***
В первый день перед тем, как пойти в новое учебное заведение Юнги до ужаса переживал и нервничал. Он то и дело кидал косые взгляды на зеркало, которое было повешено на стену возле его кровати по мнимой просьбе. Пожалуй, так придирчив к себе, как в это утро, он не был никогда. Его не устраивало многое: выскочившая сыпь на щеке, которая буквально кричала о том, что его пубертатный период расцветает, слипшиеся от слюны волосы, с которыми он возился не меньше получаса, мешки под глазами от практически бессонной ночи и потрескавшиеся, время от времени кровоточащие губы. Разглядывая новую форму, на которой спереди гордо была вышита эмблема лицея и его имя с фамилией, Юнги немного приподнял подбородок. Этим он хотел вселить в себя уверенность в новом дне и месте, повторяя про себя о том, что у него обязательно всё получится. Теперь он был оставлен сам на себя — сам себя вынужден поддерживать и утешать. От этого становилось печальнее, но следовало идти только вперёд. Поправляя пуговицы, рюкзак, висящий на плече, мирясь с тем, что волосы находятся в привычном беспорядке, юноша мимолётно взглянул на время. О, Боже! Как никак, стрелка часов доходила уже до восьми. А ведь он даже не позавтракал и толком не понимал, где находится само здание. Обуваясь и натягивая на себя таслановую курточку, потому что никак иначе снаружи собирались тучи, он про себя с сарказмом заметил, что старшего брата уже нет дома. «Надеюсь, нас будут связывать семейные отношения только дома. В школе он для меня — никто.» Но если смотреть правде в глаза, то это все равно таковым не являлось, и это Юнги понял сразу же, когда перешагнул порог заведения — с виду величественного, холодного, похожего на тюрьму или казарму, и внутри охватывающий точно такое же впечатление. Кроме того, Юнги уже трясло от холода. Он совсем не ожидал, что он настолько сильно промокнет под дождем, отчего одежда, казалось, прилипла именно к костям. Заходя в комнату, которая называлась раздевалкой, он сменил обувь, повесил верхнюю одежду и рукой, нашаривая чёлку, попытался расправить её, но сделал в разы хуже. Сейчас он никак иначе больше походил на взъерошенного птенца, нежели на ученика лицея. С чувством плохо скрываемой тревоги, он спросил у проходящей мимо девушки дорогу в его класс. Подбегая к двери, он кротко вошёл: мокрый, с прилипшими к щекам волосам, казавшимся очень темными, с метающимся взглядом и неуверенной дрожью на кончиках фаланг. Теребя одной ладонью край ранца, Юнги обнаружил, что несколько пар глаз смотрят прямо на него. Его будущие одноклассники, лицеисты — их лица, казалось, были все одинаковые, с любопытными глазами и розоватыми губами, но Юнги не стал их разглядывать, сталкиваясь прямо с учителем глазами, он вжал голову прямо в плечи от неожиданности. «Все совсем не так, как я хотел. Все не так.» — Здравствуйте, я Юнги. Мне сказали, что теперь я буду обучаться в этом классе. — румянец на щеках перекрывал необычайную бледность. Видимо, дело было в волнении. Ведь Юнги — такой же ребенок со своими чувствами и переживаниями. Это естественно, что он боялся не понравиться и не угодить чем-то в первый же день. И отсутствие улыбки на лице его учителя заставило его сжаться ещё сильнее. Как некстати трель звонка прозвенела уже более трёх минут назад. Юноше хотелось спрятаться, почувствовать крепкую опору под ногами, но вместо этого он спотыкался об выпытывающие взгляды ровесников. — Здравствуйте. Рада приветствовать в нашем дружном классе лицеистов. — учительница повернулась корпусом к ребятам, которые внимательно смотрели на женщину, чьи щеки на вид казались очень жёсткими и старыми. — С сегодняшнего дня с вами будет обучаться переведенный ученик из Сеула — Юнги. — она не казалась вовлечённой в общение. Не проходило чувство, что