Наша тайна — любовь

Дамиано — Мам, они не мои. Со мной все нормально. — спокойно ответил я. — Не твои…? — она напряглась. — Это для Карины. — выдохнул я, проводя рукой по волосам. — Погоди, сынок, она принимает эти таблетки? — она опешила, поднимая пузырек вверх. — Да, уже вторую неделю. Так что, успокойся, со мной все в порядке. — забрав у нее из рук таблетки, я поставил их на место на микроволновку, где Карина их всегда оставляет. — Успокойся? Ты серьезно, Дамиано? Ты живешь с психически больной девушкой и говоришь мне успокоиться? — нахмурившись, мама подошла ближе, а я подошел к двери, чтоб закрыть её. Не хватало, чтоб история повторилась, и Карина опять что-то услышала. — Она не психически больная, что ты несешь? — прошипел я, начиная закипать. — Я не дура и хорошо понимаю, кому выписывают Рисполент! Я покупала эти таблетки нашей соседке на старой квартире, когда её муж болел шизофренией! — чуть повысив голос, ответила мама. — Говори тише, во-первых, а во-вторых, у Карины не шизофрения! Эти таблетки выписывают и при других заболеваниях. — взяв маму под руку, я отвел её от двери, стараясь успокоиться. — Каких же, например? — съязвила она, прищурив глаза. — Это тебя не касается. Если Карина не захочет рассказать сама, то я не собираюсь этого делать. А мы оба знаем, что она не захочет делиться с тобой своими проблемами. — отойдя на пару шагов, я налил из фильтра воду в стакан, осушая его в несколько глотков. — Ты вообще соображаешь, что ты делаешь? — мамин голос прозвучал спокойно, но с каким-то разочарованием. — А что я делаю? — повернувшись нахмурился я. — Ты связался с замужней женщиной, увел её у мужа, из-за неё с твоей карьерой случилась целая катастрофа, и я уже выдохнула с облегчением, когда папа сказал, что вы расстались, перекрестившись, что Бог отвел тебя от неё, и ты сможешь нормально работать и найти себе достойную девушку. Но ты опять ошарашил меня новостью, что вы вместе. Мало того, что она принесла в твою жизнь хаос и чуть не разрушила твою карьеру, так она еще и психически больна. Ты понимаешь, с кем ты связался? — женщина говорила каждое слово спокойно, но с пренебрежительной ноткой, что мне ужасно не нравилось. — А теперь послушай меня, мама. Мне не 16 лет, я взрослый человек и отдаю себе отчет в своих поступках и действиях. Почему я связался, как ты выразилась, с замужней женщиной, почему увел её у мужа — это мое лично дело, и что-то объяснять или оправдываться перед тобой я не собираюсь. Что касается моей карьеры, так с ней все в порядке, как видишь. Я люблю её, мама. И мне плевать, какой диагноз ей могут поставить врачи. Отчасти я виноват в том, что у нее сейчас некоторые проблемы со здоровьем… — Некторые? — опешила женщина. — Ты вообще понимаешь, что такое шизофрения? Она по наследству передается, и, не дай Бог, если у вас родятся дети, они могут тоже быть больны! — громко выпалила она, а я замер. — Не дай Бог? — переспросил я, потому что мне как будто дали по морде этими словами. Моя собственная мать. — Сынок, я счастья для тебя хочу… — Да, это заметно… — прохрипел я, опуская голову. — У Карины нет шизофрении, мама. А даже если бы была, я бы не бросил её. Я уже два раза это делал, сбегал, оставляя её одну, как последний трус. И когда! — я выделил это слово. — … У нас будут дети, я буду самым счастливым мужчиной на земле. Жаль, что ты этого не понимаешь и не принимаешь человека, который так важен мне, и который любит меня больше всего на свете. — Дамиано… — Эта тема закрыта, мама. И если ты еще раз попытаешься оскорбить Карину в моем присутствии или в любой другой форме выскажешься о