Наша тайна — любовь

Дамиано       На лестнице стояла Карина босая, в моей длинной футболке… Слезы ручьем текли из её глаз, и она посмотрела на меня с такой болью и горечью, что мое сердце сжалось. Девушка одной рукой держалась за живот, а второй вцепилась в перила, тихо всхлипывая… — Вы… так громко кричали… — она посмотрела сквозь меня, и я обернулся, увидел в двери кухни маму. Господи… она все слышала…. — Малыш… — Все хорошо, Дами. Твоя мама делает выводы обо мне, ссылаясь на то, что читала, и… она ведь не знает меня. — девушка вытерла слезы и спустилась на несколько ступенек вниз, встав рядом. В дверях появился папа и взял маму за плечи, видимо, давая понять, что не стоит продолжать. — Я хочу только сказать вам, что вы можете сомневаться во мне сколько угодно и не верить моим словам, но я не собиралась вредить Дамиано и его карьере. И если вы считаете меня плохой парой для своего сына… — она сглотнула, но не отвела взгляд. — Что ж… при всем моем уважении, это решать не вам, а ему. — Давайте все успокоимся и сделаем передышку. — вмешался папа, но мама, видимо, думала совершенно по-другому и, высвободившись из его рук, сделала несколько шагов в нашем направлении. — Я считаю, что ты не просто испортила его карьеру, а продолжаешь портить ему жизнь, привязывая к себе этим ребенком. Ведь он еще молод и у него все впереди. Но ты не дала ему выбора. — она сказала это спокойно, но с такой интонацией, что у меня у самого мурашки прошлись по спине. — Мама! Да что с тобой такое?! — не выдержал я. — У него был выбор. Выбор есть всегда, и Дамиано сделал его, оставаясь со мной. — похоже, эти двое даже не слышали меня, продолжая свою словесную перепалку. — Серьезно? Я знаю своего сына, у него обостренное чувство ответственности, он останется с тобой, даже если это не его ребенок. — Это его ребенок! — Карина крикнула, держась за живот, и я взял её за плечо, пытаясь повернуть к себе, но она не поддавалась. — Карин, пойдем, я прошу тебя. — тихо прошептал я. — Почему вы так настроены против меня? Что я вам сделала? — слезы душили её, я чувствовал, как ее разрывает изнутри, и хотел забрать отсюда, чтоб она не продолжала выслушивать все это от моей матери. — Что ты мне сделала? Ты читала вообще, что о вас пишут? У ребят все концерты отменены, они практически без работы из-за тебя! Ты ворвалась в его жизнь и все перевернула! — мама начинала повышать голос, смотря на девушку в упор. — Но я не виновата, что полюбила его! — Ты замужем, девочка! Ты не должна была даже смотреть в его сторону! Но ты не только сделала это, ты еще и умудрилась забеременеть, не то от мужа, не то от моего сына. — Карина уже ничего не могла ответить, громко всхлипывая, но я больше не собирался терпеть это. — Мам, если ты не прекратишь… — То что? — мама с вызовом посмотрела на меня. — Я высказываю свое мнение, да, возможно, не в такой толерантной форме, как тебе хотелось бы, или к которой ты привык, но я считаю, что уже поздно для этого. — Неужели нельзя обсудить все спокойно? — папа сделал шаг в сторону, проводя рукой по волосам. — А что обсуждать? Он поставил нас перед фактом, даже не соизволив сказать, что скоро станет отцом. Скрывал, что встречается с замужней женщиной, а сейчас привозит ее сюда, пряча от журналистов, и хочет оставить с нами, пока сам умотает в город решать свои дела. — я опешил от сказанного мамой и просто уставился на нее, не зная, что ответить. Впервые за всю свою жизнь я смотрел на самого близкого человека и не узнавал её. Всегда такая добрая, хорошая и отзывчивая мама превратилась в настоящую мегеру. Неужели она действительно так ненавидит Карину? Ведь она её совершенно не знает и что самое страшное, даже не пытается узнать, а просто сделала выводы и всё. — Не беспокойтесь, Синьора Давид. Я не останусь