Из тени

Красная-красная кровь — Через час уже просто земля В. Цой "Звезда по имени Солнце".

       Первой накрыла сознание боль. От перенапряжения додзюцу, от повреждения чакроканалов, от выбивания тенкецу.        Терпи.        Саске покрепче сжал зубы.        Его тело находилось в сидячем положении, закреплённое до состояния полной неподвижности. Всё ясно. Кресло, схожее с тем, в котором находился Итачи во время пыток. А теперь пришёл его черёд отвечать на вопросы.        Во рту ощущался привкус каких-то медикаментов. Не возникало сомнений, что среди влитого есть средство, развязывающее язык. Ведь с ним ещё за прошлый раз не расквитались. Что ж, так даже проще, можно не сдерживаться и говорить начистоту.        — Готово, — отрапортовал незнакомый голос, закончив проверять крепления.        — Хорошо. Выйдите все, — а вот это, определённо, Цунаде. Прошло несколько секунд, и она повторила, — я сказала, все.        — Но...        — Он связан и в печатях. А я всё ещё Каге.        — Хорошо, Хокаге-сама.        По-видимому, вышла даже охрана. Причину, зачем Цунаде так делать, угадать несложно.        В подтверждение, лёгкий шорох шагов приблизился к нему, зайдя за спину.        Ведь шаринган — крайне полезное додзюцу, которым можно наградить кого-нибудь особо выделившегося. Отступнику же он всё-равно не нужен.        Уверенными движениями женские пальцы ослабили ремень, крепящий голову, сняв его, надавили на затылок, заставив склониться, и шустро расшнуровали маску на глазах.        Хотелось бы высказать что-нибудь такое, чтобы разозлить женщину, но, к сожалению, убивать его она не станет, лишь устроит из изъятия шарингана незабываемый аттракцион.        Не став дожидаться распоряжения после снятия маски, Саске сам запрокинул голову, поднял веки. Тьма не отступила. Теперь мрак с ним надолго.        Но разлучаться с наследием клана как-то не жалко. В нынешнем покорёженном состоянии его использование почти невозможно, да и как активировать мангекьё при отсутствии чакры?        Юноша приготовился к боли, и оттого лёгкое покалывание сканирующего дзюцу, почти сразу перешедшее в теплоту лечебного, было полной неожиданность.        — Какой идиот додумался запечатать и без того повреждённое додзюцу? — проговорила Цунаде вполне нейтральным тоном.        От удивления Учиха не удержался от вопросительного поднятия бровей.        — У тебя очень хорошие друзья, — ответила женщина на незаданный вопрос, — они рассказали о ситуации чуть подробней, подкрепив фактами о безвыходности твоего положения. И хотя тех фуинов, что были установлены на тебе ранее, не осталось, это будет учтено при разбирательстве.        Не зная, что сказать, Саске предпочёл промолчать.        От лечения лучшего шиноби-медика зрение не восстановилось, но хотя бы прошла боль, и юноша смог вдохнуть чуть легче. Долечивать полностью Сенджу не стала, призвав Кацую и положив на его плечо.        Снаружи постепенно нарастал гомон. Узнаваемый среди тысяч голос был особенно громким.        — Как герой войны, я требую...        — Приказ Хокаге — не пускать никого. Даже тебя.        Но Наруто явно добрался до отделявшей от остального мира завесы и ворвался внутрь.        — Бабуля Цунаде, ты же разрешишь мне...        Судя по затихшим возмущениям охранников, пробовавших остановить Узумаки до последнего, женщина дала отмашку пропустить неугомонного Демона. Узумаки быстро сориентировался в ситуации.        — Баа-чан, что с глазами Саске? Зрение можно восстановить?        Цунаде вздохнула. Приучить Наруто к соблюдению регламента у неё так и не получилось.        — Чакроканалы повреждены слишком сильно. С правой стороны — так буквально выжжены. Такое не восстанавливается.        — Са-а-аске! Ты же говорил, что это обратимо.        Может, его регенерация и справилась бы с задачей, но чакру ему заблокировали. Но был иной вариант.        — Не совсем так, — по оставшейся привычке Учиха повернул голову, направив взгляд на Узумаки, — я буду видеть, если пересажу мангекьё другого человека, желательно близкого родственника.        — Но ведь...        — Да, шаринган Итачи у Кабуто. Причём даже мне неизвестно, где сейчас мог бы прятаться Змей.        — Назови мне положение всех баз, и я отправлю клонов к каждой из них.        — Не будь наивным. Противник не станет залегать там, где его могут обнаружить. А в ближайшие часы мою память прошерстят вдоль и поперёк, и в каждое логово направят шиноби из ближайших деревень.        — Может, у тебя ещё осталась какая-то связь? Те же браслеты... — Наверняка блондин взглянул на предплечья, и не обнаружил упоминаемого. Не удержавшись, он стянул с брюнета тканевую маску, убеждаясь в отсутствии и проклятой печати. Вообще все печати исчезли. — Ты полностью освободился...        — И снова попал в заточение.        — Бабуля Цунаде, но, может, тогда вставите ему риннеган?        — Вот уж точно нет, — категорично отказала женщина. — Тем более, что это додзюцу уже запечатали вместе с телом Мадары, и оно никогда более не явится на свет.        — Тогда я...        — Успокойся, Наруто, — остановила его Хокаге. — Хоть ты и герой войны, но это не позволит тебе помогать отступнику, даже несмотря на то, что он твой друг.        Узумаки резко выдохнул, встал по правому плечу от Учихи.        — Тогда я буду выступать в качестве защиты на суде.        Одной только мысли о том представлении, которое может развернуть Демон, хватило, чтобы Саске предпочёл вклиниться:        — Остуди энтузиазм. Даже твоего таланта будет недостаточно, чтобы меня оправдали.        — Но тебя сейчас...        — Обвинять его во всех смертных грехах я не стану, — приостановила спор Цунаде. — Собрание нужно для того, чтобы во всём разобраться. И раз уж непосредственный участник событий наконец-то пойман...        — То меня ждёт ментальная проверка Яманака, — хоть юноша и готовился к этому, его подсознание продолжало инстинктивно противиться, и это непроизвольно проявилось в голосе.        — Могу дать нейролептик, — предложила Сенджу.        — Как милостиво, — усмехнулся Учиха криво.        Наруто в это время неожиданно что-то вспомнил и зашуршал сумками:        — Совсем забыл кое о чём, — лба брюнета коснулась ткань, руки блондина продинулись назад, завязывая на затылке узел. — Вот, теперь хоть на отступника похож.        — Лучше бы не напоминать Каге о том, шиноби какой деревни я являлся.        — Вот уж нет. Повязка — это напоминание о том, что ты по-прежнему среди нас. Так что не вздумай сдаваться раньше времени, Саске.        И ведь не отстанет.       ***        В скором времени начали собираться Каге. Охрана громко приветствовала каждого входящего, так что Саске имел представление, сколько сильных мира сего пришли на его суд.        Гаару, появившегося первым, Наруто утянул в сторону на важный разговор. Учиха не стал прислушиваться, и так понимая, о чём будет просить Узумаки.        Следующим был Райкаге. Он, увидев, что подсудимый с открытыми глазами, мгновенно к нему переместился, схватил за горло, опрокинул, вжав в пол, сразу же обвинил в халатности. Хокаге с трудом доказала, что опасности нет, и что она не под гендзюцу. Лишь убедившись, что Учиха и впрямь ничего не видит, Эй согласился на это малое допущение. Хотя почти тут же предъявил обвинения в том, что среди освобождённых из плена Белого Зецу джинчурики Киллера Би не было, что означало, что Восьмихвостый пропал. А учитывая, что и в Гедо Мазо его не поместили, можно лишь догадываться, где названный брат Эя сейчас.        Мизукаге в чисто женских традициях радушно поздравила Цунаде с поимкой позорящего имя деревни отступника и предложила посильную помощь в его допросе. Но действия, совершаемые ею при рассматривании Учихи, явно указывали на иные желания.        Опаляющие жаром прикосновения на грани приличия были остановлены старческим брюзжанием Цучикаге. Мей вступила с ним в словесную перепалку, однако сумасбродный старик пообещал рассеять её вместе с отступником, убившим его сына и блудного внука, так что резко понадобилось останавливать готовящуюся технику.        Как и ожидалось, многие были настроены к Саске враждебно.        Все каге разместились за полукругом, попрепирались насчёт роли председателся и, наконец, с трудом согласившись, что шиноби Листа должна судить Хокаге, начали собрание. О презумпции невиновности в этом мире не слышали, так что даже на перечисление основных обвинений ушло не менее получаса. Затем отступнику всё же дали слово, хоть и пришлось выносить присутствие в мыслях разума Яманака. Допрос продолжался более десяти часов, на протяжении которых не раз возникали споры, сыпались обвинения, шли разбирательства. В чём-то возможность вот так откровенно раскритиковать нынешнее устройство мира шиноби была даже великолепна. Ведь с момента раскрытия определённых фактов его стали слушать очень внимательно. Да, рассказать о знаниях канонной истории ему всё же пришлось, поскольку Иноичи, подловив на определённых мыслях, вызнал секрет, хоть и объяснил это остальным как возвращение души в прошлое.        Под конец Саске устал столь сильно, что с трудом различал смысл задаваемых вопросов, и его допрос было решено прекратить.       ***        Собрание Каге продолжилось даже после того, как увели отступника.        