что натворил. Снейп побелел до цвета кости, уставившись на зелье, перед тем как схватить Лонгботтома за плечо и силой увести назад, шустро наколдовывая невербальный щит. Пальцы Рона сомкнулись, и он надавил основанием ладони на глаза, закрывая их. Гарри не мог отвести взгляд от творившегося пиздеца. Котел взорвался столбом черного пламени и угас сам по себе так же быстро, как среагировал до этого. Золотой котел сморщился и задрожал, расплавленное золото вытекало за края опалённой столешницы. Лонгботтом тупо смотрел на это. — Выметайся, — тихо прошипел Снейп. — Ч-что? — прошептал Лонгботтом. — ВЫМЕТАЙСЯ! И Лонгботтом выбежал. Долгое время стояла тишина, которая была неожиданно прервана оглушительным смехом Смита, кричащим и хихикающим с остальными практикантами. Рон, Гермиона и Гарри молчали, смотря на беспорядок. Рон все еще не открыл глаза. — Все уже закончилось? — прошептал он. — Я… Мерлин, — пробормотал Гарри. Грейнджер встала, снизу вверх смотря на них двоих. — Мы должны найти Невилла. — Нет. Оставь его зализывать раны в одиночестве. Мы пойдем после обеда, — решил Гарри.ДИАГНОЗ
Строго говоря, Невилл Лонгботтом не плакал, но был близок. Свое унижение он принял как взрослый, неся груз на своих плечах. — Как они меня обзывают? — вздохнул Невилл. Гарри проглотил слова, которые хотелось произнести. Вместо этого он посмотрел на Рона и Грейнджер, ожидая помощи. Грейнджер прикусила нижнюю губу и вступилась вместо них. — Никто не обзывает тебя, — солгала Грейнджер. Она была плохой лгуньей. Ее голос стал высоким, срывающимся и нервным, и она не встречалась ни с кем глазами. О, да, она была ужасной лгуньей. — Да. Совершенно точно они не называют тебя Жиртрестом или чем-то вроде, — сказал Рон ловко. Невилл застонал, падая назад на одну из запасных кроватей в дальнем углу дежурки. Он уставился в потолок, такой бледный, что Гарри едва мог вспомнить каким розовощеким тот был при первой встрече… — Они называют меня «Жиртрестом»? Прекрасно, — вздохнул Невилл, мотая головой. — Они не говорят о тебе, — быстро проговорила Грейнджер. А когда Невилл уставился на нее, прищурив глаза, то пожала плечами. — Я что, буду лгать тебе? Невилл хрюкнул. — Да. — Довольно паршивое прозвище. Смит придумал его. Но он в любом случае мудак, Невилл. Ты не должен слушать его, — сказал Гарри как можно тверже. Невилл повернул к нему голову и Гарри посмотрел в ответ, без единой искорки лжи в глазах. — Ты сделал то, что от тебя ожидали. — Ты имеешь в виду, что вы ожидали моего провала? — потребовал Невилл. — Я ожидал провала от любого из нас, — огрызнулся Гарри. — Зелье было сложным. И Снейп приготовился к твоему провалу. Он издевался над тобой и ругал все время. Он козел, и в этом нет твоей вины. Гарри посмотрел на Рона и Грейнджер, но они оба смотрели на него новым взглядом. Гарри неловко переменился с ноги на ногу. Грейнджер выглядела менее подозрительной и менее раздраженной на него, и это просто не укладывалось. — Не переживай, Жиртрест. Мы подтянем тебя, — подтрунил Гарри. — Быть Жиртрестом — состояние души. Невилл застонал, и Гарри вздрогнул, когда Грейнджер не колеблясь, ударила его по руке. У нее был отменный хук справа, бицепс кольнуло болью. Рон взорвался смехом, но Гарри смотрел только на Невилла. Тот улыбался. — Вы все дети, — чопорно сказала Грейнджер. — Что ж, я иду спать. Мы даже не отработали и двадцати четырех часов, а я устала. Она встала и потащилась к другой свободной кровати. Увалилась лицом в подушку и свернулась клубком. Рон смотрел на нее, впечатленный тем, что она немедленно заснула. Он пожал плечами и повернулся к Гарри. — Мне нужно время, чтобы заснуть, дружище. До завтра, — сказал Рон по пути к своей кровати. Гарри вяло помахал. — До завтра.ДИАГНОЗ
— Вот черт, вся спина затекла, — охал Рон, снова разминаясь шею. Гарри вздрогнул, услышав, как, похоже, каждая косточка в теле Рона щелкнула и хрустнула. Грейнджер скривила нос в отвращении. — И я жрать хочу. — Я знаю тебя всего день и такое впечатление, что ты постоянно голоден, — пробормотала Грейнджер себе под нос. Губы Гарри дернулись в изумлении, пока он не напомнил себе, что не переваривает Грейнджер из принципа. — Ты после всего еще хочешь завтракать? Спорим, что сможем достать полноценный английский завтрак здесь, — сказал Гарри. Рон выглядел удовлетворенным открывающейся перспективой и закивал головой. Гарри снова прислонился к подоконнику, барабаня пальцами. Он ждал. Он не был уверен, чего именно. Возможно, проверки первой половины дежурства. Он задавался вопросом, увидит ли главного целителя Дамблдора. Или целителя Макгонагалл. Гарри меньше всего хотелось увидеть Снейпа. От самой идеи зубы сжимались. Еще слишком рано, чтобы предаваться таким мыслям. А затем дверь открылась, и плохое настроение было обеспечено. — Здравствуйте, практиканты. Захотелось сделать что-то необычное и захватывающее хоть раз, — протянул Риддл, когда с помпой зашел в комнату. Гарри перевел взгляд на коленки, с усилием ни на чем не сосредотачиваясь. На чем-то, что не было бы риддловской усмешкой, или волосами, или лицом, или глазами. Он помнил, как совершил нечто необычное и захватывающее буквально прошлым утром. Гарри сглотнул. — Я ищу помощи у школяров. У меня есть пациент, зовут Ибдор Эвиус. Его привезли вчера после неудачной дуэли, и он страдает поздним односторонним проклятием опустошения Хеллы. После контрзаклятия улучшения не наступило, и любые попытки замедлить распространение только усугубляют ситуацию и замедляют сращивания сердец, образовавшихся после проклятия раздробленного сердца. Эти