Всё равно ты будешь со мной

Не все люди открываются, отдавая. Кто-то подпускает к себе только после трёх шагов навстречу. Эльчин Сафарли

      После ужина Лань Юйлань приняла душ и только потом отправилась в покои Пурпурной Паучихи, куда попросила привести её Цзян Яньли сама Юй Цзыюань. Женщина сидела на балконе и терпеливо ожидала гостью, наблюдая за почти полной луной, что постепенно, никуда не спеша, поднималась из-за горизонта высоко в небо. Как только прозвучал стук в дверь, Юй Цзыюань отвела взгляд от белого диска и повернулась в сторону звука. В покои зашли две девушки: гостья и её дочь. Цзян Яньли поклонилась, на всякий случай попросила свою матушку быть снисходительнее к младшей Лань и вышла и покоев.        — Проходи, — позвала гостью женщина, указывая на соседний стул, что стоял напротив неё.       Лань-младшая кивнула и молча прошла на балкон, усаживаясь на предложенное место. Девушка заметила, что на столе стояли две чашечки белого, как она поняла, чая, уже слегка остывшего.        — Если ты любишь горячий чай, я могу подлить кипятка, — Пурпурная Паучиха посмотрела в светлые, почти прозрачные глаза.        — Не стоит, — девушка тепло улыбнулась. — Вы хотели со мной поговорить. О чём именно?        — Ты любишь сражаться. Почему?       Младшая Лань задумалась. Она никогда не придавала этому вопросу значения, так как знала, что любит это занятие, знала, что может принести умение сражаться в её жизнь, как оно может помочь. Большего, по сути, Юйлань и не нужно было. А сейчас, когда Юй Цзыюань задала ей этот вопрос в лоб, девушка всерьёз задумалась, почему же она любит это занятие, в отличие от многих других представителей её пола.       Дело не только в том, что её воспитывали как мальчика и приучали к сражениям с детства. Ей нравился сам процесс обучения и сам процесс сражения, а также движения: выпады, повороты, обманные манёвры и так далее. В сражении, будь то с человеком или нечестью, она могла чувствовать себя сильной и непобедимой, как бы это эгоистично ни звучало. Девушка чувствовала себя собой.        — Думаю, не ко всему можно найти точное объяснение, почему нам нравится то или иное действие, или же предмет, — спустя некоторое время ответила младшая Лань,. — Я люблю сражаться, потому что я чувствуя себя собой во время сражения, потому что мне нравится сам процесс. Но я чувствую, говоря подобное, что это не совсем правильные слова. Я не знаю, как это объяснить. Я чувствую это вот здесь, — она приложила ладонь к груди и слабо улыбнулась, в её глазах блеснули звёздочки. — Это как дети, — девушка посмотрела в глаза Пурпурной Паучихи. — Вы же не можете сказать, почему любите своих детей. Они ведь ваши: вы их родили, вы их воспитали. Вы им подарили жизнь. Они — частичка вас самих. Да, вы можете перечислить стороны Яньли и Чэна, которые вам нравятся. Но ведь есть и те стороны, которые вы терпеть не можете. Но вы всё равно любите своих детей. И это очень сложно объяснить словами. К сожалению.        — Но я тебя поняла, — женщина кивнула. — Мальчики много рассказывали о тебе, когда приезжали, упоминали в каждом письме. Я не могла поверить, что существует хотя бы ещё одна девушка, которая так рьяно отстаивает своё место среди мужчин.        — Вы про место среди мужчин на поле боя?        — И это тоже, — Юй Цзыюань улыбнулась уголком губ.        — Но теперь-то верите?        — Когда я увидела твой взгляд и твоё сражение с упырями, да. Извини меня, если я слишком придирчива к тебе относилась.        — Всё нормально. Не думаю, что осторожность и тщательно скрытое любопытство можно считать придирчивостью.        — Ты заметила моё любопытство?! — удивилась женщина, совсем позабывшая о своём чае.        — Конечно, — младшая Лань кивнула. — Потому что в моих глазах горела то же любопытство и желание и встретиться с вами по отношению к вам.        — Вот как…       Пурпурная Паучиха призадумалась, прикрыв глаза. Девушка же не стала беспокоить хозяйку этого ордена и решила допить свой чай, думая при этом о предстоящем разговоре с Вэй Усянем.       