ДИАГНОЗЫ
Гермиона барабанила пальцами по стойке, вздыхая. Слова начали сливаться, наплывая друг на друга. Она вновь просмотрела истории, прочитав их дважды, прежде чем выписать мисс Мариэтте Эджкомб гной бубонтюбера, чтобы свести, с ее слов, «злобное акне». — Нужно три стандартных антидота, два фиала успокаивающего настоя и противоожоговую мазь. Это все. Гермиона медленно закатила глаза и уставилась на широкую улыбку Рона. Ее глаза сузились. — Прошу прощения, но не забыл ли ты слово «пожалуйста»? — сказала она, ее голос был настолько холодным, насколько возможно. Улыбка Рона завяла слегка, но он продолжил ухмыляться ей, выпятив грудь. Гермиона ненавидела высоких мужчин, как Рон. Они выглядели слишком нависающими. Гермиона ненавидела, когда над ней нависали. — Ну же, Гермиона. Не злись. Не моя проблема, что ты сидишь в аптеке, а я работаю с экстренными случаями, — сказал Рон, опираясь на согнутые руки. Гермиона закатила глаза и вздохнула. Она пошла собрать зелья, о которых просил Рон, ставя их в одну корзину, набитую тряпками, чтобы фиалы не побились. — Знаешь что, ты — задница. Не удивительно, что Гарри не хочет с тобой жить, — крикнула Гермиона в раздражении, а Рон издевательски ухмыльнулся. — Он не хочет жить ни с одним из нас, Гермиона. Почему ты так хочешь переехать? — спросил он, и Гермиона закатила глаза, скрещивая на груди руки. — Я тоже живу с родителями. Моими маглами-родителями, которые правда не одобряют то, что я ухожу и прихожу в разное время. Они действительно не... понимают, — сказала Гермиона, преуменьшая собственные проблемы. Вот правда, ее родители были рады, что она станет "целителем", как они и желали, но они не понимали, зачем ей становиться целителем в магическом мире. Они жалуются, что она все больше и больше отдаляется от них, и бесконечно спрашивают, почему она не может быть дантистом, как и они. Или магическим дантистом. Нечто вроде того. — Что ж, Гарри очевидно не заботят никакие из наших проблем, учитывая, что он ведет себя как полный придурок, не разрешая нам переехать. Ты знаешь, что его крестный — Сириус Блэк? Мы могли бы жить в родовом доме Блэков. Он огромный. Жили бы на широкую ногу... почти, бесплатно, так как нам только бы надо было убираться и покупать продукты, — вздохнул Рон, смотря остекленевшими глазами вдаль. Гермиона фыркнула. — Да, и мы могли бы откладывать сколько сможем. Это же ничего не стоит. — Когда мы будем специалистами, то сможем купаться в деньгах, — сказал Рон мечтательно, и Гермиона кивнула в знак согласия. — А теперь не мог бы ты уйти из моей аптеки? У меня есть незаконченная работа, а я хочу успеть к ланчу, — вздохнула Гермиона. — Очевидно, придется подыскать жилище. — Я бы согласился поменяться с тобой на день, — предложил Рон. Гермиона засияла. — Правда? Рон расплылся в улыбке. — Нет. — Убирайся, Рональд. — Ты можешь взять мое дело, если хочешь, матрона Грейнджер. Мне нужен костерост, — протянул Смит, неторопливо приближаясь к прилавку. Он нажал на звоночек, чтобы подразнить, и ухмыльнулся ей. – Что ты только что сказал? Ты назвал меня «матроной»? – прошипела Гермиона. Смит ухмыльнулся. — Женщина, сидишь в аптеке, занимаясь бумажной работой, и ты очень властная. Если белые мантии подойдут, — сказал Смит. Он наклонился вперед, подмигнув ей. — А теперь, если хочешь настоящее дело, можешь взять мое. У меня две сломанные ноги в детском отделении. Кажется, ты лучше подойдешь. Материнство и все такое. Рон отошел назад, сильно прижимая корзинку к груди, переводя взгляд с Гермионы на глупого идиота, который решил раздраконить ее. — Ты сейчас намекнул, что я должна быть в детском отделении, потому что у меня есть матка? — прорычала Гермиона низким голосом. Смит ухмыльнулся, подмигнув, с важным видом подходя к прилавку и протягивая рецепт. Рон тоже выглядел задетым, Гермиона это оценила. — Возможно, ты лучше поладишь с полоумной сучкой-заведующей. Она выглядит лет на двенадцать и в ее ушах висят редиски, а крышки от сливочного пива повешены вокруг шеи. А теперь, мне нужен костерост. Чоп, чоп, матрона Грейнджер, — сказал Смит, хлопая ей. Гермиона застыла и медленно вытащила палочку. — Авис, — прошипела она, и Смит усмехнулся, когда она наколдовала маленьких желтых птичек в воздухе. Они кружились над ее головой, громко чирикая. — Это лучшее на что ты способна... — Оппуньо. Смит взвизгнул, когда желтые птички устремились к нему, как стрелы, превращаясь в злобные маленькие желтые шарики. Губы Гермионы изогнулись в победоносной ухмылке, когда Смит закричал от боли, отбиваясь от птиц, заставляя их взрываться маленькими желтыми перьями. Челюсть Рона упала, когда Смит побежал назад по холлу, к лифтам. — Я пошлю Рона с твоим костеростом! Спасибо за покровительство! — бодро отозвалась Гермиона. Самодовольная, она облокотилась на спинку стула и обернула свой невозмутимый взор на Рона. — Что-то еще, Рон? — Ты...