Во всем виноват Сергей Горошко

      Дмитрий Чеботарев меньше всего хотел вносить разлад в свою устоявшуюся жизнь. Он хотел просто жить, идти по давно протоптанной дорожке, играть в театре, сниматься в кино, сохранять видимость примерного мужа и главы семьи. А еще — отдохнуть. Работа двадцать четыре на семь — доконала. Если тело еще могло расслабиться по ночам, то мозг — никогда. Дима пользовался всеми расслабляющими практиками. От медитации, до осознанного переключения. Получалось откровенно, говоря, хреново… И винил он в этом только Сергея Горошко. Горошко, которого было слишком много не только в его жизни, но и в его голове. Яркий и шумный. Шумный даже тогда, когда говорил в полтона, тогда, когда его голос для всех остальных звучал едва различимым шепотом, для него был подобно африканским барабанам. Иногда на него хотелось наорать, закрыть ему рот, вставить кляп. Только для того, чтобы он прекратил потом звучать у него в голове.       — У тебя не занято? — Горошко. Дима даже не успел открыть дверцу вызванного им такси.       Ответа Сергей, конечно, не дождался, а сразу занял соседнее место в автомобиле. И что с ним делать? Не выталкивать же. Дима мысленно проклял этот город, дорогу и, конечно, Горошко. И тягу, которую испытывал к нему. Самую сильную и неуправляемую из тех, которую испытывал за последние десять лет. А, может, и всю жизнь.       За все время их совместной работы у них не было ничего большего, чем взгляды, несколько неловких, но крепких объятий и откровенно пошлого, бесстыдного флирта. Чеботарев был уверен, что это просто последствия фильма, репетиций и истории их героев, которую они сами себе придумали. Вот уж где их фантазия разыгралась до таких деталей и подробностей, что их и вслух произнести было стыдно. От этих фантазий мороз шел по коже, и каждый раз Дима убеждал себя, что как только их пути разойдутся, все это пройдет.       — Теперь уже не важно, — автомобиль тронулся с места и он отвернулся к окну, сцепив пальцы в замок, боясь случайно коснуться его.       У Горошко была бесящая, раздражающая Диму привычка — секретничать, наклоняясь к самому уху, и прижиматься при этом плечом к плечу, щекотя волосами его щеку. Вот и сейчас Горошко придвинулся максимально близко к нему, касаясь его бедра своим, словно место в такси ему было мало. Коснулся пальцами его колена, двинулся выше. И это совсем не походило на случайное касание.       Дима дернулся, почти вжавшись в дверцу такси. Хотелось накричать на него, выскочить из автомобиля на полном ходу. А вот по Сергею ничего нельзя было сказать. Шутит он, издевается или просто делает то, что хочет. Он привык делать то, что хочет. И плевать ему было на то, в какое положение это ставит других. Конкретно его, Диму Чеботарева. И ведь не предъявишь ничего! Не нравится — скажи. Но вот как раз этого он сказать не мог. Нравится. Ну а кому бы на его месте не понравилось?       Это же он, Сергей Горошко — оглушающий и пугающий своей прямотой, горячий, как июльское солнце в полдень. Сергей в расстегнутой на груди рубашке, с упавшими на глаза волосами, смеющийся, эмоционально жестикулирующий, сжимающий пальцами сигарету, еще по-детски непосредственный, но прекрасно осознающий свою привлекательность. И где найти сил, чтобы перестать смотреть на него? Думать о нем? Как смириться с тем, что купился на его уловки, попал в капкан его невозможных глаз так, что теперь не выбраться? Только и ждать осталось, пока он сам смилуется, отпустит. Но отпустит ли?       На совместных интервью Горошко только и делал, что пользовался случаем приобнять, отпустить шуточку, что уже выходили за рамки допустимого фансервиса. Хорошо, что вырезали, иначе проблем бы потом было столько, что не оправдаться. Только Сергей по-прежнему смеялся, вис у него на плечах, провоцировал. Такой красивый, что ослепнуть можно.       