Chacun est entraîné par sa passion Каждого влечет своя страсть
Palaye Royale — Lonely (slow)
— Тони? Что-то случилось? Куда ты собрался? — зевнув, спросила Мери, размыкая заспанные глаза, видя, как сын куда-то собирался, судорожно расхаживая по комнате. Она снова уснула в зале, читая любимую книгу, не в силах подняться в свою спальню. В последнее время женщина плохо спала, ведь каждый раз, когда она ложилась в кровать, мог стать для нее последним. Ей всего лишь пару месяцев назад поставили страшный диагноз — рак легких. Врачи поздно спохватились, клетки были поражены почти полностью. Прекрасно понимая, что операция здесь не поможет, она отказалась от неë, предпочитая сохранить свои красивые и шелковистые от природы волосы. В самые ужасные моменты боли, она отказывалась есть, из-за чего стремительно теряла в весе. Но по этому поводу миссис Стоун не расстраивалась — ей всегда хотелось похудеть, и вернуться в ту форму горячей красотки, которой она была раньше. Ей не верилось. Столько времени прошло, а Энтони всë равно был рядом с ней, даже после того, как узнал о еë болезни. Она тщательно пыталась скрывать всë от сына, потому что не хотела расстраивать его ещё больше, хотя казалось, куда уж больше...? Жизнь мамы особого спецагента была ничем не примечательной, даже обычной, но счастливой. Большой дом, кошка, и работа мечты. Она не боялась умирать, скорее наоборот, хотела сделать это в одиночестве. Только без Тони. Он не должен был видеть еë такой… Такой больной, уставшей и мечтающей о смерти, лишь бы еë мучения прекратились. Но он сам настоял на том, что будет рядом с ней до самого конца, оставив еë дома, ухаживая и помогая с домашними делами, а не отправив в больницу, доживать свои последние месяцы в одиночестве. — Проблемы на работе, мам. Прости что разбудил, отдыхай, — ответил мужчина, осторожно присаживаясь рядом с ней, мягко касаясь еë руки, после чего нежно поцеловал в лоб. Она улыбнувшись, послушно прикрыла глаза, а он задержался на кровати ещё секунду, любуясь ей. Впалые щеки, навсегда лишившиеся румянца, пустые, но всë еще полные любви глаза, слегка потрескавшиеся губы, потому что она кусала их, каждый раз, когда нервничала. Для него она всегда будет красивой. Его мама, опора и поддержка. Он многим был ей обязан. Она единственное, что у него осталось… Его отец скоропостижно скончался, не оставив им ничего, кроме кредитов и долгов, и только благодаря ей, работающей на трех работах, у маленького Тони было все, о чем он мечтал: хорошая школа, элитный военный вуз, а затем и серьезная должность в Национальной Минобороне. Хотя с последним она все же прогадала. Долгие годы он скрывал от неë, на кого он работал, куда ездил и что делал. Мери была уверена, что сын проводил свои дни в душном офисе, копаясь в бумажных отчётах и докладах, но никак не работая на, пусть и самого гениального ученого нашего времени, но и самого деспотичного — профессора Эггмана. Стоун помнил, как стоял на коленях перед ней, в рентгеновском кабинете, плача как маленький мальчик, уткнувшись в еë ноги, держа в руках полупрозрачный снимок, с огромной опухолью, всë ещё не веря в происходящее, пока она аккуратно гладила его по голове, пытаясь успокоить. Новость о еë болезни прошла ещё в первую неделю, все стадии: непонимание, отрицание и… принятие? Он так и не смог принять. Пытался, но не смог. Мужчина просто напросто не представлял своей жизни без неë. Без утренних поцелуев в щеку, разговорах на обеденных перерывах, хотя на его работе это категорически запрещалось, и горячих ужинов. Всем своим видом он старался показать, что он рядом, он с ней, он не бросит еë. Однако каждый раз ему удавалось это всë труднее и труднее. Тони не справлялся. О своей проблеме он рассказал знакомому, который посоветовал одного психиатра из Балтимора, в трех часах езды отсюда. Мужчина