Наша тайна — любовь

Карина       Чем ближе мы подъезжали к дому родителей Дамиано, тем больше я нервничала, поглаживая живот. Парень говорил с кем-то по телефону, иногда поглядывая на меня, а я, доедая шоколадку, откинулась на спинку сидения, оттягивая ремень безопасности, который спустя некоторое время в дороге сильно мешал, пытаясь убедить себя, что все будет хорошо. Раз родители Дамиано позвали нас, значит его мама хочет закопать топор войны и мирно сосуществовать, иначе бы Дамиано никогда в жизни не повез меня к ним в дом. Это мне было понятно, только загвоздка в том, что я еще была не до конца уверена, что мне это нужно. Ну, то есть, умом я понимала, что совсем не общаться со свекровью я не смогу в силу того, что я жена её сына. Да, можно свести это общение к минимуму, что, собственно, я и делала. Только вот как быть с самим Дамиано? Ведь я хорошо видела, как его беспокоит эта ситуация, как его мама намного чаще стала звонить, как они дольше говорят по телефону, как он рассказывает что-то о нас и с какой грустью смотрит на меня, когда я спрашиваю о делах родителей только из вежливости. Он же умный мальчик, все понимает. Так вот, как заставить себя хотя бы попытаться спокойно говорить с его мамой? С этим вопросом в моей голове мы въехали во двор дома, и, выйдя на улицу с помощью мужа, я вдохнула прохладный воздух, стараясь смотреть себе под ноги. — Все хорошо? — тихо спросил Дамиано, неся наш чемодан в дом. — Да. — улыбнулась я, чувствуя, как ком подступает к горлу.       Дверь открыла его мама и, поздоровавшись с сыном, обняла его, а потом посмотрела на меня. Темно вишнёвая куртка обтягивала мой живот, который был уже намного больше, чем в тот раз, когда я приехала в этот дом впервые. — Добрый вечер, Карина. — произнесла женщина, открывая дверь пошире, пропуская нас в дом. — Как доехали? В дороге не укачало? — спрашивала она, пока Дамиано стягивал с меня ботинки, аккуратно расшнуровывая их. — Нет, все в порядке, спасибо. — вежливо ответила я, держась за мужа. А женщина еще раз взглянула на мой живот, а потом на меня, от чего я почувствовала себя неуютно. Не люблю, когда меня разглядывают, что в последнее время происходит достаточно часто, особенно, когда меня узнают в торговом центре или в салоне на маникюре. Фанатки мужа, например, могут просто сфотографировать, а потом выложить фото в инстаграм с какой-то мимишной подписью, отмечая и меня, и Дамиано. Сначала было действительно мило и даже забавно, но, когда меня начали останавливать и просить фото, спрашивая о Дамиано, это уже раздражало, и теперь, как и Давид, выходя на улицу, я надевала шапку или капюшон для конспирации. Вот только взгляд его матери был другим, и я еще не понимала, как его воспринимать.       Поселили нас в другой комнате, в самом конце коридора на втором этаже. Раньше это была детская или игровая, но теперь её переделали под гостевую. Пройдя мимо комнаты Дамиано, в который мы были в последний свой визит, я немного напряглась, но, быстро отбросив негативные эмоции, прошла за мужем. Дамиано       Сидя за столом, я чувствовал, как напряженна Карина и как неловко маме. Но, несмотря на это, женщина задавала моей жене незамысловатые вопросы, расспрашивая о бизнесе девушки, не затрагивая тему беременности. И когда я вышел на кухню, поставить чайник, а папа прошел за мной, то сам невольно напрягся, решив вернуться в гостиную. — Не надо, постой. — остановил меня папа, а я замялся. — Дай им пару минут, сын. — Пап… — я все же попытался выйти, но отец взял меня за руку. — Доверься матери, Дамиано. Дай им всего пару минут. — тихо попросил он, пропуская меня вперед, чтоб я мог слышать разговор в комнате. — Как ты себя чувствуешь, Карина? — начала мама, и я замер. — Все хорошо, Синьора. Меня ничего не беспокоит. — вежливо ответила девушка, доедая свой салат. — Может, ты