Юй Цзыюань сидела молча, не подавая никаких признаков сознания около десяти минут. Закончив свою мысль, она открыла глаза и вновь посмотрела на гостью.        — Я могу кое о чём поинтересоваться?        — О чём угодно, — девушка кивнула, возвращая своё внимание на женщину.        — Я удивляюсь тому, как ты хорошо сдружилась с Чэном и Усянем. И достаточно быстро. По сравнению с ними, ты, Юйлань, очень спокойная и рассудительная, но при этом гордая и всегда готовая за себя постоять. Две последние черты в мальчиках тоже присутствует, но зачастую они не видны на фоне их ещё юношеского озорства. Особенно у Усяня.        — Насчёт Усяня соглашусь, — младшая Лань посмеялась, прикрыв ладошкой рот; в её глазах заблестели огоньки. — Иногда он и правда ведёт себя совсем как ребёнок. Настолько, что даже я иногда не сдерживаюсь и начинаю ругаться на него.        — Правда?        — Да.        — Спасибо, что присматривала за ними всё это время.        — Меня не за что благодарить. Когда я вернулась домой во время учёбы я ни с кем не разговаривала, даже с братьями и дядюшкой, и притворялась парнем. Я боялась. Мне было страшно. Усянь понял это достаточно быстро и предложил руку помощи. Я же пошла навстречу. Когда Чэн обо всём узнал, он тоже не остался в стороне, — девушка посмотрела хозяйке ордена Юньмэн Цзян в глаза. — Поэтому спасибо вам за то, что воспитали таких людей.        — Вот как, — женщина вздохнула, отведя взгляд. — Понятно.        — Вы недолюбливаете Усяня? — поинтересовалась чуть тише младшая Лань.        — С чего ты так решила? — удивилась Юй Цзыюань, вздрогнув.        — По интонации и вашему взгляду, когда вы называете его имя, — не получив ответа, девушка продолжила: — Не думайте, я не в обиде на вас и не злюсь. Я не собираюсь говорить что-то про справедливость. Да и у меня нет на то права. Как минимум потому, что я не знаю ваших отношений: как он появился в вашей семье, как вы его приняли и так далее. Как максимум, я не являюсь частью вашей семьи. А вмешиваться в дела чужой семьи я не люблю.        — Усянь не рассказывал тебе о себе?        — Рассказывал, но очень мало. Да и… как-то я не особо расспрашивала, — она потупила взглядом. — Знаю про его страх собак, о том, что его родители умерли и какое-то время он жил на улице. Вроде как его отношения с Чэном и Яньли всегда были хорошими. Он устойчив к алкоголю и замечательно пишет картины.        — Думаешь, у него талант?        — Самый настоящий, — девушка кивнула.       Юй Цзыюань помолчала пару минут, пригубила уже остывший чай и сказала следующее:        — Отец Усяня был хорошим другом моего мужа. Поэтому, когда его родители умерли, Цзян Фэнмянь решил забрать Усяня к себе.        — Но не с самого начала, — заметила Лань-младшая.        — Мы не знали, что Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь умерли, а когда узнали, то не сразу же нашли Усяня. Цзян Фэнмянь обнаружил его, загнанного в угол шайкой бездомных собак, желающих отобрать у него последний кусок хлеба, случайно. С тех пор он живёт с нами. С Чэном и Яньли у него и правда хорошие отношения. Цзян Фэнмянь очень его любит, как собственного сына.        — А вы? — девушка чуть наклонила голову набок.       Прядь белоснежный волос выбилась из-за уха и упала на лицо, придавая младшей Лань домашний и такой уютный вид.        — Знаешь… я не недолюбливаю Усяня, — женщина посмотрела в глаза гостьи и улыбнулась, понимая, что эта девушка и правда очень хорошая и достаточно быстро стала близкой для неё и её семьи в целом. — Я проявляю к нему большую строгость из-за его халатности и ребячества. Но дело не только в этом…        — А в чём? Если вы не хотите, можете не говорить. Как вы и сказали сегодня с утра, у каждого есть свои тайны.        — Это не тайна. Просто я об этом не говорю, — Юй Цзыюань перевела дыхание. — Чэн — следующий глава ордена Юньмэн Цзян. По сути, его отец должен не только его наставлять, но ещё и хвалить. Однако Цзян Фэнмянь очень добрый и мягкий и потому почти никогда не повышает голос и не делает замечаний. Этим обычно занимаюсь я, — она издала лёгкий смешок, не значащий ничего плохого. — Вот только… как бы тебе это сказать? Девиз нашего ордена: «Стремись достичь невозможного». По мнению моего мужа, Усянь понимает этот девиз лучше Чэна, и он всегда упоминает это. Не могу с ним спорить, ведь считаю точно так же. Но… Это не то, что необходимо нашему сыну. Чэн достаточно пылкий, чрезмерно гордый и высокомерный. И есть в кого, — она имела в виду себя. — Не могу сказать, что это совсем плохо, но для таких людей нужен другой подход к воспитанию и наставлению на нужный путь для становления хорошим главой ордена.        — Чэн завидует Усяню?..        — Это больше похоже на обиду.        — Поэтому вы проявляете к нему такую строгость, а к Чэну — нет?        — Да. К сожалению, наверное.        — Вы чувствуете что-то вроде вины?        — Не думаю. Жестоко, не правда ли?        — И совсем нет, — девушка тепло улыбнулась. — Уверена, Усянь так не думает и всё понимает.        — Он слишком умный, хоть по нему и не скажешь.        — Это точно.        — А что насчёт тебя?        — То есть? — младшая Лань сильно удивилась.        — Девиз твоего ордена: «Будь праведен». Ты его придерживаешься на все сто процентов?        — Тут… сложно ответить, — девушка отвела взгляд. — Смотря как его понимать… Не могу сказать, что я выполняю все правила и законы, которые предписаны орденом Гусу Лань. Я даже не праведна к своим мечтам, целям и мыслям, если смотреть на этот девиз с такой стороны.        — Я, честно признаться, удивлена…        — Тут нечему удивляться. Я ненавижу свои силы, хотя и малая их часть может приносить добро. Даже не так… я боюсь собственных же сил. Усянь как-то верно сказал: я боюсь ошибаться. И это моя главная ошибка…        — Не напрягайся, — Юй Цзыюань положила свою ладонь на кисть девушки и тепло и нежно улыбнулась. — Если тебе тяжело об этом говорить, не стоит. Я рада уже тому, что ты пришла и поговорила со мной и о таком. Необязательно мне рассказывать всё. Думаю… у тебя уже есть человек, с которым ты можешь делиться всем. А я всегда могу дать тебе совет и помочь с любым вопросом, если захочешь прийти именно ко мне. Помни: двери нашего дома всегда для тебя открыты.       «Не думала, что госпожа Юй Цзыюань может быть такой нежной и доброй… возможно, многие всё-таки не любят показывать своего собственного «я», скрывая его за масками. Кто-то боится себя, кто-то боится общества, а кому-то приходится это делать. Но возможен и тот факт, что она просто не может быть такой со всеми, как и у меня есть человек, которому я могу рассказать всё. Вещи немного разные, но схожие», — думала Лань-младшая, смотря в глаза женщине.        — Спасибо вам… — на выдохе прошептала она.        — Не стоит. Спасибо, что зашла и что приехала к нам, — Юй Цзыюань улыбнулась. — Возвращайся к себе. Завтра у тебя последний день в ордене Юньмэн Цзян. Думаю, ребята не отстанут от тебя и выжмут все соки перед твоим отъездом. Особенно Яньли — ты ей очень приглянулась.        — Она мне тоже. Я очень рада нашему знакомству с ней. И нашему знакомству с вами, госпожа Юй Цзыюань.        — Взаимно.        — Тогда я откланяюсь.        — Конечно. Доброй ночи, Юйлань.        — Доброй ночи, — она кивнула.       Девушка поднялась с места и направилась в комнату, специально выделенную для неё. Правда, Юйлань туда не спешила: что-то внутри ей подсказывало, что кто-то ожидает её там. А кто именно, долго думать не пришлось.       Лань-младшая остановилась перед дверью. Глубоко вдохнув и также выдохнув, она протянула руку к двери, плавно и тихо открыла её.       Первый шаг…       Она зашла в покои и закрыла за собой двери, как когда-то Вэй Усянь сделал шаг в её жизнь.       Второй шаг…       Она подошла к парню и села рядом с ним, подняв глаза на его профиль, как когда-то Вэй Усянь сказал о красоте её внешности и прекрасности её силы.       Третий шаг…       Она вновь глубоко вдохнула, собираясь заговорить, как когда-то Вэй Усянь заговорил с ней и с тех пор никогда не оставлял одну, не прочь говорить ночами напролёт.       И Лань Юйлань заговорила, глядя прямо в светло-серые глаза:        — Насчёт вчерашнего…