ней пренебрежительно, я остановлю тебя. Но уже не так любезно, несмотря на то, что ты моя мать. Спокойной ночи. — бросив разочарованный взгляд на маму, я вышел из кухни, оставляя её одну. Я был подавлен этим разговором и теперь, отчасти, я понимал Карину. Она была права, моя мать ненавидит мою девушку. Именно ненавидит. И мне было очень больно осознать и согласиться с этим. Ведь я знал, что моя жизнь будет связана только с ней и ни с кем другим. Я не представляю рядом никого другого, кроме этой девушки. Я знаю, что мы сделаем счастливыми друг друга, нам просто нужно пережить еще одну черную полосу в нашей жизни. А тот факт, что мама настолько негативно и категорично относится к моему выбору, выбивал меня из колеи. Ведь я всегда был уверен, что родители примут мою любимую девушку и в будущем мою жену. Но теперь, зная, что это не так, я не представлял, как сложится наша жизнь дальше. Представить не могу, как отреагирует мама, когда, возможно, в будущем мы с Кариной поженимся или когда будем ждать ребенка. По сути, с таким отношением моя родная мать выпадет из моей жизни, из жизни моей семьи. Я не смогу приезжать со своей семьей к ним на праздники, да Карина и сама не захочет, и я её пойму. Как будут выглядеть дни рождения наших детей, когда на них будет приезжать бабушка, которая ненавидит их маму? Как будут проходить дни рождения моих родителей, когда я буду приезжать к ним со своими детьми, но без своей жены, потому что ей не рады в этом доме? Семейные праздники, какие-то традиции нашей семьи, которым мы следовали — все это уйдет, исчезнет из-за ненависти моей матери к человеку, которого я так сильно люблю. Осознание этого ранило сердце, царапая душу. И, тяжело вздохнув, я зашел в спальню, посмотрев на девушку, которая, скрутившись калачиком, уснула на моей половине кровати. Подойдя ближе, я снял спортивки и залез к ней под одеяло. — Ты уже вернулся? — прошептала она, прижимаясь к моей груди. — Да, малыш. Извини, что так долго. — поцеловав девушку в макушку, я обнял её руками, притягивая к себе. — Я уснула… — промурлыкала она, смешно морща носик. — Спи, милая, спи. — глубоко вдохнув воздух, я подложил руку под голову, наблюдая за Кариной. — Я плохая девушка… — Почему? — улыбнулся я. — У меня то нет сил, то я засыпаю, не дождавшись тебя, чтоб заняться любовью… — сонно шептала она, а я гладил её волосы, вдыхая их аромат. — Ты самая лучшая, моя маленькая… и я очень тебя люблю. — проговорил я, а блондинка подняла голову, подставляя свои губы для поцелуя. — Ммм… и я тебя люблю, Давид. — промурлыкала она, касаясь моих губ. Карина       Утром родители Дамиано уехали, не дождавшись, пока я проснусь. Было немного жаль, что я не попрощалась с отцом парня, но мне бы пришлось как-то это сделать и с его матерью, поэтому, отбросив все сожаления, я приняла душ и поплелась на кухню, пить свои таблетки.       Дамиано оставил записку на холодильнике, что уезжает на сьемку и наберет меня, как только освободится, и я, поставив на плиту варить кашу, выпила таблетки, ожидая почувствовать тошноту. Но прошло пол часа, и ничего не происходило. Единственное, что меня немного смущало, это то, что я вижу свои действия как в замедленной съемке. Поднимаю руку и вижу все это с задержкой. Неприятное ощущение, но, списав все на таблетки, я опять легла на диван, чувствуя, как веки наливаются свинцом. Не знаю, сколько прошло времени, но проснулась я от ноющей боли в ногах и, попытавшись пошевелить ими, поняла, что на них что-то лежит. Медленно открыв глаза, я посмотрела перед собой, чувствуя, как наворачиваются слёзы. — Нет, нет, нет… этого