проклятия чувствительны и опасны, — сказал Риддл, смотря на всех и каждого. Гарри поежился под его бордовым взором и проигнорировал заинтересованный от Грейнджер, вместо этого рассматривая обстановку. Смит и Патил обменялись взглядами, уже нашептывая друг другу пришедшие на ум идеи. — Я очень занятой человек, конечно, и поэтому хочу, чтобы вы все провели исследование. Нашли причину, по которой заклятие не реагирует так, как надо. Вы устали, загружены. Но меня это не интересует, — решительно заявил Риддл. Он остановился, прекращая наворачивать круги, и посмотрел на всех, собирая их внимание как искусный концертмейстер. Он источал волны харизмы, и все ловили каждое его слово. — Кто найдет ответ, тот будет моим ассистентом. Вы сможете сделать то, чего практиканты до этого никогда не совершали: войти в магический анатомический театр и ассистировать при устранении сложнейшего заклятия и проведении корректирующей операции. Гарри сел прямее, его глаза широко раскрылись. Он взглянул на Рона, и парень выглядел восхищенным. Повернулся к Грейнджер, и та уставилась прямо на него, ее карие глаза сверлили его, побуждая сделать что-то, в чем он не был уверен. — У вас меньше восьми часов, — сказал Риддл и вышел из комнаты, оставляя практикантов в шоке. Гарри наблюдал, как они мечутся, тянутся за копиями анамнеза больного и переговариваются. Гарри повернулся к Рону, но рыжий уже смотрел извинительно. — Эй, … Гарри… — протянул Рон, голос забрал слишком высокую ноту. Он уже звучал печально, смотря на урчащий живот. Гарри сжал губы. — Я понял. — Мы друзья и все такое, но… мне нужно продвинуться вперед и сделать исследование, если я хочу попасть в отделение недугов от заклятий. Оно самое конкурентное. Ты ведь понимаешь, правда? — спросил Рон умоляюще, и Гарри мгновенно смягчился, кивая и махая рукой. — Да-да. Я понял, — вздохнул он. Рон засиял улыбкой. — Так, если у тебя сохранились какие-либо сведения об Эвиусе, с тех пор как он был твоим пациентом… — А вот это ты зря, — обрубил Гарри. Рон пожал плечами и удалился, прижимая копию анамнеза к груди. Гарри вздохнул, привалившись к подоконнику фальшивого окна, он смотрел на дверь, через которую исчез Риддл. И едва заметил, как кто-то тронул его за плечо. Он посмотрел на Грейнджер, приподняв бровь. — Я хочу работать с тобой, — незамедлительно сказала она. — Ты меня не слышала? Я не даю советов. Я отстранился от этого дела, — сказал Гарри решительно, даже если сердце его ныло от потери возможности ассистировать на операции вроде этой. Даже его мать никогда не ассистировала при заклятии опустошения Хелы. Это была возможность века. — Да, слышала. Но мне не нужны ответы. Я хочу работать с тобой, — решительно заявила Грейнджер. Хоть раз она не выглядела пылкой. Она казалась серьезной. — Я думаю, что ты очень образованный, и я считаю, что ты беспокоишься об этом случае. И мне нужно быть на этой операции. — Тоже хочешь попасть в отделение недугов от заклятий? — спросил Гарри. Грейнджер пожала плечами. — Мне нравятся все направления лечебной магии, но я не скажу, что это поле не потрясающее. Многие открытия были сделаны в данном направлении. Я думаю, что мы найдем ответ. Если так, то у нас шанс 50 на 50, чтобы попасть на операцию. — Я поработаю с тобой, — решил Гарри. — Но я не желаю быть на операции. Я не желаю иметь ничего общего с Риддлом. Было такое чувство, что он безбожно врал. Рот Грейнджер раскрылся. — Ты серьезно? Это величайшая возможность для всех нас, другой такой не предвидится, по крайней мере, год. Что ты имеешь против Риддла? Гарри нахмурился. — Слушай. Если мы найдем ответ – процедура твоя. Ты хочешь работать со мной или нет? Грейнджер не пришлось просить дважды. Она улыбнулась и кивнула. — По рукам. Давай сначала поедим.ДИАГНОЗ
— Итак, у него не было сопутствующих заболеваний. Ни драконьей оспы, ни обсыпного лишая. Ничего, что могло бы быть связанным с артефактами или магическими созданиями. Скрытая магическая недостаточность? Ты, правда, не расскажешь мне, почему не хочешь работать с Риддлом? — спросила Грейнджер. Она едва ли отрывалась от книг, поедая завтрак. Они разложились по всему столу, горы книг и бумаг окружали их. Гарри смотрел на свой завтрак. Было после полудни, так что все, что получше расхватили, и ему достался жареный бекон, подгоревший тост и яйца всмятку. — Нет, — сказал он решительно. Он принялся за еду, раскрошивая тост на мелкие кусочки и макая их в желток. Тост был на вкус, как пепел. Сука, прекрасно, — Что насчет синдрома Девенпорта-Носова? Грейнджер закончила миску омлета и заменила ее другой книгой. Она постучала по ней палочкой и повела кончиком вниз, пробегаясь по абзацам. — Возможно, но нет. Это бы объяснило, почему он не излечивается нормально, но его бы уже диагностировали к этому моменту. Нет расфокусированных глаз, вялых мышц, ничего, что напоминало бы магловскую астму. Очень сложно не заметить магическое аутоиммунное заболевание. Просто скажи. Гарри проглотил остатки ужасного тоста и исследовал следующую бумажку. Он нахмурился, когда понял, что стиль ему знаком, и поспешил закатить глаза, когда увидел подпись в конце страницы. Чертова целитель Лили Эванс, специалист по недугам от заклятий и отравлениям. — Ты не можешь комментировать, делать лицо или реагировать как-либо еще, — сказал Гарри. Грейнджер уставилась на него с пустым выражением лица. — У нас был секс. Рот Грейнджер распахнулся, и она глубоко вдохнула носом, выискивая следы лжи на лице Гарри. Он уставился в ответ, с пустым выражением лица. — Он полукровка? Полукровки иногда могут быть восприимчивы