ужасающая, — прошептал он. Губы Гермиона сложились в ухмылку. — Спасибо. А теперь бери свои зелья и проваливай.ДИАГНОЗЫ
Гарри постучал по дверному косяку, заглядывая в учебную лабораторию. — Одну минутку, — отозвался Гораций Слагхорн, вглядываясь в свой котел. Гарри воспользовался моментом, чтобы оценить мужчину. Гораций Слагхорн был необъятным пожилым человеком с круглой лысой головой и яркими глазами. Его живот был настолько большим и круглым, что одежда сильно натягивалась на нем. Его глаза цвета белого крыжовника выглядели маленькими на круглом, сплющенном лице, на котором большей частью доминировали кустистые моржеподобные усы. Гарри прочистил горло. — Гарри Поттер, прибыл в помощь — сказал Гарри. Слагхорн поднял взгляд, его глаза округлились. — О-о! Гарри Поттер, собственной персоной. Заходи, мальчик мой, — сказал Слагхорн и впился взглядом в Гарри. Он поежился, ощущая тяжесть чужого взгляда. Он встречал такое не раз. Вожделение не выглядит привлекательным, когда оно не взаимно. — Здравствуйте, целитель Слагхорн. Приятно с вами познакомиться, — сказал Гарри, продвигаясь вперед и протягивая руку над котлом. Слагхорн принял ее, покачивая вверх и вниз и сжимая довольно крепко. Когда он все таки отпустил его руку, Гарри потряс ей, стараясь восстановить кровообращение. — Я видел список зелий для сегодняшней варки. Должно быть легко? — Рад это слышать, — сказал Слагхорн жизнерадостно. Он поманил Гарри к себе, к огромному котлу и горелке. Елейно взглянул на него. — Я почти закончил усыпляющее зелье и бодроперцовое. Мне понадобится твоя помощь с зельем для излечения фурункулов и костеростом. Я бы и сам справился, но... — Это просто, — сказал Гарри, полный лживого оптимизма. Он повременил. — Почему тогда вы попросили меня? Если могли сделать самостоятельно? Слагхорн преувеличенно громко ахнул, прижимая руку к круглой груди. – Встретиться с тобой, конечно. — Встретиться со мной? – спросил Гарри, внезапно неуверенный, начав приготавливать ингредиенты к зелью для излечения фурункулов. Он повернулся лицом к полкам и взял маленькую плетеную корзинку, чтобы складывать их туда. Сушеная крапива, клыки змеи, рогатые улитки и иглы дикобраза. Он бережно клал их, а потом вернулся к своему столу. — Я знаю твою мать, — беспечно заявил Слагхорн. Рассудительный настрой тут же покинул Гарри. — Лили Эванс. Одна из лучших, кого я когда-либо учил. Такая жизнерадостная. Очаровательная женщина. Гарри нервно сглотнул, доставая шесть змеиных клыков и кладя в ступку. Довольно агрессивно он начал толочь их пестиком, пытаясь заглушить зарождающееся в глубине души раздражение. — Так и есть, — признал Гарри. Он добавил четыре отмеренные порции толченых клыков в свой золотой котел, кипящий на медленном огне. По крайней мере, пока он использует золотой котел, то сможет приготовить его в три раза быстрее и больше не придется страдать. Определенно, Слагхорн был одним из них — людей, которые трубят на каждом углу о его дорогой мамочке. Слагхорн, кажется, не заметил. — Твоя мать — маглорожденная, конечно. Я не поверил, когда узнал. Думал, что она была чистокровной, она так хороша, — сказал Слагхорн и весело взглянул на Гарри. — Я уверен, что у тебя есть ее частичка чистого, природного таланта. Гарри подавил фырк, глядя в котел. — Я тоже на это надеюсь, — пробормотал он. Слагхорн не уловил сарказма. Они продолжили работать в тишине, пока зелье Гарри кипело. Он начал работать над костеростом в пьютерном котле. Набрал жуков-скарабеев и рыбу фугу и начал работать, нарезая и измельчая. — Она изменит этот мир, попомни мои слова, Гарри. Ее работа перевернет все представления. Когда люди будут думать о медицине, они будут думать об Эванс, — сказал Слагхорн, как будто и не переставал говорить. — И они