в вашем доме больше не минуты. — услышав голос блондинки, я повернулся к ней, но она уже была на лестнице. — Никогда не думал, что настанет такой момент, когда мне не будут рады в доме моих родителей. — медленно повернувшись, я посмотрел на маму. — Ты все перекручиваешь, Дамиано, я такого не говорила. — Я люблю её, мама. И если ты не рада ей, значит не рада и мне. Спасибо за понимание и поддержку. За все спасибо. — тихо ответив, я побежал на верх, перепрыгивая через ступеньку, и, открыв дверь в комнату, зашел внутрь. Карина сидела на краю кровати, закрыв лицо руками, всхлипывая.       Не зная, что сказать, я просто закрыл глаза, мечтая, чтобы этот кошмарный сон наконец закончился. — Хорошо, что я всех вещей не разобрала. Меньше будет складывать. — голос девушки выдернул меня из моих мыслей, и, открыв глаза, я увидел её на полу, возле нашего чемодана. — Карин… — я подошел ближе, приседая на корточки. — Ничего не говори, Дамиано, ладно? Я уже достаточно услышала и, наверное, на сегодня с меня достаточно. — она лихорадочно собирала свои вещи, даже не складывая, а просто забрасывая их в чемодан. — Мне правда жаль, я понятия не имел… — Я знаю, милый. Я понимаю, и ты не виноват. — девушка ходила по комнате и, открыв шкаф, стащила с вешалок все наши вещи. — Если бы я только мог предположить, или если бы мама хоть раз сказала о чем-то подобном, я бы никогда не привез тебя сюда. — поднявшись, я сел на кровать, опуская голову вниз, обхватив её руками. — Я знаю, Дами… — она вытерла слезы, остановившись передо мной, и покачала головой. — Твоя мама назвала меня проституткой… — я поднял голову, а она зажала рот рукой, пытаясь остановить новый поток слёз. — Малыш… — поднявшись, я заключил её в свои объятия, крепко прижимая к себе. — Ты много слышала? — спросил я, немного отстранившись, и провел рукой по ее щеке, вытирая мокрые дорожки. — Почти всё. — всхлипнула она, а меня всего передернуло. — Забронируй нам номер в отеле, пожалуйста. — Карина отстранилась и опять подошла к шкафу. — Мы не можем поехать в отель, родная. — сказав это, я уже предчувствовал бурю. — То есть? — блондинка остановилась и повернулась ко мне. — Мы не можем, Карина. Меня узнают на ресепшене, и завтра же в газетах мы прочитаем о том, что Дамиано Давид вместе с Кариной Конти живет в отеле, при том, что они там, где в большом доме живут его родители. Ты понимаешь, что это новый скандал? А они нам сейчас нужны в последнюю очередь. — я не хотел еще больше загонять её в угол, хотя понимал, что именно это сейчас делаю. Но ехать в отель было просто безумством. — Ты шутишь, правда? Дамиано, я не могу остаться здесь, ты не понимаешь? — она смотрела на меня, а мое сердце разрывалось на части. — Я понимаю, но у нас нет другого выхода. Не переживай, мы переночуем и завтра утром вернемся в Рим, но сегодня на ночь останемся здесь. — я говорил спокойно, понимая, что каждое мое слово сейчас расценивается как предательство. — Нет. Однозначно нет. Я не останусь здесь. Значит я уеду в отель одна, меня не узнают, а утром встретимся и поедем домой. Или, если хочешь, можешь остаться у родителей, у тебя же отпуск сейчас. — видимо, она уже приняла решение и, повернувшись, зашла в ванную, собирать свои принадлежности. — Зачем ты все усложняешь? Я не останусь здесь без тебя, ты же знаешь это. Но и ты никуда не уедешь без меня. — стоя у двери, я наблюдал за девушкой. — Усложнять дальше некуда. Я уеду, Давид, и ты меня не остановишь. — серьезно сказала она, опять вытирая слёзы. — Карина! — Твоя мать считает меня угрозой для тебя и твоей карьеры. Она назвала меня проституткой, считая, что я специально забеременела, для того, чтоб удержать тебя рядом с собой. Да еще и обвинила в обмане, ведь я выдаю чужого ребенка за твоего. И ты хочешь заставить меня