Дима не знал, на сколько его еще хватит. Как и то, что ему хочется больше — убить его или запереться с ним на сутки в номере, чтобы выбить из него всю эту дурь, единственным возможным для них способом. Ведь именно этого Горошко и добивался. Только вот ему, Чеботареву, проблемы были не нужны. А значит, нужно свести их общение к минимуму.       Это возможно. Это даже легко. Надо только научиться огрызаться смотря на него, не прикасаться к нему и не мечтать о нем. Взять себя в руки и умерить свой темперамент, который просыпался теперь исключительно рядом с ним. И Сергей это чувствовал. И пользовался.       — Хочешь что-нибудь выпить? — он вновь приблизился к нему, наклонился ближе, мазнув щекой по его плечу.       Хотел ли? Разумеется — да.       — Нет, хочу выспаться перед отъездом.       Правильный ответ. Самолет завтра в первой половине дня. Если рейс не задержат, то дома он будет около семнадцати часов. Сергей почувствовал его ложь, не мог не почувствовать. И смотря на его профиль с прищуром, вновь двинул пальцами по его бедру, до самой ширинки.       Дима свел ноги плотнее, не позволяя продолжать ему изощренную пытку и дернул плечом, отталкивая Горошко. Тот нисколько не смутился, захлопал глазами так показушно невинно, еще и губы прикусил, словно сдерживая смешок.       Такси остановилось на светофоре и Дима поймал взгляд водителя, через зеркало. Хорошо же сейчас он выглядел. С горящими глазами и выступившими на лбу каплями пота.       — Точно нет? — еле слышно пробормотал Горошко. Так легко сдаваться было не в его правилах. И рука на его колене это подтверждала.       — Сереж, мне не нужны интрижки. Тебе понятно?       — Я знаю, — ушел от ответа Горошко, прислонившись своим плечом к его.       Дима вздохнул, сдаваясь и развернулся к окну. Светофор переключился, и автомобиль двинулся дальше. До гостиницы они больше не разговаривали.       В отеле их уже ждали — за это, спасибо организаторам. Получив ключ-карты, они разошлись по своим номерам, как надеялся Чеботарев, до самого утра. Мечты его ограничивались душем, ужином и кроватью. Второй пункт он решил перенести в номер, это обеспечит гарантию вновь не пересечься с Сергеем.       Выключив воду в душе и укутавшись в мягкий махровый халат, Чеботарев сел на кровать и взял в руки телефонную трубку. Только набрать номер рецепции не успел. В дверь номера постучали. Постучали так робко и тихо, что расслышать сразу было проблематично. Заказ ужина пришлось отложить. Поднявшись, он затянул пояс халата потуже и подошел к двери. За ней, конечно, оказался Горошко.       — Я, кажется, сказал, что хочу отдохнуть, — напомнил Дима. Наверное, надо было сразу захлопнуть перед его носом дверь. Но не смог. Помимо воли, он легко улыбнулся, засмотревшись в глаза напротив. Такие чистые и прозрачные. Каких и в природе быть не могло. А вот есть. Смотрят нагло, смеются.       — Именно поэтому я здесь! — он обогнул его и, не дожидаясь приглашения прошел в номер. Окинул его взглядом и, отыскав столик, поставил туда бутылку виски, — это поможет тебе расслабиться и получить удовольствие.       — Удовольствие от чего? — ухватился за мысль Дима, — общения с тобой что ли?       — Именно! — он сел на кровать, отодвинув в сторону кинутую на нее одежду Димы, — где у тебя бокалы?       Взгляд Сергея прошелся по его фигуре, задержавшись на распахнутом на груди халате. Почувствовав это, Дима захлопнул дверь и, повернув замок, запер ее.       — Я оденусь, — схватив с кровати одежду, он двинулся в сторону ванной.       — Это необязательно, — с вызовом ответил Сергей, приподнимаясь с кровати, — это же неудобно. Да и чего тебе меня-то смущаться?       — Я не собираюсь сидеть перед тобой в одном халате, — Чеботарев отвел от него взгляд и пригладил ладонью мокрые волосы, — и я, вообще, против того, что ты здесь.       — Поэтому ты запер дверь? — Сергей выгнул бровь, подойдя ближе и пропустил через пальцы мягкий пояс его халата.       Ему точно необходимо проверить свое генеалогическое древо. Чьи гены делали его таким, черт возьми, упрямым?! Это начинало раздражать и злить так, что кровь в венах закипала. И взять себя в руки не получалось. Счет до десяти, глубокое медленное дыхание — не работало. И опусти Сергей руку чуть ниже, он вполне бы себе получил подтверждение тому, что все его действия имеют эффект. Не зря старался. Ну а кто бы на месте Димы не среагировал на такого парня, как Сергей? Который так улыбается, заигрывает, стреляя глазами и обхватывая губами фильтр сигареты? Ведь понимает, как это заводит!       — Сереж, давай не будем… — Дима отшатнулся в сторону, как мог увеличивая расстояние между ними. Только вот бежать было некуда. Позади него стена, позади Горошко — кровать.       — Нет, давай будем, — Сережа сделал еще один шаг, чем окончательно загнал его в угол.       Ну все, теперь конец. И надо бы напомнить самому себе, что он, Дима, старше, умнее и опытнее. Он должен его остановить, объяснить, что у Сережи вся жизнь впереди и карьера, которую он, дурак, разрушит, если пойдет на поводу у своих желаний. И будет потом сожалеть и уже его, Чеботарева, винить за то, что не устоял перед его напором. Надо бы. Но как понять, что на самом деле важно, когда глаза Сергея так ужасающе близко? Имеет ли уже значение, что будет потом?       — Сережа, — произнес он наконец. А ведь он был прав — надо было согласиться выпить, может, и язык бы развязался, слова доступные нашлись. А теперь только и может, что не уверенно отбиваться. Настолько неубедительно, что Горошко только смелеет и руки распускает.       — Я же тебе нравлюсь, — без доли сомнения заявил Сергей, опустив ладонь ему на плечо и скользнул ей ниже, поглаживая по груди, — у тебя сейчас взгляд, совсем как у Волкова, только еще темнее…       — Нравишься, — отрицать уже было глупо. Тело реагировало на него сразу, а сердце заходилось бешеным ритмом.       Он сомневался, что когда-то вообще испытывал что-то подобное. Возможно, лет в двадцать, когда физически его тянуло ко всем, мало-мальски привлекательным девушкам и парням без разбора. Только вот Диме уже не двадцать, а Сережа не просто красивый молодой пацан, которому приспичило заняться сексом. Его влекло к нему, и он знал, что это взаимно и не видел в этом никакой проблемы.       Скинув с себя его ладонь, Дима обошел его и устало сел на край кровати, сжав виски ладонями, переводя дыхание. Сколько же внутренних сил ушло на эти три небольших шага.       — А я-то подумал и правда выпить пришел, — проговорил он, смотря себе под ноги. Он слышал его мягкие шаги, а потом и увидел перед собой его светлые кеды с яркими шнурками.       — Ты сам не дал мне бокалы, — раздалось у него над ухом, а ладони легли на его плечи, — решил не тратить на это время?       Колено, обтянутое светлой джинсой опустилось между его ног, давление на плечи усилилось, настойчиво опуская его на спину. Глаза невозможного цвета скрылись за упавшей на лицо челкой, которую хотелось убрать, поймать его взгляд. Какое уж тут сопротивление?       Притянув к себе за затылок, прижался к его губам, раскрывая их языком, а Сергей только и смог, что простонать в ответ, цепляясь за его плечи и подставляясь под его поцелуи. Голову Димы покинули последние мысли об осторожности, стало плевать на все слухи, что могут появиться о них. Да и что лукавить, наверное уже давно появились. Значит, и хуже уже не будет.       