должны. Она так много всего сделала. Я надеюсь, что ты сможешь догнать. — Он дополнил свою речь подмигиванием. Гарри не был уверен, что из сказанного больше всего его беспокоило. Он множество раз слышал, как люди говорят о его матери. Слышал, как восхваляют ее или же проклинают. Даже его друзья превозносили ее, пока Гарри строгим взглядом не пресекал все на корню. Но было что-то в этом мужчине с бесячей снисходительностью в голосе, что заставило его сломаться. — Я не собираюсь догонять, — отрезал Гарри. Слагхорн посмотрел на него с удивлением, пока Гарри бросал четырех рогатых улиток в котел. Он снял его с огня, добавил иглы дикобраза и начал размешивать по часовой стрелке. Взмахнул палочкой над зельем для лечения фурункулов, завершив его в рекордное время. Он посмотрел на Слагхорна. — Я не собираюсь просто догонять. Целитель Слагхорн, я — Гарри Поттер. Сказав это, он стал разливать зелье по пустым фиалам, стоящим на парте. — Я-я знаю, мой мальчик, — запнулся Слагхорн. — Не уверен, что знаете, – решительно сказал он. — Я — Гарри Поттер, и я не собираюсь догонять. Я собираюсь стать величайшим целителем, которого эта больница когда-либо видела. Которого этот мир когда-либо видел. Однажды, появится ребенок в Хогвартсе, или в Шармбатоне, или в Ильверморни, который на седьмом курсе выберет электив по медицине, и мое имя будет значится на учебном плане. Его будут упоминать снова, снова и снова. Моя мама – легенда. Я же тогда стану богом. Он собрал наполненные фиалы в маленькую корзину и проигнорировал бессвязное лепетание Слагхорна. — Занесу это в аптеку. Еще нужен вам, целитель? — закончил Гарри. Слагхорн тяжело сглотнул и медленно покачал головой. Гарри кивнул в ответ и вылетел прочь, несясь к лифту, подгоняемый раздражением. Каждый шаг все дальше и дальше уводил его от раздражающего маленького человечка, и это успокаивало его жгучую ярость. Он посмотрел на объявление на стене, то самое напротив каждого лифта каждого из этажей и в глазах зажегся интерес. Так, они не следовали тенью за Макгонагалл, потому что она была на операции. Нечестно. Гарри чувствовал, как его раздражение рассасывается, когда вошел в лифт, поднялся на этаж, а затем прямиком направился к аптеке. Он фыркнул, увидев Гермиону, медленно засыпающей за стойкой. – Так значит, не брезгуешь бумажной работой? – отозвался Гарри. Гермиона рывком поднялась, голова соскользнула с руки, и она чуть не ударилась подбородком о столешницу. Недовольно фыркнула, закатывая глаза, Гарри поставил корзину на стойку, и она приняла ее, отправившись расставлять их на нужные полки. – Я закончила всю бумажную работу. Гарри, я умру здесь, – простонала она. – Я нуждаюсь в сотворении магии. Излечении людей. Не... в этом. – Звучит почти как нытье, Грейнджер, – предостерег ее Гарри. Гермиона закатила глаза. – Как знаешь. Что ты здесь делаешь? – Слагхорн повернулся на Эванс. Я закончил зелье и сбежал, – сказал Гарри. Гермиона тихо засмеялась, закончив расставлять зелья, и вновь вернулась к Гарри, ее губы были поджаты. – Что ж, можешь занять мое место за прилавком. – Все равно скоро закрытие, – немедленно отозвался Гарри. – Ты, правда, собираешься искать квартиры после дежурства? – Ну, учитывая, что мой друг не хочет принимать меня... – Нет, нет. Не зови меня так! – простонал Гарри, зажимая руками уши. Гермиона разразилась новой порцией смеха, с недоверием смотря на него. – Не называть тебя «другом». Ты такой сломленный, – хихикала она. Гарри цокнул на нее языком. – Ну же. Макгонагалл лечит пациента с хроническим галатеявирусом, – сказал Гарри, вытаскивая ее из-за стойки фармацевта. Гермиона нахмурилась, поглядев на часы. Время подходило к закрытию. – Ты сказал хроническим галатеявирусом? – спросила Гермиона. Ещё не договорив, она начала закрываться, колдуя магические охранные чары и навешивания воющие на место. Гарри ухмыльнулся ей, перекатываясь с пятки на носок. – Макгонагалл специалист по недугам от заклятий. Что она делает, оперируя пациента из отделения магических заболеваний? — У них нехватка рук. Оно всегда было маленьким, — сказал Гарри. — Сейчас даже нет толкового заведующего. Просто какая-то странная девушка. В любом случае, это хронь. Что означает — она будет резать. Давай посмотрим кусочек. — Это немного мерзко, — сказала Гермиона, выходя за дверь и запирая ее как