остаться в этом доме после всего, что я услышала в свой адрес? Ты правда думаешь, что я задержусь здесь еще хотя бы на час? Тогда ты просто ненормальный, Давид. — девушка прокричала мне все это в лицо и, обойдя, вышла из ванной. Карина       Я лежала на кровати, одетая все в ту же футболку, сверху на покрывале, все в той же комнате в доме родителей Дамиано. На улице уже было темно и в комнате тоже. Лишь свет из коридора через щель внизу двери пробирался внутрь. Он не позволил мне уехать. Просто забрал чемодан. Мы кричали друг на друга, пока у меня не иссякли силы, и я просто перестала спорить. У меня больше нет сил. Если он считает, что мне лучше подождать до утра здесь, то пусть… я подожду здесь. Услышав, как двери в комнату открылись, я закрыла глаза, не оборачиваясь. — Карин, тебе нужно поесть. — он сел на кровать рядом со мной, включая ночную лампу. — Малыш, прошу тебя. — парень погладил меня по волосам, и я открыла глаза. — Я не хочу есть, Дамиано. Мне ничего не надо. — прохрипела я, не узнав своего голоса. — Так нельзя, уже вечер, ты ничего не ела часов с двенадцати. Скажи, чего ты хочешь, и я принесу. — Я хочу уехать от сюда, но ты не позволяешь, закрыв меня здесь. — я опять закрыла глаза. — Это невыносимо… — прошептал парень, и я посмотрела на него. — Конечно невыносимо. Невыносимо сидеть взаперти в доме людей, которые ненавидят тебя, и ждать, когда наступит утро, чтоб наконец-то уехать отсюда. — Черт, Карина, почему ты не хочешь меня понять? Я не хочу, чтоб газетчики опять копались в нашем грязном белье. Ты сама же от этого и страдаешь, когда читаешь, разве нет? — он вскочил на ноги и, проведя рукой по волосам, повернулся ко мне. — У меня нет сил ругаться. Если ты хочешь, чтоб я оставалась здесь, унижаясь еще больше, то пусть… я потерплю до утра. — закрыв лицо руками, я скрутилась калачиком, поджимая к себе ноги. — Ты права… ругаться больше нет сил. Я пойду проветрюсь. Скоро буду. — с этими словами Дамиано вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, оставляя меня одну. Протянув руку в лампе, я выключила свет, погружая комнату в темноту, чувствуя, как слёзы душат меня, пытаясь вырваться наружу. И пока я одна, наверное, не стоит их сдерживать. Через какое-то время я почувствовала дикую усталость во всем теле и не заметила, как уснула.       Громкий крик и какие-то голоса разбудили меня, и я, подскочив, села на кровати. Мне что-то снилось что-то жуткое. Дыхание участилось, а на лбу выступили капельки пота. Мне было очень жарко и казалось, я задыхалась. В комнате все так же было темно. Сглотнув, я повернулась на вторую половину кровати, но она была пуста. Дамиано все еще не было. Потянувшись за телефоном, чтоб посмотреть, который час, я вскрикнула, от острой боли внизу живота. Спокойно, нужно включить свет и позвонить Дами… приложив одну руку к животу, я медленно протянула вторую к лампе и, нажав на включатель, чуть не потеряла сознание. Я сидела в луже крови… — Нет нет нет, Господи… Пожалуйста… Ай! — опять вскрикнув, я схватилась за живот. Слёзы ручьем потекли из глаз. — Дамиано! — позвав парня, я не услышала ответа и медленно попыталась встать. Телефона на тумбочке не было, и, опустив ноги на пол, делая мелкие шаги, держась за низ живота, корчась от боли, я добралась до двери, открыла её и опять громко позвала парня. В коридоре на площадке перед лестницей горел свет, значит он где-то здесь. Господи, как же больно… я чувствовала, как по голым ногам текут теплые струйки, и сделала еще несколько шагов, опираясь о деревянные перила. — Дамиано! Пожалуйста… — всхлипнув, я опустила голову вниз, посмотрела на себя. Низ футболки был полностью мокрый и окрашен в ярко красный цвет, а на деревянном полу от комнаты к месту, где я стояла, тянулся кровавый след. От страха у меня