к магловским болезням. Зависит от семейного анамнеза, — сказала Грейнджер, ее голос был лишь слегка выше обычного. Гарри закатил глаза, прежде чем понял суть произнесенного. — Подожди… правда? Я не знал, — сказал Гарри, внезапно заинтересовавшись. — Правда? Я имею в виду, что это было… не важно, — Грейнджер умолкла, вернувшись к книгам. Гарри закатил глаза. — Окей, я понимаю теперь, что мое правило было несправедливым. Я только что нашел ее имя на бумаге. Она написала четверть учебного плана для целительского факультатива в Хогвартсе. Но, я не представлял, что она занималась генеалогией. Это не похоже на нее. Несколько примитивно. Она любит высоко стилизованную лечебную магию, которая принесет вечную славу или как-то так. — Что ж... это больше про Снейпа и Дамблдора, но… у нее хорошая репутация, — сказала Грейнджер нервно. Она с трудом сглотнула, подавшись вперед. — И большинство работ твоей мамы было невероятно важно для развития лечебной деятельности. — Ага, как скажешь, — протянул Гарри. Он отмахнулся от этого и вздохнул. Грейнджер не нужно было знать, что он поглощал все мамины труды, когда был впечатлительным тринадцатилеткой. Он не сможет пережить этого позора. — Окей. Мы что-то упускаем. — Он был хорош? — выпалила Грейнджер. — Я имею в виду, было ли хорошо? Он выглядит как тот, с кем будет хорошо. Гарри рывком оторвался от работы и почти рассмеялся от вида покрасневших щек Гермионы. Она опустила взгляд, тряхнув головой. — Мы что-то упускаем, — повторил Гарри, решив не мучить ее. — Мы упустили диагностические заклинания. Что еще мы могли? Что если у нас нет ответов? Что если никто не догадается? — Что, если он умрет, ты имеешь в виду? — сказала Гермиона. Она прикусила нижнюю губу и отвела взгляд. — Ладно… это прозвучит ужасно, я понимаю, возможно даже черство, но… я правда хочу быть на этой операции. Гарри фыркнул, отставляя паршивый завтрак, и посмотрел на девушку. Он бы хотел и дальше ненавидеть ее, но…она усложняла задачу. Она была хвастливой зазнайкой, но выросла как личность. — Это все отстойно, потому что он навсегда останется отвратным человеком и запомнится как тот, кто проиграл на дуэли посреди Косой Аллеи, как говнюк, — сказал Гарри, тихо посмеиваясь. Грейнджер и сама хихикнула. — Он был полным придурком, знаешь. Даже не съел гребаную шоколадку. Такой проблематичный. Я не представляю, как отделение скорой помощи забрало его. Макгонагалл говорила, что чары заморозки у девушки были не ахти какими… Гарри остановился, уронив пергамент из рук, и посмотрел на Грейнджер. Грейнджер выпрямилась, уставившись в ответ. — Что такое, Гарри? — спросила она приглушенно. — Чары заморозки. Что если… что, если из-за того, что Маккиннон забыла про диагностические чары, она наколдовала универсальные чары заморозки. И потому… потому эта магия повлияла на то, как сплелись два темных проклятия? — предположил Гарри. Глаза Грейнджер вспыхнули. Она придвинулась к нему. — Потому что, конечно же, магия взывает к магии, и, конечно, проклятия раздробленного сердца и опустошения Хелы повлияют друг на друга. И не нужен зрительный контакт, чтобы наколдовать проклятие опустошения Хелы. Оно уникально в этом плане. Кто сказал, что у оппонента Эвиуса не было времени для колдовства, прежде чем авроры угомонили ее. Гарри подпрыгнул, прибирая книги к груди, его мысли метались в голове. Он едва мог поспевать за ними, так быстро они мчались, и его тело зудело от странного возбуждения, которое Гарри никогда раньше не испытывал. Даже когда пошел в первый раз летать с папой. — А затем мы сняли чары заморозки. Что означает, что проклятие опустошение Хелы начало действовать позже, чем планировалось. Но оно развивалось внутри прежде, чем проявиться снаружи. Это значит… его сердца. Вот причина, по которой сердца не сращиваются, как им положено. Вот причина, почему его магия и тело не отвечают на контрзаклинания или зелья. Магии нужно работоспособное тело, но что более точно, работающее сердце, — сказал Гарри, и Грейнджер собрала книги, почти вприпрыжку они вышли из столовой, с азартом болтая. Грейнджер посмотрела на него, глаза ее были слишком яркими и восхищенными для печального вывода, к которому они пришли. — Его раздробленные сердца разлагаются.ДИАГНОЗ
Невилл еще раз душераздирающе вздохнул, и Рон посмотрел на него, в конец доходя до ручки. Он вздохнул, захлопывая книгу и скрещивая руки, уставился на практиканта, сидящего напротив. — Так ты собираешься все время вздыхать? Потому что если да, то не мог бы при этом заполнять документы на пациента? Ты отвлекаешь меня, — взвился Рон, и Невилл смотрел на него с широко открытыми глазами. Его щеки покрылись румянцем. — Извини… я даже не понял, — попросил прощения Невилл. Рон покачал головой. — Нет. Все в порядке, друг. Давай. Ты напортачил вчера, но у тебя есть шанс все исправить сегодня. Поищи ответ на случай с проклятием Хелы. Невилл невесело ухмыльнулся, качая головой. Он придвинулся, выискивая что-то на лице Рона. — Ты думаешь, я собираюсь узнавать что-нибудь о случае с проклятием Хелы. Я даже не хочу быть в отделении недугов от заклятий. Я не заинтересован, — сказал Невилл, он уронил голову на стол. Рон наклонился к нему, глаза округлись от удивления. — Правда? Все хотят быть в отделении недугов от заклятий, — сказал Рон. — Не я. Я хочу в отделение отравлений растениями и зельями, — прошептал Невилл. — Но с этим покончено. Снейп ненавидит меня, а Лили Эванс обучает во Франции. Никто здесь не сможет обучить меня зельям на том уровне, который требуется. — Ты можешь изучать растения! — предложил