следует. Гарри слегка толкнул ее в бок, пока они шли к лифтам. — Но чертовски круто, правда? – многозначительно спросил Гарри. Губы Гермионы дрогнули в улыбке. Гарри запрыгнул в лифт и нажал на второй этаж. Он оглянулся на Гермиону с дикими глазами, озорно поигрывая бровями. — Это будет невероятно. — Ты считаешь каждую операцию невероятной, — слегка упрекнула его Гермиона. — Как и ты, — обвинил он. Они вышли из лифта, прошли через залы к театру отделения магических болезней. Гарри указал на первую дверь, и они медленно вошли в галерею. Он был приятно удивлен, найдя ее пустой. Чего не скажешь о театре. Девочка на столе была едва ли старше шестнадцати. Его сестра, возможно, будет постарше. Ее лицо было покрыто кристаллами. Они были великолепны — микс из сталактитов холодных пурпурных и голубых цветов, выступающих над лицом в разных направлениях. Макгонагалл держала палочку в одной руке и атаме в другой. Она медленно вырезала сталактиты и затем прижигала место магией, освобождая прекрасную сатиновую, коричневую кожу. — Ты сказал это хроническое? — удивленно поинтересовалась Гермиона, они заняли места в передней части галереи, наклонившись вперед. Макгонагалл приостановила свою работу и взглянула на галерею. Ее глаза сузились на Гермионе и Гарри, и она открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом покачала головой, похоже передумав. Это было самым близким к одобрению знаком, которое они оба могли получить. — Это то, что было на доске. От вируса нет пока излечения. Выглядит довольно серьезно, — сказал Гарри, слегка встревоженно. Если бы вирус не был бы таким ужасающим, Гарри бы решил, что галатеявирус весьма прекрасен. Другие хогвартские ученики бы так не подумали, потому, как дети бываю злыми, но Гарри признавал хорошие магические вирусы. — Но он определенно поддается. Она, возможно, приходит каждые несколько месяцев на недельное лечение и это хорошие новости. И разве у галатеявируса нет фаз покоя - спросила Гермиона. — Да, думаю, есть, но не знаю как насчет неё. У нее возможно сезонное. Что бы ты назначила, целитель Гермиона? — спросил Гарри, он повернулся к ней с озорной улыбкой на губах. Гермиона сжала свои, чтобы скрыть удивление. — Ежеквартальные визиты в Святой Мунго. Регулярные увлажняющие чары для водно-солевого баланса в крови. Диета с пониженным содержанием натрия. Вот как. Легко, — сказала Гермиона своим лучшим целительским тоном. Гарри фыркнул. — Ты процитировала книжку. — Это не делает ответ неправильным, – съязвила она. Гарри закатил глаза и повернулся к театру. Он вздрогнул, когда встретился взглядом с багровыми глазами. Губы Риддла дрогнули в медленной ухмылке, а сам он расслабленно прислонился к дальней стене, больше внимания уделяя Гарри, чем процедуре, в которой он должен был участвовать. — Что он там делает? Он же по недугам от заклятий, — прошипел себе под нос Гарри. — Ты же сам сказал, что отделению магических болезней требуются сотрудники. Может быть, он страхует? Не то чтобы Макгонагалл требовалось страховать, — протянула Гермиона. Она сделала паузу. — Возможно, вопрос законности. Она несовершеннолетняя. Гарри сглотнул, когда Риддл подмигнул ему и, наконец, оторвал свой взгляд, чтобы глянуть на Макгонагалл. Гермиона прищурилась. — Не реагируй, — сказал Гарри, не переставая смотреть на Макгонагалл, пока та работала над бедняжкой, притворяясь что он не чувствовал эти глаза. — Ох... Гарри, ты не мог, — сказал Гермиона. — Что? Ты даже не знаешь, что я собирался сказать, — заныл Гарри. Гермиона фыркнула. — Правда? Я не знаю? Ты говоришь так каждый раз, как Риддл что-то делает. И не притворяйся, что дело не в нем. Ты начинаешь вести себя странно, когда видишь его. — Что ты подразумеваешь под «я говорю…»— начал спорить Гарри. — «Не реагируй, Риддл пригласил меня на свидание. Но я отказал. Ты должна гордиться». «Не реагируй, у меня был влажный сон о Риддле». «Не реагируй, но я думаю, что Риддл пытается пригласить меня на выпивку». «Не реагируй…» — насмешливо стала перечислять Гермиона, ее голос опустился до пронзительного воя. — Заткнись! Я так не звучу, — возразил он. Гермиона посмотрела на него, невольно напоминая Макгонагалл. — Ты всегда так звучишь. На что я не должна реагировать сегодня, Гарри? — Я... поцеловал его. В лифте. Было невероятно хорошо, — прошептал Гарри. Гермиона