не может быть… — шептала я, садясь ровнее. На диване в моих ногах сидел Альберто, смотря на меня, слегка улыбаясь. — Ты думала, съехала с нашего дома и избавилась от меня, принцесса? — от мужчины, как всегда, веяло холодом, от чего мурашки прошлись по телу, а слёзы градом катились по щекам. — Альберто, пожалуйста, оставь меня… — простонала я, пытаясь подняться с дивана, но дикая слабость в теле не позволяла этого сделать. — Никогда, Карина. Даже не надейся… — он поднялся с дивана, протягивая мне руку, но я покачала головой, все же надеясь, что я просто сплю, и это опять кошмарный сон. — Пойдем, принцесса. Тебе надо причесаться, посмотри, как растрепались твои волосы. — наклонившись вперед, он взял меня за руку, и я, как будто под гипнозом, пошла за ним в спальню, садясь в кресло возле туалетного столика. Альберто смотрел на меня через зеркало и, взяв расческу, провел по спутавшимся волосам, аккуратно расчесывая их. — Вот так лучше, да, малышка? Ты всегда была очень красивой… моя принцесса. — его движения были плавными и даже успокаивающими. Я больше не боялась и не чувствовала паники, практически ничего не чувствовала, как будто из меня высосали все эмоции и переживания. Мы смотрели друг на друга в зеркале, Альберто продолжал расчесывать мои волосы, но звук телефона отвлек меня, и я повернулась в сторону кровати, где он лежал. — Мне нужно взять трубку… — но, когда я повернула голову, обращаясь к мужу, замерла. Его там не было. А в руках у меня была расческа… Дамиано — Синьора Сарто, прошло уже 2 недели, как Карина пьет таблетки, а она продолжает видеть Альберто, при чем это уже нифига не сны. Несколько дней назад утром он ей волосы расчесывал, позавчера она с ним ужин мне готовила, а сегодня ночью, как ни в чем не бывало, собиралась идти с ним гулять, вы понимаете? — я громко и эмоционально говорил с врачом Карины, которая все равно убеждала меня, что такое возможно, и это организм так реагирует на прием препарата. — Успокойтесь, Дамиано, скоро все придет в норму. — монотонным голосом ответила женщина, а меня взорвало еще сильнее. — В какую нахрен норму? Если бы я не проснулся в 3 часа ночи, она бы ушла гулять со своим умершим мужем! Она стояла в коридоре, босая, в моей куртке на пижаму и открывала дверь, чтоб пройтись и проветрится. А вы мне говорите успокоиться? — кричал я, закрыв дверь на кухню, дабы еще сильнее не напугать девушку, которая ничего не помнила из того, что было ночью. — Я понимаю ваши опасения, но поверьте, такое бывает, организму нужно адаптироваться. Если хотите, положите Карину в стационар, мы понаблюдаем за ней. Или я могу выписать снотворное, чтоб вы не боялись, что подобное может повторится. — выдохнув, я провел рукой по волосам, обдумывая её слова. — О стационаре не может быть и речи. А за рецептом на снотворное я заеду после обеда. Спасибо. — ответил я женщине и положил трубку. Прокручивая в голове все, что происходит в последнее время с любимой, я все больше начинал паниковать, хоть и старался держать себя в руках. Ей не становится лучше, а скорее наоборот. Девушка иногда несет такую чушь, что мне становится не по себе. А то, что произошло сегодня ночью, вообще не лезет ни в какие рамки. Это уже не шутки. А если бы она ушла из дома? Она сейчас ничерта не помнит, вот если бы она не знала, где находится в каком-то отдаленном районе города? Без телефона, без денег… как бы я её нашел, да и вообще, а если бы с ней что-то случилось? Господи, да что же это такое? Что за хрень происходит? Не думая больше ни минуты, я набрал Даниэлу и рассказал ей все в деталях о том, что её сестра все равно