хочешь чего-то… к чему привыкла дома… — первый раз видел, чтоб мама так нервничала при разговоре с кем-то. — Да нет, все очень вкусно. Спасибо. — Карина… — начала мама. — Я рада, что вы с Дамиано приехали к нам … и понимаю, что это решение зависело от тебя, поэтому… Спасибо. — несколько секунд в комнате было тихо, и я даже хотел выйти, но папа опять взял меня за плечо. — Я просто понимаю, как это важно для Дамиано. Но знайте, что я переступила через себя ради этого. — отрезала блондинка, а на душе стало паршиво. Больше не хотелось ждать и слушать продолжение этого разговора, поэтому мы с папой вошли в комнату, разбавляя напряжение своим присутствием. Карина       Пребывание в этом доме вызывало у меня странные чувства. Хотя, признаюсь, я просто заставляла себя не думать о плохом, отгоняя воспоминания, стараясь все время быть рядом с брюнетом. Он это чувствовал и видел, поэтому не упускал из виду, за исключением нескольких минут за столом во время ужина. — Как там поживает наш малыш? Как ты себя чувствуешь? — Дамиано сполз чуть ниже и, упираясь на локоть, задрал вверх пижаму, оголяя мой живот. — Нормально. — ответила я, улыбаясь такой милой картине. — Я вообще-то не тебя спрашивал, а сына. — нахмурился он, приложив ладонь с одной стороны. — Ну, давай, папа знает, что ты слышишь. — этот вечерний ритуал с разговорами перед сном стал традицией. — Ты что там спишь, эй? — не унимался Дамиано, а я рассмеялась. — Ты его чувствуешь? Он спит? — подняв голову, парень спросил меня, продолжая поглаживать мой живот. — Не спит, пару минут назад толкался, так что он играет с тобой. — ответив, я подложила под голову еще одну подушку, чтоб лучше видеть мужа. — Так ты затаился, да? — вокалист постучал пальцем по животу, и я опять засмеялась, но на этот раз наш мальчик ответил папе, толкнувшись посильнее. — Воооот, хороший малыш. Это ножка, чувствуешь? — он взял мою руку в свою, прикладывая к месту, где наш сын с силой упирался в живот. — Да, ножкой отвечает тебе. — улыбалась я, чувствуя, как счастье и какое-то умиротворение переполняют меня. — Ты ж мой хороший. Футболистом будешь, да? — Дамиано нежно поцеловал кожу живота, поглаживая его руками, и прижался щекой, замер на несколько секунд. — Я не могу представить, как он там… Как он слышит нас, как чувствует… Это такое чудо… Вот сейчас он внутри, а через 2 месяца мы уже будем держать его на руках… — приподняв голову, он посмотрел на меня с такой любовью и нежностью, от которой внутри стало тепло и уютно. — Да, это настоящее чудо. — ответила я, проводя рукой по волосам парня. — Ты мое чудо, милая. — взяв мою руку в свою, он поцеловал её тыльную сторону, и удобно улегся рядом, все так же обнимая меня.       На следующее утро, позавтракав, мы с Дамиано вышли на улицу прогуляться и подышать свежим воздухом. Собственно, как делали это каждый день в Риме, гуляя, несмотря на прохладу. Пройдясь по парку, посидев в кафешке за чашкой ароматного чая, у парня было достаточно времени рассказать мне о школьных годах, вспоминая какие-то смешные истории. Разузнав о его первой любви, первом поцелуе, первом опыте, мне было интересно узнать о его друзьях до ребят, поддерживает ли он с кем-то связь из одноклассников. Вернулись домой мы после обеда, когда папа уже звонил Дамиано несколько раз, спрашивая, все ли у нас в порядке. — Ну куда вы пропали на весь день? — спросил мужчина, сидя в гостиной, раскладывая подарки под ёлку. — Гуляли. Дамиано мне столько всего рассказал. — улыбалась я, снимая с шеи теплый шарф, чувствуя, как горят щеки. — Иди садись ближе к камину, грейся. — Синьор Давид помог мне снять куртку, усаживая в кресло. — Я не замерзла, на улице очень хорошо. — откинувшись на спинку, только сейчас почувствовала, как гудят ноги. — Мне кажется, тебе не стоит так много ходить. Тем более, погода плохая. — зашла мама Дамиано, подавая мне горячий чай, с лимоном. — Мам, мы так каждый день ходим, это полезно для ребенка. Да и Карина себя хорошо чувствует и спит лучше после таких прогулок. — вмешался Дамиано, садясь рядом со мной на диван. — Все равно, надо быть осторожней… Тебе не надо переутомляться… — начала женщина, а я укусила себя за язык, желая высказаться немного иначе, но решила, что не стоит заострять внимание и накалять обстановку.       