тот самый

тимоти ехать на метро недолго - минут десять. может пятнадцать. но он едет до конечной и делает крюк: возвращаться в квартиру действительно не хочется. чешет нос через материю респиратора. звуки метро немного отрезвляют, заглушая стук дождевых капель об окно. но он их видит, так же как и город, подсвеченный миллионами огней. где-то там, на горизонте, эллисон возвращается домой. спешит. там хоть кто-то ждёт. даже если это и кот - хотя странно, она упоминала об аллергии. однако, это должно его волновать в последнюю очередь. тимоти и сам бы завёл какое-нибудь животное, но, во-первых, аллергия, а во-вторых… нет в нём этого чувства ответственности. обязательство возвращаться домой каждую ночь отпугивает его. именно по той же причине он долго не мог найти работу: надо было бы каждое утро возвращаться в одно и то же место. пусть за это и платили. о том, что будет дальше, когда месяц закончился, он думать решительно не хочет. выкрутится как-нибудь. как и всегда. будто впервые в жизни оказывается в жопе. ведь жизнь - она на то и жизнь. тем более, нью-йорк: концентрация пиздеца и ощущения безвыходности и полной свободы в одно время. тимоти любит этот город. считает, что они друг-другу подходят. он обожает вакханалии. куртка, за время, проведённое в тёплом вагоне, успела подсохнуть как и волосы. стало даже тепло: он пригрелся в своём тёплом уголке, но нужно было выходить и сражаться со стихией. повезло однако, что метро разрослось до гигантских размеров, и от станции всего минут пять ходу (если бежать). а он бежит, не щадя собственных ног в жёстких мартинсах. пятки уже потеряли чувствительность, что уж тут говорить. в квартире темно и холодно - что ожидаемо. со светом проблему ещё можно исправить, а вот с теплом повременить: даже если прямо сейчас включить батарею, то та нагреется дай боже к утру, когда уже надо будет уходить. поэтому глядит грустными глазами на вентиль и шествует на кухню, где в холодильнике ждёт пиво и пара каких-то сладких снеков, купленных недавно. готовить было откровенно лень, но проблема решается как никогда просто - открытием холодильника. однако, тимоти заморочился тем, чтобы перелить пиво в кружку: вот она, забота о себе. взял кружку в одну руку, а другой - телефон в открытым тик-током. отличный способ для убийства собственного времени и проблем. а ещё чтобы не думать. не думать-не думать. и не вспоминать. ничего и никого. слишком рано. слишком быстро. дожить бы до завтра. *** эллисон, сидя в поезде, внезапно осознала что сотворила этим вечером. кажется, она порушила всё - благо, это предками создано не было. иначе совсем плохо пошло бы. но… но всё равно как то плохо получается. но другой частью себя, у которой напрочь отсутствовала совесть, она раз за разом возвращалась к воспоминаниям, сожалея, что всё пролетело так быстро и закончилось рано. эмоциональная мясорубка происходила в её душе, но лицо оставалось нечитаемым совершенно. только ресницы подрагивали, да стопа ходила ходуном, выдавая волнение и напряжение. ехать до городского вокзала было пятнадцать минут. ровно. поезд не развивал большой скорости из-за близости к станциям, и тащился, по ощущениям, не быстрее чем наземное метро. но, всё же, пятнадцать минут - это пятнадцать минут. на подъезде проверяет телефон, и это - будто другой мир. странно, конечно, но за эти часы она будто бы отвыкла от своего смартфона, позволив себе уяснить, что развлекаться можно не заливая при этом весь процесс в свой инстаграм. вот это открытие. на экране блокировки - два пропущенных от стэна двадцать минут назад, несколько сообщений от начальства и пара уведомлений из приложений. а, собственно, на что она рассчитывала? время - без двадцати одиннадцать. вполне себе неплохо. перезванивать урису нет желания. вместо этого элли набирает ему сообщение: «прости, не ответила, была занята - видео-звонок. скоро буду дома. целую!!». бесстыдно врёт, и как-то даже… как-то даже всё равно. по ощущениям (очень странным и непонятным, оно будто бы того стоило. несколько, конечно, можно в таком ключе говорить о таком). однако, факт оставался фактом: она не чувствовала никакой эйфории по отношению к стэну. а сегодня, кажется, почувствовала. однако, не к нему. совсем нет. тимоти был настолько не похож на стэна буквально во всём, что это вдохновляло и заставляло искать ещё одной встречи. будь она проклята - она же пойдёт к нему завтра. снова. и ничего внутри не ёкает против этого. в вагоне людно, однако рядом с ней сиденье свободно. люди распределилось равномерно, и у всех было личное пространство. однако и со времён пандемии как-то привыкли держать дистанцию, что не могло не радовать - можно расслаблено развалиться ра сидении и не переживать, что кого-то ненароком придавишь. сплошные плюсы. освещение были паршивое, лампы, очевидно старые и выдохшиеся, едва горели, создавая мрачную полутьму. хоть жалобу пиши. но, скорее всего, все так думали, но никто не писали. вот поезда и ходили, позорили гордость америки. в одиннадцать город уже замирает - на то он и был создан миниатюрным уютным уголком спокойствия. мать его. эллисон хмурится. хоть улицы были безопасны, а по дорогам даже патрулировали полисмены, чувствовалось это как-то… неприятно. витрины тёмные, магазины уже закрыты. один только бар был сродни маяку посреди океана, однако работает он до одиннадцати, и было видно, как сотрудники уже готовятся к закрытию - протирают столы от