сомневался, однако назначил встречу, и в тот же вечер появился на пороге еë дома. Его встретила женщина, средних лет, со светлыми волосами, зелёно-голубыми глазами, приятным голосом и потрясающей улыбкой. Но он мало уделил внимание еë внешности, его больше интересовал опыт работы. Агент был поражен, узнав, что в свои тридцать пять лет, она уже являлась дипломированным специалистом в разных областях, с несколькими профилями подготовки и хорошими отзывами. Стоун сразу навел о ней справки, а затем сам побывал на еë информационном сайте. Контингент пациентов был разный: она не принимала детей, женщин консультировала довольно редко и только мужчины занимали основную часть. Многие из них, пусть и предпочли быть инкогнито, оказались известными и богатыми людьми и все остались довольны после сеансов с ней. И он решился. Сначала всë было как обычно: он приезжал, они разговаривали о его любимой маме, увядающей прямо у него на глазах, его напряженной работе, ведь психологическое насилие профессора рано или поздно должно было о себе заявить, срывах на подчинённых и о многом другом. Но потом… Что-то изменилось. В один из таких дней, мисс Девор, предложила ему свой «особый» метод принятия и восприятия действительности — метод боли, позволяющий забыть и отвлечься от внешнего мира. Он долго не соглашался, но подумав, всë-таки сдался, подписав несколько документов и один договор о полном неразглашении информации. Агент не знал, на что идет, ведь даже понятия не имел о том, что действительно задумала его психиатр. Сейчас, мужчина понимал, что это была лишь умелая манипуляция с еë стороны и его самовнушение, а не собственно-правильно принятое решение. Так он познакомился с «Комнатой Наказаний», располагающейся на втором этаже еë виллы. Узнал, что такое плеть, хлыст, стек и порка. Еë профессиональные навыки заставили его усомниться в своих действиях, но не прекратить их встречи. Тони вдруг почувствовал вкус унижения и ему понравилось. Он перестал быть пациентом, а стал самым настоящим клиентом, как и все другие мужчины, чем-то заинтересовавшие Эвелин Девор. Она запрещала прикасаться к себе, использовала методы «поощрение» и «наказание». И мужчина молча подчинялся ей, не смея даже возразить. У него быстро развилась эмоциональная одержимость ею, он совсем не мог это контролировать, чего в принципе и добивалась психиатр. Ведь она всегда говорила, что «только боль пробуждает наши истинные чувства». Бывали времена, когда он не мог уснуть из-за этого, потому что хотел вновь почувствовать эти ощущения. Вот и сейчас под покровом ночи, Энтони собирался к ней… «В последний раз… В последний раз…»,— твердил он себе, укладывая гелем темные пряди и поправляя галстук, стоя напротив зеркала. Такими словами Стоун только утешал себя, потому что уже давно понял, что не сможет разорвать этот порочный круг. Он врал маме, спрашивающей почему он стал вот так часто уезжать из дома ночью, ссылаясь на работу, чтобы вернуться только рано утром, врал друзьям, так как те думали, что из-за его «больно» счастливого вида, он либо принимал антидепрессанты, либо употреблял наркотики, врал на работе, и т.д. Но он правда чувствовал себя лучше, по крайней мере, он хотел в это верить. — Ты признаешь, что вел себя скверно, мой мальчик? — его мысли прервал, соблазнительно-манящий голос его Госпожи. Тони уже и не помнил, как оказался здесь, в этой комнате, привязанным к кровати, ведь пару минут назад ему казалось, что он был дома. Она величественно прошла в комнату в своем полупрозрачном костюме, который практически не скрывал еë достоинств. Хотя еë саму уже можно считать достоинством. С виду милая, хрупкая и изящная, но это был всего лишь вид, особенно для этой женщины… Первый удар по бедру, скользящий и рассекающий воздух. Она ждала ответа. А затем мужской, сдавленный вздох. — Да, мисс Девор…***