видит грёбанного Альберто, и уже не во снах, он ей тупо мерещится. Закончив беседу с девушкой, я тихо зашел в гостиную, наблюдая за Кариной. Блондинка сидела на диване и смотрела в одну точку, перебирая пальцы на руках, как будто что-то считая. Мурашки прошлись по телу от такой картины, и я подошел ближе, посмотрел на неё. — Милая, ты хочешь чего-то? Может приготовить тебе молочный коктейль с ягодами? — я присел на корточки и взял её за руки, посмотрел снизу-вверх, но она не отвечала, а продолжала смотреть где-то между плазмой на стене и окном. — Карин, ты слышишь меня? — я опять обратился к девушке. — М? Что? — посмотрев на меня, она как будто проснулась. — Господи, малыш, что с тобой? — встав перед ней на колени, я обнял девушку за талию, притягивая к себе. Вдруг она обхватила мое лицо своими руками и нахмурилась, наклоняясь вперед. — Почему ты не сказал мне, что малыша больше нет? — её слова подействовали на меня как ушат ледяной воды, вылитый на голову. — Карина, не пугай меня. Какого малыша? — спросил я, чувствуя, как её руки скользят по моим щекам вниз. — Нашего. Его же больше нет, да? Я сегодня проснулась, а живот плоский. — она говорила на полном серьезе, вот только глаза выдавали. Взгляд был пустым и отрешенным, а зрачки постоянно расширены, делая глаза почти черными. — Карина… Ты не помнишь? — у меня задрожали руки, я уже был уверен, что девушка не в себе, и самое страшное, что я не знаю, как себя с ней вести. — Сколько я уже здесь нахожусь? — вдруг спросила блондинка, все так же держа руки на моем лице. — Не понял? — нахмурился я. — Почему Альберто меня не ищет? Разве он не переживает, что меня так долго нет дома? — вот после этих слов я впал в ступор окончательно. Что происходит? Почему она не помнит ни о ребенке, ни о смерти Альберто? И стоит ли ей сейчас сообщать эти новости? Решив, что лучше я промолчу, просто сел рядом с девушкой, обнимая её.       Отменив встречу с ребятами, я остался дома, понимая, что не могу оставить её одну. Во-первых, из-за соображений безопасности, черт знает, что она может выкинуть. А во-вторых, я боялся… боялся, что когда вернусь, она не узнает меня…       Следующие дни стали для нас всех настоящим адом. Карине становилось все хуже, и врач ничего не делала для того, чтобы как-то изменить ситуацию, а только настаивала на госпитализации, объясняя мне, что, видимо, препарат не воспринимается организмом девушки и вызвал резкое обострение её болезни. Я тянул до последнего, ведь обещал Карине, что без острой на то необходимости не позволю положить её в клинику. Но сегодняшний звонок изменил все в корне.       Я ехал из офиса, как мне позвонил незнакомый номер. — Да, слушаю. — все же ответил я. — Дамиано, это Бруно Гаттаи. — услышав имя адвоката Карины, я удивился. — Я узнал. — Послушай, я тут был у вас и… — интересно, какого хрена опять приходил? Но на этот раз я был спокоен, в доме была Даниэла. — И что? — Мне кажется, с Кариной совсем плохо. — тихо ответил он, а меня обдало жаром. — Что случилось? — прибавив газу, я вырулил на основную дорогу, направляясь домой. — Она не узнала меня. — от его слов ладошки вспотели, и я сильнее сжал руль. — Что значит, не узнала? — переспросил я. — Она не узнала меня, Дамиано. Даже имени моего не помнит, не говоря уже о том, что управляет Холдингом… — в трубке повисла тишина. — Господи… — прошептал я, на мгновение прикрыв глаза. — Нужно что-то делать, или такими темпами она скоро вообще закроется в себе, и черт его знает, что будет дальше. — говорил Бруно, а я понимал, что он прав. Все эти галлюцинации, голоса в её голове, с которыми она