ахнула. — Гарри! — Мне жаль. Мы не были одни…, а затем стали, и потом он начал вести себя горячо и очаровательно и... Черт, я слабак, — прошептал он, зарываясь лицом в руки. Гермиона потрясла головой, смотря на парня, который быстро стал одним из ближайших ее друзей. Она отклонилась на спинку стула и стала наблюдать, как Макгонагалл творит заклинание для гидратации пациента. Кристаллы, выступающие над ее лицом, в большей степени были из соли, хотя и пурпурного цвета. — Почему ты его поцеловал? — продолжила Гермиона. Гарри с трудом сглотнул. — Он просто такой... Гермиона, он просто такой чертовски привлекательный. И он настолько хороший целитель. Гермиона... Когда я был в том магическом театре. Если бы я не был настолько вдохновлен, то у меня бы был стояк, — твердо сказал Гарри, игнорируя звуки отвращения и то, как ее щеки покраснели. Она медленно повернулась к нему, покачивая головой. — Гарри. Никаких больше поцелуев с нашим боссом в лифте. Это не лучшая идея, — предупредила она. Гарри развалился на стуле. — Я знаю. — Тебя отчислят, — прошипела она. Гарри повернулся к ней с горящими глазами. — Я знаю, Гермиона. — Я так не думаю, — огрызнулась она в ответ. — Ты будешь одним из величайших целителей в истории. Не испогань все ради мужчины. Гарри нервно сглотнул. — Ты, правда, так считаешь? Что я буду великим? Взгляд Гермионы смягчился. — Конечно, да. Ты талантлив. Ты будешь одним из величайших. После меня, разумеется, — добавила Гермиона, как бы, между прочим. Гарри фыркнул. — Заткнись, Грейнджер.ДИАГНОЗЫ
— Замечательная процедура, Минерва, — сказал Альбус, они втроем наблюдали за матроной, выводившей юную ученицу Хогвартса из театра. Риддл последовал за ней, выкрикивая постпроцедурные указания молодой матроне. — Спасибо. Хотя она вернется, — сказала Минерва, звучала она довольно печально. Альбус задумчиво кивнул. — Пока не существует излечения. — Возможно, его никогда и не будет, — сказал Северус себе под нос, игнорируя взгляды от своих старших коллег. Его взгляд переместился на двух практикантов — Грейнджер и Поттера. Губы изогнулись в раздражении, пока те шептались между собой, не отрывая взгляда от проплывающей пациентки. — Разве им нечем заняться? — Они практиканты. Они учатся. Минерва, я рад видеть, что твои практиканты проявляют интерес к нашему самому маленькому отделению, — сказал Альбус с веселой улыбкой. Минерва слегка улыбнулась — Жаль разочаровывать, Альбус, но эти двое... по недугам от заклятий. Попомни мои слова. — Поттер? По недугам от заклятий? Я бы отнес его к отделению несчастных случаев при использовании артефактов, — сказал Снейп язвительно, и глаза Альбуса сузились, хотя пока границы его терпения не были пересечены. Главный целитель спокойно сказал, — Не существует незначительных отделений. Северус издевательски ухмыльнулся, не совсем отвечая. — Гарри Поттер не станет гнить в несчастных случаях, — сказал Риддл, подойдя. Он наблюдал за двумя удаляющимися практикантами, его взгляд сосредоточился на их спинах. — Он будет специалистом по недугам от заклятий. Великим. — Высокая похвала от тебя, Том. Мы будем наблюдать за обоими, — сказал Альбус с короткой улыбкой. Он посмотрел на молодого человека, единственного равного ему. — Спасибо, Том. — За что? — усмехнулся Северус, разглядывая своего конкурента. Риддл в ответ посмотрел на него с насмешливым удивлением. Его багровые глаза всегда излучали высокомерный взгляд, как если бы он считал себя в каком-то роде выше Северуса. — Альбус попросил меня участвовать в сегодняшней процедуре в качестве наблюдателя. У него была встреча с несколькими политиками из Министерства, и так как потенциально это могло бы вылиться в гражданский иск, кто-то должен был исполнять обязанности руководителя, — протянул Риддл. Он повернулся к Минерве и Альбусу, принимая более приятное выражение лица. — Минерва, я помещу ее в детском отделении после чистки. Альбус, я предоставлю отредактированный проект через несколько недель. — Конечно, — сказал Альбус с искренней улыбкой. Трое целителей наблюдали, как Риддл уходит прогулочным шагом, невероятно довольный собой. Северус повернулся к Альбусу практически немедленно. — Почему ты стал рассматривать Риддла в качестве своего преемника? — сказал Северус сквозь стиснутые зубы, смотря на старшего мужчину. Альбус посмотрел прямо на