подкосились ноги, и в этот момент я почувствовала, как из меня опять полилась кровь, заливая пол. В глазах потемнело, а голова закружилась с такой скоростью, что я не смогла устоять на ногах. В один миг все вокруг стало черным без звуков и чувств. Дамиано       Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью весенний воздух, поднимая голову вверх. На улице было очень тихо, а мысли в голове проскакивали с такой скоростью, что я просто не успевал проследить хотя бы за одной из них. То, что сегодня произошло, стало для меня самым настоящим шоком и выбило из колеи. Да, мама имела право злиться на меня, но выместить все это на Карину… Боже, и она слышала каждое слово… — О чем задумался, сын? — повернувшись на голос, я увидел отца, который сидел на деревянной качели чуть ниже крыльца. — О жизни, пап. Странная она штука, непредсказуемая. — я спустился к качелям, и папа жестом пригласил меня сесть рядом, что я и сделал. — Вроде знаешь человека всю жизнь, в принципе, выучил его и можешь предугадать реакцию. А потом происходит какая-то фигня и бац! — я громко хлопнул в ладоши. — И ты в полном шоке от происходящего. — опустив голову, я облокотился на собственные колени, смотря на мягкую траву. — Я понимаю тебя. И, поверь, не раз пытался поговорить с ней и поменять её мнение, но ты знаешь маму… — отец похлопал меня по плечу. — Знаю. Если она что-то себе придумает в голове, то хрен переубедишь. — тяжело вздохнув, я выпрямился, откидываясь на деревянную спинку. — Как Карина? — отец повернулся ко мне. — А как ты думаешь? Она рвалась уехать в отель, как только поднялась в комнату и начала собирать вещи, и черт, мне стоило немалых трудов заставить ее остаться до утра. — подняв голову к небу, я закрыл глаза. — Уедете утром? — Да. Утром едем обратно в Рим. А потом в Германию. Увезу её отсюда. — в голове стоял какой-то непонятный гул, а все тело сводило, не то от холода, не то от нервов. — Дамиано, я хочу, чтоб ты знал, что бы не говорила твоя мать, ты можешь рассчитывать на меня, и, если тебе понадобится какая-то помощь, любая, ты всегда можешь обратится ко мне, сын. — отец повернулся ко мне всем корпусом и посмотрел в глаза. — Спасибо, папа. — ответил я, слегка улыбаясь. — Я уважаю твой выбор, и то, как ты защищаешь свои чувства, свои отношения. Я всегда учил тебя, что нужно отстаивать свое. — Я помню. И мне очень важно, что ты понимаешь меня, правда. Спасибо. — я обнял отца, похлопав его по спине. Эта поддержка и правда была очень важна. Я всегда чувствовал её от Карины, девушка всегда поддерживала меня, понимала лучше всех, и то, что отец, несмотря ни на что, на моей стороне, только добавляло уверенности. Мы еще посидели на улице какое-то время, обсуждая планы на будущее, размышляя о жизни, пока не замерзли. Открыв дверь, я зашел в дом, и отец последовал за мной. — Я пойду к Карине, надеюсь, она уснула. — вздохнул я, а папа кивнул мне. — Черт, а день так хорошо начинался. — вздохнув, я снял кроссовки и, сделав несколько шагов к лестнице, застыл на месте. — Карина! — крикнул я и рванул на верх, перепрыгивая через несколько ступенек, и чуть не потерял сознание от увиденного. Моя девочка лежала на полу в луже крови, бледная, как стена. — Папа! Вызывай скорую! — прокричал я, пытаясь поднять Карину. — Все будет хорошо, малыш, все будет нормально… Господи… — склоняясь над ней, я шептал слова, в которые отчаянно хотел верить, приподнимая девушку за плечи. — Дамиано, не трогай её. Не стоит её поднимать. — отец поднялся ко мне, держа в руках телефон. — Скорую вызвал? — Да, уже едут. — ответил он. — Милая, ты слышишь меня? Карина, открой глаза, умоляю. — слёзы капали из глаз, но я продолжал прижимать её лицо к своей груди. — Что здесь происходит? Боже… — голос мамы раздался сзади. — Только не трогай ее! — крикнул я, и сразу же отвел взгляд от матери.       