разговаривает, истерики или, наоборот, полное спокойствие и отчуждение от окружающего мира говорят только об одном — девушка на грани, и её состояние стремительно близится к более серьезному заболеванию, о котором я даже боялся говорить вслух. — Я тебя понял. Сегодня будем что- то решать. Я наберу тебя завтра и скажу, что будем делать. Мне нужно посоветоваться с Летицией. — ответил я и, попрощавшись с парнем, набрал маму Карины. Тянуть больше нельзя…       Летиция вбежала в квартиру и сразу направилась в гостиную, где сидела Карина. — Девочка моя… — женщина подошла к дочери, протянув руки, но та только улыбнулась, и повернулась к окну. — Боже… почему вы ничего не сказали? Как вы могли молчать о таком? — прикрикнула Летиция, смотря на нас троих. Томас приехал сменить Даниэлу, но, после моего звонка, мы решили, что нужно всем вместе посоветоваться. — Мам, мы не хотели пугать тебя… врач заверил, что через 5-6 недель она поправится… — заплакала Даниэла, поглядывая на сестру. — Но смотри, что с ней произошло за 3 недели… она как будто… — всхлипнула девушка, закрывая лицо руками, и Летиция подошла к ней, обнимая за плечи. — Тише, милая… даже не думай говорить о том, что твоя сестра сошла с ума. Она и не такое выдерживала, выберется и из этого дерьма. Что делать будем? Что её врач говорит? — женщина обратилась ко мне, все еще обнимая Даниэлу. — Настаивает на госпитализации. — ответил я, взглянув на своего друга. — Может, стоит послушать? Все-таки им виднее, что делать в таких ситуациях. Она может навредить себе? — Летиция повернулась к Карине, подходя к ней ближе. — Нет, она спокойная… просто не реагирует ни на что и ни на кого… — вздохнув, я так же подошел к дивану. — Я обещал ей, еще когда… она все понимала, что не позволю положить её в клинику без острой необходимости. — посмотрев на женщину, я сглотнул. Конечно, решать должна она, она мать. — Ты считаешь, это не острая необходимость? — жестко спросила женщина, обходя диван, садясь рядом с Кариной. — Моя хорошая… ты слышишь меня? — она обратилась к дочери, и та только на мгновение посмотрела на мать. — Звони врачу, Дамиано. — подняв глаза, в которых застыли слёзы, женщина прижалась к блондинке, обнимая её.       Сидя на кухне, я вертел в руках телефон, не решаясь набрать номер Калисты. У меня в голове не укладывалось, как за 3 недели из почти нормального человека Карина превратилась в безвольное существо, безэмоциональную, витающую в своем мире. Именно этого я и боялся больше всего. — Звонил? — Томас зашел на кухню, садясь напротив меня. — Нет еще. Не могу я… блять. — отложив телефон, я открыл крышку ноута и вбил туда название препарата, которое принимает Карина. — Брат, Летиция все равно отвезет её в клинику, у нее на это есть полное право. — Да знаю я… сука, как так, а? С ней же все было в порядке. — друг поднял бровь. — Ну почти. Но не до такой же степени. Ты посмотри, в кого она превратилась? Что это за лечение? — закипал я. — Она иногда смотрит таким взглядом, как будто, знаешь, она настоящая где-то внутри, а что-то страшное пожирает её, и она просит спасти её, вытащить… — закрыв лицо руками, я откинулся на спинку стула. — А я не могу ничего сделать, сука! — хлопнув рукой по столу и пробежавшись глазами по тексту, я опять откинулся на спинку. — Он же должен помогать, нейролептик этот, что за хуйня вообще? — продолжал я, закрыв крышку ноута. — Дамиано, ну ты же сам видишь, ей нужна помощь. Это полный треш, я был в шоке, когда увидел её сегодня. — друг подвинул ко мне мой телефон в красном чехле, и, посмотрев на него, меня как будто током прошибло. — Красный. — вслух