В это время по военному лагерю сил Альянса, где и проходило заседание, то тут то там поднималась тревога. Шиноби, что давно уже считались мёртвыми, старались проникнуть внутрь и влиться в ряды армии. Их цель была известна, оттого пленённого Учиху решили незаметно переправить в Коноху, в казематы наиболее подготовленного к подобным ситуациям подземелья — на базу Корня. А попечительство поручили профессионалу своего дела — Шимуре Данзо.        Вот так закончилось бесславное похождение Учихи Саске.       ***        Тьма. И холод.        Гробовые. Непоколебимые.        Они не отпускали, окутывая со всех сторон.        Да, тьма будет преследовать его вечно. А холод... Это холод подземелья, которое никогда не прогреется солнечным светом.        Саске подтянул поближе ноги, с трудом приладил руки, оковы на которых не позволяли совершать большинства движений из-за жёсткой перемычки между браслетами.        Кто знает, день сейчас или ночь. Сколько времени осталось до следующего допроса. И ведь не отстанут. Столь ценный источник информации, как иномирец, попадается нечасто. Угораздило ж его так попасть. Хотя... что он мог сделать иначе?        Пойти по канону? Отыгрывать скучного антагониста? Точно уж нет.        Плюнуть на всё и понадеяться на МС? Так прошлая жизнь его качественно отучила. Всего приходится добиваться потом и кровью, и на везение рассчитывать не стоит. Потому что всегда может произойти что-то, рушащее все планы.        Или не привязываться к людям? А такое возможно? Вероятно, есть те, способен месяцами ни с кем не общаться, живя в отшельничестве, однако таких немного. Люди — существа социальные. Оттого нас так сильно тянет искать собеседников или хотя бы в соцсети. И стоит найти человека, с которым интересно общаться, как возникает связь. Впоследствии вы можете никогда не встретиться, но воспоминания о той беседе будут согревать душу. Или у вас никогда такого не было?        Но где есть связи, есть и желание их сохранить. И тут возникает дилемма. Легко отказаться от сражений, наслаждаясь беззаботной жизнью... Лет так до двенадцати — мир шиноби, да... И если дашь слабину, то можешь отбросить коньки. И далеко не всегда наставник успеет прийти на помощь.        Свалить из деревни и обустроиться где-нибудь? А вы пробовали пожить на натуральном хозяйстве? Как-то это ничуть не проще, чем тренировки шиноби. И от такой напасти, как болезни, никак не защититься. А на доктора денег может не хватить. Вы хотя бы посмотрите, какая была продолжительность жизни человека до двадцатого века.        Сражаться на стороне Конохи? Так невозможность этого уже объяснялась ранее. А если вы придумали что-то вразумительное, так милости прошу, пишите альтернативную историю, которая нравится вам.        Или совсем уж весёлое: задружить Змея? Так это только в сладострастном слеше подобное проканает, а в реале циник и садист останется таковым, даже если на коленях умолять. Почему не рассматривался вариант с внезапным исправлением? Есть у меня подозрение, что в каноне Орочимару просто не хотел попасть под очередное гендзюцу. Сложно придумать объяснение, почему сеннин уважал того Саске. За что? За предательство? Или за добровольную сдачу на его милость? За что вообще уважать мелкого пиздюка с кучей психических вывертов? При описываемой гениальности Змея чёрта с два Учиха смог бы его убить. Но канон — это канон, и он уже написан.        Но что ещё можно сделать с сеннином, если всё-таки прийти к нему в ученики? Забыть о всех эмоциях кроме ненависти и стать машиной для убийства? Видели, знаем. Ни к чему хорошему это не приведёт. Узумаки нагрянет, рано или поздно.        Однако же, без МСа победить Орочимару непросто. Особенно при непрестанном контроле. И тут красивых сражений можно не ожидать. Кинжал в спину, яд в бокал — старые и проверенные методы. А что до благородства, так историю пишут победители. Или вы забыли, как проходят революции?        Дальше и вовсе началась война, и повлиять на что-либо стало ещё сложней. По подобной круговерти событий можно написать не одну плаксивую историю, разлучающую и друзей, и любовников.        А хуже всего, что враг изначально сильнее. В канонном сюжете могло бы прокнуть даже объявление Зецу волей Мадары, обрётшей собственное сознание. Хотя... не всё ли равно? Начиная с объявления четвёртой мировой в каноне начался откровенный бред, ИМХО. Однако стоит лишь немного утемнить историю, и это перестанет быть сёненом. А дарк осилит не каждый. Жёсткие рамки мейнстрима. Вот ведь, ограничения даже в творчестве. Но что-то опять ушёл в дебри философии...        