у нее во рту крутится пластинка, которую она повторяет раз за разом. Эмоций на лице никаких не было. Она лишь сухо смотрела на класс, который не смел произнести ни звука. — Здравствуйте, теперь я буду обучаться с вами. — с каким-то будоражащим настроением произнёс он. — Пожалуйста, позаботьтесь обо мне. — поклонившись, он направился на предпоследнюю парту, прямо туда, куда указала учительница. — И запомните, ученик, никаких опозданий. В следующий раз останетесь в коридоре. Конечно, всё не могло пройти идеально гладко и легко. Да, он опоздал в первый же день и выглядел при этом не сказать, что ухоженно и хоть немного привлекательно. Тем не менее, в нём еще осталась толика энтузиазма, который он не спешил терять в себе. Пусть учительница казалась строгой и придирчивой на первый взгляд, нужно отдать ей должное — она прекрасно справлялась с дисциплиной в классе и, вероятно, за опоздание он мог получить чего-нибудь похлеще предупреждения. Оседая на своём месте, Юнги довольно долго старался сосредоточиться на уроке, который он не любил всей своей душой. Скелет, стоящий в углу комнаты, раскиданные по полкам научные диссертации, картины с волокнами и тканями человека. Ему чертовски сложно давалась биология, и он, к сожалению, ничего не мог с этим поделать. Слышать о том, как существуют плоские и круглые черви нарушало его спокойствие в желудке, появление простейших для него казалось далеко не простым делом, и от этого он ещё больше путался от их говорящего названия, а из-за членистоногих, которых они зацепили по школьной программе ещё в Сеуле, он потом не мог спать спокойно целую ночь, потому что они ему снились. Единственное, ради чего он сейчас держался, так это то, что ему повезло переехать прямо перед школьными каникулами. Совсем немного учёбы, а затем долгожданный отдых, благодаря которому он сможет окончательно пустить корни в новом месте, хотя бы на какое-то время, и обсудить с матерью покупку нового ноутбука. Прошло некоторое время от урока прежде, чем он почувствовал то, как какой-то парень позади него исподтишка то и дело подпинывает его стул, из-за этого постоянно чернилами съезжая на строку ниже. Раздражение щекотало кожу, и первое время, видят все святые, Юнги держался и даже не подавал виду, что его что-то отвлекает от учебного процесса. Обернувшись назад, так как там стояла последняя парта позади него, мальчик установил зрительный контакт со своим одноклассником, которому, судя по всему, было совершенно на него плевать, а затем мягко попросил. Даже с неловкой улыбкой, хоть это было довольно тяжело для него в такой ситуации. Разворачиваясь, продолжая наблюдать за тем, как преподавательница что-то пишет на доске, Юнги поправил очки с толстыми линзами, из-за которых он приходил в необычайное стеснение. Он бы не хотел, чтобы его причислили к типичным ботанам. В детстве, конечно же, было легче, когда он пришёл в свой первый класс и, не заморачиваясь, знакомился со всеми подряд. Но теперь, когда уже у всех вот-вот начнётся пубертатный период, многие обращали внимание лишь на внешность. И это было не столько унизительно, сколько порой обидно. Пинки продолжались. Он буквально уже сидел на пороховой бочке, спиной чувствуя ухмылку одноклассника. «Что же я такого сделал тебе? Или у вас так заведено — шутить над новенькими?» В очередной раз, когда Юнги уже чувствовал дискомфорт до такой степени, что не мог молчать, он резко развернулся и достаточно серьёзно произнёс: — Хватит это делать. Я не могу учиться так. — А ты попробуй. И дальше. Но теперь пинки были сильнее, делая так назло, чтобы Юнги вспыхнул, подобно спичке. Толчки были еле слышны и по этой причине преподавательница не обращала внимания на происходящее. Вернее сказать, она не замечала, стоя у доски и пытаясь объяснить