Папа задавал какие-то вопросы, но я ничего не слышал, кроме нечеткого биения сердца своей девушки. Я прислушивался к каждому стуку, держа её за холодную руку. Мне казалось, я умер несколько раз, пока не приехала скорая. — К сожалению, мы ничего не можем сделать, Синьор Давид. Выкидыш спровоцировал сильное кровотечение, и мы должны провести операцию, убрать плод. — слова врача прозвучали как приговор, и, если бы не рука папы, который приехал со мной, я бы, наверное, упал. — Что? Нет- нет, она не позволит… — я смотрел на мужчину, ощущая себя в каком-то вакууме. — Она без сознания и не может принимать таких решений, Дамиано. Поэтому подписать разрешение на операцию должны вы. — врач говорил спокойно и монотонно, а меня начинало трясти. — Я ничего подписывать не буду. Вы должны спасти ребенка, слышите? Она не позволила бы сделать… — Послушай парень. — уже более жестко сказал врач. — Она потеряла очень много крови. И если мы не сделаем операцию и не уберем плод, которому уже ничего не поможет, она умрет. Мы не можем остановить кровотечение, не почистив полость матки. Поэтому, если ты не хочешь кроме ребенка, то потерять еще и жену, подпиши эти чертовы бумаги и позволь мне сделать свое дело. — я покачнулся от его слов, опять упираясь на отца. — Сынок, подпиши бумаги. — услышав его голос, я взял из рук медсестры ручку и поставил свою подпись внизу каких-то документов. — Вот и хорошо. Ждите. — ответив, врач быстро скрылся в коридоре, а я закрыл руками лицо и, подойдя к стене, сполз по ней на пол. — Все будет хорошо, Дамиано. Карина девушка сильная, она выдержит операцию. — папа что-то говорил, но я ничего не слышал. Я видел перед собой свою малышку в луже крови на лестнице, и мое сердце разрывалось на части. Она потеряла ребенка, и теперь врачи пытаются спасти её. А если она умрет? Если потеряла слишком много крови и просто не проснется… Господи, за что нам все это? Чем мы так провинились, что ты посылаешь нам одно испытание за другим? — Как я ей скажу, что нашего ребенка больше нет? — прохрипел я, и отец сел возле меня на пол. — Сынок, мне очень жаль… — Это все из-за всей этой нервотрепки. На нее слишком много всего свалилось в последнее время, только я никогда не придавал этому особого значения, не думал, что такое может случится с нами. — я вытирал слёзы, которые градом лились из глаз, и мне было плевать, что кто-то может увидеть. Я оплакивал своего ребенка, молясь, чтоб Бог оставил мне Карину… — Все эти месяцы она жила в постоянных стрессах, понимаешь? Она пережила то страшное избиение уже будучи беременной. Потом узнала о ребенке, и опять стресс, потому что я когда-то сказал, что нам еще рано и это лишнее сейчас. Кроме того, мы не знали, кто отец. Она даже была согласна сделать аборт, если ребенок не мой, представляешь? А потом эти статьи, постоянные ссоры… — зарываясь руками в волосы, я сильно сдавил голову. — Если бы я знал, что мама так отреагирует, я бы никогда не привез ее сюда. И все было бы нормально. Я бы не сидел сейчас на полу, в больнице, ожидая под дверью операционной, выживет она или нет. — не поднимая головы, я говорил, а папа сидел рядом и слушал, сильнее сжимая мою руку. Если бы его сейчас не было рядом, я бы с ума сошел от боли.       