Нынешний Чёрный Зецу в чём-то идеальный враг — он неубиваем, неподвластен гендзюцу, и он управляет всем из тени. Выйти на него напрямую — та ещё задачка. Для этого, определённо, необходимо самому погрузиться в тень. А там, как известно, свои законы. И нет, повторяя ещё раз, становиться Спасителем совершенно не хотелось. И всех этих жертв — тоже. Но Саске сам предоставил возможность остановить себя. И вот итог. Мог ли он объединиться с Кабуто и вывести самых близких? Определённо, мог. Но и тогда его судьба была бы незавидной. Но разве ж это такая большая жертва?        Конечно, хотелось бы разрешить всё, не жертвуя ничем. Вовремя подкидывать нужную информацию, предупреждая об опасности... Только не поверят безусому мальчишке. Или перероют весь мозг, извлекая новые знания для укрепления позиций деревни. И до подходящего возраста не прождёшь, ведь пружина канонных событий начала закручиваться уже с окончания академии. Нет, простой способ не работает.        Хотя, чем нынешнее положение лучше? Тем, что были использованы все возможные средства? Или тем, что был побеждён финальный босс? Ведь не желая жертвовать, в итоге Саске всё-равно отдал даже самое дорогое. Сражаясь за будущее, не смог его удержать. До чего же он слаб.        Язык проверил место, где была зашита капсула с ядом. Хоть это его и не убьёт, но физическая боль временно заглушит душевную. Нет, капсулу явно извлекли. Не оставили даже "последнего шанса".        Непереносимо долго тянущееся время.        Всепроникающий холод.        И вечная тьма.       ***        Скрежет проворачиваемого замка был подобен грому в тишине подземелья. Эти места были в отдалении от основных структур, и редко кто доходил досюда. Но трое пришедших знали немного больше.        На одном из складов в дальней стене имелся проход, скрытый и от глаз, и от иных способов обнаружения. Там, за стальной дверью, опечатанной множеством фуинов, находилась камера, в которой содержался один из опаснейших отступников.        "Бывший опаснейшим," — исправился Данзо, вспомнив о увечье Учихи.        Главе Корня не очень-то хотелось брать на себя охрану этого типа, и причин у него было множество. Однако, прямой приказ Хокаге не проигнорируешь.        Вечно сопровождавший его анбу из доверенных Цунаде открыл дверь, и все трое прошли в тёмную комнатку, по размерам не превышавшую два на два метра. У дальней стены на бесформенной куче какого-то тряпья лежал отступник. Прошло не так уж много времени с его помещения в камеру, не более пяти часов, но Данзо с одного взгляда определил, что медика он прихватил не зря.        — Проверь его, — указал глава кивком.        Пройдясь сканирующим дзюцу, медик отрапортовал:        — Обезвоживание, переохлаждение и вызванное им воспаление.        Старик удивлённо приподнял бровь. Если обезвоживание для отступников, прошедших через длительный допрос, было делом обычным, то вот переохлаждение... От многих условностей шиноби защищала чакра, применяемая на чистых инстинктах, однако... Глава быстро сообразил, в чём дело.        — Сколько у него чакры?        — Не больше, чем у обычного человека. Минимум, необходимый на поддержание жизни.        Этот выскочка Узумаки... Зря Цунаде доверила ему создание оков для заключённых. Напортачил в таком тривиальном пункте. Не может же отступник содержаться в обычных условиях, в тепле и уюте, его обязательно изолируют толстыми стенами, где-нибудь под землёй. И уж точно никто не станет ставить в камеру обогрев.        — Подлечи до того состояния, чтобы Учиха не скончался. И приведи Узумаки, пускай снизит мощность печатей.        — Данзо-сама! — тут же среагировал доверенный Цунаде, — Хокаге-сама не разрешала допускать к заключённому кого-либо.        — Хокаге-сама не разрешала даже задавать ему каких-либо вопросов, — передразнил его старик, — однако ж тащить через всю базу одеяло при шмонающихся тут и там соглядатаях и шпионах будет верхом неразумности. Лучше б отступника вообще замуровать.        Но за смерть Учихи полетит его же голова.        — Вы не опасаетесь, что Демон обеспечит побег?        Данзо внимательно посмотрел на лежащего юношу. На безвольно разжатые ладони. На тряпьё, которым отступник так и не удосужился укутаться. На доверху наполненную кадку с водой, из которой не расплескалось ни капли.        — А ты не видишь? Отступнику незачем бежать. Он сломлен.       ***        Сильная пощёчина ожгла щёку. Это частично вывело из состояния полной отрешённости.        — Саске, ну же, прореагируй хоть как-то, — не успокаивался Наруто, продолжая трясти его за плечи.        — Отстань, — повёл Учиха рукою, насколько это позволяли скреплённые браслеты.        — Чёрт, — Узумаки сдаваться не собирался, столкнулся с ним лбом, пробиваясь во внутренний мир. — Замедляй время по максимуму, — не отпускал до тех пор, пока не было выполнено требуемое. — Какая же тут темень, — явно наощупь он сел рядом. — А теперь говори, какого чёрта ты сдался?        — А ты будто бы не понимаешь.        — Ты жив, а значит, ещё не всё потеряно.        — Не строй из себя идиота.        — Да, я помню, что произошло, но... Неужели не осталось ничего, что заставило б тебя жить дальше?        — Что ты предлагаешь? Забыть обо всём как о страшном сне? Так уж прости, эти события отпечатались в моей памяти настолько, что их не развидеть.        Наруто замолчал, задумавшись. Через пару минут он попробовал ещё раз:        — Я понимаю, что ты потерял и любимую, и брата, и даже свободу. В чём-то это и моя вина — ведь я обещал, что спрячу Карин, и она будет в безопасности. И я готов расплатиться за это...        — Не стоит. Это я не должен был давать волю чувствам.        — Хочешь сказать, что смог бы всю жизнь просуществовать без эмоций?        — Шиноби, тем более отступник, не может иметь такой роскоши.        — Постой-постой, то есть всё то, что ты творил до этого, не из-за привязанностей?        — Именно из-за них. И сам видишь, к чему в итоге всё пришло.        — Вот именно! Иначе мир мог просто погибнуть.        — За такую цену... Лучше б его спас кто-то другой. Получил МСную силу...        — Опять ты со своим МС, как зацикленный. Не спас бы мир никто — так и ладно, позитивный исход необязателен. Такова ведь жизнь.        — И многих людей она ломает.        — Но пока есть поддержка от других, возможно удержаться на грани.        — Вряд ли кто-то захочет связываться с отступником.        — Просто-напросто большинство настоящего тебя не знает.        — Из-за этого я в темнице, и единственное, что меня ожидает, так это допросы и казнь.        — А что было бы, имейся у тебя возможность освободиться?        — Слепцу, за которым охотится весь мир? — рассмеялся безрадостно.        — Вот чисто гипотетически. Если бы у тебя был выбор, смог бы ты тогда продолжить жить?        — Неужели думаешь, что это мне бы помогло? Некуда идти, и не за что сражаться.        — Осталась деревня. И друзья.        — До биомассы, населяющей Коноху, мне дела нет. А ты достаточно силён, чтобы дать отпор любому покусившемуся на твои идеалы. И даже если возникнут обстоятельства, при которых не пробиться грубой силой, твоя соображалка позволит выкрутиться из ситуации.        — Но только ты можешь подловить Кабуто.        Какой бред.        — Он не так уж опытен, и Данзо выйдет на него, рано или поздно.        — Не перекладывай ответственность. С новым союзником, Обито, поймать его непросто.        — Тогда мне тем более нечего противопоставить. Хочешь поймать их — обратись к Какаши, он поможет устроить засаду в измерении Камуи.        — Не сможет — тот Учиха отобрал шаринган.        — Сенсей жив?        — Да, по счастью, его успели прикрыть. Но теперь у нас нет никакого доступа.        Хорошо, что хотя бы жив. А с разрешением проблемы...        — Есть иные способы — работа с информацией, организация облав, махинации и ловушки.        — Но ведь Кабуто всегда может скрыться в Рьючидо, до которого так просто не добраться.        — Я не сеннин, так что буду проходить туда как и все. И не забывай, что змеи — не жабы, и с лёгкостью атакуют любого пришедшего. А я слишком слаб, чтобы...        — Опять зацикливаешься на собственной слабости.        — А ты думал, с чего начинается депрессия? Многие не переносят жестокости этого мира, и пытаются скрыться. Кто-то — на дне бутыли, а кто — в нарисованную реальность. Даже я — не исключение.        — Но невозможно ж жить одними лишь мечтами.        — Кто-то свято верит, что возможно. И даже старательно навязывает эту теорию другим. Но подобное работает лишь до первой серьёзной проблемы, которую не преодолеть верой или бездействием.        — Из-за того ты так стараешься предугадать шаги противника и заранее готовишься к наиболее вероятным исходам?        — Всего лишь запасаю подушки безопасности. На случай, если что-то пойдёт не по плану.        — А если не напрягаться? Вообще отказаться от всех этих вывертов на "должен" и "надо"?        Очередная наивная брехня.        — Скажи, а ты знаешь, что такое деградация? — даже не стал дожидаться ответа. — Видел людей, что вот так "не напрягались"? Какими неповоротливыми развалинами они становились через несколько лет такой жизни? Не замечая, что становятся слабее, глупее, нисходят по уровню мировоззрения до скота, могущего разве что жрать и ебаться...        — Остановись, Саске! — прервал его Наруто, — ты выходишь за рамки.        — Прости, — выдохнул, признавая, что занесло, — но я понимаю, что в своём нынешнем положении проще всего будет утолить горе в спиртном. А это прямой путь в те самые деградирующие элементы.        — Тебе не удержаться?        — Сам подумай — в большинстве случаев сам человек является причиной своих проблем. Поддавшись эмоциям или не разобравшись в ситуации, мы творим многие безумства, которых могли бы не совершать, обладай чуть большим самоконтролем. Тот же пример с деградацией, хоть и более мягкий — мы не можем заставить себя оторваться от интересной книжки, пока не увидим окончания. Но из-за этого регулярно оказываемся в сидячем положении у экрана, не двигаясь, позабыв о незаконченных делах. Казалось бы — мелочь, но если продолжать день ото дня? Неужели думаешь, что мышцы и связки сохранят силу и пластичность? Что неизрасходованная энергия не отложится жировыми складками? Что зрение не начнёт падать? Или ещё не приходилось сталкиваться с подобной проблемой? В мире, где нет нужды в сражениях и выживании, многие оказываются жертвами собственной лени.        — И это так важно?        — Считай, что я боюсь. Потому что нет врага страшнее, чем время. Остановишься всего на миг, решив сказать, что цель достигнута и можно отдохнуть, и уже не заметишь, как поток всевозрастающей энтропии уносит за собой всё то, что было собрано.        — Но как ты собираешься продолжать эту вечную гонку? И не получается ли, что абсолют недостижим?        — Одним человеком - да. Но если за ним пойдут другие? Если использовать не только силу мышц, но и инженерные решения? Если не останавливаться на отметке "хорошо", а продолжать видеть перед собой "лучшее"?        — Ты — идеалист, — не удержался блондин от фырканья.        — Что есть, то есть, — не стал отрицать очевидное.        Но разве не стремление к идеалу заставляет стремиться к прогрессу? Возможно ли техническое развитие мира при отсутствии желания достичь недостижимого?        — Что ж, тогда, может, займёшься развитием науки? — зацепился Наруто за мысль. — Ты ж столько всего знаешь из физики, математики, технологий. Дашь этому миру то, что было в твоём.        — Не так уж много я смогу вспомнить, поскольку ничем из этого подолгу не пользовался. Для переоткрытий же мне понадобится аппаратура и зрение, чтобы отслеживать получаемые результаты. И не забывай, что человечеству того мира понадобилось несколько столетий развития и умы гениев, пробивавшихся через дебри догадок и заблуждений. И даже сейчас в науке полно противоречий.        — Снова отговорки. — Тон Узумаки поменялся, он будто что-то удумал. — Тогда, может, попробуешь ещё раз найти ту, ради которой будешь готов отдать свою жизнь?        — Ты издеваешься? Какая женщина выдержит жизнь на пособие по инвалидности или подаяния. Мне не обеспечить её, не дать родившимся детям достойной жизни. Так что какой из меня мужчина?        — Но ты ж остаёшься шиноби.        — Боец из меня никакой. Больше обуза.        — А ты способен видеть что-то кроме препятствий?        — Цель.        Наверное, Наруто полностью сосредоточился на эмпатии, потому что очень быстро понял, какова она:        — Нет, ты не посмеешь, — юноша не стал бездействовать и схватил за грудки. — Не думай, что это поможет!        — Хочешь остановить?        — Почему ненависть?        — Это то чувство, что позволяет продолжать движение независимо от ограничений, даже будучи калекой или безумцем. — Саске в ответ схватил запястье удерживающего. — Так что уж определись, чего ты от меня хочешь. Такой пессимист, как я, не сможет жить наивными мечтами. Я чётко представляю, что достижимо, и иду к этому. Сейчас же для меня мало чего имеет смысл.        Раздался отчётливый скрип зубами.        — Снова ты всё извратил. У тебя ж остались друзья, готовые поддержать в трудный момент.        — Ты не сможешь быть рядом постоянно: миссии, непредвиденные обстоятельства, личная жизнь. Да и скрывать меня где-либо в Конохе — крайняя глупость.        — А если это место будет чуточку дальше?        — И ты готов каждый день выслушивать мои нудные убеждения?        — С тобой всегда тяжело общаться. Но Кураму я переубедил, а значит, и с тобой тоже совладаю.        — Зачем это тебе?        — Потому что видеть, как друг самоуничтожает себя, непереносимо больно. Настолько, что начинает ныть сердце, и хочется хоть как-то всё исправить. — Наруто придвинулся неимоверно близко, соприкоснувшись с ним лбом, — а ты, Демон, умудрился кануть в такую тьму, что во внутреннем мире можно ориентироваться разве что по сенсорике.        — Это из-за слепоты. И тот Демон, которого ты знал, погиб на войне, использовав запретную технику.        — Верно, но Тень всё ещё есть. И я хочу, чтобы ты и дальше сопровождал меня, как раньше, незаметно, из тени. Ведь ты — мой первый и самый близкий друг.        