После прогулки, я и правда чувствовала легкую усталость и, поблагодарив за чай, поднялась в комнату, чтоб немного поспать. — Отдыхайте. — поцеловав в висок, Дамиано укрыл меня пледом, погладив по волосам, от чего приятное тепло разлилось внутри. Через несколько минут я почувствовала, как тело становится ватным, медленно проваливаясь в сон…       Проснувшись в полной темноте, я не сразу поняла, где нахожусь. Но, потерев глаза, дотянулась до тумбочки, на которой должен был лежать мой мобильный.       Включив дисплей, увидев, что почти восемь вечера, опять откинулась на подушку. В этот момент внутри зародилась какая-то тревога, и, замерев на несколько секунд, я прислушалась к своему телу. Погладив живот, я медленно села на кровати и потянулась к выключателю, сглотнув. Нащупав кнопку и набрав побольше воздуха в легкие, я резким движением нажала на неё. Внутри все свело, и я боялась дышать, но медленно опустила взгляд вниз и… выдохнула. — Господи, дура. — прошептала я, погладив своего малыша. — Мой мальчик с мамочкой, да? Все хорошо. — улыбаясь, я почувствовала легкий пинок и, встав с постели, вышла из комнаты, проходя по коридору, к лестнице. Став на ступеньку, я услышала голоса внизу и невольно прислушалась. — Это ужасно, мама… — проговорил Якопо, вздыхая. — Да, Дамиано тогда просто с ума сходил, а меня даже видеть не мог. — женщина ответила сыну, и я убрала ногу со ступеньки, остановилась, держась за перила. — Но как это произошло? Бедная Карина, это же… даже думать страшно… — голос парня звучал тихо и с сожалением, а у меня внутри все сжалось. — Я не знаю, милый. Когда я вышла на крики Дамиано и папы, она уже лежала на площадке в лужи крови… — женщина рассказывала сыну о той злосчастной ночи, когда я потеряла ребенка, и все, что я пыталась забыть, все воспоминания, эмоции, чувства, которые я так долго прятала где-то глубоко внутри, вырвались наружу. Во рту пересохло, и я, сделав шаг назад, закрыла глаза, старалась привести дыхание в порядок, но получалось у меня плохо. Решив, что мне нужно позвать мужа, я открыла глаза и увидела на площадке лужу крови, в которой тогда лежала. Паника нарастала с такой скоростью, что я не успела даже осознать, что все это мне только кажется, и что это мое подсознание, мое воображение и моя ненормальная, больная психика играет со мной такие шутки, показывая все то, что было той ночью. Ноги стали ватными, а сердце будто пыталось выпрыгнуть из груди, проламывая ребра, и я сползла на пол, хватая ртом воздух. Я задыхалась, мне было нечем дышать, и страх, окутавший меня, не позволял даже закричать. Приложив руку к груди, я опять закрыла глаза, из которых капали слёзы, пытаясь совладать с собой, но у меня не получалось. Мне было дико страшно, до дрожи в теле, я не могла пошевелиться. В голове всплывали картинки той ночи, как я проснулась на кровати, увидев красную простынь, как еле дошла до лестницы, истекая кровью, как звала Дамиано, и он не отвечал… чувствовала, как сердце разрывается от боли за своего малыша, за то, что он никогда не родится, никогда не увидит этот мир, не скажет мне «мама»… — Дамиано… — прохрипев, я попыталась подняться, но ноги совершенно не слушались. — Дамиано! — у меня получилось чуть громче, собрав все силы, я смогла прокричать его имя в третий раз… Дамиано       Сидя с папой в гостиной, мы обсуждали его новый проект. Он делился впечатлением от поездки