Минуты тянулись мучительно долго, сливаясь во едино… Врач долго не выходил из операционной, и, если честно, я начинал терять надежду, хоть и отбрасывал от себя плохие мысли, которые так и лезли в мою больную голову. Мне было тяжело дышать, внутри как будто что-то сдавливало и держало, не давая наполнить легкие. Сердце жутко ныло, а чувство тревоги заполнило меня всего. Мне казалось, я тихо еду мозгами, когда прокручивал в голове, что скажу её маме, если она умрет. Возникшие образы в голове рисовали все, предвещая самое худшее. Не знаю, что это — больное воображение, или боль настолько затмевает твой разум, что ты не можешь мыслить трезво. Но с каждой минутой ожидания, я думал, как привезу её в Рим и, как бы дико это не звучало, но видел как стою над её могилой, держа в руках её любимые цветы. В этот момент, когда мое сознание нарисовало эту картину, я осознал, что не смогу… не смогу без нее. Папа принес мне кофе и, стоя неподалеку от меня, говорил по телефону. Я слышал, что он говорил с мамой. Ей и правда интересно, что здесь происходит, или она ждет новостей, чтоб вздохнуть с облегчением? Черт, о чем я думаю…       В этот момент двери из операционной открылись, и из них вышла медсестра, но, посмотрев на меня, отвернулась и ушла в другую сторону коридора. Я подорвался с места, подходя ближе, ожидая врача. Папа встал за мной, положив руку мне на плечо, и, увидев доктора, я перестал дышать. — Все в порядке, мы остановили кровотечение, но она очень слаба. — спокойно сказал мужчина, и я выдохнул, закрывая лицо руками. — Спасибо… — прошептал я, все еще не очень соображая. — До утра мы оставим её в реанимации, так что вы можете ехать домой. — продолжил он, отходя от двери. — Нет-нет, я никуда не уйду. Позвольте мне её увидеть. — я с мольбой смотрел на него. — Синьор Давид, девушка очень слаба, потеряла много крови, во время операции ей делали вливание. Она проведет ночь в реанимации, где будет под постоянным присмотром медперсонала. Если утром она придет в норму, вы сможете увидеть её, а сейчас вам лучше поехать домой и самому отдохнуть. Вы сейчас ничем ей не поможете. — он говорил со мной как с ребенком, раскладывая по полочкам всю информацию, которую пытался донести. — Сынок, Карина будет спать… поедем домой, утром я тебя привезу. — отец взял меня за плечи, оттягивая от врача. — Спасибо вам. — промямлил я и поплелся за отцом, шаркая ногами по бетонному полу, с каждым шагом отдаляясь от девушки, которую сегодня чуть не потерял…       Я открыл двери в дом и остановился. Папа закрывал машину и, увидев, что я не захожу, подошел и, положив руку на плечо, немного подтолкнул меня вперед, и я сделал шаг. Сняв кроссовки и куртку, которая была испачкана кровью, я бросил её на пол и подошел к лестнице. — Дамиано… — из гостиной меня позвала мама.       Было почти 3 часа ночи, и я думал, что она в спальне, и мне удастся подняться в свою комнату не пересекаясь с ней. Я повернул голову в сторону гостиной и посмотрел на мать, не говоря ни слова. — Не надо. Не трогай его. — папа зашел в комнату, подходя к маме, а я все так же стоял в прихожей, молча смотря на нее. — Сынок… мне так жаль… — она не приняла во внимание слова отца, и все же обратилась ко мне. — Правда? Я так не думаю. Мама. — ответив, я отвернулся и, сделав несколько шагов по ступенькам, замер, вспомнив, что на верхней площадке все было в крови, когда я нашел её там. — Я все убрала и вымыла. — мама вышла в прихожую, наблюдая за мной, видимо, поняла, почему я остановился. Не ответив ни слова, я поднялся на верх и, зайдя в свою комнату, плотно закрыл за собой дверь. Везде и правда было убрано. Пол вымыт, а на кровати чистые простыни. Я был благодарен за этот жест, ведь я не представляю, как бы все это вынес, если бы зашел в комнату и увидел всю ту ужасающую картину. Даже представить не могу, как испугалась моя девочка, когда проснулась и увидела кровь на постели. Я должен был быть с ней. Зачем я ушел и оставил её? Возможно, если бы остался рядом, то заметил бы что-то раньше или сразу вызвал скорую, не позволяя ей вставать с кровати. Может быть, это бы спасло нашего малыша… Как мне жить с этим, как смотреть ей в глаза? Как сказать ей, когда она проснется, что ребенка больше нет, что она потеряла его из-за меня, из-за