своим ученикам, чем отличается однослойный эпителий от многослойного. Всё в голове Юнги кипело. Трель перебегала из мозжечка куда-то в грудь, и юноша не мог сфокусироваться ни на чём другом, кроме того, что он устал. Кажется, он вполне мог проспать всю оставшуюся жизнь, стоило ему это позволить или сделать хотя бы физически возможным. Плюнув на, как казалось, гиблое дело, юноша продолжил писать в тетради классную работу, скрежетая зубами и слишком жирно вырисовывая чернилами на чистом тетрадном листе. Оглядывая в свободное время от письма класс, Юнги пришёл к выводу, что практически все находящиеся школьники действительно занимались учёбой: девушка на второй парте крайнего ряда не переставала подчёркивать что-то маркером, парень слева от неё не спускал глаз с доски, школьница, сидящая спереди Юнги, казавшаяся ему бесстрашной, время от времени поднимать руку, чтобы самоутвердиться в собственных успехах по пройденному материалу. Да, Юнги здесь будет определённо нелегко, учитывая насколько он был плох в обычном среднестатистическом учебном заведении. — Эпителиальная ткань выполняет и защитную функцию, предохраняя другие ткани от повреждения, которые могут быть вызваны… Всё это казалось новоиспечённому лицеисту полной скукотой. Ну кто, в самом деле, будет всё это учить ради интереса? Он совершенно не понимал людей, которые в будущем становились врачами, то и дело зубря биологию вперемешку с химией. Какими же надо быть мазохистами… Бам! В этот раз это уже был не удар по стулу, а бумажка, которая пролетела и попала Юнги ровно в затылок. Пока он пытался понять, что происходит, а затем, как можно разрешить эту ситуацию, ему в спину прилетела ещё одна, покрупнее. Развернувшись вполоборота, глаза подростка метали молнии, которыми он мечтал пронзить парня, сидящего с неприязненной ухмылочкой. Посмотрев на него так, чтобы до него дошло, что он искренне не понимает мотива его действий, Юнги тихо, но вполне ясно произнёс: — Чего тебе нужно? А в ответ тишина. Его новый одноклассник выглядел совершенно легко, полётно, так, словно к нему внезапно появились какие-то вопросы. И от этого Юнги лишь поморщился. Он не собирался отставать от него, пока тот не поймёт: он не тот, над которым можно глумиться. — Хватит выпучивать свои глаза на меня. — «да», — подумал Юнги. — «Он определённо из тех неудачников, которые любят отыгрывать свои амбиции на других людях.» Юнги видел по глазам этого человека, что он был из тех, кому нельзя доверять. Делать было нечего. Он лишь дождался, когда это произойдёт в очередной раз, и буквально за пару минут до окончания урока поднял руку, взывая к себе интерес преподавательницы. Пожалуй, когда она всё же перевела свой строгий взгляд на него, невольно поджав иссохшие скулы, идея пожаловаться на своего одноклассника не показалась ему отличной. Но решать проблему как-то было нужно, пусть и такими не совсем доброжелательными методами. А к нему были добры? — Извините, но ученик позади меня отвлекает от урока на протяжении двадцати минут или даже больше. Реакция того парня не заставила ждать. Он разглядывал Юнги перед собой со все возрастающим презрением, на которое только был способен. Чувство отвращения к происходящей ситуации затесалось между лопаток, а чужой взгляд, мгновенно окрашиваемый в пренебрежение заставил его почувствовать себя уязвимо. Было отчётливо видно, как в горле одноклассника подступала сдерживаемая агрессия. — Ли Минхо, сегодня же я сообщу о твоём поведении родителям. В частности, твоей матери. Это уже не впервой, когда ты занимаешься подобными вещами. Вон из класса. Чувствуя восторг от того, что он оказался в этой ситуации прав, ему абсолютно было безразлично на взгляды, которыми одаривали его одноклассники. Тем не менее, в грудь закралось какое-то сомнение, которое он разрешит на перемене.***