в Токио, рассказывал о планах. В какой-то момент мне показалось, что я услышал свое имя, но, не смея перебивать отца, продолжил внимательно слушать его, попивая имбирный чай. — Дамиано! — услышав крик Карины, холодок прошелся по телу, и, моментально вскочив с дивана, я выбежал в коридор, увидел её сидящую на площадке. Девушка держалась за перила, тяжело и часто дыша. — Господи… — прошептал я, рванув наверх. Первое, о чем я подумал, это о том, что она упала, но, приблизившись, понял, в чем дело. — Что случилось? — услышал я маму, упав на колени возле блондинки. — О Боже, Карина! — вскрикнул брат. — Я вызываю скорую! — сразу же отреагировал отец. — Не надо, подожди. — проговорил я, и все затихли, а я взял Карину за плечи, чуть приподнимая. — Ты упала? — это первое, что я хотел узнать, чтоб убедиться, что ни ей, ни ребенку физически ничего не грозит, но когда девушка отрицательно замотала головой, хватая ртом воздух, у меня не было сомнений. Это приступ паники. — Спокойно. Смотри на меня, Карина, смотри мне в глаза. Дыши, давай, малышка, вдох, глубокий, вдохни, ты можешь… — тараторил я, всматриваясь в испуганные глаза девушки, которая просто задыхалась. Мне было страшно, ведь я понятия не имел, как такое может повлиять на ребенка, но показывать свой страх я не имел права. Приложив руку к её животу, я ощущал, как брыкается наш малыш, чувствуя неспокойное состояние мамы. Он пинался и вертелся внутри, что еще больше пугало меня. — Милая, давай со мной, вдох…. Выдох… еще раз… — мы дышали вместе, и мне казалось, эти секунды тянулись вечность. — Умница моя, ты молодец, дыши, милая… смотри на меня, я с тобой… все хорошо… — я не замолкал, зная, что она сейчас реагирует только на мой голос, постоянно повторяя вместе с ней, чередуя медленный вдох и выдох. Родители и брат стояли на лестнице как завороженные и смотрели на нас, не говоря ни слова. — Все в порядке, моя хорошая, вот так… умница, дыши… — как только дыхание девушки стало не таким частым и поверхностным, она чуть дрогнула, опускаясь на пол, ускользая из моих рук, а из глаз потоком полились слёзы, я выдохнул. — Тише, малышка… тише, я с тобой. — она рыдала, давая волю эмоциям. Это первый признак того, что приступ отступил, когда она могла дышать и плакать.       Если честно, то я с ужасом ждал этого момента. Я знал, что все, что копилось месяцами и откладывалось где-то глубоко внутри её души, рано или поздно взорвется вулканом. И, приехав к родителям, я наблюдал за ней, за её поведением, настроением, даже когда она закрывалась в ванной, я прислушивался под дверью, не плачет ли девушка. Я ждал, что эта дамба прорвет, и просил Бога, чтоб я оказался в этот момент рядом, смог успокоить и помочь справиться со страхом, который окутывал её. — Что случилось? Скажи мне. — шептал я, прижимая её к себе, так и сидя на полу, на глазах у испуганных родителей и брата. Но мне было плевать. Нужно было привести её в чувства, успокоить. — Я… хотела… вниз, но увидела… кровь… Дамиано… — она громко всхлипывала, пытаясь сказать предложение, и говорила обрывками слов, но я все и так понимал. — Тише, милая, тише… успокойся, все хорошо… все позади, мы это пережили… — я крепко прижимал её к своей груди, обнимая руками, пытаясь спрятать, помочь, уберечь. — Я не могу… — рыдала девушка, а мое сердце разрывалось на части. Я видел, как мама смотрела на нас сожалеющим взглядом. — Карина, посмотри на меня. — обхватив её лицо руками, я наконец-то пришел в себя. — Перестань, Карина. От твоего состояния зависит здоровье нашего сына. Возьми себя в руки, ты поняла меня? — чуть жестче сказал я, стараясь не перегнуть палку, но она должна была сейчас понять, что эта истерика может только навредить. — Ты поняла? — повторил я, и она закивала, глотая слёзы. — Вот так… спокойно. — она зажмурила глаза, всхлипнув, и я опять сжал её