Stephen Rae — The Mistress
Тони нервно сглотнул, вновь поправляя галстук, который, казалось, сейчас был настоящей петлей, стягивающей мужскую шею тугим кольцом. Руки тряслись, рубашка насквозь промокла, спина ныла, а голова гудела. Он смотрел из машины на многоэтажное здание «Eggman Enterprise», ставшее для него самым настоящим Адом, но никак не вторым домом, за эти пять лет, все еще не решаясь войти. Признаться честно, люди, работающие там, пусть и были его коллегами, пугали его не меньше, чем сам хозяин компании, но выбора не было, ему нужно было поговорить с боссом. Стоун просматривал камеры наблюдения в здании через смартфон, изредка прерываясь, чтобы отпить кофе. На одной из последних камер, находящихся почти рядом с кабинетом босса, Энтони заметил Марго — бухгалтера их компании, которая, закинув ноги на стол, смотрела какой-то сериал, громко разговаривая по телефону, что являлось нарушением их рабочего устава. Она всегда бесила его, ведь он не понимал, для чего девушка здесь работает и занимает место на этой должности. Её перевели из другого отдела, пытаясь так «избавиться», потому что она категорически не выполняла свою работу, а была лишь «предметом» в офисе. Мило улыбалась, хлопала глазами, надувала губки и всегда, во время обеда, фоткалась в зеркале. Большой бюст, короткие юбки, сделанные губы и несколько пластических операций. Она была похожа на силиконовую куклу для взрослых, из-за чего постоянно обращала на себя внимания, особенно мужчин. Марго, действительно, никогда не была одна, потому что Тони, каждую неделю, на работе, видел её с новым очередным кавалером. Как-то раз, она также предложила ему пару непристойностей, агент сразу же отказал ей, в достаточно грубой форме, пока один из его коллег не сделал ему замечание, почти заставив извиниться, рассказав чьей родственницей являться это «недоразумение». Её бы здесь никогда не было, если бы сам министр Минобороны, не попросил лично Эггмана принять её на работу. Она являлась его внучкой и была из тех, легкомысленных девушек, которые считали, что за них все решит все их семья. Эггман несколько раз был раздражён из-за её поведения и даже чуть не убил её на месте, но прекрасно понимая, что на её работе держатся их хорошие взаимоотношения с министром, он, несколько месяцев назад, перевел Марго в самый дальний кабинет, надеясь никогда больше не видеть. На другой камере он рассмотрел своих коллег, что-то обсуждающих в приемной, потому что другой комнаты попросту не было. Так как доктор Эггман был категорически против проектирования «Зоны Отдыха». В каждом кабинете, подсобной, туалете стояли камеры и прослушивающие устройства, доступ к которым был только у профессора и исключительно у него. И только одно место было «запретной территорией» — кабинет Эггмана. Агенту Стоуну всегда было интересно узнать, чем в свободное от работы времени занимается его босс, но пока ему только оставалось довольствоваться наблюдением за всеми остальными работниками «Eggman Enterprise». Они ведь даже не догадывались, что всë, о чем они говорят, записывается, и в любое время могло быть выведено умной системой на главный экран Доктора, если бы он вдруг этого захотел. Энтони и сам прекрасно понимал, насколько это ужасно, когда за тобой кто-то наблюдает… На последней встрече с мисс Девор, агент, по собственной глупости, позволил себе отвлечься. Когда его Госпожа вышла на пару минут, Стоун, сидя на ковре, в наручниках, обратил внимание на мраморную статую, стоящую на столе, прямо напротив него. Мужчина раньше не замечал еë и сразу принялся рассматривать тонкую работу итальянского мастера. Это была «Кающаяся Мария Магдалина», точнее еë уменьшенная копия, но очень хорошего качества. Он хорошо знал, что за смысл заключен в этой скульптуре и не мог никак понять: неужели его