сказал я. — Что? — не понял Томас. — Погоди. — опять открыв компьютер, я нашел закладку, которую смотрел минутой раньше. — Что за приколы? — Да ты можешь нормально объяснить? — начинал злиться друг, а я повернул к нему экран. — Видишь, на картинке, рядом с пузырьком рассыпаны таблетки? — я ткнул пальцем на фото. — Они светло-голубого цвета. — И что? Давид, блять. — Да погоди ты. — резко поднявшись, я подошел к микроволновке и, взяв пузырек с таблетками Карины, открыл его и высыпал содержимое на стол. — Они красные. — я уставился на друга, а он на меня. — Ну может там их для рекламы такими сделали, а настоящие они красные. — ответил обескураженный Томас. — Или наоборот… — я сказал это вслух, и мороз прошелся по спине. — Эти таблетки нам дала врачиха, мы их не сами покупали, Том. — Да ну нахуй, ты гонишь что ли? Ты врачиху подозреваешь? — друг уставился на меня. — В чем подозревает? — на кухню вошла Даниэла, и мы замолчали. — Дамиано? — я вздохнул и выложил ей все, что только что сказал её мужу. — Просто сами посудите: она назначает лечение, дает таблетки и говорит о скором выздоровлении, но это нихрена не происходит, Карине становится все хуже и хуже, на глазах прямо. И когда я впервые ей об этом сказал, она моментально заговорила о госпитализации. И настаивает на ней, как только я звоню и прошу хоть как-то помочь, или хотя бы поговорить с девушкой. А она сама сказала после обследования, что у нее не острая форма. Тогда как ей стало так резко хуже? Из-за чего? Стрессов у нее не было, я отгородил её от всего возможного, что могло вызвать негативные эмоции. Первые 2 недели, кроме её плохого самочувствия, чисто физически, все шло спокойно, Альберто ей не снился, и мы даже обрадовались, что препарат начал действовать. А потом резкое ухудшение… — встав с кресла, я начал расхаживать из стороны в стороны, размышляя вслух. И чем больше я говорил, тем яснее мне становилось, что мои подозрения не беспочвенны. — Я не понимаю, но зачем ей это нужно? — Даниэла обхватила руками голову, садясь на мое место. — Дань, ты же сама видишь, в кого она превратилась. Это уже смахивает на шизофрению. Она не в себе, и я напуган, не меньше, чем ты, но я чувствую, что это не просто болезнь, она не могла так быстро… — Сойти с ума? Боже… — девушка закрыла лицо руками, всхлипывая. — Спокойно, брат. Давай обдумаем вариант с таблетками. Согласен, все это выглядит очень странно. Но у врачихи то какие мотивы? Она вас увидела первый раз на приеме. — Томас поднялся, положив руки на плечи жены, успокаивая её. — Я не знаю, Том, у меня в голове полный кавардак… — вздохнул я. — Кто еще мог подменить таблетки? Подумай, вспомни, кто еще к вам приходил из посторонних? — сказал друг, а я напрягся, вспоминая наших гостей за последние три недели. — Да в том то и дело, что никто… Мы же держали в тайне лечение Карины. Элиза была, родители мои приезжали на день… — и тут меня как будто током ударило. — Блять! — громко стукнув по столу, я провел руками по волосам. — Что? — подняла глаза Даниэла. — Гаттаи! К нам периодически приходил Гаттаи. Он даже гулял с ней, сука. — я опять выругался, посмотрев на Томаса. — Он не мог, Дамиано… — проговорила девушка. — Откуда ты знаешь? — огрызнулся я. — Давай отбросим мою ревность и мое предвзятое отношение к этому человеку, и скажем откровенно: что мы о нем знаем? Откуда он появился? Почему так мил со своей начальницей? Почему помогал ей во всем, поддерживал? — я говорил, и в голове у меня начали складываться пазлы. — Но какой у него мотив? Для чего ему делать из Карины сумасшедшую? — спросил Раджи, подходя ко