Как по учебнику

      Нет, твердил себе Игорь, он не играет в героя. Нет, он просто хочет помочь, потому что так надо. Да, он делает и то, что надо, и то, что не надо. Да, чередовать можно. Нет, париться по этому поводу — лишнее. Пробивать по базам данных, караулить возле квартиры — нет, это по-еблански, еще и напугает лишний раз. А пугать Грому никого не хотелось, напротив, Пете, мелкому этому, у которого, видимо, шило в жопе свербит самому решать свои жесткие проблемы, надо как-то дать понять, что в случае каких-то проебов он может смело постучать в соседнюю квартиру. Игорь даже готов купить эту «Милку» с орешками, карамелью или просто… и хотя бы пакетики чая, чтобы не так стыдно было.       А может, он все-таки идиот и ебаный сталкер — или как это называется, — который лезет не в своё дело. По крайней мере, так Игорь подумал, когда вместо того, чтобы по привычке открыть почту, он едва не залез в Гугл с целью найти информацию о том, кто же поселился в доме, где он живет. Захотелось треснуть себя по затылку. Нахрена? Вот нахрена?! Других дел что ли нет? С другой, правда, стороны, действительно, дел так-то было не прям чтоб издохнуть. Фёдор Иваныч, слава тебе, Господи, о новых телах не сообщал, Димка все ещё ломал голову над телефонами, то и дело перекидываясь с Цветковым цитатами из «типичных пацанских пабликов» — и где только набрался? Гром, на удивление, сохранял оптимистичный настрой — и это несмотря на полное отсутствие новых улик, нормального сна и нормального завтрака.       Связи между погибшими ребятами до сих пор не обнаружилось. Тут единственное, во что упрешься, — классическое: кто-то должен был что-то видеть, о чем-то знать и так далее. Тем более, чуйка подсказывала Игорю, что ребята эти наркотой не только давились, но и умудрялись распространять, их потому на крючке и держали… вот донесёт кто — все, пиши «пропало», крест на будущем и прочие горести жизни. А если умудрялись распространять, значит, можно найти место, где погибших видели в последний раз, потом в предпоследний, или, может, кто-то за ними проследил, короче, малолетние барыги при всех своих талантах к маскировке не смогли бы долгое время оставаться незамеченными. А если и смогли бы — значит, были умными. А если были умными — значит, не лежали бы под белыми простынями. Или не вступали бы в эту херню вообще.Короче. Если кто и мог что-то знать или слышать, это разве что Игнат или его ребята. Решение напрашивалось само — просто взять и позвонить.       — Ну родной, ну шо ты думаешь, они у меня что ли шампура гоняют? — что было ожидаемо, Бустер несмотря на попытки помочь, почти ничего не знал, — Ну придёт какой пришпиленный, ну я его замечу что ли?       — Ты говорил, пришпиленных сразу видно.       — Таких не развелось, мы наркотрясов этих разудпливаем сразу! — в это, конечно, хотелось бы верить, только если ты не бегаешь за этими пришпиленными…       — Не, ну а если не эти… — Игорь тяжело вздохнул, — Может, другое подозрительное у тебя происходит?       — Тьфу на тебя, даже не думай экой горох тут подметывать! Ты если на моих погнать решил, то не надо! Хотя… — судя по звукам из трубки, Игнат почесал макушку, — Был тут недавно фрукт один… подозрительный, не нашенский… Пришёл, че-то кому-то это… и дернул…       — Так… — Гром весь обратился в слух. Было это чем-то стоящим или нет, а проверить стоило, что бы там Бустер не намутил… — И чего? Поймали что ли?       — Та не, ты шо, сбегнул он, аж пятки сверкали… Но это, мы ж за ним следанули… На Казанскую двинул…       О! Хотя… а что «о»? Объективно говоря, сомнительная была зацепка. Если это вообще было зацепкой, а не стечением обстоятельств, совпадением или везением. Улик новых не было уже настолько давно, что, похоже, у всех в отделе кроме Игоря, Прокопенко, Димки и, наверное, Стрелкова, которому лишь бы к мелочи прикопаться, опустились руки. Что греха таить, Гром и сам затрахался уже — с двумя работами, на каждой из которых его ждал тупик, да еще и новая неурядица появилась. Появился… на голову… пришёл, увидел, втянул, так сказать. Оставалось разве что перебирать старые материалы, обновлять почту в поисках хотя бы нового задания — Д.