психиатр, в прошлом, совершила что-то на столько ужасное, о чём очень сожалела, и пыталась этой плачущей фигурой напомнить себе о грехе и чувстве вины, от которых так и не смогла избавится? На этот вопрос ему могла ответить только сама Эвелин. Тони, в любом случае, показался очень странным выбор декора в столь необычную комнату, но зато это сразу навеяло ему мысли о Флоренции — любимом городе его мамы, и их первом свадебном путешествии с покойным отцом. В тот вечер он пообещал себе, что в ближайшее время возьмет отпуск и они вместе отправятся туда, пусть это и будет их последнее общее воспоминание. Он бы и дальше любовался красотой женщины из белого мрамора, если бы чисто случайно не поднял глаза чуточку выше, начав изучать потолок, водя глазами по декоративной лепнине. Но тут ему представилось то, чего он совсем не хотел увидеть здесь… Камера. Достаточно маленькая, чтобы спрятать еë за причудливым узором одного из вензелей. Энтони дёрнулся в недоверии, моргая глазами и мотая головой, этого просто не могло быть… Он сразу начал перебирать в голове варианты, пытаясь вспомнить условия подписанного договора и найти всему этому разумное объяснение. До него дошёл смысл происходящего: его, агента национальной безопасности, одного из важнейших лиц всей Америки, все это время снимали на видео, и одному Богу известно, в каких позах унижения и мольб. Вот тут-то он и осознал бедственность своего положения, ведь мисс Девор могла спокойно начать его шантажировать, если не придумает, что-то похуже. В голове сразу появилось лицо его мамы, качающей головой с заплаканными глазами, фигуры коллег, смеющихся у него за спиной, если эти записи попадут в Интернет. Да что там Америка, его опозорят на весь мир! Энтони заерзал на ковре, но вовремя опомнился, ему не следовало показывать своего беспокойства, тем более пока шла съемка. И когда Эвелин вернулась, мужчина постарался успокоиться, но не был уверен, что у него получилось. — Я не слышу тебя, мой милый, — довольно протянула Госпожа, рассматривая его побледневшее, точно от страха лицо, натягивая при этом поводок настолько сильно, что агенту почти стало не хватать воздуха. Твёрдого ответа не последовало, он лишь отрицательно покачал головой, что-то мямля про работу и усталость, за что получил стеком по пояснице. В тот вечер он подозрительно вёл себя, извинился и поспешил удалиться, всë ещё надеясь, что его обман не раскрыли. После того случая он несколько месяцев не появлялся у неё, надеясь, что жгучее желание со временем пропадет, однако его так и не отпустило… И тогда, Тони вновь сорвался, рванул к ней, и как только увидел еë, не выдержал и выплеснул эмоции: он несколько раз повысил на неë голос, доказывая ей что-то, однако дрожь в теле выдавала весь его боевой настрой полностью, твердил про конфиденциальность подписанного договора о неразглашении информации между ними. А она лишь молчала, иногда кивая головой, затем спокойно встала и так же спокойно предложила выпить. В тот вечер, он стал единственным и последним, кто получил разрешение от неё на беседу в неформальной обстановке, другим эта «роскошь» не позволялась. И они поговорили, но не как психиатр с пациентом или клиентом, а как друзья. Она рассказала ему всë, что думает о нём и его лечении, успокоила, объяснив, что камера — это всего лишь формальность, и она не собиралась его шантажировать или что-то в этом роде. Просто так она чувствовала себя в безопасности, зная, что еë клиенты будут держать себя в руках, а она всю ситуацию под контролем. И он поверил ей… Из потока мыслей вырвал обжигающий кофе, за которым он заехал с утра и который он так бесцеремонно, своими трясущимися руками, умудрился разлить себе на ногу. Тони чуть не выпал из машины на тротуар перед лужайкой, но успел схватиться за руль. Отряхнувшись, мужчина опомнился, ведь ему не во что было переодеться, потому что он вчера забыл забрать из химчистки свой запасной костюм. Этим всегда занималась его помощница, но она взяла отпуск и уже как два дня отдыхала с семьёй где-то в тихой деревне на севере страны, а найти замену ему просто не хватило времени. Энтони знал, насколько сильно профессор ненавидел, когда что-то было не «идеально» и выходило из под контроля. Поэтому, посидев ещё немного, он постарался успокоиться, а затем выдохнув, решил все же забрать костюм и переодеться, надеясь, что не опоздает.***
