Как по учебнику

      Две, блять, хозяюшки, — то и дело мелькало в голове Игоря.       Труп пришлось оттащить в ванную. Несмотря на то, что до ванной было от силы метра два, оба умудрились устать и взбеситься, потому что во-первых, Игорь не с первого раза смог найти резиновые перчатки как раз на такой случай, во-вторых, гниденыш был тяжёлым, в-третьих, скользким от крови, в-четвёртых, Петя едва не ударился в истерику, когда ему предложили взять тело за голову, с горем пополам аргументируя это тем, что ему пиздец противно и сейчас его вывернет наизнанку еще раз. В общем, уже то, что они умудрились поднять этого мужика с пола, Игорь записал в достижения недели. То, что они практически обошли здоровенную лужу крови на полу — в достижения года. На этом, что ожидаемо, проблемы не закончились. Первое — запасы огромных хлопчатобумажных полотенец, которые хранились под ванной, тоже были на исходе, поэтому старые, запачканные и воняющие кровью и моющим средством, создавая по-настоящему тошнотворный запах, смешиваясь с беззвучной паникой и страхом, витавшими в воздухе, который — Игорь знал — нескоро выветрится, пришлось отмывать прямо в ванной. С мужиком. Пиздец кромешный, не иначе. Второе — еще и глубокий порез на ноге дал о себе знать острой и зудящей болью — задел, сука, мышцу, приятного мало. Игорь держался на чистом адреналине и желании поскорее с этим закончить, но когда нога разболелась, это, судя по остроте ощущений, было «наградой» за то, что снова не удосужился хотя бы на минутку подумать о себе. Выглядело все это очень плохо, но Игорь аптечки дома, еще раз, не держал. Поначалу он терпел и морщился, отжимая мокрую от крови тряпку, и изредка кряхтел, но потом уже стало как-то… ну… неприятно, и пришлось присесть на стул с шумным выдохом. И было бы глупо надеяться на то, что брезгливо морщившийся от крови Петя, который сперва попытался оттереть кровь, но потом плюнул и, явно поскрипывая зубами и мелко дрожа, принялся отмывать чёртову тряпку, ничего не заметит. Он поднял голову, повернулся и громко выматерился, вперившись взглядом в кровоточащий порез, и тут же поднял глаза, глубоко вздохнув.       — Не день, а пиздень какой-то… — прошептал Петя, — Бля, дядь, тебя как так?… Мудень этот что ли?       — Нормально, — Игорь махнул рукой, — Ничего серьёзного.       — Ебанулся в край?! — брови Пети взлетели буквально до линии роста волос, а в его взгляде можно было прочитать одно: «Вот ты еблан или да?». Игорь уже, впрочем, мысленно ответил — и еблан, и или да.       — Петь, я живой вообще-то…       — Еба-ать живой… — Петя в ответ закатил глаза, — Сейчас, блять, как встанешь и побежишь, нахуй… Ты мне царапины мазал чем? Зеленкой? Где? Хотя какая, нахуй, зеленка, бля, тут в больничку надо… ну… — он повернул голову в сторону ванной. В больничку, может, и надо, но уж точно не сейчас… — Зашивать, сука…       — А в больничку на кой? — Игорь нахмурился.       — Блять, ну я зашивать как бы не умею… я до этого как-то, ну… не сталкивался с таким… — да уж, воистину, такой день у парня впервые. Тут не каждый смог бы выдержать кровь-кишки-мясо-мозги в таком количестве, так что Петя, можно сказать, держался молодцом. Подумаешь, вырвало разок. Сейчас, вон, жив-здоров… почти… Почти, на самом деле Пете сейчас не помешает чашка какао и расслабляющая музыка, как минимум. Впрочем, поскорее разобраться с трупом было скорее его инициативой. Тем временем мелкий, нервно дёрнувшись, подскочил с места и утопал в комнату, бормоча что-то вроде «ну, блять, и где, сука, хоть что-нибудь, зеленка, блять, пластыри?».       — Само заживет, нахуя? — бросил Игорь вслед убегающему в комнату Пете и последующему шороху и звукам копошения за табуретках, а потом и шелесту пакета.       — Нахуя? Нахуя?! — мелкий, казалось, был возмущён до предела, тряся полиэтиленовым пакетом, куда Игорь сложил все медицинские припасы, — Блять, а прикинь если зараза попадёт какая-то, дядь?! Знаешь, че в этом случае делают? Ногу отрезают, вот что! Тебе вообще по самую жопу отхерачат! Не круто, не?!       