Да и как еще можно сомневаться и думать, когда перед ним полный жизни, энергии и страсти Сергей? Сергей, который целует его с таким желанием и жадностью, словно всю жизнь только об этом и мечтал? У него красивые губы и острая линия скул, кажется, проведешь пальцем — порез останется. И Дима провел, проверяя, выступит ли на них кровь.       Такой молодой, открытый и горячий, что зависть берет. Сколько ещё всего впереди. Встреч, расставаний и любви. Скольким он еще даст свое тепло и страсть, скольких заразит своей смелостью, заставляя упасть в него и утонуть? А вот для Димы он станет последним… Никогда больше он не позволит себе такой слабости. Только он. Потому что второго такого не будет, а на меньшее он теперь не согласен. Пальцы Сергея долго воевали с его поясом, развязывая крепкий узел. Наконец, справились, распахивая халат.       — У тебя презерватив со смазкой-то есть, герой-любовник? — спросил Дима, чуть отстраняясь.       Сергей улыбнулся, хитро смотря на него сверху вниз. И по груди его, конечно, взглядом прошелся. Дима почувствовал это. Приятно.       — А у тебя разве нет?       — А мне зачем? — искренне удивился Дима, — я-то уж точно тебя к себе звать не собирался!       — Словно ты не догадывался, что я сам к тебе приду! — усмехнулся Сергей, медленно кружа пальцами по его животу, — знал. И уверен, что сам ждал.       — Раз ты это планировал заранее, нужно было лучше готовиться, — укорил его Дима, мысленно думая, как им из этой ситуации выкручиваться. И чего, спрашивается, полез, раз совершенно не готов?       — Что ж, сейчас проверю, — с серьезным видом проговорил Сергей, доставая из кармана маленький кусочек фольги, — нам с тобой сегодня просто удивительно как везет!       Без комментариев отобрав у него упаковку, Дима перевернул его на спину, откинув в сторону уже ненужный халат. Они потянулись друг к другу одновременно, чуть не сталкиваясь зубами, кусая и задыхаясь. Дима торопливо расстегнул его рубашку, путаясь в петлях и пуговицах, дергая их, едва не вырывая с корнем. Он вспыхнул в его руках, ярко и жарко, как топливо от одной упавшей искры. А, возможно, тлел давно, медленно и мучительно. Только он, Дима, отказывался это принимать. Прогонял его, отталкивал. Бежал от страха, что сгорит, рассыплется пеплом и развеется по земле. А Сережа потом о нем и не вспомнит.       Расстегнул пуговицу джинс, дёрнул вниз молнию, скользнул под пояс белья — Сергей глухо застонал, толкаясь навстречу его ладони. Размер у него оказался весьма впечатляющим.       Дернув брюки с бельем до колен, Дима поцеловал его бедро, медленно, специально издеваясь. Пусть тоже помучается, не только же ему. Сергей опустился на спину, закрыв лицо ладонями, словно только сейчас на него напало уже не нужное никому смущение.       — Ты такой красивый, — прошептал ему Дима, до конца освобождая его ноги от джинс и белья.       Белые пятна и правда были рассыпаны по всему его телу. И маленькие, едва заметные и те, что покрупнее — вместе они образовывали необычную картину, подобно карте сокровищ. Хотя, он и сам был настоящим сокровищем.       — Перевернись, — попросил его Дима, — перевернись на живот.       Сергей без вопросов подчинился. Подставляя под горячие губы спину, лопатки и поясницу.       — Не бойся, — попросил Дима, наверное потому, что просто надо было что-то сказать. Показать ему, что он здесь, что он тоже волнуется. Что для него это все не просто так…       — А я и не боюсь, — пробормотал он в ответ, куда-то в подушку, — с тобой не боюсь.       Удивительно было бы, если бы боялся. После всех провокаций и выходок на публику, Диме надо было смириться с тем, что понятие страха и стыда Сереже не знакомо. Беспечности и смелости в нем столько, что на десятерых хватит, да еще на сдачу останется.       