— Сэр, можно я…? — аккуратно выглядывая из двери, с нервной улыбкой на лице, взволнованно спросил Энтони, переминаясь с ноги на ногу. Он мельком взглянул на наручные часы: он должен был быть на работе уже как пятнадцать минут. Тони боялся представить, что было бы, задержись он ещё в этой проклятой химчистке. — Стоун? Проходи, — недовольно бросил сидящий за столом Эггман, ни на миг не отвлекаясь от своей работы. Стоун проскользнул в комнату, останавливаясь в метре от стола, на безопасном, как ему казалось, расстоянии. Он, как всегда, чувствуя вину, решил извиниться, однако это его не спасло. — Доктор, простите, я немного… — Опоздал, — закончил за него Эггман, прожигая холодным взглядом, постукивая пальцами по сенсорной панели. Тони показалось, что это секундное молчание продлилось дольше, чем положено. Он инстинктивно сглотнул, приготовившись к наказанию. Пальцы нервно царапали лист бумаги, который Энтони сжимал до побелевших костяшек, что сразу же привлекло внимание босса. Профессор резко встал, дерганно подходя к агенту, из-за чего тот отшатнулся, но заставил себя стоять на месте. — Что это у тебя? — Эггман бесцеремонно вырвал лист у не успевшего до конца осознать, что происходит, мужчины. Карие глаза быстро пробежались по первым двум строкам. – Рапорт об... Отпуске? Отпуске?! — Я хотел… — повышенный тон босса, заставил Тони не только начать мямлить, но и сильнее сжаться, внутри надеясь, что скоро этот кошмар закончиться. — С мамочкой полететь отдохнуть? – фыркнул Эггман, недовольно прищуриваясь, показательно скомкав бумажку и бросив её в агента. Тот вздрогнул, но ничего не ответил. – Ну уж нет, ты останешься здесь, со мной, если не хочешь быть уволен. Ты меня понял? – Стоун открыл было рот, чтобы объясниться, но доктор быстро преодолел между ними «спасательное» расстояние, крепко вцепившись в новый пиджак мужчины, почти встречаясь с ним взглядом. – Я тебя спрашиваю! Ты — кретин?! — Но я… — мужчина замер, нервно сглатывая. — Вот и отлично, так что иди работай. — не обратив никакого внимания на его тщетные попытки с ним поговорить, доктор наигранно улыбнувшись, «похлопал» Энтони по плечу, и наконец отпустил, вернувшись в свое кресло с самым невозмутимым видом. Агенту больше ничего не оставалось, кроме как признать свое поражение и развернуться, чтобы уйти, но тут голос босса в спину заставил остановиться. — А хотя, стой… За последнее время на сайте была замечена подозрительная активность одного аккаунта. А на камерах наблюдения в поле зрения попадала одна и та же машина. Пробей номера и узнай кому она принадлежит, — приказал он, складывая руки на груди, не заинтересованно рассматривая потолок помещения. Если бы это были очередные папарацци или репортёры, то Тони разбирался с ними всегда очень быстро: грозил судебным разбирательством, несколькими исками в управление и в конце концов закрывал маленькие конторки, но что-то ему подсказывало, что все было не так просто. — Вы думаете, что за вами кто-то следит? — озвучил свою мысль агент Стоун, за что был тут же награжден самым насмешливым взглядом. — Какая невероятная проницательность, идиот! Нет, конечно же! Но кому-то я явно интересен...***
Labrinth — I'm tired (slow)