— Нет, ну так конечно нельзя! — Ты не шуми, тебе-то какое до него дело? Третий урок пролетел незаметно, а за ним тут же настала перемена. Ощущая себя уже посмелее, нежели с самого начала, Юнги краем уха услышал что-то отдаленно похожее, на него, закатывая глаза. Да, говорили о нем прямо у него за спиной. А ещё в первый же день с ним никто так и не заговорил, но это лишь значило, что нужно брать инициативу в свои руки. Не хотелось уходить через пару дней на каникулы отшельником. — Эм-м… Привет? — две пары глаз уставилось на него так, точно у него вырос клюв. — Меня зовут Юнги. И снова неловкое молчание. Он не понимал, что происходит. — Ты нам не нравишься. Не навязывайся! — Юнги правильно услышал, что он только что сказал? — Слушайте, почему вы так… — Бао, успокойся! Он же только перевёлся! — пригрозила девушка с короткими каштановыми волосами, будто бы предотвращая назревавшую ругань. — Не помню откуда он, но пусть валит назад. — одноклассник, который был ниже ростом самой девушки, кипел какой-то злостью по отношению к подростку. — Да что происходит, в самом деле?! Что за отношение у вас такое в Осане? — возмущенно воскликнув, он лишь привлек лишнее внимание других ребят, которые сидели за партами и занимались своими делами: кто-то ел свой ланч, другие же сплетничали о ком-то. — А вот нечего было вести себя, как крыса! — после этих слов уже настала очередь Юнги злиться. — Ты с головой вообще дружишь? Я… — Да, он неправильно себя повёл, когда пожаловался учителю, но это не значит, что на него нужно кричать, Бао! — кажется, она была близка с парнем, что до сих пор не мог привести свои нервы в порядок. — Юнги, у нас хороший класс, пожалуйста, не думай о нас плохо из-за этого. — в слова поверить, конечно, хотелось. — Почему вы считаете, что я поступил ужасно? Он пинал мой стул, а затем его выгнали из класса. Не вижу ничего противоестественного. — Юнги, отнеси, пожалуйста, учительский журнал в архив. Он находится на втором этаже сразу после женской гардеробной. — пихая мне в руки, она своими сильными руками, несвойственными девушкам, развернула меня к выходу, немного подтолкнув в спину. «Ладно, я понял, что ты пытаешься сделать. Но только ради того, чтобы избежать конфликта.» Прохаживаясь по коридорам, заворачивая сначала за один угол, затем за другой, взглядом цепляясь к деревянным дверям классов, Юнги подумал о том, почему же он такой невезучий. Напоролся на какого-то придурка в самом начале учёбы в подобном месте. К тому же, ещё умудрился обратить на себя внимание из-за всего этого. Наконец найдя архив — покрашенную в бордовую краску дверь, он сначала постучался, а затем, когда понял, что внутри никого нет, приоткрыл дверь. Темно, сыро, затхлый внутри запах и множество пыли. Заходя в помещение глубже, прикрыл за собой дверь, но сначала нашарил рукой на выключатель и осветил маленькую комнатку с документами, различными бумагами и прочим хламом, который лежал здесь больше, чем лет самому Юнги. Кладя журнал, он развернулся и от испуга подпрыгнул, замечая здесь кого-то ещё. — Не пугайся, Юнги. Меня зовут Дауль. — девушка с короткими каштановыми волосами таращилась на подростка так, словно ожидала от него представления уже в третий раз. Юнги лишь смотрел на неё также странно в ответ, все ещё напуганный её внезапным возникновением. — Пожалуй, мне следует тебя ознакомить с тем, что происходит в лицее. — начала одноклассница. — К сожалению, старосты сегодня нет, чтобы тебя познакомить со школой, но считай, что я его замещаю, потому что мы находимся в отношениях. — Эмм… Как скажешь. — Тебе следует менее скептично относиться к моим словам. Юнги, сегодня твой одноклассник по имени Минхо, как ты выразился, мешал на уроке. — Юнги хотел вставить что-то