плечи. — Карина! — Я спокойна… все хорошо… — ответила девушка, и я наконец-то выдохнул. — Поднимайся, идем в комнату. — вставая с пола, я помог подняться жене, обняв её за талию. — Дамиано, может я все же вызову врача? — спросил папа, помогая мне, с другой стороны придерживая Карину за руку. — Не надо, пап. Мы сейчас успокоимся. Все будет нормально. — ответив, я толкнул дверь в комнату и, включив свет, усадил девушку на кровать. — Ну как? Принести воды? — присев на корточки перед блондинкой, я посмотрел в её усталые глаза, взяв за руки. — Я успокоилась… — прошептала она, не сводя с меня глаз. — Я принесу. — услышав голос мамы, я повернулся, но она уже вышла из комнаты. — Прости… — произнесла Карина, прикусив губу. — Тебе не за что извиняться. Ты не контролируешь это… Но до чертиков меня напугала… — обняв девушку, я положил руку на её живот, опуская взгляд. — Как он? — не чувствуя больше толчков, я вздохнул. — Успокоился. Тоже испугался, наверное… — она говорила тихо, периодически всхлипывая. — Держи, милый. — мама подала мне стакан с водой, и я протянул его Карине. — Может, я тебе чай с мятой сделаю? Он успокаивает, и спать будешь крепче? — обратилась мама к моей жене, а я замер. — Да, спасибо… — ответила блондинка, опуская взгляд. — Пап, побудь здесь, я сейчас. — сказав отцу, на что он кивнул, я поднялся и вышел из нашей комнаты, спускаясь вниз за мамой. На кухни сидел Якопо, поднимаясь, как только я вошел. — Ну? Что? — набросился на меня брат. — Это был приступ паники. Такое раньше случалось, еще когда Альберто… — я замолчал, посмотрев на маму, которая заваривала мяту в заварнике. — Нам нужно уехать. — сказал я, и мама повернулась, нахмурившись. — Куда уехать? Как? Завтра же Рождество… — удивилась она, откладывая кухонное полотенце. — Она не может здесь оставаться, пойми. Этот дом напоминает ей о том кошмаре, который она пережила. Я второй раз совершил ту же ошибку, привезя её сюда… — нервно проводя рукой по волосам, я опустил голову, пытаясь принять правильное решение. — Ошибку? — переспросила мама, и я посмотрел на неё. — Да. Если бы я знал тогда, как ты на самом деле к ней относишься, никогда бы не привез её сюда, не попросил бы помощи прячась от журналистов. — выпалил я, а мама охнула. — Дамиано! — встал передо мной брат. — Думай, что говоришь! — Нет-нет, милый, Дамиано прав. Это моя вина во всем, что тогда случилось. Я виновата, что не сдержалась и выговорилась, не думая о последствиях. Да, сынок, я виновата, что твоя, тогда еще девушка, потеряла ребенка, моего внука. Я корю себя за это каждый день и молюсь Богу, чтоб он простил мне этот грех. Но я переживала за тебя так же, как ты переживаешь сейчас за своего сына. Я хотела для тебя счастья! — чуть громче сказала она, смахивая со щеки слёзы. — О Боже… — закатив глаза, я отвернулся, не в силах слышать одну и ту же песню в сотый раз. — Да! Я была не права! Ты это хотел услышать? Я говорю тебе, осознавая свою ошибку. Я была не права, Дамиано! — чуть ли не прокричала мама, и я резко развернулся к ней, прислоняя палец к своим губам, жестом прося быть тише. — Не кричи, пожалуйста, она только успокоилась. Мама, я все понимаю и принимаю. Но сейчас, нам нужно уехать. — опять сказал я, посмотрев на брата. — Можешь забронировать нам номер на свое имя? — обратился я к парню, зная, что он не подведет. — Без проблем. Уже звоню. — ответил он, вынимая телефон из кармана. — Отнеси жене чай, Дамиано. Он хоть немного успокоит нервы, и она сможет уснуть в отеле. — мама налила в чашку ароматного чая, протягивая мне. — Спасибо. И прости, что испортили вам праздник… — прошептал я и, взяв чашку, вышел из кухни.       