Ну ты нашёл, кого пугать, подумал Игорь. Ногу из-за пореза еще никому не отрезали. Ну, может, и отрезали, Игорь, в общем не интересовался, но уж больно он сомневался, что попадёт в список этих несчастных. Ногу было не жалко. Не в первый раз, да и не в последний, судя по всему. Уж куда больше было жалко застиранные серые треники. Тем не менее, Тем не менее, Петя не переставал носиться вокруг да около, лихорадочно открывая перекись.       — Да не отхерачат никому ногу, Петь…       — Хуеть! Сиди, блять! — рявкнул тот. Игорь аж охуел. Нет, он прекрасно понимал, что Петя теперь за каждую его царапинку будет себя винить, и это было… ну… не очень хорошо, потому что вся вот эта развернувшаяся муть — и его, Игоря, дело тоже, просто Петя пока об этом не знает. Где-то в глубине мозга Игорь решил, что пока и не должен. Петя, к слову, так не ругался даже когда они труп оттаскивали — сейчас даже его руки дрожали чуть сильнее, словно боясь навредить. Пришлось забрать у него перекись и щедро налить на порез, сморившись от тихого шипения лекарства и на пару секунд зависнув на маленькие белые пузырики. А потом быстро и небрежно завязать бинт, туго затянув повязку, проигнорировав Петино ворчание «И все-таки, я за то, чтобы зашить…» и матеря все и вся.       Легче как-то не стало. Рана неприятно саднила, хотелось снять чертов бинт и расчесать все нахер, но мысли сынок и снова возвращались к двум пунктам: труп и Петя. Но, по крайней мере, теперь, когда боль ощущалась… терпимой и знакомой, отдраивать половицы, пропитавшиеся кровью и моющим средством, было чуть попроще. И на том спасибо, как говорится. Да и Петя выглядел более-менее пришедшим в себя и занятым куда более важной для его же бедовой задницы делом. Под конец всей этой вакханалии оба устали как собаки. Несколько часов, наверное, впервые в жизни так тщательно убирать кухню, в общем не было проблемой для Игоря, физический труд — да базару ноль, но за эти чертовы сутки навалилось ну слишком много всего. Нужно было хотя бы как-то прочистить голову и битье груши уже не годилось, потому что мозг уже не просто просил — требовал лечь на диван и поспать пару часиков. Нахуй утреннюю «выспанность», вот честное слово. Это Игорь и сделал, чувствуя, что вот-вот вырубится. И вырубился, проспав максимально странным и беспокойным сном.       А проснулся от того, что почувствовал, как его буквально оплели ледянющие конечности. Петя прижался к нему всем телом и мирно дрых, дергаясь во сне, вжавшись в спину Игорю руками и ногами и то и дело вцепляясь в его футболку. Тянуло встать и разобраться со всеми проблемами насущными, так сказать, но Игорь то ли сил в себе не нашёл, то ли еще что-то… но еще где-то полчаса он пролежал, не двигаясь, пока Петя за его спиной не завозился и не заворочался, попытавшись встать с дивана, но в итоге нелепо грохнулся с дивана — Игорь даже голову сонно повернул, чтобы разглядеть это зрелище, — и с раздражённым вздохом потер ушибленную поясницу. А потом умотался на кухню, видимо, заварить себе еще чаю, который, как было написано на упаковке, должен был каким-то хером успокаивать нервную систему. Объективно, чтобы успокоить нервную систему, этого чая понадобится пакетиков сто, валерианка или чего еще. Короче, вернулся Петя через секунд двадцать. Игорь к этому времени уже кое-как проснулся и сел на диван, задумавшись, что и с чем ему сделать, вспомнив про все свои проблемы и планы. Вообще про все… пиздец…       — Отдохнул? — спросил он, повернул голову на прислонившегося к столику Пете.       — Хер тут отдохнёшь… — Игорь понимающе кивнул. Привыкай, мелкий, вот такая вот будет жизнь… и тяжело вздохнул… Повтягивали друг друга во всякое дерьмо, а вытягиваться-то придется поодиночке… — Бля, дядь… я, конечно… ну… Короче, давай, я тебя очень прошу… давай от этого мертвяка избавимся как можно скорее, окей? Я серьезно, я это не вывезу… мне эта херня в кошмарах будет сниться.       — Сейчас мы это точно сделать не сможем… — начал Игорь. Вообще Петино стремление избавиться от тела было понятно — не в правилах было держать у себя трупак на протяжении долгого времени, вонять же начнёт. Но сейчас все немного осложнялось. Во-первых, к тому, чтобы раскрывать все свои карты, в частности, и наличие ебаного набора для избавления от тела, Петю надо было подводить… неторопливо. То есть, вышеупомянутый набор был просто набором максимально странных покупок в хозяйственном магазине, но сути дела не меняет. — Сейчас вечер, все с работы домой попрутся, многовато лишних людей будет. Да и шум, который мы устроим с большей долей вероятности, привлечёт внимание, нам это не нужно. Да и как ты себе это сейчас себе представляешь, мы вдвоем будем нести по лестнице чёрный мешок, молясь за упокой товарища и напевая реквием?       — Бля, нет! Ты понимаешь, что это будет выглядеть стремно? — голос Пети все ещё подрагивал, — Я не знаю, дядь, я просто… Блин… Я знаю, трупы можно кислотой растворить… и через буквально несколько часов там только жижа останется.       — Во-первых, лучше щелочью или калийной селитрой… — усмехнулся Игорь, наблюдая за поползшими вверх бровями Пети, — Кислотой — проблемно. Во-первых, не растворится и уж точно не за несколько часов. Это будет трудно, да и вонять будет похлеще, чем сейчас.       — А… как тогда? — боязнь и тревога в глазах парня смешалась со странным и в то же время ярким… интересом?       — Есть вариант… расчленить до мелких косточек и потом использовать в качестве удобрения… а мелкое спустить в унитаз и… — Петя поморщился и прикрыл рот рукой.       — Нет, блять, фу, остановись… — проговорил он, резко вздохнув, — Ебаный ты в рот, фу…       — Так а как ты хотел?       — Да я ебу что ли, как я хотел?! Да ну нахуй… — буркнул Петя, взъерошив волосы, — Так. Ладно. Блять. Уже хоть как-нибудь, что мы делаем?       — Стираем твою кофту, — ответил Игорь, махнув на мелкие темно-бурые пятна, разбрызганные по ткани, — Понимаю, классный принт…       — …но родаки не оценят… — Петя с усмешкой покачал головой, — Кстати, бля-я, про это… надо мне к ним сходить, наверное… Поставить, типо, точки над «и», ну… Вот, чувствую, весело будет… — он нервно хмыкнул.       — Ты можешь пока разобраться со своими, а я… начну разбираться с этим вот, — Игорь махнул рукой в сторону ванной.       — Надеюсь, ты расчленять никого не будешь, бля…       — Мы не для этого кухню два часа драили. Но так быстрее.       — А что было с селитрой этой?       — Ну… — вот тут-то, подумал Игорь, и можно начать посвящать мелкого в свою жизнь и… кхм… деятельность… И жопой ведь уже чуял, что это плохая идея. Наихреновейшая, если честно. Впрочем, а куда теперь-то деваться? Сам помог, сам втянул, ну что уж теперь, материться даже смысла нет… — Засыпать можно селитрой, обмотать пленкой дня на два, потом… хорошо гореть будет… Конечно, сгорит не все, зубы там, но… по ним-то никто никак не опознает, если ты об этом беспокоишься… — к слову, по Пете не было видно, что он прямо обеспокоен. Заинтересован — да. Аж будто глаза загорелись. Или Игорю показалось. Так или иначе, он не знал, как на это реагировать и как к этому относиться.       — Слушай, дядь… это стремно и звучит пиздец маньячно, но как-то этот вариант получше… Хотя… Ты не пойми неправильно… — неуверенно произнес Петя, — Я просто не знаю, что хуже, ебать себе мозги два дня из-за того, что трупак у нас… будет лежать-вонять или опять кухню мыть и блевать от крови и потом потом от кошмаров отматываться.       — Ебать себе мозги не надо. Чем больше нервничаешь, тем хуже.       — Заебись, легче стало… — Петя закатил глаза с явным сарказмом в голосе, — Бля, нет футболки чистой или чего-то такого?              Одежда чистая была. Мелкий, который до этого брезгливо морщился от бардака в квартире, сейчас, видимо, решил плюнуть на все и вся, выхватив протянутую кофту. Вот толстовку он стянул с особым отвращением — Игорь под смачный мысленный пинок себе же в морду задержал взгляд на худой бледной спине, — напялил чёрный свитер с длинными рукавами, который был ему ну очень велик — рукава свободно болтались, и Петя слегка подвернул их, выдохнув едва ли не с облегчением и словно стремясь избавиться от той… грязи, которую сам и запустил.       — Ладно, дядь, пошел я… — проговорил он. Игорь коротко кивнул. На деле, пусть он и сохранял привычную «морду кирпичом», за Петю он переживал. Конечно, бредово дитятко от родителя защищать, но… судя по дитятку… — Я в порядке буду, не парься… — мелкий махнул рукой, словно прочувствовав тревогу в голове Игоря, — Та че, не впервой… — он подошел к двери и, натянув кроссовки и бросив взгляд на кухню, вышел за дверь.       А Игорь, зарывшись пальцами в волосы, снова удалился в размышления. Вот уж не думал он, что ему придется с каким-то подросточком обсуждать и почти спорить о том, как лучше избавиться от свежего трупа. С одной стороны, Игорю завтра в отделение переть. Это значит, что если идти по варианту с селитрой, то придется оставить Петю один-на-один с телом убитого им же мужика, а это очень серьезно. Что Петя, Игорь бы и сам выдержал с… некоторыми неприятными переменами в собственной психике, а с Петей есть еще и пара-тройка десятков отягчающих дело обстоятельств. Но и идти по принципу «сгорел сарай — гори и хата» не очень хотелось. Достаточно уже с мелкого. Просто при другом положении дел Игорь бы, не думая даже ни секунды, пошел бы по варианту с расчлененкой. Мерзко, противно и жестоко — ну так работа такая. Вот и сейчас, пока Петя, судя по всему, выяснял отношения со своими родителями, Игорь решил этим и заняться. В конце концов, был ведь и третий вариант — на вид, самый… безопасный.       И не к такой гадости пришлось привыкнуть — заказчики, все-таки, порой и со своими заебонами бывали, им и кислотой облей, и освежуй… Закончилось все тем, что пришлось достать из-под злополучных половиц банку с щелочью руками в перчатках и разделочный нож из выдвижного ящика. Тяжело вздохнуть, наверное, в сотый раз за день. Надеть «вещь, которую не жалко». А потом со всей дури рубануть по запястью чуть выше сустава. Ожидаемо, Игорь успел пожалеть о том, что они с Петей решили еще и отмыть ванную, хотя бы частично. Потому что брызнувшая из отрубленной конечности кровь снова запачкала кафель, а это была только одна гребаная рука. Со второй уже было попроще, потому что тут уже вышеупомянутый принцип пер полным ходом. С ногами было чуть сложнее: рубить пришлось дважды, потому что первый удар пришёлся по крепкому суставу, и всю футболку измазать вместе со своими руками. Вся ванная искрасилась алыми разводами, в воздухе запахло чем-то холодящим позвоночник до судорог, на лбу выступил пот. Потом предплечья и коленные чашечки, с которыми пришлось повозиться, абстрагировавшись от всего. Потом ноги, грудная клетка и ребра — пришлось включить воду чтобы отмыть руки и ручку ножа все делать-делать-делать, как на автомате, чувствуя, как к горлу подступает тошнота и непрошеная паника, которую требовалось засунуть куда подальше, и игнорировать мерзко качающиеся в крови кишки. И рубить по горлу, осмотрев пробитый затылок с какой-то… гордостью что ли… Дурдом, блять, полный дурдом. Организовали психушку… Перевести дух и с горем пополам вымыть ванную, принести солидное количество чёрных мусорных пакетов, потом, щедро присыпав все щелочью из банки, хорошенько распределить все это добро по мертвой коже и обмотать полиэтиленовой плёнкой, расправить мешки, положить в каждый из них по… части разрубленного тела, завязать все накрепко и, вооружившись тряпками, вытереть кафель.       Так тяжело и шумно Игорь едва ли вздыхал за всю свою жизнь. Сваленные мешки с «мусором», казалось, взирали на него с молчаливым укором хер знает за что. Запачканную футболку он кинул в ванную, с горем пополам застирав ее хозяйственным мылом. Добро пожаловать, сука, в трудовые будни… Звук открывшейся двери вернул Игоря в мир настоящего, будничного и заставил переключить внимание на Петю, кое-как стащившего свои кроссовки.       Выглядел он помятым и слегка разбитым, уставшим не меньше самого Игоря, но счастливым до пизды — глаза блестели не только из-за проступивших слез, но и из-за какого-то неясного восторга. Острые скулы раскраснелись от яростного, лихорадочного и счастливого возбуждения, казалось, наливающийся фиолетовым синяк на щеке, волновал парня меньше всего.       — Ну?       — Уф, бля… Баранки гну! Жив-здоров! Ух и махач бы получился… — начал Петя, активно жестикулируя, — Не, все охуенно прошло, реально. Высказал бате тупо все, мать прибегает, начинает плакать, я почти ржать начинаю… уф… — он выбросил вверх кулак, — Я им начал задвигать, что я, мол, самостоятельный уже, ну, семнадцать лет, пора бы, бля… что имею право на свою жизнь… Батя влез, сказал, мол, да нахуй я вообще кому нужен, что всем только легче станет, а я что, прикинь? — Игорь вопрошающе склонил голову набок, — А мне похую было! Вообще похую, не знаю, откуда силы взялись! Мать, конечно, забеспокоилась, ну типа, может, нужно мне того-этого… Ну я сказал, что у друга жить буду, а потом квартиру себе найду. Короче, нахуй всех послал, сказал, мол, я свободен.       — Молодец, че… — Игорь хлопнул его по плечу. Не то, чтобы он сам был знаком с подростковым бунтарством, у него-то все это дело прошло как-то более плавно… но и обстоятельства у него были другими, тем более, вон, во что здоровая психика вылилась… Короче, в целом он мог вот именно в этом отношении назвать себя душилой — не всегда одобрял такое вот буйствование. Но, во-первых, Петя сделал это не от хорошей жизни. Во-вторых, не ему судить. А в третьих, с мелкого станется, ему бы сейчас поддержка не помешала. Уж больно насыщенный денёк выдался… — Там это, если проблемы будут, я постараюсь прикрыть.       — Я тебя понял, дядь, не, от души, спасибо… — взгляд Пети устремился на мусорные мешки у входа на кухню, — А это… — голос звучал уже не так уверенно и восторженно.       — Ага… — Игорь кивнул. — Растворится за сутки. На помойку только выкинуть — и все, вот, что требуется.       — Отлично… — Петя плюхнулся на диван и скрестил руки на груди, — Так, дядь, ну а теперь давай поговорим как, бляха-муха, люди взрослые. Если ты думал, что я с тебя слезу перестану ебать тебе мозги насчёт всего того, что сейчас произошло, то хер там… — Игорь закатил глаза. Началось, ебать, в колхозе утро. Не будь он настолько заебан, может, держал бы оборону, но сейчас его все это просто достало. Вот тут реально — сгорел сарай, гори и хата. — Я серьезно, ты меня тоже правильно пойми, но мне все более и более стремно… черт с ними, с пушками, хуй тебя знает, может, ты параноик, но это никак не объяснит то, что ты знаешь дохрена, сука, способов… — он всплеснул руками, — …как избавиться от трупа. Я гарантирую, что вот в этих ебаных пакетах сейчас лежат… блять, разрубленные части мудака этого. Параноик бы этого не сделал, бля, ну параноиков-то я знаю… Так что давай, выкладывай.       — Я убиваю людей за деньги… — просто ответил Игорь, откинувшись на спинку дивана и бросив мимолетный взгляд на Петю, который выглядел охуевшим в крайней степени этого слова. У него в прямом смысле отвисла челюсть и глаза полезли на лоб. Секунд тридцать он сидел в абсолютном ступоре, только взгляд переводил с Игоря на мусорные пакеты и обратно.       — Стоп… — мелкий нахмурился, медленно моргнув, — Типо киллер что ли?…       — Типо да.       — Охуеть…       — Охуеть, — согласился Игорь, — Действительно охуеть. Я сам в шоке. — и соврал бы, сказав, что в его словах не было какого-то сарказма. Лишь бы, так сказать, в душу не лезли.       — Погоди… — тот опустил голову, недоверчиво повернув подбородок, — Серьезно…       — Серьезно.       — Без стеба…       — Без стеба. Без ничего. Как есть. Хотел знать — теперь знаешь.       — Теперь знаю… — Петя закусил губу, — Слушай, дядь… — неуверенно начал он, — Я просто, ну… че подумал… Предложить хотел… У нас с тобой, получается, пиздец один, я правильно понимаю? — не в бровь, а в глаз, подумал Игорь, — Ну… и мудаки одни… Я к чему…       — Ты что, хочешь, чтобы я их замочил что ли?       — Не совсем… — Петя замялся, — Я хочу, чтобы… мы замочили их. Типо… ну… вместе. Я обещаю не доставлять особых проблем, если ты… Научишь меня всему этому… ну… вот этому всему… киллерскому делу… Я типо… Ну раз я ничего не могу…       — Да все ты можешь… Но если хочешь, научу… — Игорь китвнул и снова мысленно вмазал себе по морде.       Научит, ага… ввязался, блять, по самые помидоры…