С. Серенцев, что вероятно, не существовал вообще, а если еще существовал, то добраться до него не выходило ни через соцсети, ни через «Яндекс», ни через «Гугл», ни через даже, сука, «Одноклассники», — и наблюдать за тем, как все чаще и чаще от него шарахаются что прохожие на улице, что коллеги, будь они неладны.       Однажды Игорь, может, и возьмёт отпуск, но уж точно не сейчас, когда на улицах творится пиздец, а людям хоть бы хны. Так он и сказал Прокопенко, заявив вместе с тем, что сегодня на пельмени зайти не получится — надо будет в одно место сходить. Да, по наркоте. Нет, не уверен.       — Других послать надо, — был вердикт Фёдора Иваныча, — А тебе, Игорек, отлежаться надо, сил набраться денёк-другой. Выглядишь ты, знаешь ли… — он тяжело вздохнул, — Как будто по тебе не то, что Ленкина стряпня — любая еда плачет. И сон здоровый тоже.       — Да я сам, чего уж тут… — буркнул Игорь в ответ, — Не надо никого посылать, это я так, просто… — Да, верно, так, просто. Проверить что-то, что, как бы это странно не прозвучало, может быть вообще ничем, зачем других впутывать?Может, Игнат и ошибся, зачем коллег туда-сюда мотать? — Сам, в общем, разберусь…       — Надо кого-нибудь другого. Хватит с тебя уже. — отрезал Прокопенко.       — Да кому надо, дядь Федь?! — нет, Игорь прекрасно знал, кому надо и по какой причине. Клуб на Казанской был элитным — если что-то учудить — точно пиши пропало. Тут и не поспоришь, если и посылать — то кого-то, кто не станет бить морды наркоманам или кому похуже. Вернее, кто, может, и набьёт, но либо словесно, либо без последствий. Димку, короче, надо посылать, если он в этом блядушнике от культурного шока не скоропостижнется… Но опять-таки, это зацепка и идея Игоря, ему с этим и разбираться, получается. А Димка… Димка, блин, снова на какое-то ограбление нарвался…       — Отстраню такими темпами… — пригрозил Федор Иваныч, — И за самодеятельность, и за плевок на самого себя.              За самодеятельность, подумал Игорь, отстранили бы лет сто назад. А за плевок на себя… Отпуск казался будто линией горизонта — чем ближе к ней подходишь, тем сильнее она отдаляется, чем больше проблем разгребаешь, тем больше новых наживаешь. Голубой мечтой казался отпуск. И на официальной работе, и на той, о которой Гром и под страхом смерти не сказал бы — уж точно не Фёдору Иванычу, — и которая, к слову, и доставляла больше всего дерьма в жизни. Это и вынужденная скрытность, это и лишнее самокопание — тут уж впору на накопленные деньги к мозгоправу записаться, но а что этому вышеупомянутому специалисту сказать? Извините, дескать, тут такая ситуация, я днем мент и людей спасаю, а ночью — хренов киллер и людей убиваю. И балансировать между хренью этой у меня не очень получается. Даром, что мочу только мразей — вообще канать никого не будет. Короче, в этой жопе Игорь уже был не на полшишки, а уже все, пиздец, в говне по уши. И не то, чтобы прямо собирался заканчивать, потому что что-то стучало по башке — потом проблем будет только больше, а пережитки прошлого имеют свойство беспокоить. Так, разберётся с парочкой дел, а потом…       А что потом, блять? Он это «потом» еще месяца три назад говорил… Ан нет, вот теперь куда жизнь занесла. В долбаный клуб на Казанской, где Игорь выглядел максимально не к месту. Среди тусующихся под оглушающие биты откровенно дерьмовой музыки как деток, так и взрослых во всяких модных и блестящих шмотках, он выглядел как какой-то максимально ебнутый мужик, который то ли по пьяни сюда забрёл, то ли просто по приколу, то ли настолько сильно жизнь ебнула по голове, то ли просто охрана хуево работает — в затертых джинсах и куртке с капюшоном он как-то больше напоминал богатого бомжа. В общем, последние три пункта были по большей части правдой — охранник, стоявший у входа, пропустил Игоря за просто так, за хмурую рожу и сжатые кулаки, что и взбесило, и обрадовало одновременно.       