Карина лежала на кровати отельного номера, накрывшись одеялом. Она не спала, я слышал это по дыханию девушки, но лезть с разговорами и расспросами сейчас не хотелось. Оставив свет на прикроватной тумбе, я накинул на плечи куртку и вышел на балкон с пачкой сигарет и зажигалкой. Прохладный воздух ударил в лицо, и, закрыв стеклянную дверь, я облокотился на перила. Щелкнув зажигалкой, я поджёг сигарету, затянувшись, и через секунду, когда едкий дым наполнил легкие, выпустил его, выдыхая. Она напугала меня, сильно. Очень долго я держал эти чувства внутри, не давая им заполнить душу, но сегодня, увидев её на полу, как и больше года назад, мое сердце готово было разорваться от страха. Больше всего на свете я боюсь потерять её, и я говорю сейчас не о физической потере.       Я боюсь за психическое состояние своей жены, боюсь, что вследствие какого-нибудь сильного стресса все вернется опять, и в один момент она просто не узнает меня. Это дико пугает. Меня не поймет никто, кто не сталкивался с этим. Никто, кто не видел пустые, безразличные глаза любимого человека, без эмоций, чувств и любых желаний. Когда смотришь на родного, самого близкого человечка, когда он спит, и хочется выть от безысходности, потому что она спряталась где-то там внутри себя и не пускает тебя, не реагирует, не понимает… Это страшно настолько, что внутри все холодеет от одного только воспоминания. А сегодня ее приступ паники… Зачем я настоял на этой поездке? Почему не подумал о том, что весь дом, обстановка в нем, да и моя мать будет одним сплошным воспоминанием о той ночи, когда мы потеряли нашего малыша?       Никогда не забуду её глаза, когда я сказал ей об этом в больнице. Столько боли, растерянности, безысходности я не видел никогда. Она ненавидела весь мир и меня в том числе. И сегодня, когда я держал её в руках и успокаивал, помогая совладать с собой, я увидел в синих океанах весь тот Ад, через который ей пришлось пройти тогда. Может быть, я был слишком резок с мамой, но черт, я просто боюсь за жену и сына, который появится на свет через 2 месяца. Это все, чего я прошу, Господи. Подняв глаза вверх, я опять затянулся, чувствуя, как голова слегка закружилась от никотина, и выпустил из легких горький дым. Телефон в кармане завибрировал, и, вытащив его, я прочитал смс от Карины. «У тебя концерт через 3 дня, простудишься ведь. Вернись в номер, пожалуйста.»                   Улыбнувшись такой заботе, я сделал еще одну затяжку и выбросил сигарету, зашел в комнату, плотно закрывая за собой дверь. — Ты чего не спишь? — сняв куртку, я подошел к блондинке, садясь рядом на кровать. — Не спится. — она села, подтягивая ноги, и посмотрела на меня. — Карина, я хочу, чтоб ты обратилась к психологу. — выпалил я, и девушка уставилась на меня, бегая глазами по лицу. — Не смотри на меня так, как будто я хочу тебя в психушку отправить. Просто выслушай, ладно? — проведя рукой по лицу, я поднялся, расхаживая по комнате, стараясь тщательно подобрать слова. Сев рядом с женой, набрал побольше воздуха в легкие, посмотрел в её синие глаза. — Я до безумия люблю тебя. Тебя и нашего ребенка. Я жизнь готов за вас отдать. И мне страшно, Карин. — обхватив её лицо руками, я приблизился. — То, что счастливые моменты в нашей жизни не перекрывают ту боль, которую ты чувствуешь, при воспоминаниях годичной давности… и эти воспоминания вызывают у тебя приступ паники… такую реакцию… это нихрена не нормально. — сказал я, поглаживая большим пальцем нежную кожу щеки. — Чего ты боишься, Дамиано? Что я сойду с ума? — серьезно спросила она, и я отстранился, пытаясь понять, о чем она думает. — Да. — резко ответил я. — Да, я боюсь этого. Я боюсь увидеть твои пустые глаза, боюсь, что ты не узнаешь меня… не узнаешь сына… — противный ком встал поперек горла, не давая вздохнуть нормально, а глаза предательски защипали, и я опустил голову, сильно зажмурившись. — Я боюсь снова потерять тебя. Подумай обо мне, подумай о нашем ребенке. Я просто прошу поговорить с психологом, пусть он поможет тебе справиться