того, что я не смог защитить её, оградить её от скандала с моей мамой? Заметив на стуле возле балкона её блузку, я подошел и взял её, поднося к лицу, вдыхая такой родной аромат своей девушки. Сев на пол, упираясь спиной о кровать, я вспомнил её бледное лицо и слёзы, когда она просила увезти её от сюда… Боль опять пронзила мое сердце, и, не выдержав, я прижал к лицу мягкую ткань и громко закричал, заглушая звук руками, а из глаз ручьем потекли слезы. Все, что мне сейчас хотелось, это кричать… кричать так, чтоб сорвать голос. Возможно, тогда боль не казалась бы такой невыносимой. Потому что меня сейчас просто разрывало на куски, четвертуя каждый миллиметр моего сердца, и я впервые в жизни не знал, как с этим справиться. Видимо, мой крик все же услышали родители, потому что через несколько минут дверь в комнату с шумом распахнулась и на пороге стоял отец, а за ним показалась мама. — Все в порядке? — папа задал вопрос, а я поднял на него взгляд, вытирая мокрое лицо, и как-то истерически улыбнулся, покачав головой. — Все отлично, пап. Все как надо. — я опять опустил голову, зарываясь в блузку Карины, всхлипывая. — Так, я сейчас вернусь. — голос папы прозвучал из коридора. — Сынок… — мама стояла в дверях, не решаясь войти внутрь, и подняв глаза, я посмотрел на нее. — Ты довольна? — задав вопрос, я почувствовал, как внутри все начинало закипать. Я не мог объяснить такую реакцию, но, сжав сильнее руки в кулаки, я отвернулся от нее. — Дамиано, я… — она плакала, я слышал это, но сейчас меня это не трогало. — Ты довольна, я спрашиваю? — прорычал я, еще раз посмотрев на мать. — Не трогай его. — папа вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами в руках. — Но… — Не надо, оставь его. — папа проводил маму за дверь и закрыл её, садясь рядом со мной на пол. — Тебе нужно выпить. Держи. — отец налил жидкость в стакан и подал мне. Посмотрев на мужчину, я взял у него бутылку и отпил несколько глотков с горла, морщась, чувствуя, как горький напиток обжигает горло, перехватив дыхание. — Можно и так… — сказал отец, отпивая из стакана, а я сделал еще пару глотков, опять утыкаясь носом в светло голубую блузку девушки. — Ты послушай меня сейчас, Дамиано. Ты можешь раскиснуть и напиться сейчас, тебе это даже необходимо. Организм должен отойти от шока, что ты пережил, и немного расслабиться. Иначе ты не уснешь. — я посмотрел на него, как на сумасшедшего. Какой нахер сон? — Да, тебе это необходимо. Ты сейчас поплачешь, покричишь, можешь сказать мне всё, что наболело, не скрывая эмоций, но завтра… — он вздохнул, и отпил из стакана. — Завтра ты должен быть с ней. И быть сильным. У вас наступят трудные времена, сынок, но ты мужчина и должен выдержать этот удар и не позволить упасть ей. Ты её опора и поддержка, слышишь? Просто приди в себя. Ничего уже не изменить. — его слова тронули меня до глубины души. Папа всегда знал, что сказать и как поддержать и, залпом выпив еще виски, я отдал ему бутылку, откидываясь головой на кровать. — Я не хочу говорить, отец. — Ну значит помолчим. Только одного я тебя не оставлю. Давай помолчим, Дамиано… — он поставил бутылку и стакан на пол рядом с собой и сжал мою руку, давая понять, что рядом.       Утром я проснулся от того, что жутко болела спина. Я уснул прямо на полу, и отец, видимо, не хотел меня будить, подложил под голову подушку, а сам лег на кровати. Открыв глаза, я прислушался к себе, что чувствую, в надежде, что боль хоть немного утихла. Но нет. Как только перед глазами промелькали все события вчерашнего дня и ночи, как кадры из фильма, в груди опять тяжело заныло, а внутри все сжалось. Плюс еще голова слегка болела от выпитого виски, но это было самым безобидным недомоганием из всех, что я испытывал. Поднявшись, я увидел лишь смятую постель и, взяв телефон, проверил его на наличие звонков из больницы, но на дисплее высвечивались лишь пропущенные от Томаса.       