крошек, да поднимают стулья, чтобы следующим днём вновь их опустить. в окнах построек малой этажности горит свет, на подоконниках светильнички и кадки с растениями - отвлекающий манёвр. кто-то занавешивает свои окна, чтобы не подглядывали. ну а что-то ставит отвлекалки, это уже дело вкуса. город спит, ну или укладывается на бочок, чтобы что-то подоткнул одеяло для очередной уютной ночи. эллисон ёжится - становится холодно. хоть потрать десятку баксов на неказистый электроскмокат, чтобы добраться поскорее, ей богу. но терпит, стиснув зубы - идти-то осталось пару минут. проходит мимо салона. того самого. касается кончиками пальцев ручки, вспоминая, как выходила сегодня из дома, и кажется, будто это было целую жизнь назад, не меньше. а по факту… не прошло и двенадцати часов. странное время, однако. холодный металл отзывается в руках покалыванием - тёплые руки резонируют с морозцем. хотя, пар изо рта не идёт, значит не очень-то и холодно. возможно просто кажется. а возможно это вина мокрых волос. торопливо перебирает ногами, и каблуки на ботинках отзываются неровным цоканьем по асфальту: скорее бы домой, в тёплую ванную. стэн, видимо, решил дождаться её, высиживал на кухне. вышел встречать с бокалом и подошёл было обнять, но элли избежала прикосновения: — я холодная такая. и мокрая. тот в ответ только плечами пожал, но прекратил попытки прикоснутся. вместо этого принюхался: — пахнет табачно… это..? девушка борется с желанием понюхать волосы и руки - как в школе, когда боялась спалить свою привычку перед мамой. но, чёрт. ей уже не пятнадцать и даже не восемнадцать. и перед ней не мама вовсе. но почему-то она всё равно врет. даже не так - нагло и не слишком изысканно пиздит: — да не моё, просто дождь был, я под навесом была, а там парень курил прямо на меня. вот и осело. — о, — оживился урис, — у меня тоже так было, отец думал потом-… но эллисон уже не вслушивалась. эту историю она и так помнила. слышала по меньшей мере три раза: отец его думал, будто это стэн, а он ведь просто постоял рядом. сначала наказал, но потом и с ним такое приключилось. то была великая история о доверии уриса-старшего. а стоял стэн рядом со своим школьным другом ричи, и тот мало того, что курил, так ещё и плевался в процессе разговора дальше, чем видел. поэтому стэн ходил не только пропахший табаком, но и оплёванный очкастым дружком. весело. — я пойду в ванную схожу, наверное. ты меня не жди, ложись, — канючит элли, когда стэн заканчивает придаваться воспоминаниям. тот кивает, а девушка идёт в комнату - вытаскивает уютную пижаму, бельё и расчёску, чтобы затащить всё добро в ванну. включает воду - погорячее, чтобы не разболеться. вообще, тратить такое количество воды было необязательно, но этого вот прямо хотелось. хотелось чего-то для себя. к тому же, мама всегда говорила: экономить на себе - это грех. поэтому она всегда покупала себе лучшие кремы и готовый кофе, а работала сутками и без перерывов. про себя так же элли сказать не может, однако концепция неплохая, если убрать работу сутками. всё же, она неплохо устроилась. и, чёрт, может себе позволить. если что, подложит лишнюю двадцатку на собственный комфорт, ничего страшного не произойдёт. с неё, как говорится, не убудет. телефон запотел от резкой перемены температуры. ладно уж, лежи так. девушка стягивает одежду и бросает всё на пол. потом разберётся, потом. может быть даже с утра - всё равно стэн вряд ли до этого самого утра намылится на водные процедуры. он уже спит в такое время в принципе. а вода приятная - греет, но не обжигает. волосы свободно плавают, растворяя наконец табачное амбре, а замёрзшие мышцы наконец расслабляются. кожа тихонько краснеет от тепла, приятно покалывая. хочется окунуться с головой, что элли и делает, задержав дыхание. мир вокруг затихает и сужается до одной точки: её и стен ванны. так странно всё это. типа. вообще всё. и вот это. вынырнула в полной уверенности, что сегодня в спальню идти не хочет - не зря же мучались с отличным диваном, что стоял в гостиной-столовой. заодно можно и фильм посмотреть, да ещё и без наушников. появилось какое-то непонятное ощущение. нужда изолироваться на время и остаться с собой наедине. проблематично, конечно, когда живёшь с кем-то. однако, куда лучше чем в подростковом возрасте - там-то и не уйти никуда, и не переспать ночь где хочется. а сейчас - просто мягкий стэн, который и не заметит её отсутствия, если она сама такового не захочет. просто меньшее, чего сейчас хотелось - это видеть вообще кого-то. тратить энергию на кого-то. ну нет. максимум - на включение нетфликса, но это больше из любви к себе. а мозг необходимо выключить на максимум. ожесточённо трёт кожу головы и запястья ароматным шампунем - грейпфрут - чтобы запах точно отстал от её тела. никаких триггеров, никаких напоминаний. только когда тонкая кожа на руках покраснела и начала неприятно саднить, остановилась. ничего. конечно, этот день никуда не денется, ничего вообще никуда не де-нет-ся. и непонятно что страшнее и неприятнее, говоря по правде - первое или второе. хочется, чтобы кто-то решили за неё как быть и что делать. а ей лишь плыть по течению, чтобы всё было ясно и просто. собственная рука на бедре наконец начала ощущаться, как и ощущение наполненности мира - ванная заимела границы, что радовало. конечно, с реальным миром возвращаются проблемы, однако эллисон принимает любимую тактику: игнорировать их, пока они не исчезнут.