— Кто там? — тихо произнес женский голос из домофона, когда Стоун после нескольких минут раздумий позвонил в него. И тут же мысленно ударил себя по лбу — он не предупредил, что приедет, а значит его здесь никто не ждал. Осознав, насколько бескультурно выглядел его поступок, агент, осудив себя за забывчивость, хотел ещё высказаться про себя, но осекся, прекрасно понимая, каким идиотом, он сейчас выглядел. — Здравствуй, Кейт. Это я, — мужчина поднял голову, улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой, но всë ещё нервничая. Он посмотрел прямо в камеру, чтобы помощница мисс Девор смогла хорошо его рассмотреть. — Энтони? Что-то случилось? — спросила девушка, прищуриваясь, наблюдая за ним. Она старалась держать себя в руках, чтобы не засмеяться, но при виде такого взволнованного и смешного Тони, ей это удавалось с трудом. — У меня не назначено. Я могу войти? — Подожди пару минут. Я предупрежу о твоем визите. Девушка рванула во внутренний двор виллы, где сейчас отдыхала еë босс. Как только Кейт раздвинула стеклянные двери, ей в лицо тут же подул прохладный ветер, обдавая осенней свежестью, от чего помощница невольно поморщилась, стараясь привыкнуть к контрасту температур. Она огляделась: длинная каменистая дорожка, ведущая прямо к бассейну, плетеная мебель и одиноко лежащее полотенце на столе. Догадавшись, что мисс Девор видимо сейчас расслабляется, плавая, девушка, схватив шелковый халат, быстрыми шагами, направилась к ней. — Мисс Девор. К вам клиент. Агент Стоун, — заметив, что женщина вынырнула из воды, обратилась к ней Кейт, подавая полотенце. — Как я понимаю, он не звонил, да? — безучастно хмыкнув, спросила Эвелин, откусив персик, слизывая сок сочного фрукта, стекающего с губ до самого подбородка. Она категорически не любила, когда кто-то приезжал без предупреждения. В такие моменты, она могла даже разозлиться и не принять назойливого, но такого нуждающегося в еë помощи «пациента». У неë была своя политика психиатра. Однако только одному человеку, позволялся этот нелепый «проступок», именно им и являлся Энтони Стоун. — Так пригласи же его. — Вы не одеты… Я не могу… — слегка засмущавшись, произнесла девушка, поспешно опустив глаза в пол, как только женщина полностью вылезла из бассейна. Кейт никогда не понимала того, что мисс Девор купалась полностью обнаженной, предпочитая отказаться от купальника и вообще какой-либо одежды, предназначенной для этого. Да, пусть вилла и была окружена четырехметровым забором, за которым был густой, непроходимый лес, и по всему периметру были камеры, ей, переехавшей сюда несколько лет назад, все ещё казалось, что за ней следят. — Тогда перестань пялиться и помоги мне, — ухмыльнувшись, произнесла Эвелин, выжимая волосы, после чего громко засмеялась, кинув в неë мокрым полотенцем. — Да, конечно, — поймав полотенце на лету, Кейт отложила его в сторону, накидывая на плечи босса большой шелковый халат с пушистыми рукавами. Усадив женщину за стол, она принесла чай, и сладкое, после чего вернулась к Тони. — Она ждет. — Энтони, проходи, угощайся, как насчет чая? Если хочешь что-то ещё, я могу позвать помощницу, — обратилась к нему Эвелин, приветствуя, когда агент подошёл к ней. Мужчина, все ещё пребывая в состоянии нервозности, на дрожащих ногах подошёл к столу, ожидая разрешения, и только когда мисс Девор, жестом пригласила его присесть, не сводя своего пристального взгляда, он сел. — Благодарю… Мисс...— он замялся, однако увидев строгий взгляд женщины, быстро исправился. — ...