Рон, искренне и воодушевленно. — Ты сказал, что тебе очень сильно нравится Помона Спраут, так? — Я искусен в травологии, — сухо сказал Невилл. Рон моргнул. — Что прости? — Я получил выше, чем превосходно на ТРИТОН по травологии. Вот почему я здесь. У меня только "У" по зельям, но ТРИТОН по травологии сделал свое дело, я полагаю. Моя бабушка говорила, что у меня недостаточно данных, и видно…она была права, — угрюмо закончил Невилл и посмотрел на Рона с несчастным видом, потряхивая головой. — Старики всегда готовы высказать свое мнение, — решительно сказал Рон. — Не слушай ее. Что твои родители? — Они поддерживают, но я знаю, они бы хотели видеть меня аврором. Они оба авроры. Ну, мама боевой маг, а папа аврор, — поправил себя Невилл. Он, казалось, не заметил округлившихся глаз Рона и завистливого взгляда, объятый хандрой, увязший в собственных ошибках. — Вау. Мой папа работает в секторе по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов. Когда кто-то прокалывается, они посылают туда и затем документация отсылается к папе, — сказал Рон, корчась от злобы, и Невилл поднял взгляд, сощурив глаза на другого парня. — По крайней мере, ты можешь сварить костерост. Когда я сдавал ТРИТОН по зельям… забудь, — вздохнул Невилл, позволяя голове снова опуститься на стол. Рон закатил глаза и продолжил поиски, дрожа от самой возможности, что он может найти ответ на проклятие опустошения Хелы. Рон хотел быть в отделение недугов от заклятий с тех пор, как узнал, что такое целительство. Оно было знаменитым и перспективным, и только лучшие оставались в нем. Целители недугов от заклятий получали всю славу. Лили Эванс, к примеру. — Что… вы делаете? Невилл застыл, заслышав голос, который снился ему прошедшей ночью. Рон с грохотом захлопнул книгу так быстро, что прищемил пальцы. Он вскрикнул, вытаскивая руку и прижимая к груди, скривившись от тупой боли. Северус Снейп смотрел на них сверху вниз, ни капли не впечатлившись. — Мы… целитель Риддл сказал, что тот практикант, который разгадает случай с пациентом, получившим проклятие опустошения Хелы, сможет наблюдать за процедурой изнутри магического анатомического театра, — просипел Рон. Он прочистил горло и хрипло продолжил. — Мы подумали, что мы… — А почему ты не совершенствуешься в изготовлении антидота к синдрому касания Мидаса, Лонгботтом? — рявкнул Снейп. Он смотрел только на блондина, который некомфортно скорчился под черным взглядом. — Я… я был… — Отлыниваем. Очень хорошо. Идите за мной, — сказал Снейп резко, со всем доступным ему отвращением. Невилл подпрыгнул немедленно, негромко ругнувшись, когда ударился коленкой об стол. Снейп закатил глаза. — Мы снова попробуем сварить его, а затем еще раз, пока вы не сможете сделать его идеально. Я не потерплю тупость в моей лаборатории. — Повесились, Невилл, — сказал Рон, отсалютовав парню. — Ты тоже, Уизли. У вас час на то, чтобы собрать вещи. Незамедлительно отправляйтесь в лабораторию. Рон застонал. Так утекли его мечты о славе и участии в операции в самый первый день. Снейп был просто занозой в заднице. — Во имя левого обвисшего яичка Мерлина…ДИАГНОЗ
Они бежали по коридору, лавирую между врачами в салатовых мантиях и практикантами в мантиях цвета хаки. — С дороги! С дороги! С дороги! — кричал Гарри, толкая людей со своего пути, игнорирую вскрики и брань. Он посмотрел на Грейнджер, но она казалось такой же целеустремленной, как и он сам. — Где, как ты думаешь, он? — Прямо перед нами, — рявкнула Грейнджер, и Гарри посмотрел вперед и увидел Риддла, ждущего лифта и нетерпеливо притоптывающего ногой. Они остановились прямо перед ним. — Гарри? — спросил Риддл. — Чары заморозки! — выпалил Гарри. Грейнджер кивнула, подтверждая. — Макгонагалл сказала, что Маккиннон не очень хороша в чарах заморозки, — сказала она. Казалось, она поняла, что все, что они только что сказали, пока не имело смысла, учитывая абсолютно невпечатленное выражение лица Риддла. — Но… там были чары заморозки. И для использования проклятия опустошения Хелы не нужен зрительный контакт. Когда Макгонагалл сняла чары, она разбудила и проклятие тоже, позволив ему действовать. Но она так же попыталась излечить проклятие раздробленного сердца. — Быстрее, Грейнджер. Лифт почти здесь, а у меня работы до беса, — оборвал ее Риддл раздраженно. Грейнджер сглотнула. — Хорошо… контрзаклинание… вся работа… не действует, если нет магии. Нет крови. Нет сердца. Сердца гниют. Вот почему ничего не получается. Нужно объединить сердца, но они гниют. Так что это внутриполостная операция. — Она сказала это так, будто слово на вес золота, будто это что-то драгоценное. Так и было. Очень редко проводились внутриполостные операции. Риддл, кажется, осознал, к чему все велось, судя по выражению его лица. Он задумался, ноздри его раздувались. — Если то, что вы говорите — правда, мне потребуется вскрыть грудную клетку, направить заклинание на гниль, прямо там соединить сердца зельем и магией, а затем использовать контрзаклинание для проклятия опустошения Хелы, — мягко сказал Риддл. — Это практически… невозможно. — Но вероятно, — сказал Гарри. Риддл пристально посмотрел на него, внимательно изучая глазами. Затем кивнул сам себе. — Я думаю, вы оба правы. Гарри, увидимся в магическом анатомическом театре. Больше не сказав ни слова, он ступил в открывшийся лифт и исчез из вида. Нижняя челюсть Гарри отвисла, и он медленно повернулся к Грейнджер. Она уставилась на то место, где только что стоял Риддл, а затем медленно перевела пылающий взор на Гарри. — Грейнджер… — запнулся Гарри. Но она уже неслась прочь по