Было еще слишком рано ехать в больницу, нужно подождать хотя бы до восьми. — Доброе утро, сынок. — дверь открылась, и в ней показался отец, но я только кивнул. — Я приготовил кофе. Сходи в душ, приведи себя в порядок, и я отвезу тебя в больницу. — Хорошо, я спущусь скоро. — ответив, я повертел телефон в руках, соображая, кому первому позвонить, Томасу или Летиции? И что ей сказать? Но делать нечего, я не могу скрывать от нее такое.       Набрав сначала Томаса, я узнал, что вернулась Даниэла, а значит маме Карины будет легче перенести ужасную новость о своей младшей дочери. Рассказав сестре Карины в подробностях о вчерашнем вечере, она немного успокоила меня тем, что расскажет маме сама. И что придет в больницу, ведь её сестре нужна поддержка близких людей в такой сложный момент. Мне стало как-то спокойней что-ли, от того, что Даниэла будет рядом с Кариной. Я поблагодарил девушку за все, что она готова для нас сделать и положил трубку. Наверное, нужно позвонить врачу Карины из клиники, в которой она стояла на учете, и рассказать о случившемся. Может быть, она мне объяснит больше, чем вчера врач. Набрав нужный номер, я дождался, когда на том конце снимут трубку и, извинившись за столь ранний звонок, рассказал женщине все, что вчера произошло с Кариной. — Такое случается, Дамиано, вы должны пережить эту потерю и двигаться дальше. Вы оба еще молоды и сможете родить ребенка, и не одного. — женщина успокаивала меня, говоря тихо, но очень убедительно. — Я все понимаю, но… Я боюсь, как она отреагирует, она же винить во всем себя будет. — я стоял возле окна в одних джинсах, и резко распахнул его, впустил в комнату свежий воздух. — Послушай, Дамиано. Зная всю вашу ситуацию, осматривая Карину первый раз после того избиения, я могу сказать тебе, что очень удивлена, что этого не произошло раньше. Ведь девушка жила эти месяцы в постоянных стрессах. Организм просто не выдержал очередного. Ты сказал, что был срыв, который мог стать причиной выкидыша? — она замолчала, возможно ожидая, что я скажу что-то более конкретно, но я не хотел. — Да. Была причина, очень весомая… — тихо ответил я. — Ну вот тебе и результат. Она очень долго оберегала этого ребенка внутри, но организм женщины не всемогущ, у него есть свои ресурсы, которые тоже исчерпывают себя. Очередной срыв спровоцировал отторжение плода. А если учесть, что была уже угроза, то… никто бы не смог ей помочь. Я уверена, что врачи сделали все, что смогли. Примите эту потерю, Дамиано. Чем раньше вы с этим смиритесь, тем скорее вы от нее оправитесь. Поверь моему опыту. — я слушал женщину и головой понимал, что она права, что нам нужно смириться и жить дальше. Но сердце отказывалось понимать, что мы больше не будем обсуждать перепланировку квартиры, спорить, куда лучше поставить кроватку и в какой цвет покрасить детскую. — Я благодарен вам за поддержку. — зажмурив глаза, я облокотился об стену. — Как будете дома, привези ко мне Карину на осмотр. Я думаю, ей нужно будет попить что-то из успокаивающих препаратов, чтоб она просто проспала этот период, так легче. — Хорошо, я привезу. Спасибо вам огромное. — попрощавшись с врачом, я отложил телефон на тумбочку и зашел в ванную. Быстро приняв душ, я одел черную рубашку, которую так любит девушка, и спустился вниз.       На кухне был только папа, чему я обрадовался. Выпив горячий кофе, мы вышли из дома. Садясь в машину, я заметил, как в окне на втором этаже, где находилась спальня родителей, дрогнула занавеска. Никак не отреагировав, я сел в машину, и папа выехал со двора, направляясь в сторону больницы. Сегодняшний день станет самых худшим днем в моей жизни. Как и вчерашний. И послезавтрашний…