Игорь действительно был мужиком, который выглядел пиздец пришибленным и которому не помешает выпить и, блять, поспать, но в этом чертовом клубе он был с определенной целью. Ну, как… относительно определённой. Из Игната, запоздало подумал он, надо было вытрясти больше. Хотя бы то, как выглядел этот чужак, который к нему зашёл явно не по случайности. Ладно, если уж говорить прямо, то Гром с души не ебал, что он тут забыл и что хотел найти. Просто пресловутая чуйка подсказывала, что что-то здесь найти можно. Может, наркоту. Может, тех гандонов, за которыми он не первый месяц гоняется. Может, того, кто дернул сюда от Бустера. А может, и нет тут его уже. «Просто проверить, — мелькнуло в голове Игоря, — я здесь просто проверить.» Так, если кто спросит… Он уже успел почувствовать себя конченным идиотом, который заявился в пижонский клуб хер пойми зачем — без прямых улик, без всего, даже табельное не взял, но на это хоть была причина — рука была набита стрелять четко в лоб, а лишних смертей даже при шаткости морали Игорь не очень хотел — это и лишние разборки, это и проблемы, причем на его-то голову…       В клубе не происходило ровным счётом ничего подозрительного. Не было заметно, что здесь тусуются какие-то наркоши, чисто так, ребятки, которые хотят повеселиться. Тем не менее, стоило осмотреть все получше — хер его знает. Но по периметру все было вроде чисто — никаких нычек, подозрительных типов или косых взглядов. Последний пункт радовал. Два первых — нет. Обшарить по углам, провести рукой под кожаной обивкой диванчиков — и, как результат, обозлиться на себя еще больше. Наконец, зайти в туалет, пропитанный сладковато-терпким сигаретным дымом, с изрисованными какими-то непонятными закорючками и матами разных цветов стенами, бегло осмотреть и санузлы, а потом выйти, прислониться к металлической двери, которая отозвалась негромким скрежетом и тяжело вздохнуть, закрыв глаза и проклиная себя за то время, которое могло уйти на жратву или сон.       — Ты че тут делаешь? — какой-то мужик в чёрном, охранник, по всей видимости, толкнул Игоря плечом, — Свалил. Нельзя сюда…       — Я ж просто стою… — Гром меланхолично пожал плечами, — А что?       — А насрать, здесь и стоять нельзя… — охранник схватил его за ворот куртки. Если бы в голове Игоря была одна лишь злость на то, что его побеспокоили — врезал бы в челюсть, не задумываясь. Но сейчас он ощущал себя крайне задолбанным, и если уж и злым, то скорее на самого себя. К тому же, то ли это было совпадение, то ли что-то ударило в башку, но Гром был готов поклясться — за этой чертовой дверью он что-то слышал буквально секунду. Как будто грохнулось что-то. «Или кого-то неслабо приложили… — мелькнуло в голове, — Или это просто музыка так отдаёт в уши…» Так или иначе, отходить от двери он не спешил. — Глухой что ли?! — Игорь глухим не было, за дверью определённо что-то происходило. Даже через басы молодёжной музыки были отчетливо слышны удары и маты. Кто-то кого-то лупил — и дураку было ясно.       — Мужик, там че? — спросил Гром, нахмурив брови. Ответа не последовало. Но Игорь уже просек — туда ему надо. Едва он успел схватиться за ручку двери, тут же пришлось уворачиваться от попытавшейся ухватить его за шею лапы. Охранника он вырубил с одного удара, хорошенько врезав в челюсть и усадив бедолагу на пол на всякий случай. Потом дернул за ручку двери — та, что ожидаемо, не поддалась, но с пары ударов ноги — вполне себе.       По заставленному коробками помещению эхом разносились чьи-то голоса, сдавленный хрип и такой мерзкий звук, как будто кому-то смачно отбили почки или вмазали в и без того сломанный нос. Игорь сделал несколько шагов вперед. На то, чтобы оценить ситуацию, ему хватило десяти секунд — двое амбалов в чёрном под наблюдением кого-то третьего пинали кого-то четвёртого в темно-синей толстовке, который отчаянно пытался закрыть лицо, которое — было видно даже из-за кучи ящиков, — было покрыто кровавыми разводами.       — Ты че, сука, не знал, на кого нарвался? Крыса блядская… Че, думал, отмажешься? — снова удар, — Че мычим, блять? Про бабло тоже забыл?       — Нахуй пошел… — голос фигуры в толстовке был хриплым, но наглая нотка в нем была настолько ощутима, что прямо был вопрос, это точно ему сейчас врезали? Мозгу не составило труда вспомнить, чей голос звучит так едко и почему острый контур лица, скрытого за капюшоном. «Черт! — ударило в голову, — Мелкий! Петя! Вот сука!» И какого только хуя он здесь забыл?! С какого хуя его лицо сейчас в фарш превращают?! Да что. Блять. Происходит, ебать-то в рот?! Вопросы мелькают, а руки и ноги, чтоб оно все, делают…       Игорь с трудом соображал, какого черта происходило дальше. Успел он перекинуться с мужиками этими пару ласковыми или нет, успел ли Петька проорать что-нибудь предупреждающее, благодарственное или, что было ближе к правде, язвительное, или