с воспоминаниями. Ты должна отпустить прошлое, малыш. Ради нас, нашей семьи, нашего будущего… — Хорошо. — я хотел продолжить, но она не дала мне договорить. — Хорошо? — не сразу поверив, что мне удалось, переспросил я. — Да. Хорошо. Я схожу к психологу. — слёзы выступили на её глазах, и, выдохнув с облегчением, я обнял блондинку, прижимая к себе. — Спасибо… — прошептал я. — Я не хочу, чтоб ты боялся. Не хочу быть чокнутой женой Дамиано Давида. — ответила девушка, и я отстранился, уставившись на девушку, которая улыбалась. — Ты не чокнутая. — Но ты боишься, что я такой стану. — вздохнула она. — Карина! — покачав головой, я опустил глаза. — А если серьезно, то я не хочу подвести тебя. Я же обещала быть с тобой, и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас. — погладив нежной рукой по моей щеке, девушка слегка улыбнулась. Я смотрел в синие глаза жены, которые излучали тепло и нежность, и мне хотелось утонуть в них. — Милая моя… — прошептав, я обнял её, поцеловав в висок. Карина       Поздно ночью, лежа в объятиях мужа, я обдумывала его слова. Он очень испугался за нас, и это понятно. Да и я сама испугалась, осознавая, какой вред мог нанести этот приступ нашему сыну. Прижавшись к Дамиано и прикрыв глаза, я вдохнула родной аромат, погладив его грудь. — Ты тоже не спишь? — спросила я, слыша, как он вздыхает. — Нет. Не могу уснуть. — тихо ответил он. — И я не могу. Видно, чай твоей мамы не подействовал. — улыбнулась я, поднимая на него глаза. — Мята простроченная попалась. — ответил он, обнимая меня крепче, и я засмеялась. — Мне кажется, или еще кто-то не спит. — Дамиано отодвинулся и погладил мой животик, в котором толкался наш малыш. — Он за компанию с родителями. — положив свою руку на его, я дотянулась до губ мужа, нежно касаясь их. — Мы никогда об этом не говорили, но, думаю, уже пора… — прошептала я, смотря, как блестят его глаза в темноте. — О чем же? — парень провел рукой по моим волосам, все так же прижимая к себе. — Ты бы хотел присутствовать на родах? Или тебя это пугает? — мне было интересно, что он ответит, ведь мы и правда никогда не обсуждали этот вопрос. Но чем ближе до Дня Х, тем страшнее мне становилось. — Наверное, поэтому и не говорили, так как это даже не обсуждается. — серьезно ответил парень. — Правда? — оживилась я, приподнимаясь на локте. — Ты думала, я оставлю тебя одну? — Я надеялась, что нет. — Глупая… Как бы я смог стоять в коридоре, когда ты будешь рожать нашего сына? — парень откинулся на подушку, притягивая меня к себе. — Ну многие же стоят. Боятся крови, ну или типа что охладеют к жене после увиденного. — Я не собираюсь никуда смотреть, просто буду рядом, держать тебя за руку и поддерживать. — сразу запротестовал Дамиано, что вызвало улыбку. — Ну хорошо. Главное, чтоб ты на гастроли в это время не свинтил. — тяжело вздохнула я. Это меня и пугало больше всего, что его не окажется рядом в самый ответственный момент из-за концертов. — Ну, врач же сказал примерную дату, ближе к делу, думаю, скажет точнее. Вот я и освобожу график. Тем более, я же не уеду на гастроли сразу после рождения малыша. Так что, думаю, накладок не будет. Главное не реши родить раньше. — приподнялся он, взглянув на меня. — Ну, это не я решаю, вообще-то, а твой сын. Может ему раньше приспичит? — заулыбалась я, а парень сполз чуть ниже, обхватывая меня руками, прижимаясь щекой к животику. — Ничего ему не приспичит, правда, малыш? Ты родишься по плану, позволив папочке дать еще пару концертов и заработать для тебя денежки, да? — это было так трогательно, когда брюнет вот так говорил с сыном, поглаживая мой живот. Иногда он делал вид, что меня здесь нет, и вел с крохой мужские разговоры, прислушиваясь к ответам. Вообще, я была уверенна, что Дамиано будет чудесным отцом, и даже не сомневалась, что он будет находить время на семью и