коридору. Гарри остановился. С одной стороны, он ликовал, но он так же сказал Грейнджер, что не хочет этого. Но он хотел. Хотел так сильно, до боли. — Еби меня нежно бензопилой, — прошипел Гарри себе под нос, а затем выругался на себя за упоминание любимого маминого магловского фильма. Он побежал за Грейнджер вниз по коридору и завернул за угол к их маленькому уголку дежурки, которую они выделили под себя. Гарри остановился и осмотрелся. Лонгботтом и Рон сидели по обе стороны от нее. — Я… мы понимаем, что ты злишься… но Снейп ждет… — запнулся Рон. Грейнджер взорвалась. — Я пришла к этому выводу. Это должна была быть я. Гарри вздрогнул, поднял палочку и прошептал, — Муфлиато. Он не желал, чтобы кто-то услышал разворачивающуюся драму. Его трое коллег подняли взгляд. Ноздри Грейнджер гневно раздулись, а глаза сузились. — Мне не нужны одолжения. Все в порядке, — решительно сказала она. Гарри неуютно поежился, когда Грейнджер со злостью впилась в злаковый батончик, с вызовом пережевывая его. Он чувствовал себя почти…плохим в данной ситуации. Нет, он был таковым, особенно когда Грейнджер практически все объяснила. Он просто…пришел к нужному выводу, основываясь на ее долгих и упорных исследованиях и теоретизировании. — Я скажу, что не хочу там быть. Я попрошу его взять тебя, — сказал Гарри слабым голосом, и Грейнджер посмотрела на него, ее карие глаза излучали раздражение. — Не приходи ко мне за отпущением грехов. Хочешь быть драконом, так будь им, — сказала Грейнджер. Лонгботтом дотянулся до нее, открыв рот, чтобы что-то сказать, но Грейнджер еще не закончила. — И да, ты дракон. Хотя и чувствуешь себя плохо. — Нет, я не…я не… — попытался Гарри. — Нет. Отвали, Гарри. Не я была выбрана на операцию, потому что спала с боссом, и не я поступила на эту программу из-за моего статуса полукровки и знаменитой матери, — выплюнула Грейнджер. Гарри вздрагивал на каждом слове и сделал невероятное усилие над собой, чтобы не отступить под натиском режущих слов. — Некоторые просто грязнокровки. Некоторые просто зарабатывают то, что имеют. Гарри скривил губы, услышав слова, и помотал головой. Он отказывался смотреть на Лонгботтома или Рона. Он не принимал их осуждения. — Знаешь что, пошла ты тоже, Грейнджер. Не моя вина, что я оказался талантливее тебя, — прошипел Гарри, хотя не имел это ввиду. — Книжные знания не переносятся в реальную жизнь. Очевидно. И он мог видеть в глазах Грейнджер, что она тоже не хотела говорить такого, что она сожалела о сказанном, как и он. Но у него была гордость, и не было смелости, как и следует слизерницу, так говорил отец перед тем, как хорошенько пропесочить. Гарри сглотнул и развернулся на каблуках, вылетая прочь, его глаза горели. Он вытер лицо, проглатывая раздражение, направляясь к палате Эвиуса. Он остановился на пороге, когда заслышал знакомый голос. — И почему я не могу поговорить с подозреваемым? — Потому что он не подозреваемый, аврор. В данный момент он пациент. Мой пациент. Который останется в магически вызванной коме, пока я не скажу иначе? — отозвался Риддл. — Наслаждаетесь, затрудняя мою работу, не так ли, целитель? — Естественно. Гарри успокоил свои нервы и перешагнул через порог. Оба, врач и аврор, перевели свой взгляд на него, оба были рады его увидеть, но по разным причинам. Сириус Блэк улыбнулся Гарри, гордость расцветила его лицо. — Гарри! — сказал Сириус, немедленно отворачиваясь от Риддла и преданно направляясь к Гарри, как большая, одурманенная собака, в чьей шкуре он проводил половину своего времени. Он обнял Гарри и сильно стиснул, отрывая того от земли. — Как твой первый день? Не видел еще Сопливиуса? Как дом? Все такой же мрачный, грязный и пустынный? — Пожалуйста, …Сириус…я на работе, — проворчал Гарри, пытаясь выпутаться. Сириус отпустил его, что довольно неожиданно, и Гарри отошел к стене, пригвождённый двумя направленными на него взглядами. — Ты участвуешь в этом деле? Судя по тебе это хорошее дело, так? Даже если приходится работать с этим придурком, — сказал Сириус, насмешливо смотря через плечо. — Этот придурок позволил целителю Поттеру участвовать в сложнейшей операции, — протянул Риддл. Он приблизился, с любопытством смотря на них. — Целитель Поттер, откуда вы знаете аврора Блэка? — Он мой…крестный, — прошептал Гарри. А затем. Самое страшное. Подожди…мы в доме твоих родителей? Нет, мы в доме моего крестного. Медленно губы Риддла расползлись в ужасающей улыбке, полной злорадства и удовлетворения. Сириус подозрительно сощурился на мужчину. — Чему ты ухмыляешься, Риддл? — рявкнул Сириус. — Ничему, аврор. Совершенно ничему. Просто у меня был хороший день. По правде, он начался прошедшей ночью, но удача светила мне весь день. Чувствую, будто выхлебнул котел феликс фелицис, — сказал Риддл, переводя изумленный взгляд с Сириуса на Гарри, и сипло рассмеялся, что не должно было быть таким привлекательным, но было. Гарри во всяком случае был привлечен. — Целитель Риддл… — предостерег Гарри. — Скажите, аврор Блэк, у вас есть дом в Лондоне? — насмехался Риддл. Глаза Сириуса сузились. — Что ты… — Довольно, — рявкнул Гарри, поворачиваясь к крестному. — Сириус, прекрати провоцировать моего босса. А теперь пошли. Я объясню почему твой подозреваемый не может быть разбужен. — Расправься с этим побыстрее. У нас еще есть работа, — отозвался Риддл ему вслед. Гарри оперативно вывел Сириуса из комнаты, посылался Риддлу взгляд через плечо. Риддл ухмыльнулся в ответ, до сих пор взволнованный тем фактом, что трахал крестника своего врага в его же собственном доме. Гарри цокнул на него языком, и Риддл облизнулся, как если бы вспомнил что-то. Гарри покраснел и отвернулся. — Давай быстро, Гарри. Ты должен отправиться в анатомический театр, — прошипел Гарри под нос. Даже его мама или Снейп, или даже Дамблдор не были в магическом театре в их первый день. — Соберись. — Ты что-то сказал, Гарри? — спросил Сириус. Гарри даже не шептал. Он вздохнул. — Никогда не меняйся, Сириус. Никогда не меняйся.ДИАГНОЗ