него — Я делаю для этой больницы больше любого из целителей. — Северус, я знаю, что тебя не заботит Том. Но ты делаешь лишь самое необходимое. Никогда не сделаешь что-то сверх обязанностей, никогда не уделишь лишнюю минуту. Тебе удобно, и иногда ты слишком заносчив. Меня это не впечатляет, — сказал Альбус таким тоном, который одновременно был и приятным, и наносящим глубокую рану. Северус вздрогнул под пронзительным голубым взглядом. — А Риддл не заносчив? — усмехнулся Северус. Альбус промычал. — Я никогда такого не говорил. Но Том продолжает развиваться ради развития. Он... голоден до следующего открытия. Ты же только продолжаешь свою работу ради оплаты, — твердо сказал Альбус, и Северус вздрогнул от строгой оценки. И все же, он знал, что Альбус добр. Он был достаточно добрым, чтобы не напомнить Северусу, что тот никогда не хотел становиться целителем, не всерьез, и это видно. Он не упомянул, что тот пришел в Св. Мунго только потому, что кое-что исследовал, потому что последовал бы за Лили, своим маяком, куда угодно. Однажды, когда они оба напились на ежегодном банкете Св. Мунго, Альбус задал тот кошмарный вопрос: "После всех этих лет?" И Северус ответил: «Всегда». — Я могу исследовать, если это то, что ты хочешь. Могу совершать великие открытия, как Том и Лили и... — проворчал Северус зло. — Тогда займись этим, — прервал его Альбус. — Исследуй, уделяй время пациентам и студентам, докажи что хочешь этого. Тогда я снова включу тебя в состязание. Прошу простить меня. Альбус кивнул Минерве снова и, в последний раз, оценивающе посмотрев на Северуса, он ушел, как будто и не потревожил представление Северуса о своем будущем. Северус всегда был так уверен, что, в конце концов, станет главным целителем. Лили этого никогда не желала. Она меньше всего заботилась о бюрократии и административных делах. Она только хотела свою работу. Северус думал о Риддле так же, но теперь стало ясно, что тот хочет и то, и другое. Северус не позволит этому случиться. Он посмотрел на Минерву, наблюдавшую за ним со странным интересом. — Ты... — он не закончил, поморщившись от слишком детского вопроса, который хотел задать. Минерва смотрела на него, ожидающе и скучая. Северус стряхнул разочарование, потрясая головой. — Ты думаешь, я слишком самонадеян? — Я думаю, ты дерзкий. Высокомерный. У тебя комплекс Бога. И ты должен учить, Северус, вместо того чтобы заботиться о своих взаимоотношениях с Лили Эванс, — ровно сказала Минерва, пресекая всю чушь Северуса за секунды, как она и всегда умела делать. Почти также хорошо, как Лили. Северус смотрел на нее, пораженный. — Я не.. — Северус, я была твоим учителем много лет назад. Я знаю на что ты способен. И ты не раскрыл свой потенциал полностью. Том и Лили? Ну, они стремятся к величию. Ради ли знания или самого факта величия, не имеет значения, потому что они толкают, — сказала Минерва, глядя на одного из своих лучших и любимых учеников. Ее глаза потеплели, пока она рассматривала мужчину. — И потому что они решили делать свои маленькие проекты, это делает их более квалифицированными для поста главного целителя? - потребовал Снейп. Минерва покачала головой. — Нет, они более квалифицированы, потому что они заботятся. Начни заботиться. — Я мо... — Не лги мне, — строго сказала Минерва. Она барабанила пальцами по перилам, пока они стояли на мосту, с которого открывался прекрасный вид на вестибюль. Она вздохнула, когда почувствовала вибрацию палочки и фонтан желтых искр. Не срочно, но определенно важно. Ее пациентка с галатеявирусом снова нуждается в гидратации и, вне сомнений, юная матрона не имеет представления, как это делается. — Я не лгу, — упрямо заявил Северус. Минерва вздохнула. — Подумай об этом, Северус. Подумай о том, почему стал целителем. Нет, мы все знаем, почему ты целитель. Подумай вот о чем: почему даже сейчас, когда она уехала и замужем, и имеет двух детей, один из которых практикант — ты все еще целитель. Почему же ты все еще целитель? И тогда узнаешь, если тебя это заботит.ДИАГНОЗЫ