И ведь от недостатка секса Сережа страдать не должен. Куча мальчиков и девочек готовы были бы с ходу прыгнуть ему в постель. Кто-то ради призрачной надежды, что он познакомит их с кем-то, введет в тусовку, кто-то, возможно, на поводу искренней любви и желания. Да и вообще, разве кто-то бы отказался провести ночь с известным человеком? Но как среди них затесался Чеботарев?       Когда Дима смог стать настолько для него желанным? Ведь никакого таланта не хватит на то, чтобы вот так искренне стонать его имя, плавиться под его пальцами и губами. Такого в жизни Димы никогда не было.       — Поднимись, — попросил Дима, сжав его ягодицу. Он приподнялся, напоследок проводя языком по его пояснице. — не бойся, ничего не бойся.       Сережа прошептал что-то едва слышно, возможно, возмущенное, но на четвереньки встал. Опустил голову вниз, шумно и глубоко вдыхая сквозь сжатые зубы. Дима догадывался, что у Сережи давно никого не было, слишком уж он был зажатый и узкий.       Под ладонью чувствовалось, как были напряжены все его мышцы и чуть надавив на спину, Дима заставил его прогнуться в пояснице. Оставил поцелуй на крепкой ягодице, чуть сжав зубы — в ответ Сергей дернулся, тихо простонав. От его смелости и наглости и следа не осталось. Разорвав упаковку презерватива, Дима раскатал его по члену, надеясь, что смазки на нем в сочетании с простым кремом, будет достаточно. Не переставая, целовал его спину, успокаивая, настраивая, возбуждая. Хотя казалось, что больше уже просто некуда.       Дима хотел его. Если не суждено получить его навсегда, то хотя бы до утра. Взять его, влить в себя, впитать кожей и через дыхание, смешаться с ним, стать с ним крепким коктейлем, который сносит голову, как водка с соком, и плевать на утреннее похмелье. Дима растер между его ягодиц крем, медленно надавливая на его вход, подготавливая. Крем оказался достаточно мягким и скользким, так что проникнуть в него пальцами оказалось легко. Молчать в такой момент было бы, возможно, правильным, но невозможным, и гуляя губами по его мокрой спине, он беспрестанно шептал ему кучу нежных, ласковых фраз, которые только могли придти ему в голову:       — Какой же ты красивый, Сережа. Как же с тобой хорошо… Как давно я это хотел, если бы ты знал, как давно…       Сергей протяжно стонал в ответ, пытаясь сквозь тяжелые вздохи произнести хоть слово и ответить тем же, комкал в кулаках покрывало, прогибался, толкаясь навстречу его пальцам. Дима собирал губами капли, что блестели у него на висках и шее, ласкал его бедра и целовал везде, куда только мог дотянуться. На спине остались алые отметки от его губ и зубов, которые точно не пройдут до утра.       — Дим, дальше давай уже, не могу больше, — попросил Сережа, с трудом поставив слова в нужной последовательности, — я хочу, правда.       Дима и сам этого хотел. То, что Сережа был узкий, он понял и смирился, а крема и смазки на латексе должно было хватить. Крепко обхватив его за бедра, чуть потянул на себя. Сергей вскрикнул, но тут же прикусил губы, превратив второй крик в глухой стон и замолчал, замерев, когда Дима вошел в него полностью. Кажется, даже не дышал. Дима двинулся в нем, чуть ослабив хватку, от тесноты внутри Сергея пульс зашкаливало и перед глазами появилась пелена.       Словно отдышавшись и переведя дыхание, Сережа стал двигаться навстречу сам, быстро и бесстыже, едва не срывая голос. Дима испугался за соседей, которые вполне могли слышать все то, что происходило у них за стеной. А принять голос Сергея за женский, было невозможно.       Но чего не отнять, заводили его стоны только сильнее — он крепко обхватил его под ребра, двинувшись резко и глубоко. Обхватил его член ладонью, проводя пальцами по его венам и головке. Сергей упал на локти, двинулся навстречу его толчкам, врезаясь в его бедра со звучным шлепком. Дима понимал, что еще немного, минута, от силы две — и он не выдержит. Возможно, в следующий раз, если он, конечно, будет, он смог бы задержаться и продержаться дольше. Да что там, до утра бы его не выпускал. Но не в первый раз.       — Сережа, — прошептал он, дергая его к себе за плечо, заставляя подняться на колени и не дергаться, поймал мочку его уха губами, двигаясь в нем короткими, глубокими толчками.       Его член под пальцами был твердым от прилива крови, и хватило нескольких быстрых движений, чтобы он кончил, накрывая ладонь Димы своей, сжимая его в себе сильнее. Этого хватило, чтобы Диму, впивающимся зубами в его плечо, накрыло следом, не прикладывая к этому никаких дополнительных усилий. Выждав, пока Сережа отдышится, а пульс придет в норму, от слегка отстранился, давая ему возможность опуститься на живот.       Его плечи еще немного подрагивали, и он лежал, уткнувшись лицом в смятое, сбившееся покрывало. Выбросив презерватив в урну, Дима вернулся и поцеловал его затылок, убирая с его лица слипшиеся волосы.       — Все хорошо? — обеспокоенно спросил он. Неужели все же он причинил ему боль? А может не понравилось? Может, он и правда остался разочарованным?       — Хорошо, — невнятно проговорил Сережа, поворачиваясь к нему лицом и порывисто целуя его губы, — очень хорошо. Не представляешь даже насколько!       — И мне с тобой хорошо, — кивнул Дима, прижимая его голову к своему плечу, — признаюсь, ты меня удивил. У меня давно такого не было, чтобы вот так, до головокружения…       — А у меня вообще такого не было, — смущенно ответил Сережа, рисуя пальцами узоры на его груди.       — Значит, могу собой гордиться, — засмеялся Дима, обнимая его крепче. Если бы не накатившая на него лень, он бы достал из-под них покрывало, укрыл обоих. И держал так рядом, до самого рассвета.       — Можешь, — согласился он, — ты во всем у меня — первый.       — В смысле вообще-вообще? — удивленно посмотрел на него Дима, чуть приподнявшись на локте.       Сережа кивнул, путая его еще больше. Да как же так?!       — Так что же ты не сказал? — и Дима почувствовал себя полным кретином. Ведь и правда, Сережа никогда и не говорил, что у него был кто-то. Уж что, а личную жизнь он всегда держал в тайне. Так с чего он вообще решил, что у него был опыт с мужчиной?       — Я думал, ты и так это знаешь, — ответил Сережа, — да и когда мне? Да и не хотелось ни с кем. До тебя.       — Я бы… — а что он бы? Отказался? Нет. Был бы осторожнее? Возможно. Если бы сдержался. А то, что держаться с ним невозможно, это он уже на себе сам испытал.       — М? — Сережа приподнялся, обняв его со спины, обхватил в кольцо рук, — чтобы ты?       — Да ничего, наверное. Не бери в голову, — вот дурак! Лишил можно сказать, невинности и даже этого не заметил.       — Теперь ты со мной выпьешь? — спросил Сергей, поднимаясь губами от его плеча до шеи.       — За первый раз? — закрыв глаза от удовольствия, уточнил Дима.       — Нет, за второй.       — А ты уже решил, когда и с кем он будет?       — Решил, — кивнул Сережа, — он будет сейчас и с тобой.       — Какой ты шустрый! А сил-то хватит?       Сережа отстранился и, поддавшись вперед, сел напротив, перекинув одну ногу через его бедро.       — А мои-то силы тебе зачем? — тихо спросил он, зарываясь пальцами в его волосы, — главное, чтобы твоих хватило.       — Ты во мне сомневаешься? — наигранно возмутился Дима, переворачивая его на спину, — и откуда в тебе столько наглости?!       Какой же он невыносимый, самоуверенный и необходимый, как воздух.       — Знал бы ты, как долго я ее копил, — со смешком ответил Сережа, прижимаясь к его губам и впиваясь короткими ногтями ему в спину, — специально для тебя и этого дня. Точнее, уже ночи.       Последние слова были глухими, едва различимыми, а виски так и остался на столе. Бокалы им уже не понадобились.