Гарри сглотнул, пока Риддл медленно поправлял мантию, наблюдая через окошко, как матроны поместили парящую каменную плиту в магический театр. Он выглядел готовым, что не было удивительно. Риддл зарабатывал этим. Гарри был в ужасе. — Почему ты выбрал меня? — тихо спросил Гарри. Риддл мурлыкал, не отрывая глаз от лежащего тела. — Что? — спросил он, дотрагиваясь кончиком палочки до середины пухлой нижней губы. — Ты выбрал меня для операции, потому что я переспал с тобой? — потребовал Гарри. Риддл издевательски ухмыльнулся, качая головой. — Нет. Ты целитель Эвиуса. Был с ним с момента его прибытия. И в свой первый день помогал спасти ему жизнь. Грейнджер хороша, но не она была его целителем. Ты заслуживаешь того, чтобы увидеть конец всего этого. Не позволяй тому факту, что у нас был секс, ослепить тебя. Ты заслужил, — сказал Риддл и, не говоря больше ни слова, открыл дверь и вошел в театр. Гарри медленно последовал за ним, переваривая слова старшего мужчины. Он заявил, что Гарри заслужил. Даже Грейнджер не думала, что он заслужил это…место в программе или операции. Риддл думал так. Риддл верил в это. Риддл кружил по комнате, смотря на пациента, лежащего на длинной парящей каменной платформе. Он посмотрел на Гарри. Тот сильнее прижался к стене, внимательно наблюдая. Риддл подозвал его поближе, и медленно Гарри подобрался к пациенту. Ибдор Эвиус был таким неподвижным. Неестественным даже. — Сегодня прекрасный день, чтобы победить смерть, — провозгласил Риддл. Он сказал так, будто это был древний обряд посвящения, традиция, которая повторялась каждый раз, как он входил в магический анатомический театр. Риддл поднял палочку и взмахнул ей единожды, освещая всю комнату. Гарри с восторгом наблюдал, как мужчина крутился, доставая магию из воздуха, и позволяя ей омывать всех и вся, стерилизуя все поверхности, до которых она дотрагивалась. Матрона не выглядела удивленной, как если бы это было чем-то обыденным, за чем она наблюдала каждый раз, когда Риддл входил в магический театр. Риддл отошел в сторону и посмотрел поверх тела Эвиуса на Гарри, в его глазах ярко светился восторг. — Мы вскроем его грудную клетку, — тихо сказал Риддл. Чем дольше Гарри смотрел на него, тем больше не мог сдерживать улыбку. Мужчина выглядел как ребенок на Рождество, его пальцы подрагивали от желания поскорее взяться за работу. — Ты вскроешь грудную клетку, — поправил его Гарри. Риддл помотал головой. — Возьми палочку. Осторожно используй режущие чары поперек этой области, — сказал Риддл, делая пометки на груди пациента, оставляя полосы вспышек, чтобы показать Гарри путь. — Я-я? – прошептал Гарри. Риддл кивнул. Гарри подавил головокружение и коснулся кончиком палочки кожи, впиваясь в мягкую плоть. Мягко, сказал он себе, ведя палочкой по груди Эвиуса. — Диффиндо. Он видел, как кровь полилась с обеих сторон от разреза. Запах ударил в нос, но его никогда это не беспокоило. Он почти любил его. Оно напоминало ему о кнатах и шоколаде, что довольно странно. Гарри посмотрел на два края кожи: один красноватый и здоровый, как в норме и должно быть. Другой –болезненный и серый, большой толстый кусок гниющего мяса. Нормальная кровь сочилась из одной половины, тогда как от другой воняло застарелостью и гнилью. — Теперь, отойди и учись, — распорядился Риддл. Гарри кивнул, вытирая дочиста кончик палочки о полотенце. Он смотрел, как Риддл медленно накладывает заклинания, они просвечивали воздух и кожу, обнажая сосуды, мышцы и плоть, и, наконец, грудную клетку Эвиуса. Гарри придвинулся и охнул, когда увидел грудь пациента. Там, где должно быть сердце, были три маленьких мышечных шарика, каждый бился в своем ритме. Два были нормального цвета, выталкивая и накачивая кровь. Третье было сморщенным и серым, из открытых язв сочилась черная слизь, отравляя мужчину изнутри. — Вот оно, — выдохнул Риддл. Он посмотрел на Гарри. — Мы изолируем это сердце. Оно единственное нездорово. Апомононо. Гарри наблюдал затем, как фиолетовые искорки вспыхивали, ограждая, оборачивая и давя на маленький гниющий серый комочек мышц. Оно вяло качало черную кровь. — Теперь зелье, так? — спросил Гарри и уже потянулся за зельем против гнили – на основе бадьяна и добровольно отданного рога единорога. — Да. Мы нальем его прямо в полость, — сказал Риддл тихо. Он всего на мгновение посмотрел на галерею, прежде чем вернуться к телу Эвиуса. — Мне бы хотелось вскрыть его грудную клетку. Просто чтоб посмотреть, что случится. Но, увы, он пока не мертв, а у нас есть зрители. Гарри кинул взгляд через плечо и охнул. Он не должен был удивляться тому, как много людей столпилось в помещении, рассчитанном на пятнадцать человек. Полосные процедуры были редкостью. Каждый захочет поучиться, пока есть возможность. Риддл налил зелье и задумчиво хмыкнул. — Мило. Это его излечит. А теперь мы можем, наконец, избавиться от проклятия раздробленного сердца. Переходи от мелкого к крупному, когда работаешь над недугами от заклятий. Малые проблемы влияют на бóльшие. Никогда наоборот, — сказал Риддл, и Гарри не хотел признавать, но Риддл был хорошим учителем, объясняя все свои действия по ходу операции. — Разве проклятие раздробленного сердца