Госпожа. Несмотря на то, что они уже очень давно были знакомы, ему всё равно с трудом удавалось соблюдать «её правила». Он иногда путался, мог перебить или же забыть поблагодарить за что-то, но знал: она терпеливо относилась к нему, хотя любой бы на его месте, давно получил бы плёткой по рукам или же чего хуже по лицу. Мисс Девор только с ним и Кейт позволяла себе быть иногда «настоящей», по сему это чаепитие, как и всё основное, не выглядело таким формальным или «искусственным», как было с остальными. Остальные... Тони не входил в их число, прекрасно понимая почему. Он был другой, совсем. Тихий, вежливый, спокойный, пусть и имел у себя в подчинении несколько сотен человек, но запрещал себе срываться на них, также как на свою больную маму, и тех определенных друзей, кто остался с ним, несмотря на его ужасную работу. Но только не его босс… Такие как он были в приоритете у мисс Девор. Энтони же, по «счастливой» случайности стал не просто пациентом, а клиентом её «Комнаты Наказаний», после её предложения, от которого так и не смог отказаться. Он буквально граничил с физическим и эмоциональным насилием, и настолько привык к этому, что не просто не различал грани, он был уверен что сеансы с мисс Девор ему помогают. Хотя она пыталась его переубедить в обратном, и не один раз... Если бы Энтони только знал, насколько ей было плохо и ужасно, от осознания того, что их «связь» не приносит ей никакого удовольствия, она допустила ошибку, пригласив его на запретную территорию. Каждый свой удар, когда они оставались наедине, мисс Девор просчитывала, заставляя сердце болезненно сжимается внутри. Ей действительно было его жалко. Он совершенно не заслужил такого обращения, пусть и верил, что ему это поможет. Но он ведь платил ей, а как там говорится… Слово клиента — закон...? — Ты даже не позвонил мне. Что могло произойти? — она скрестила руки на груди, укоризненно смотря на него, ждала объяснений. — Простите...Я… — начал он, виновато опустив глаза, затем умолк, рассматривая стеклянный сервиз на столе. Эвелин решила нарушить его затянувшиеся молчание, внешне начиная беспокоиться, но внутренне уже предвкушая собственный реванш. — Тебя что-то тревожит? Это случайно никак не связано с твоим боссом? — Да, кстати о нём. Сегодня он попросил меня пробить номера машины. Вашей машины. И аккаунт, который чаще всего просматривает сайт «Eggman Enterprise». Я знаю, что он также принадлежит вам. Я же просил вас быть осторожнее…— он выдохнул, доставая из прозрачного файла, распечатанные фотографии с камер наблюдения, где красовался её тонированный Mercedes GLS, а также распечатки с сайта с URL её профиля. Кто мог так интересоваться его боссом, что захотел устроить эту конспирирующую слежку? Только Эвелин, желающая обратить на себя внимание. Это ведь была не первая её попытка, и Тони очень надоело «подчищать за ней следы». Он чувствовал себя глупо, потому что мог даже не спрашивать и не встречаться с ней, ради этого разговора, ведь сразу понял, что это была она. Кажется, здесь и так всё было очевидно! — Я не настолько глупа, чтобы приезжать туда самой. За рулем была Кейт. О, если бы ты знал, какие она сделала прекрасные фотографии… — женщина мечтательно прикрыла глаза, облизывая губы. — Ну что же, я, наконец, добилась своего. Спустя столько месяцев, он все же заинтересовался мной. Я польщена. Надеюсь, Эггман все такой же заносчивый и манипулирующий, да? Тони даже не мог представить, что за «коллекция» хранилась у неë. Фотографии политиков, бизнесменов, крупных предпринимателей, все они были такими беззащитными в еë руках, раздетыми не только в прямом, но и переносном смысле. Эвелин всегда ненавидела слабых и не умеющих постоять за себя мужчин, если их жалкую оболочку таковыми можно было назвать, она предпочитала их окончательно себе подчинять. Ей нравилось доводить их до исступления, позволять чувствовать себя униженными, заставляя полюбить всë, что она с ними делает. Но к сожалению, они вели себя так только с ней, потому на работе отрывались на всех, кто мог попасть под их горячую руку. Ей всегда казалось, что благодаря ей справедливость восторжествует, ведь эти «животные» были чьими-то боссами, а значит срывались на своих подчинённых, ломая тех