нет — хер его разберёт. Просто Гром еле избежал кулака, мазнувшего ему по скуле, но вовремя среагировал, впечатав обидчика мордой в ящик, что сопровождалось грохотом не то чего-то внутри, или это был хруст костей, или треск достаток поверхности. От удара в живот уклониться не удалось, так что Игорь согнулся пополам, чувствуя, как из лёгких резко вышибли весь воздух, а башку прошибает от адреналина, и исключительно чудом подставляя подножку. Только-только нанося первый удар, Игорь еще думал, что одним глазом он будет следить за мужиками этими, а другим — за мелким, но последний персонаж оказался уж больно шустрым и незаметным. В начале драки Грому бросилось в глаза, как Петя умудрился встать и куда-то ломануться. И вот сейчас, оглядывая двоих лежащих на полу амбалов и недоумевая, куда смылся третий, Игорь пытался понять, как он мелкого прошляпить умудрился.       В голове мелькнуло непрошеное беспокойство. Гром травматологом или судмедэкспертом не был, но судя по расквашенному Петиному лицу, там, блять, сотряс минимум. Глаз был заплывшим, насколько позволил разглядеть капюшон, бровь — рассеченной. Короче, тут уже был вопрос, дойдёт ли парнишка до дома, не ебнется ли по дороге без сознания? Он из клуба этого блядского выйти сможет вообще?! А если его по дороге кто-то замочит? Если ещё не замочили, потому что проблемы у мелкого, похоже, пиздец какие серьёзные. Что-то он такое сделал, но вот что конкретно и как планирует с этим справляться — Игоря уже прямо любопытство сжирало. Из клуба он буквально вылетел. Запалить его, вроде как, никто не запалил, но Игорь не об этом и беспокоился. Он был твердо уверен, что знает, куда побежит мелкий. К себе домой. Вернее, нет, не к себе домой, а домой к тому стремному хмурому мужику, который сказал, что ему можно верить… Сука, сука, сука… Игорь не сразу понял, что по темпу ходьбы он почти перешёл на бег. А если он ошибается? Если Петя не к нему домой пошел? Каким путём он вообще мог пойти? Игорь даже не знал, за что сейчас боялся больше — за то, что он ошибается, или за то, что по дороге к себе он найдёт лежащий мордой вниз труп пацана в синей толстовке.       Спустя несколько минут голову начали грызть уже другие мысли — а какое ему вообще до этого должно быть дело? Или это этот… как его… Синдром спасателя, про которого от каждого подростка слышишь? Но, как известно, чем больше твердишь себе успокоиться и не думать о происходящем, тем больше вероятность, что все получится наоборот. Вот так и сейчас — Игорь был готов хорошенько врезать в морду себе, лишь бы не пытаться увидеть в каждом прохожем знакомое лицо. Труп он, кстати, так и не обнаружил, что было вроде как хорошо… Но куда большее облегчение Игорь ощутил когда, поднявшись к своей квартире, обнаружил Петю сидящим у лестницы. Вернее, сидящим его назвать было сложно — парень был в полубессознательном состоянии и то, как он еще не вырубился, было прямо-таки загадкой. Взгляд карих глаз был поплывшим, мутным, но чертовы искорки наглости, которые просвечивались через эту пелену усталости и боли, вызвали у Игоря… почти что восхищение. Он бы съязвил. Вот действительно, отшутился бы чем-то из анекдотов категории «б», но в этот момент ничего кроме «фейспалма» делать просто не хотелось. Еще был вопрос, кому, сука, этот «фейспалм» сделать, себе или дитю этому непутевому, который, помимо всего прочего, еще и выжал из себя какое-то подобие щенячьего взгляда. И получилось бы, если бы не огромный фингал, бровь вся в крови, глубокая царапина и обилие ссадин на щеке — все это придавало какой-то задолбанности взгляду. И черт с ним. Игорю термин «задолбанность» был знаком, как никому другому. Коротко хмыкнув, он осторожно поднял слабо сопротивляющегося из вредности, не иначе, Петю с пола, — пушинкой был, сука, так и хотелось спросить, он вообще жрет что-то? — перекинул его руку через свое плечо и буквально затащил в квартиру. Даже обувь снимать не стал, ни свою, ни чужую, — похуй, клининг заказывать не планируется, этот мелкий своими белоснежными кроссовками грязнее тут не сделает, — со всей осторожностью уложил на диван и укрыл первым, что попалось под руку — своей курткой. Шкет пробормотал что-то и закрыл глаза, кое-как перевернувшись на бок. Ладно, чтоб его. «Пусть отдыхает, — подумал Гром, тут же одернув себя: — Вот дурак…»