маленькое? — спросил Гарри. Риддл ухмыльнулся. — Что ж… оно ничто по сравнению с тем, что ты увидишь. Акророгмóн, — произнес он, и Гарри с восторгом наблюдал, как три маленькие мышцы изрыгают и извергают кровь и магию одновременно. Такого он никогда не видел. В маленькой полости они приближались друг к другу, он увидел яркую вспышку, и они соединились друг с другом. Сердце. Нормальное, здоровое сердце. — Я люблю магию, — прошептал Гарри. — Как и я, — согласился Риддл. — Теперь, Гарри, мне нужно чтобы ты отошел к стене. Не двигайся. И даже не дыши. Гарри нахмурился. — Почему? — Потому что то, что я покажу тебе… послужило причиной моего выбора профессии, — Риддл наклонился поперек тела Эвиуса и пробормотал слова, секрет для них обоих. — Я покажу тебе, как победить смерть. Глаза Гарри сияли за стеклами очков, и он кивнул, медленно отходя назад. Он видел, как Риддл закатывает рукава и разминает шею. Медленно мужчина хрустнул всеми костяшками, и помахал пальцами над распростертым телом. Гарри остановился, когда уперся спиной в стену. И началось. Гарри не смог бы отыскать ни единой причины, почему он хотел бы быть целителем. Но мог найти множество, чтобы завершить карьеру. Будет сложно жить в тени своей матери. В его руках будут жизни людей. Но… было нечто большее. Больше чем просто игра. Нет ничего славного в простоте. Битва ощущалась в словах Риддла. Прекрасный день, чтобы победить смерть. Целительство заключалось в том, чтобы послать смерть куда подальше. Настанет момент, когда все станет серьезнее, чем простая игра. И он либо сделает шаг вперед, либо развернется и убежит. Он может все закончить, но вот в чем дело, ему нравилось играть. Он играл в квиддич, когда был ребенком, в маленькой юниорской команде. Когда бы он ни летал, когда бы ни выигрывал, то чувствовал себя на высоте. Стоя в театре, он испытывал то же самое, и он всегда будет гнаться за этим чувством. Простые смертные не способны на это. Только целители. Только он. И он будет помнить кровь, кости и изматывающую, мучительную борьбу до конца. И сейчас он понимал свою мать. Понимал лучше, чем когда бы то ни было. Это было не про нее, не погоня за ее тенью. Это была охота за величием. Соревнование. Вот как он станет легендарным. — Festa kroptugr. Lifdagar, lifdagar. Festa kroptugr. Lifdagar, lifdagar. Он говорил это как детский стишок. Почти как песню. Как колыбельную. Гарри с восхищением наблюдал как воздух в комнате также, казалось, был поглощен целителем, который стоял перед ним, двигая палочкой над телом пациента. Было что-то в том, как мужчина заговаривает тело жить. Это внушало трепет. Было незабываемым. Заставляло Гарри испытывать жажду внутри. Было замечательно видеть красные потоки, извергаемые из кончика палочки мужчины, краснота пожиралась белым и впивалась в тело Ибдора Эвиуса. Наблюдать, как магия разделывается с болезнью, как будто тело и не было поражено вовсе. Волоски на руке Гарри встали дыбом. Риддл не отрывался от работы, сфокусированный на одном. Гарри не мог оторвать взгляда так же. А потом все кончилось, песня-заклинание Риддла сошло на нет. Теперь был только волшебник. Полностью вылеченный, здоровый волшебник, который все еще лежал неподвижно под чарами заморозки. Риддл продолжил говорить, невербально зашивая кожу, взмах палочки, потом заклинание Таргео, чтобы откачать кровь. Риддл отступил на шаг, осматривая проделанную работу, а затем кивнул. — Закончено, — пробормотал он и повернулся к матроне, стоящей у стены. — Транспортируйте его в послеоперационную палату. Наша работа окончена. И он, повернувшись на каблуках, ушел, как если бы не совершил только что самую напряженную и невероятную магическую работу, какую Гарри когда-либо видел в своей жизни. Гарри беззвучно смотрел на Эвиуса и вздрогнул, когда глаза застлали слезы. Немедленно он выбежал через двери, едва не сталкиваясь с матроной на своем пути. Он остановился, когда увидел Риддла, корпящего над пачкой пергамента, уже заканчивающего описывать проделанную работу, жизнь, которую спас. — Это было невероятно, — тихо сказал Гарри. Риддл поднял на него взгляд, открыл было рот, чтобы сказать что-то злобное, не иначе. А затем взглянул на Гарри, по-настоящему взглянул, и его лицо смягчилось. Губы сложились в маленькую улыбку, и он кивнул. — Да, — вместо этого сказал Риддл. — Это…в Хогвартсе мы практиковались на манекенах. Мы читали. Много. И я думал, что узнаю каково это, стоять там. В театре. Но это было так величественно, — прошептал Гарри, и он почувствовал себя таким ободранным и открытым, как свежая рана. Риддл прочистил горло. — Да. — Да, — прошептал Гарри. — Я должен…поговорить с семьей, — сказал Риддл. Он не сдвинулся с места, просто смотрел на Гарри. — Ты должен. Увидимся еще, — прошептал Гарри. Риддл кивнул раз и, бросив последний взгляд, развернулся на каблуках и зашагал по коридору. Гарри смотрел ему вслед, и когда он теперь думал о Риддле, то вспоминал не только синяки на бедрах или засосы на ключицах. Он вспоминал о том, как мужчина руководил в магическом театре, как на сцене. Как если бы он был богом. Гарри потряс головой. Его смена закончилась. Время идти домой.ДИАГНОЗ