общение с сыном. — Твои родители сильно расстроились, что мы не остались на Рождество? — решила спросить я, поглаживая мужа по волосам. — Ну… если честно, я не успел это понять, мы очень быстро собрались. — вздохнул он, поднимаясь ко мне. — Мне жаль, что так вышло. Возможно, завтра… не очень хорошо, что мы вот так уедем… — Нет, Карина. Завтра мы вернемся домой, не хочу, чтоб ты насиловала себя и жила в доме, от которого у тебя только плохие воспоминания. — отрезал он, откидываясь на подушку. — Но сейчас я спокойна и нормально себя чувствую. — попыталась я. — Ты не контролируешь это, Карина. Уверена, что будешь так же спокойна, когда опять окажешься на той лестнице? — он посмотрел мне в глаза, приподняв бровь, и я поникла. — Нет… — Вот и я об этом. — вздохнул парень. — И что, мне теперь вообще не появляться в доме твоих родителей? Хотя, думаю, твою маму это устроит. — отстранившись, я села на кровати, опуская ноги на пол. — Вообще-то, если ты не заметила, то мама хотела бы наладить с тобой общение и пытается быть любезной. — чуть жестче ответил брюнет, и я повернулась к нему. — Я заметила. Только ты сам только что сказал, что не хочешь, чтоб я себя насиловала. А я именно это и делала. — встав с кровати, я накинула белый махровый халат, завязывая его на животе. — То есть, нет шансов? — он тоже сел, нахмурившись. — Я не говорю, что нет шансов, я просто… — Что? Скажи мне, что? — отбросив одеяло, он поднялся, стоя по другую сторону кровати. — Я не верю в её искренность. Прости. — тихо проговорив, я направилась в ванную. — Ты куда? — запаниковал парень, и я обернулась. — В туалет, я писать хочу. Можно мне посидеть на унитазе спокойно, без допроса? — меня разозлил этот разговор, и, громко хлопнув дверью, я прислонилась спиной к деревянной поверхности, тяжело вздыхая. Почему-то выступили слёзы, и я прикусила губу, чтоб не поддаться эмоциям. — Ты всё? — услышала я голос мужа за дверью. — Нет, не всё! — крикнула я в ответ. — Ты не в туалет пошла, открой дверь, пожалуйста. — он постучал, а я быстро вытерла слезу со щеки и подошла к унитазу, нажав на кнопку слива воды, чтоб он услышал. — Всё? Доволен? — Карина, открой двери. Или я их вышибу нахрен, ты меня знаешь. — он постучал чуть громче, а я вздохнула.       А ведь он может, черт.       Подойдя к двери, и повернув защелку, я быстро открыла воду в раковине, моя руки. — И зачем ты закрылась? — спросил он, упираясь спиной о косяк двери. — Потому что я в туалет ходила, чего ты пристал, я не пойму? — огрызнулась я, смотря на него через отражение в зеркале. — Я не пристал, я просто не хочу, чтоб моя беременная жена, у которой сегодня был приступ паники, закрывалась в ванной на ключ. Так понятней? — Вполне. — выключив воду, я повернулась чтобы уйти, но была прижата к стене сильным руками. — Синьора Давид, вы испытываете мое терпение, которое уже на пределе. — прошептал он мне в губы, от чего мурашки прошлись по телу. — Вы, Синьор Давид, себе льстите. Делать мне больше нечего, испытывать там что-то у вас. — дернувшись, я опять почувствовала сильную хватку. — Вы определенно нарываетесь… — сузив глаза, он нагло улыбнулся. — Интересно, на что? Выпороть ты меня не посмеешь, я беременна. Жестко трахнуть тоже. Так что ты мне сделаешь, м, Давид? — с вызовом взглянув на парня, я почувствовала, как он одной рукой сжал мои ягодицы, а второй коснулся внутренней стороны бедра, поднимаясь вверх к трусикам. — Я знаю пытки поискусней, моя хорошая. Тем более, я отлично чувствую, как ты реагируешь на мои ласки… — о черт, подумала я и сглотнула. — Издеваться над беременной не гуманно. — прошептала я, чувствуя его пальцы в своих трусиках. — Надо было думать об этом раньше… — прошептав, он прижал меня к себе, жадно впиваясь поцелуем в губы, засовывая свой язык в мой рот, от чего я простонала, понимая, что круто попала…