своё, но Дауль не позволила ему, показав жестом ладони то, что она продолжит. — Как ты мог уже догадаться, это была некая традиция в нашем классе по отношению к новеньким. Он выводил тебя нарочно, но не для того, чтобы разозлить. Это некий ритуал, понимаешь? Все через это проходили, кто переводился после начальной школы. Юнги казалось это истинным бредом. Неужели им нечем заняться? Весь вчерашний вечер мать просверливала ему уши о том, что лицей — это не то место, где занимаются ерундой, а то, где усиленно учатся и в списке лучших сдают входные экзамены. Что же оказалось на деле? На первом же уроке ему устроили что-то вроде «посвящения в свои». — Я не понимаю, зачем вы занимаетесь подобным. Это не весело. — всё, что он мог произнести в ответ. В голове же был беспорядок и грусть от того, что к нему теперь будут относиться предвзято. — Понимаешь, главное правило нашего класса — это быть верными себе и друг другу. Мы не любим подлиз и тех, кто стучит преподавателям на кого бы то ни было. Это некорректно. По крайней мере, весь наш коллектив един этому слову. — её пальчики заправили волосы за ухо. — Проблема ещё в том, что Минхо из неблагополучной семьи. Ты пожаловался на него учителю и дома, его скорее всего, изобьют за это. Догадываешься в чём проблема? — Почему я должен переживать за него, если он сам напоролся на такое отношение? Не трогал бы меня — ничего не было. — Юнги, ты не хочешь понять, это наша… — договорить не дали. — Да-да, я уже уловил, что это «некая» традиция здесь, но я был не в курсе, окей? — кажется, подросток раздражался уже сам на себя. — Я приехал сюда из Сеула и не по своему желанию, так что это не моя вина. Теперь со мной никто не захочет общаться, я прав? — беспокойный, слишком взбудораженный голос пробежался по пыльному помещению. — Я так не думаю, Юнги, но, возможно, тебе будет немножко сложнее влиться в коллектив, если не попросишь прощения у Ли Минхо. Юнги морозил смех. И это он должен извиняться? С каждой секундой он ненавидел этот город всё больше. — Дауль, спасибо тебе за то, что рассказала мне всё это, но это слишком. У меня тоже есть достоинство. После этого через долю минуты прозвенел звонок и оба подростка отправились в класс на последний урок. Шагали они в тишине, даже не смотря в сторону друг друга. До конца учебного дня с Юнги никто не разговаривал. Он так и просидел в полном одиночестве, стараясь сфокусироваться на том, что объясняет ему учитель. Чувствуя себя не в своей тарелке, ощущая как взгляд Бао прожигает правую щёку, Юнги лишь неловко поправил очки на носу, мечтая в один день проснуться с идеальным зрением. Шагая по влажной земле, пачкая ботинки в грязи, Юнги всё ещё продолжал ломать голову после разговора с Дауль. Он не понимал, почему никто не может встать на его сторону хотя бы один раз. «Мне действительно следует извиниться и забыть об этом? Но тогда я буду чувствовать себя настоящим неудачником. Что же хуже: быть одиноким в классе с сохранённым достоинством или же спустить эту ситуацию на тормозах, продолжая общаться со всеми так, словно ничего и не было?» В момент размышлений, когда до дома оставалось триста метров, на земле нависла тень, а затем пропала. Повернувшись в сторону, он увидел спину брата, который обогнал его своим широким шагом и шёл уже впереди, кажется, совершенно не имея желания общаться со своим младшим братом. — Сделал подлость и успокоился? — от уличного воздуха, наполненного карболкой и гниением, в лёгких скапливается мокрота, это какое-то тягучее, удушливое месиво. Юнги не забыл о том, как тогда подставил его Хосок. День был ужасный, и это была единственная причина, по которой он вообще что-то сказал ему в спину. Сомнений не было — он не услышит, так как ветер свистел прямо в уши. Тем не менее, Хосок обернулся.