окончательно. Мисс Девор была твердо уверена, что все они были чудесными людьми, неожиданно оказавшимися в таких неприятных обстоятельствах, попросту не заслужили к себе такого отношения, не смея даже возразить своему работодателю под страхом смерти. И профессор Эггман не был исключением. В еë рабочем столе была отдельная папка, принадлежавшая только профессору. Она сама бы не назвала это одержимостью или маниакальной зависимостью, скорее тайным восхищением, но не более. Долгие годы, она наблюдала за Эггманом, посещая все его лекции и не пропуская ни один просмотр конференций, проводимой в «Eggman Enterprise». Она действительно им восхищалась, ведь Доктор, будучи круглым сиротой, не просто выбился в «верха», но и построил собственную империю, пусть на костях и крови других, но будущее было явно за ним. Это не могло не поражать воображение. И когда она занялась лечением агента Стоуна, женщина вдруг осознала, насколько всë удачно сложилось. И когда появилась возможность, она начала действовать. Потому что мечтала заполучить его босса себе в «коллекцию», как никого другого. — Да, и сегодня профессор не подписал мой рапорт об отпуске, а я хотел… — агент сдержал поступающий ком боли в горле, пытаясь из последних сил не начать истерить, перед этой шикарной женщиной, которая всегда была готова его выслушать и поддержать. — Ну что за мужчина, обожаю таких — умеющих доставить проблемы всем, кто его окружает. — игриво усмехнулась она, рассматривая маникюр. А потом резко осеклась, осознав, что сказала это вслух, чем только сильнее задела Тони. — О нет… Прости мой милый, я не хотела расстроить тебя ещё больше… То есть, я имела ввиду, обожаю таких наказывать. Ты обязан нас познакомить. — Не думаю, что это обязательно… Вы что-то задумали? — спросил Стоун, недовольно хмыкнув, не обращая никакого внимания на её неудачную шутку, созданную, чтобы поднять ему хоть немного настроение. — О, у меня появилась просто невероятная идея. Ты в праве дать ему наводку на меня, а дальше, я думаю, он сам разберётся. — ответила мисс Девор, и взгляд её в момент стал серьезным и проницательным, агент понял: она не шутила. — Нет, я не могу, это нецелесообразно, вы не понимаете, что делаете… Да и как я… — Тони моментально взвыл, он сразу представил как глупо это может начаться, и какими ужасными последствиями для них обоих это может закончиться. Мужчина давно подозревал своего психиатра в нездоровой симпатии к его боссу, а зная, её наклонности, он боялся подумать что она с ним могла бы сделать, будь он беззащитным рядом с ней. И даже его чувства ненависти и обиды, желание отомстить за все, не могли идти в разрез с здравым смыслом и логикой. — Придумай. Мне это не важно. Да пойми ты уже, я давно ждала этого. И не упущу свой единственный шанс. А ты мне в этом поможешь. Он пожалеет о всех сказанных словах, — женщина загадочно ему подмигнула, улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой, и Стоун понял, что попал по-крупному. — Но… — он попытался ей возразить, прекрасно понимая, что мисс Девор давно приняла решение. — Я не желаю слышать никаких "но" Энтони. Это не обсуждается. А теперь, попрошу оставить меня. — она указала ему на дверь и Тони послушно направился к выходу из сада.***
Soap and Skin — Me and the Devil (slow)
— Вы хотели видеть меня, мисс Девор? — поинтересовалась помощница, когда после ухода Тони обнаружила женщину на втором этаже виллы, в своей спальне, занимающейся «необычным» занятием. Девушка заметила фотографию профессора, лежащую на туалетном столике, напротив которого стояла Госпожа, держа в руках плеть. Она аккуратными движениями проводила стеком по фото, а другой рукой нежно касалась кончиками пальцев глянцевой бумаги, рассматривая её. — Кейт, завтра у нас будут гости. Мне нужно время подготовиться... — Много времени? — Вечность.