— Это была отличная операция, — сказала Грейнджер, присаживаясь на сидение рядом с Гарри. Гарри поднял на нее взгляд, не в силах сдержать глупую улыбку. — Ага, — сказал он мягко. Грейнджер закатила глаза и села рядом. — Не в твоем характере извиняться, — энергично сказала она. — Нет. — У меня так же, — заметила Гренйджер. — Не люблю ошибаться. Я подозреваю, ты тоже. Так что мы можем не проходить через этот неловкий момент, когда я что-то скажу, потом ты, и между нами возникнет связь. — Фу, — сказал Гарри, сморщив нос. Грейнджер ухмыльнулась. — Ты должен поспать. Выглядишь ужасно. — Лучше, чем ты, Гермиона, — парировал Гарри. Повисла длинная пауза, та самая связь, против которой были они оба, и Гарри все же улыбнулся. Гермиона посмотрела на него и улыбнулась, медленно вставая и протягивая руку. — Давай, Гарри. Мы пойдем вместе, — сказала Гермиона, и Гарри принял ее руку, позволяя ей поднять себя. Они шли в уютной тишине до раздевалки практикантов. Рон уже был там, в вельветовых штанах и рубашке, возбужденно разговаривая с Невиллом. Лицо Невилла покраснело от удовольствия, как если бы он забыл на секунду побыть постоянным комком нервов. Гарри улыбнулся им. — Как прошла смена? — спросил он. — Великолепно, — счастливо ответил Невилл. — Снейп... хоть и был болваном, но…я сварил зелье от синдрома касания Мидаса. Я сделал это. — Не запорол его? Я знаю тебя, — многозначительно сказал Гарри и расстегнул мантию, доставая из шкафчика магловскую одежду. Он надел через голову джемпер и запрыгнул в слишком узкие джинсы. — Да. Но затем Снейп вытащил Невилла и меня из соревнования и заставил варить зелье последующие 12 часов! — восхищенно сказал Рон. Гермиона нахмурилась. — Разве это зелье не варится 3 часа. — Мы сделали четыре партии. Продолжали портачить, — признался Невилл. — Во всяком случае, вы справились. Я имею в виду, никто не в курсе, так что тебя будут продолжать называть Жиртрестом…— Гарри замолк под грозным взглядом Гермионы. — Я хочу сказать, что собираюсь петь тебе оды. Каждый узнает, что ты покорил великое зелье от синдрома касания Мидаса. — Никто не поверит. Но мы в любом случае поддержим тебя, Невилл, — любезно сообщила Гермиона, расстегивая рубашку. Она посмотрела на Рона и нахмурилась. — Прекрати пялиться на меня, болван. — Я не пялился, — сказал Рон, хотя предательский румянец опалил его щеки. Гарри оглушительно рассмеялся, потряхивая головой. — Пошли, Грейнджер. — Думала теперь я «Гермиона», — подразнила его Гермиона, надевая сумку через плечо и толкая Гарри локтем, когда они выходили из раздевалки. Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но оба остановились, когда снова увидели главного целителя, нависавшего над Захарием Смитом, с мрачным выражением лица. Смит сжался под электрическим взглядом. — Целитель Смит, Вы говорите, что пока бегали, пытаясь решить другой случай, то позволили вашему пациенту страдать? Судороги? Приступы? Обмороки? И Вы не знаете в чем проблема, — сказал Дамблдор. Было нечто-то такое в его голосе, что заставляло живот Гарри скручиваться узлом. Он не выглядел человеком, который когда-либо злится. Его разочарование было намного, много хуже. — Я… ну, я… и она была… она уже лечилась, сэр! В отделении недугов от заклятий! — запротестовал Смит. — И все же до сих пор страдает, — закончил Дамблдор. — Может это уже хроническое заболевание, — сказал Гарри, не способный вовремя остановиться. Смит и Дамблдор повернулись к нему, взглядом Смита можно было резать. — Гарри… — прошипела Гермиона. — Это не хронь. Я сам диагностировал ее, — сказал Смит сквозь стиснутые зубы. Дамблдор приподнял серебристую бровь. — Целитель Смит, я нахожу ваше мнение по данному вопросу предвзятым, учитывая, что Вы оставили пациента не диагностированным во имя мелочного соревнования. Вы понимаете, почему я так говорю? Смит с трудом сглотнул. — Да, сэр. — Что, на твой взгляд, не так с пациентом? — с любопытством спросил Дамблдор. Гарри прочистил горло, прикусив нижнюю губу. — Даже с диагностическими заклинаниями иногда сложно понять, что происходит, особенно если это было не недуг от заклятия. Она лечилась в этом отделении, но думаю, тут другое произошло. Она страдает, как если бы была маглой… приступы, обмороки. Когда ты собирал анамнез пациента, то спросил ее, не практиковала ли она ментальные искусства? — спросил Гарри, подозрительно смотря на Захарию. Губы Смита презрительно скривились. — Что? — Это в конце опросника, — вклинилась с помощью Гермиона — Если она практикует легилименцию, окклюменцию или на нее накладывали обливиэйт более двух раз, то она превосходный кандидат на синдром Акхос-Леты. Он не проявится при диагностике, потому что это ментальная болезнь и иногда ты должен искать ее, — твердо сказал Гарри. Он посмотрел на Дамблдора и неоново-голубые глаза мужчины сверкнули, почти скрытые за очками половинками и горбатым носом. — Как бы вы лечили, целитель Поттер? — спросил Дамблдор. — Зельями для урегулирования «приступов гения», которые приходят, когда возвращается память. Обычные осмотры и регулярное ведение дневника снизит проявление симптомов, — сказал Гарри практически немедленно. Он не спрашивал и не выглядел неуверенным. Он знал об этой болезни. Он почти вспомнил мать, когда та еще будучи юным врачом, определялась в выборе направления и интересовалась ментальной магией. В основном ее внимание привлекали неизлечимые синдромы. — Сделай так, как он сказал, — решительно сказал Дамблдор Смиту. — А после скажи своему наставнику, что я снимаю тебя с этого дела. — Он отошел от Смита. Гарри чувствовал, как трясет Гермиону от воодушевления, когда Дамблдор направился к ним. — Доктор Дамблдор, — тихо сказал Гарри. — Я бы в любом случае узнал тебя, — сказал Дамблдор, слегка улыбаясь. Гарри знал, чего следует ожидать. Ты вылитый отец, но глаза мамины. — Ты полная копия матери. Гарри проглотил удивление. — Спасибо, целитель, — тихо сказал Гарри. Дамблдор кивнул и подмигнул двум практикантам. — Добро пожаловать в игру.