Из тени

       — Уверен, что хочешь присоединиться к Звуку?        — Да.        Это решение действительно было его собственным. Никаких закладок в голове Кудоку при проверке Саске не обнаружил.        — Даже невзирая на то, что Орочимару очень схож с Данзо?        Компания звуковиков приближалась к базе. Уже виднелся спуск к закрытым воротам.        Двое юношей поотстали от остальных, чтобы обсудить одну очень важную проблему.        — Я прекрасно понимаю, что вхожу в логово Змея. Однако, я собираюсь проситься в подчинённые не к нему.        — Мне же он не доверяет, и собрать команду не позволит.        — А как по мне, так он доверил тебе очень ценную союзницу.        — И обещал снять голову с плеч, если её захватят.        — И всё же. Данзо не стал стирать все воспоминания о тебе, чтобы я мог использовать твои слабости для успешного устранения. И я помню, что твои тактики чаще всего заканчивались успехом, а не провалом.        — Да неужели?        — Ведь ты одиночка, как и я. За столько лет наблюдений я могу сказать это стопроцентно. Хоть ты и пытался стать частью коллектива.        — А потом просто всех предал.        — Два года назад мне казалось, что да. Пока... — Кудоку опустил голову, — не пришлось предать себя.        — Экзамен Данзо?        — Верно. Он уничтожил всё.        — Но как ты смог сохранить память об этом?        Бывший корневик достал клочок бумаги. Там корявым почерком, явно в спешке, было написано несколько строк: "Помнишь, ради чего ты хотел стать шиноби? Не ради долга деревне, которая тебя использует. Есть нечто более важное. Ты знаешь, к кому обратиться."        — Эту записку я нашёл после боя и промывки мозгов. Поначалу я думал, что это бред. Выполнял порученные миссии. Но... в душе была пустота. Словно чего-то не хватало. Я начал разбираться, нашёл дневник, в котором было моё имя и ещё одно, Кер. Ведь ты уже упоминал его... Мы были друзьями...        — Но разве ты не хотел стать первоклассным шиноби?        — Не издевайся. Проследя за Данзо, я в конечном счёте выяснил, какими методами он работает.        — Он не узнал об этом?        — Я маскировался, выполняя любую работу безупречно, и Глава думал, что его гендзюцу действует.        Да, поразительно, как иногда меняется отношение людей после выяснения правды. Когда тот, кто был твоим наставником с самого детства, предаёт, возникающая ненависть пересиливает чувство долга. Даже Котоамицуками не справилось с этим.        — Как ты пришёл к выводу, что стоит спасти меня?        — Победить гендзюцу шарингана может лишь обладатель другого шарингана. Их осталось не так много. Так уж вышло, что один из них неожиданно оказался в застенках Конохи. Тот, за кем я когда-то наблюдал. И... — немного сомневаясь, запнулся Кудоку, — было у меня подозрение, что именно о тебе упоминалось в записке.        Саске лишь изумлённо покачал головой. Кудоку, благородный воин, отважился пойти на предательство собственной деревни ради возвращения своих идеалов. Мир шиноби меняет многих.        — Что ж, если ты уверен в своём решении, то пойдём. Восстановить память я, конечно, постараюсь, но это будет долгий путь.        Даже уговорить Змея не надевать на нового члена команды подавляющие браслеты казалось проще.       ***        Пять сосудов с физраствором и плавающими в них шаринганами были выставлены на стол. Некоторая сплюснутость глаз Орочимару, по-видимому, не смущала. Саске достал последний запечатанный в свитке контейнер.        — А отчего глаз только один? — Орочимару наклонился поближе, чобы рассмотреть его, — ого, мангекьё шаринган.        — Потому что другой, вероятно, — юноша повернулся в сторону брата, — у Итачи.        Тот стоял, глядя неверяще и одновременно с печалью. Глаз, одиноко плавающий в сосуде, принадлежал когда-то Шисуи.        Заметив взгляд, старший Учиха наконец-то отмер, удивлённо посмотрел на младшего:        — Откуда ты знаешь?        — Но тебя ж почему-то обвиняли в его убийстве. Помнишь, тогда, в поместье?        — Хорошая отговорка, — усмехнулся Орочимару. — И да, Итачи, он много чего знает. Правда, даже на детекторе лжи я не смог его расколоть. Впрочем, когда заменим глаза, думаю, я предоставлю тебе возможность самому его разболтать.        Саске напрягся. Те два кресла с самого первого вечера вызывали отторжение и тревогу. Хотя бы из-за того, что не попасться было очень сложно.        То, что Орочимару решил действовать через брата, было крайне фигово.        Сеннин кровожадно ухмыльнулся:        — Ты смотри, как замер. Определённо есть, что скрывать.        — Орочимару-сан, вы бы и сами не отважитесь попасться в гендзюцу брата.        — Что есть, то есть. Ладно, Итачи, контроль чакры я восстановил, так что доставай.        Тот кивнул и призвал ворона. В его левой глазнице сиял шаринган.        — Интересно, приживётся ли чужой мангекьё?        — Додзюцу всегда хорошо приживаются.        — А будет ли эффект в виде восстановления зрения? — продолжал сеннин сомневаться в задумке.        — Не знаю, — покачал юноша головой, признавая существование определённого шанса неудачи. — Есть лишь предположение, что остаточная чакра глаз сформирует новые связи, — выдал одну из аниме-теорий, которых так много в его мире.        — Саске, сознайся, ты просто знаешь, какой силой обладает этот шаринган, и хочешь доверить её брату.        — Орочимару-сан, имей я возможность достать любой другой мангекьё без таких заморочек в виде проникновения в деревню шиноби, то я бы так и сделал. А за неимением ничего иного я просто хочу, чтобы брат не ослеп окончательно, и готов достать что угодно, если это сможет помочь.        — А ты что думаешь? — повернулся сеннин к старшему.        — Брат рисковал жизнью, доставая их из логова Данзо. Так что я готов.        — Ладно. Кабуто проведёт операцию. А пока... — из горы свитков с донесениями шпионов был извлечён клочок с печатью "Водопад", — поступило одно очень интересное донесение о древних развалинах. Так что бери Кудоку и двигай туда.        Взяв карту с мелкими пометками, Саске прикинул, сколько времени это отнимет, и с лёгким возмущением проговорил:        — Орочимару-сан, но дайте хотя бы с братом после операции свидеться.       ***        Пересадка глаз прошла успешно. Всё же Кабуто — первоклассный шиноби-медик, и справился даже с таким запущенным случаем.        Через пару часов Итачи проснулся. Пока на его голове была повязка. А ещё на каждом ухе появились по несколько колец с миниатюрными печатями, перманентно снижающими контроль чакры. Слишком уж сильно Орочимару опасался силы этих глаз, и предприянл все возможные меры безопасности.        — Как ты, брат? — неуверенно спросил Саске.        Тот осторожно дотронулся до висков.        — Нормально. Я могу снять бинты?        — Пока нет. Кабуто сказал, что надо подождать хотя бы пару дней, пока не укрепятся чакроканалы.        — Два дня в темноте — не такой уж большой срок.        — Но во тьме человек оказывается один на один со своими мыслями.        — Переживаешь, что начну сходить с ума?        — Хочу облегчить ношу.        — Спасибо, — как-то неловко ответил парень. — Не расскажешь, каковы твои дальнейшие планы?        — Не беспокойся, отдавать тебя на растерзание Орочимару я не собирался. Было необходимо заменить твои глаза, пока совсем не ослеп. И заодно... — он ненадолго замялся, стараясь сформулировать мысль. Желательно хотя бы немного открыться Итачи. Хотя так сложно лгать. Ведь по факту он вовсе не Саске, тот маленький глупый брат. И этого не изменить.        — Как понимаю, тебе понадобились помощь?        Посредник. Человек, который будет вызывать у Орочимару хоть какое-то уважение, раз ему самому это не суждено. Но разве такой ответ будет воспринят правильно?        — Достаточно даже поддержки.        Вопросительно поднятая бровь — единственная проявившаяся реакция на безэмоциональном лице.        — Потому что больше не к кому обратиться, — сознался юноша нехотя.        — Удивительно, что при этом вокруг тебя крутится симпатичная девушка, а ты её словно не замечаешь.        — Сомневаюсь, что Карин разумно оценивает ситуацию, — особенно учитывая, как старательно она трётся рядом. Хотя и сам хорош, вечно нуждается в сенсорной разведке Узумаки и сокрытии.        — А может, проблема всё же в тебе? — словно читая мысли. — Зачем ты злил своего будущего наставника? Зачем вообще к нему пришёл? — лицо брата оставалось нечитаемым, но по смыслу было ясно, что это обвинение.        Саске мысленно вернулся к тем беззаботным денькам, когда все его планы так легко выполнялись, а знание канона позволяло творить форменный беспредел.        — Я ошибся в своих предположениях. — не учтя, что реальность временами отличается от прописанного в манге, а совершаемые действия обладают серьёзными последствиями.        — А ты будто что-то знал?        Многое. Но выходит, что ничего.        — То, что Змея интересует лишь новое тело. На личность же ему плевать.        В каноне тот юный мститель внаглую грубил ему, а тот лишь ухмылялся.        — То есть ты не предполагал, что сохранишь себя? И ты хотел с его помощью победить меня? — сделал Итачи логичный, но не совсем верный вывод.        В оригинале, не задержись Саске из-за боя с Наруто, то был бы он непоглощённым? Как-то сомнительно.        И что ответить? Поведать, что тогда среди иных вариантов ученичество у Орочимару было наиболее выгодным и перспективным? Так теперь юноша и сам в этом сомневался.        — Такую цель ты задал, — решил младший перевернуть обвинения.        — А ты думал, что смог бы выдержать потерю семьи, не дай я стимула?        Резко. И крайне "обнадёживающе".        Но, к сожалению, в той, прошлой жизни, он видел людей, уничтоженных жестокостью жизни, впадающих в депрессию либо в зависимость. Или вовсе отказывающихся от своего существования.        Так что ненависть, одна из наиболее ярких эмоций, действительно могла удержать на грани.        — Но ты ведь понял, что твой план не удался.        — Почему?        А вот тут крайне скользкий момент.        — Потому что есть непредсказуемые события. А ещё... я знаю тебя.        — Насколько хорошо? — закономерно, что не поверил.        — Ты ведь такой же, как и прежде. Знаешь, что позволяет человеку двигаться дальше. Готов жертвовать чем угодно ради тех, кого считаешь самыми близкими. — даже собственным здоровьем, сгорая от перенапряжений. — Поскольку в жизни не так много по-настоящему значимых вещей.        Когда внезапная болезнь заставит одиночку надолго лечь в постель, будет ли о нём заботиться кто-либо незнакомый?        Когда под гнётом обстоятельств в кармане не останется даже гроша, к кому направиться в первую очередь?        И как удержаться, если потеряешь желание жить?        — Не настолько ты безнадёжен. Хотя по виду стал полным отморозком.        — Ну спасибо, Итачи.        — Хотелось бы мне получше узнать тебя, — произнёс печально. Впервые за время разговора в его голосе проскользнула какая-то эмоция.        — Такую возможность я определённо тебе предоставлю.        Ведь пользоваться добротой других, не отдавая ничего взамен — неравноценно. Рано или поздно это заметят. И отвернутся.        И не останется никого, кто мог бы помочь.