мне. — Ну, начнем с того, что они чуть не переспали. — я заметил реакцию Даниэлы и понял, что мои догадки были верны, от чего сердце больно заныло. — Обиженый несостоявшийся любовник? Он не похож на дурака, Дамиано. — прищурился друг. — Да, ты прав. Но! Это мог быть первоначальный план. Например, затащить её в постель и постепенно перетянуть на себя управление Холдингом. А когда план сорвался, и Карина отказалась спать с ним, он придумал новый. Тем более, что он знал о снах, она ему полностью доверяла. И он постоянно крутился возле неё и на работе, и вне её. Телефонные звонки по вечерам, «деловые» обеды и ужины в ресторанах, чтоб обсудить дела, он всегда держал её в поле своего зрения. — посмотрев на Даниэлу, я захотел спросить её, что же такого произошло в Нью-Йорке, о чем Карина так долго отмалчивается и обходит эту тему, но решил, что сейчас не время. — Тогда он был не в восторге, что вы сошлись? — спросил Томас, тоже заметив, как напряглась его жена. — Карина говорила, что обсудила с ним этот вопрос, расставив все точки над i. Но то, что он был сильно разочарован, я видел сам. — закончив свою мысль, я нервно провел рукой по волосам, обратившись к друзьям. — Что делать будем? — Томас вздохнул, посмотрев на Даниэлу. — Ты не веришь мне? — спросил я, подходя ближе, садясь напротив девушки. — Я верю тебе, но не могу поверить, что Бруно… За что? — на глазах девушки появились слёзы. — Дань, это бизнес. Крупный бизнес. Последняя сделка, о которой говорила Карина, была на 60 миллионов евро. И она справлялась с делами Холдинга, чего никто не ожидал. Это всего лишь черная зависть и жажда власти. — подытожил я, смотря ей в глаза. — Но свести человека с ума ради денег… — А как поступил ваш отец? — ухмыльнулся я, а она изменилась в лице. — Разве не ради денег и власти он продал собственную дочь маньяку и тирану, чудовищу, которое больше года издевалось над ней? Только он родной отец, а здесь совершенно чужой человек. Я уже ничему не удивляюсь. — вздохнул я, проводя руками по лицу. — А как мы докажем, что это Гаттаи? — спросила Даниэла и я напрягся. — Хороший вопрос… — я перевел взгляд на Томаса. — Ну, для начала, нам нужно узнать, что за таблетки принимала Карина. — он подошел к столу, сгребая рассыпанные таблетки в баночку. — Есть один человек, он сделает экспертизу быстро и скажет точно, что под красной оболочкой. А вот потом можно говорить с Гаттаи. Но, думаю, все же придется привлечь органы. Мы же не ворвемся к нему в кабинет с угрозами. Он пошлет нас и будет прав. — друг рассуждал логически, но меня беспокоил другой вопрос. — А что делать с Кариной? — спросил я, и на кухне воцарилась тишина. — Ей нужен другой врач. — услышали мы голос Летиции и втроем повернулись к женщине. — Я понимаю, что вы бережете мои материнские чувства, но не смейте больше ничего скрывать от меня. Карина моя дочь, моя душа, и я никому не позволю обижать мою девочку. Кто бы это не был. — она строго посмотрела на меня, и, вздохнув, я отодвинул стул, пригласив женщину присоединится к нашему обсуждению. — Она уснула, поэтому давайте оперативно подумаем над тем, как быть дальше, и в первую очередь, вернуть её в нормальное состояние, это меня волнует больше всего. — сказала она, садясь в кресло. — Я так понимаю, госпитализация отменяется? — решил спросить я на всякий случай. — Ну ты же обещал ей? — посмотрев на меня, Летиция подняла бровь, и я облегченно выдохнул.       