Отчего-то пальцы разжались. Не было больше смысла в удержании. Ведь, как ни парадоксально, связи ещё остались. То, что держит в этом мире, люди, которые помнят. И цель, даже такая бессмысленная и почти недостижимая.        — Знаешь, за что я более всего тебя ненавижу? — невзирая на сказанное, брюнет не испытывал этого чувства. Скорее, наоборот, это было сродни восхищению. — Даже когда человек решает, что жизнь окончена и можно уходить, заявляешься ты, и своим неугасимым оптимизмом заставляешь его менять решение. — Со стороны Узумаки послышался довольный хмык. — Однако, как ты собираешься осуществлять побег?        — Определённый план уже есть. Необходимо создать ощущение, что ты сбежал самостоятельно.        — Как?        — Не такие уж серьёзные на тебе фуины. Если снять наручники, пользоваться чакрой сможешь.        — Где я достану отмычку? С меня даже сапоги сняли, опасаясь необнаруженных тайников.        — Одна уже у тебя под маской, над левым ухом. Скважины по бокам браслетов, с противоположной стороны от перемычки. Пока не вернулась Цунаде, возможность есть.        — Ладно. А дверь?        — Замок на высоте семи ладоней от пола, перепилишь язычок чакрой райтона.        — Охрана заметит.        — Её нет. Остерегаются, что твоё местоположение вычислят, а потому никаких шиноби рядом не ошивается.        — Думаешь, нет никаких систем безопасности? Учитывай, я ничего не вижу и двигаться буду буквально наощупь.        — Что-то есть, — неохотно сознался Наруто. — Но как только выйдешь из камеры, тебя встретит мой клон. Он же принесёт одежду и маску для маскировки.        — На переодевание может не хватить времени. Как и на уход из зоны поиска. Особенно если подключатся Хьюга.        — А если использовать запечатывание в свитке и отвлекающий манёвр?        — Ладно свиток, но как подделать мою чакру и внешность?        — Всё это время оковы забирали у тебя энергию. Как думаешь, куда она уходила?        — Значит, положение накопителя тебе известно.        — Да, и я смогу перенастроить его на излучение.        — Техниками моя подмена пользоваться не сможет — подлог сразу распознают.        — Для наведения шороха мне хватит и Хирайшина. А свою чакру замаскирую.        — И не забывай про алиби.        — Я буду в первых рядах увещевать "тебя" остановиться.        — А другой клон будет двигаться в противоположную сторону, унося свиток... Надеюсь, ты подготовил пути отхода?        — Печати Хирайшина уже расклеены. Близится вечер, а ночь — время Демонов.       ***        Узумаки ушёл, оставив после себя самые неоднозначные эмоции. Обречённость задавливалась упёртостью, покорность — эксцентричностью, а ещё, невзирая на убеждения Наруто, зарождалось то чувство, которое позволит двигаться вперёд. У него остались незавершённые дела. Змей, уничтоживший всё дорогое, скрывался в какой-то глубокой норе. Выйти на него будет непросто. Понадобится своя агентурная сеть. Но Акацуки разбиты, а значит, вновь появятся разрозненные отступнические группировки. Необходимо влиться в теневой мир. И найти людей, которым можно доверять.        Эти мысли проскальзывали в уме, пока Саске с помощью оставленной Наруто отмычки освобождался от оков. Замки оказались несложными, приходилось выбираться и не из такого. Больше времени ушло на восстановление подвижности заиндевевших мышц. Слабость, конечно, никуда не делась, но ему не придётся сражаться или сбегать от погони, так что терпимо.        Основные проблемы начались, когда юноша, отмерив необходимую высоту и, приложив к едва ощутимой щели кончики пальцев, попытался активировать райтон. Чакра ощущалась, но приобретать стихийное проявление не желала. Отступник ощупал себя, пытаясь определить наличие каких-то дополнительных оков. Но нет, по-видимому, это фуин воздушной стихии, ограничивающий использование молний. Какой хороший расчёт — слепец не может найти печать и снять её. Но то ли дознаватели не уловили особенности техники мангекьё, позволяющей использовать силу, не завязанную на зрительный контакт, независимо от наличия или отсутствия зрения, то ли есть иные предосторожности, отсылающие сигнал тревоги, стоит лишь задеть какой-то определённый контур. Но отказываться от побега он не станет. Так что рискуем.        Чакры восстановилось не так уж много, и надо действовать осторожно. Расположив ладонь напротив замка, Саске приготовился к одновременной активации шарингана и формированию Лезвия молнии. Попытка будет всего одна, и то возможно чакроистощение и преждевременная потеря сознания. Выдохнув, применил обе техники. Боль пронзила левую сторону лица, пройдясь от глаза до мозга. Энергии хватило едва-едва, чтобы послышался звук разрезания металла.        