— Чем займешься потом? — спросила Гермиона, пока они пытались разобраться с очередной огромной стопкой выписок в отделении скорой помощи.— Смена почти закончилась. Гарри задумался. — Возможно, закажу еду на вынос. У меня мышь в холодильнике повесилась, — вздохнул Гарри, и Гермиона кивнула. Он ждал, что она продолжит настаивать на том, как может помочь с покупками, если въедет, но та ничего не сказала. — Родители пригласили меня на обед, — сказала она. — Празднуем мой первый месяц тренировок на выживание. Гарри выдавил из себя улыбку, подписывая документ внизу страницы и захлопывая бумаги. Он задался вопросом, чтобы его родители сказали, если бы они все вместе отправились на обед. Ну, во-первых, он бы удивился, увидев их в одной стране. Родители нежно любили друг друга, но также боготворили свою работу, возможно, слишком сильно. Когда он был ребенком, его отец и крестный были боевыми магами, мотаясь по всему королевству и Европе в целом, чтобы защитить население от темных сил. Когда Гарри с сестрой оба оказались в Хогвартсе, роли поменялись, и Лили начала посещать больше конференций, пока Джеймс работал в лондонском офисе авроров. Ни один из них никогда не обижался на другого, предпочитая восхищаться профессиональными достижениями партнера, но Гарри с сестрой, будьте уверены, обижались на них. — Круто. Вау, не могу поверить, что прошел месяц, — сказал мягко Гарри. Гермиона слегка улыбнулась, кивая в знак согласия. Гарри оглядел свои бумаги, слова расплывались. Он поднял взгляд. — Все еще хочешь переехать ко мне, не так ли? Гермиона кивнула. — Да. — Почему? — рявкнул Гарри. — Ты не должен оставаться один, — честно призналась она. — Я знаю, что ты был бы счастлив в одиночестве. Но ты не должен. Гарри скривился, опуская взгляд на бумаги. Гермиона не так хорошо его знала, как она сама считала, но, возможно, она была тем, кто знал его лучше всех. Он не был уверен, было ли это плохо или хорошо, что человеком, знающим его лучше всех, является девчонка, которую он встретил буквально месяц назад. У него не было друзей в Хогвартсе. Он не так-то легко их заводит. Его лучшими друзьями были три придурка, которые пытались въехать в его Мерлином позабытый дом. Я знаю, что ты был бы счастлив в одиночестве. Но ты не должен. Гарри вздохнул, потерев переносицу. Он мог бы заявить об этом, но не от того, что в одиночестве считал себя счастливее. А потому что думал, что если полюбит кого-то, а потом это все рухнет, то он не выдержит. Было проще быть одному. Он не хотел нуждаться в них. Если они ему нужды, тогда что произойдет, когда он их потеряет? Потеря людей, как разрушение магического ядра. Как смерть, только после смерти наступает конец. — Ты слишком беспокоишься для того, кто заявляет, что ему насрать, — вместо ответа сказал Гарри. Гермиона прищурилась на него. — Кто сказал, что мне насрать? — рявкнула она. — Я... не подозревал, что тебе не насрать, — признался он. — Что ж, привыкай, блядь, тогда, — гневно огрызнулась Гермиона. Она пододвинула оставшиеся бумаги ему. — И за то, что был таким придурком, можешь закончить за меня работу. Ты не должен быть один, Гарри. Ты выбрал это, так что прекращай быть болваном и позволь мне побеспокоиться. Гарри тяжело сглотнул, смотря ей вслед, а ее слова эхом звучали в ушах. Позволь мне побеспокоиться.ДИАГНОЗЫ
Наконец закончив, Гарри с шумом вздохнул и пододвинул бумаги, ждущей в нетерпении, матроне. Гарри кивнул ей и встал, разминая шею, позвонки со щелчками вставали на место. Он пошел на выход, наконец, закончив этот долгий день, и задумался. — Здравствуй, Гарри. Гарри стоял у лифта, прикусив нижнюю губу, предпочитая не замечать мужчину сбоку. — Как твой день? — спросил Риддл. Гарри сильнее впился в губу. — Варил зелья с Горацием Слагхорном, — признался он, практически шепча, и Риддл издевательски ухмыльнулся. Гарри посмотрел на высокого мужчину боковым зрением. — Что? — Уверен, он все время приставал к тебе или воспевал гимны твоей матери. Он старый, скучающий человек. Но дружит с Альбусом, — сказал Риддл так, будто это все объясняло. Гарри стало не по себе от того как точно он все описал. — Мм, да, — прошептал Гарри, стараясь не кидать на мужчину двусмысленные взгляды. Разговор перетек в тягучую, но не дискомфортную тишину. — Хочешь знать, о чем я думаю? — спросил Риддл, пока они стояли рядом. Они были слишком близко, тыльные стороны их ладоней соприкасались. Гарри не был в силах сдвинуться. Он уставился вперед, ожидая, когда двери откроются. — О чем вы думаете, целитель? — спросил Гарри. — Думаю, что ты хочешь меня, но слишком боишься признать это. Ты не любишь признавать, что