Зайдя в спальню, я посмотрел на кровать, где лежала девушка. Томас с таблетками уехал к своему знакомому, Даниэла вернулась в ресторан, а Летиция осталась у нас, не желая даже разговаривать на эту тему, и пошла на кухню готовить ужин для своей дочери. Самым сложным было срочно найти хорошего врача, который сможет помочь. Ведь так просто и резко отменять эти препараты очень рискованно, неизвестно, какой бы была реакция организма и психики девушки. В этом нам помогла Летиция, связавшись со своим другом, по совместительству — главным врачом психиатрической больницы. Он обещал посмотреть Карину, как только мы будем знать название препарата, которое она принимала, а это будет не раньше завтрашнего утра. Гаттаи я не звонил и не собирался. Так же, как и Калисте. Я уже подозревал всех и боялся, что любой шаг может навредить моей девочке.       Присев на край кровати, я смотрел на спящую Карину, слегка коснувшись её руки. Спокойное и умиротворенное лицо, без каких-либо эмоций. Убрав светлый локон с её лица, я наклонился и поцеловал её в щеку, завис на мгновение, слушая, как она дышит. У меня в голове не укладывалось, что моя родная девочка стала такой далекой. Я единственный, кого она всегда узнавала, но её пустой и такой отрешенный взгляд говорил, что она не со мной, она где-то далеко. И вот сейчас, когда она крепко спит, сейчас она такая, как прежде, родная, близкая и самая дорогая. Погладив мягкие волосы, я уже хотел встать с кровати, но девушка заерзала и, открыв глаза, посмотрела на меня. Несколько секунд она сосредоточено смотрела, не отводя взгляд, но потом слегка улыбнулась и потянула ко мне руки. Волна мурашек прошлась по телу, и я взял её тонкие пальчики, поднес к губам, поцеловав каждый. — Который час? — спросила девушка и потянулась. — Уже вечер, милая. — я чуть наклонился, рассматривая её, пытаясь понять, со мной ли она сейчас. — Почему ты не разбудил меня? — она потянула меня на себя, обхватывая за шею, чему я очень удивился. — Не хотелось тебя тревожить… — её губы коснулись моих, и я замер, не понимая, что происходит. Это какое-то минутное просветление, или мне кажется? — Твои родители уже уснули? — она провела рукой по моей спине, и моя надежда рухнула, даже не успев возродиться. — Они уехали, милая. — вздохнул я, а она замерла на секунду, с такой нежностью смотря на меня, что мурашки прошлись по телу. — Я люблю тебя, Дамиано… что бы не случилось. — её глаза наполнились слезами, а у меня в горле образовался ком, который я пытался сглотнуть. — Малышка… — это была моя Карина, моя родная Карина… — Просто помни, хорошо? — Хорошо, малыш. — Я очень тебя люблю… — слеза скатилась по её щеке, и я успел поймать её. — Карин, ты обещала мне, помнишь? Ты обещала всегда быть со мной, милая… — я сам еле сдерживался, держа в руках её лицо, нависая сверху. — Помоги мне… — прошептала она, сильнее сжимая мои руки, глотая слёзы. — Я помогу, любимая моя девочка, все будет хорошо… — мои слёзы капали на её лицо, и я чувствовал себя настолько беспомощным, как никогда в жизни. Через мгновение её взгляд изменился, стал стеклянным и бесчувственным, как будто в девушку вселился другой человек, убирая все её эмоции. Отпустив мои руки, Карина натянула повыше одеяло и отвернулась от меня, закрывая глаза.       Вытирая лицо, я поднялся и, повернувшись увидел Летицию, стоявшую в двери. Женщина всхлипывала, закрывая рукой рот, смотря на меня.       Медленно подойдя к ней, я вывел брюнетку из спальни, прикрывая дверь. — Она просила помочь ей, Господи, Дамиано… — зарыдала Летиция, обняв меня, на что я только молча поднял голову вверх, поддерживая её за плечи. — Бедная моя девочка… — всхлипывала женщина, а я не мог промолвить ни слова. Все, о чем я сейчас думал, это Карина и её глаза, наполненные безграничной любовью.