Тут же подключился клон Наруто, открывший дверь и помогший отступнику выбраться из камеры. Зашуршали свитки, в плечо воткнулась игла, и на какое-то время все ощущения исчезли.        Пришёл в сознание в совершенно ином месте. Пропала затхлость подземелья, отовсюду слышались звуки ночного леса, кожи касалась мягкая трава. Будто с непривычки, от малейшего отрыва головы от земли закружилась голова. И в глаза как песка насыпали.        — Очнулся? — тут же взял его в оборот Наруто, не дав разобраться в ощущениях. Его руки помогли подняться до сидячего положения, — надо бы побыстрей покинуть область возможного прочёсывания, пока не закончилась чакра клона.        — Всё-таки не рассчитал? — на плечи уже легла ткань плаща, накинутого Узумаки. Им же натягивались и сапоги.        — Самую малость. Понадобилось более мощное сокрытие из-за поднявшейся тревоги.        — Ты б ещё более известного отступника выкрал.        — Такого надо суметь найти.        Вдвоём они двинулись по верхним путям, продолжая дружескую перепалку, пройдя так часа два, и Саске, чуя накатывающую усталость, попросил о небольшом отдыхе. Как только их ноги коснулись земли, Учиха воткнул оставшуюся у него отмычку в шею клону, развеивая. Юноша не исключал, что Узумаки додумается дать двойнику печать Хирайшина, но чакры на телепортацию на такое расстояние потребуется немало, а у Демона с учётом планов на поднятие дебоша энергии останется немного, и если уж он переместится сюда, то есть вероятность ощутимого ослабления. Наощупь отступник обнаружил пару упавших бумажек, извлёк из одной при подаче чакры какой-то инвентарь, а вот вторую пришлось разорвать на всякий случай.        Поднялся. Необходимо скрыться. Выбраться на какую-либо дорогу, найти обжитое поселение и затаиться, привыкнуть к нынешним ограничениям. А потом начать действовать.        Саске двинулся в случайном направлении, ища подходящую палку для простукивания местности.        Но не успел юноша сделать и дюжины шагов, как перед ним кто-то приземлился. Через мгновение шелест потревоженной листвы раздался и с боков, и сзади. Пять, восемь, десять. Не справиться, никаким способом.        — Далеко собрался, Учиха? — произнёс это Шикамару. Да, кто ж ещё, как не гений Нара, способен распознать афёру Демонов?        И что же?        Саске опустил голову.        В мыслях крутился всего один вопрос: на что же рассчитывал Наруто?       ***        Кабуто был зол. Этот чёртов Учиха его перехитрил. Использовал статус отступника и обеспечил себе такую защиту, что даже сеть из воскрешённых Эдо Тенсей и новый союзник с примечательной способностью телепортации не смогли засечь его местоположение.        Предполагая, что Демон попытается сбежать, выждав какое-то время, Змей оставался в Конохе до победного. Но когда Учиха, наконец, появился, начался невообразимый хаос. Через сенсорику Кабуто несколько раз подмечал, что Саске в буквальном смысле телепортируется. Когда он успел освоить Летящего бога грома и, главное, откуда у него фуины, оставалось непонятным, но, тем не менее, Демон успешно запутывал преследователей, не вступая с ними в контакт. От направленных к нему воскрешённых Учиха также ушёл. Используя длиннющие коридоры базы Корня, он покинул деревню, не столкнувшись ни с одним из снаряжённых на поимку отрядов. Однако же, на поверхности, далеко за пределами Конохи Саске настигли, и в отчаянной попытке вырваться из окружения он погиб от перегрузки источника чакры.        Из-за того, что дружок Узумаки, участвовавший в преследовании, запечатал своими техниками большую часть воскрешённых, Кабуто мог наблюдать лишь издалека, как уничтожают его драгоценность. Змей подобрался ближе, только когда гонка закончилась. Подойдя под маскировкой к трупу Учихи, он посмотрел на глаза, убеждаясь, что это тот самый шаринган: один совершенно белый от использования запретной техники, а второй — с шестилепестковым цветком мангекьё.        Но Кабуто не отчаялся. Вернувшись на свою новую базу, он нашёл оставшиеся с давних времён пакеты с кровью Саске, подготовил жертву для Эдо Тенсей и... не смог его воскресить. Души не было в Чистом мире. Это означало лишь одно: его дух успели поймать и запечатать. Каков рассчёт.        На нервной почве Кабуто засмеялся. Поначалу это было тихим хихиканьем, но чем дальше, тем сильнее наполнялась грудь воздухом, выдавая всё более громкий гомерический смех. Змей восхищался. Демон смог перевернуть исход, даже при столь малом количестве рычагов влияния. Он использовал все связи и все возможности. Хитрил и изворачивался похлеще угря. Освободился от неснимаемых оков. И ушёл, забрав все тайны с собою.        Как же досадно, что никогда более не удастся с ним пересечься.