ошибаешься, — передразнил Риддл. Гарри хмыкнул. — Ты опираешься на свое неправильное представление, — решил он. Его губы изогнулись в маленькую улыбку, и он услышал, как изо рта Риддла вырвался короткий взрыв смеха, пока мужчина не сумел подавить остальное. — Воспользуюсь лестницей. Гарри развернулся и пошел прочь к лестнице. До него донеслось эхо слов: "Никакого самоконтроля!", от чего он лишь сильнее расплылся в улыбке. Пока он бежал вниз по ступенькам, пропуская каждую вторую, то почувствовал, как дневные тяготы отпускают его. Он пересек вестибюль и направился в раздевалку для практикантов, где увидел нескольких из них — включая Смита и Патил — столпившихся вокруг пергамента с объявлением. Гарри медленно пробрался к передним рядам у доски объявлений и стащил его. Он проигнорировал вздохи раздражения. — Оно висело всего лишь день! — пожаловалась Патил. Гарри пожал плечами. — Извините. Я нашел соседей, — сказал он в качестве объяснения. И услышал, как Рон пронзительно вскрикнул. — О чем ты говоришь? Уже? — потребовал он. Гермиона раздраженно вздохнула, натягивая рубашку через голову и прислоняясь к шкафчику. — У меня даже не было шанса представить десятишаговый план. Гарри, я правда думаю, что тебе стоит рассмотреть… — Думаю, он имеет в виду нас, — вклинился Невилл. Рон и Гермиона посмотрели на него, но застенчивая улыбка расплывалась на его лице. — Ты имеешь в виду нас, так ведь? Гарри коротко вздохнул. — Да, полагаю. Но я не стану помогать перевозить ваши шмотки, — сказал он. Прежде чем он успел окончить, Рон повис на нем, сжимая его в объятиях, состоящих из длинных рук и сильной симпатии, Гарри взвыл, пытаясь выбраться, пока Рон ерошил ему волосы. — Отцепись от меня! — Это будет потрясно! Мы будем проводить еще больше времени вместе. Подождите, у меня будет собственная комната, так? — спросил Рон, хотя его руки обвивали шею Гарри, удушая того. Гарри с силой оттолкнул его, отступая шаткой походкой, и потер основание шеи. — Что за ребячество! Да, у тебя будет собственная комната. Приходите в субботу, — Гарри сузил глаза. — К этому времени составлю список обязанностей. Невилл застонал. — В каком состоянии находится площадь Гриммо? — спросил он. Гарри разразился смехом. — Я первый, кто живет там за последние десять лет. Приготовьтесь прибираться, придурки. Он быстро переоделся и начал отходить от друзей, хотя они не переставали благодарить его, говоря все более и более абсурдные вещи, а он их не останавливал. Когда, наконец, удалось сбежать, то он направился к аппрационной площадке и дезаппарировал на месте, появившись на пороге у дома. Гарри вытащил ключи из кармана джинс и медленно вошел в пустую, темную прихожую. Он, едва обращая внимание, стащил ботинки у подножия лестницы и прошел на кухню. Скользнул в нее и посмотрел на стопку писем, ждавших его. Сел пред ними, убирая Лилины в сторону и пряча их под старыми выпусками "Ежедневного пророка". Со вздохом он посмотрел на письмо от папы и вскрыл его, быстро читая содержимое. Шутки про аврорские будни. Ужины с Бродягой и Лунатиком. Вопросы о том, нравится ли ему в Св. мунго, не возненавидел ли еще он Сопливуса и встречался ли с Альбусом. Все это заставило Гарри улыбнуться. Пообещал, что ответит позже. Он посмотрел на письмо от сестры. Быстро открыл его и заулыбался, когда увидел ее обычное приветствие: "Привет, бро-бро." Это был длинный список свежих сплетен Хогвартса. Гарри смог узнать несколько имен, но в основном просто наслаждался уморительными комментариями сестры. После быстрого упоминания уроков, оставался ряд вопросов. Она желала знать, был ли он потрясным, как и надеялся, нашел ли он друзей, кушал ли он. — Акцио пергамент и перо, — произнес Гарри, взмахивая палочкой. Он смотрел, как кусочек пергамента и самозаполняющееся перо приближаются к нему, плавно приземляясь на кухонный стол. Он подобрал их и улыбнулся. Привет, сестренка, Ты только что вернулась в Хогвартс и уже пишешь? Должно быть сильно соскучилась. Я скучаю по тебе. В последнее время был полным придурком, не так ли? Не отвечал на твои письма целое лето, но собираюсь ответить на это. Потому что я не могу быть дерьмовым старшим братом. Это точно разрушит мою репутацию в глазах твоих чокнутых маленьких подруг. Так, ладно, Святой Мунго даже лучше, чем описывала мама. Он... ну, невероятный...