***
— Зачем ты поддержал Джека в намерении искать соучастника? Ты ведь прекрасно знаешь, что преступник – один человек, — будучи всё ещё на взводе и шагая чуть впереди Ганнибала, спросил Уилл. — Джек уже давно принял решение действовать по-своему, я просто не стал его разубеждать. К тому же вероятности в этом деле вполне уместны, и в качестве разнообразия я не стал бы их исключать. Уилл поморщился и, развернувшись к Ганнибалу, теперь шёл спиной к дороге. Это незамысловатое движение вдруг отразило в нём озорство юности, на что было невозможно не обратить внимание. Ганнибал с трудом удержался от улыбки и желания поскорее попробовать это чудесное создание. Тем временем Уилл продолжал свои рассуждения: — Ну не нанимает же он фрилансеров… — Нет. Он патологический перфекциони́ст – не позволит никому другому прикасаться к своим «полотнам». Всю оставшуюся дорогу они неспешно шли в молчании, лишь слушая слабый хруст мелких камешков под ногами. Они были уже рядом со стоянкой, когда вдруг начался снег и Ганнибал негромко произнёс, глядя на падающие хлопья из серых облаков: — Это верная возможность найти то, что ты ищешь. Услышав этот спокойный и всегда уверенный голос, Уилл остановился, скользнув по безупречной осанке под кашемировым пальто, светлым волосам, всегда аккуратно уложенным, а затем, опустив голову, спросил: — А что же я ищу, Ганнибал?.. Ответа не последовало, но Уилл отчётливо чувствовал на себе внимательный пристальный взгляд. Внезапно в голове стало невыносимо горячо, и он поспешил попрощаться: — Ладно. До скорого. — Он на секунду скользнул быстрым взглядом по лицу доктора и, выдавив короткую улыбку, шагнул к своей машине. Уилл не сразу понял, откуда вдруг взялось сопротивление в теле, а затем, наконец, почувствовал тёплую руку сжавшую его собственную. Ганнибал смотрел ему в глаза с лёгкой улыбкой, а затем наклонился чуть ближе к уху и с мягкой хрипотцой произнёс: — Не забудь о завтрашнем ужине, дорогой. Уилл не смог удержаться от дерзкой улыбки, а затем сжал руку в ответ. — Я обвёл число красным кружком в календаре, папочка. — Как предусмотрительно, Уилл. Уверен, ожидания оправдаются, — ответил Ганнибал, прежде чем неторопливо разжать руку, чувствуя, как пальцы Уилла также нехотя покидают его, на прощание поглаживая костяшки. Хлопнув дверцей, Уилл повернул ключ в замке зажигания. Не было смысла отрицать очевидное: уже давно они оба занимали мысли друг друга.***
Этой ночью он проснулся измученный очередными кошмарами и долго лежал без движения, слушая колотящееся сердце, дожидаясь, пока утихнет стук в ушах, чувствуя, как вместе с лунным светом движется в темноте чёрная пульсирующая тьма, глядящая на него сквозь мерцающие белки глаз на знакомом лице, и всё вдруг встало на свои места.***
— Пожалуйста, проходи, Уилл. Позволь, я возьму твоё пальто, — с улыбкой встретил его Ганнибал, галантно помогая Уиллу снять верхнюю одежду. — Спасибо, — улыбнувшись в ответ, негромко поблагодарил Уилл, позволяя Ганнибалу помочь и немного неловко высвобождаясь из одежды, одновременно с интересом оглядывая просторный вестибюль. Как оказалось, двухэтажный дом Ганнибала был оснащён двумя входами: для посетителей был предназначен отдельный с улицы, ведущий в обособленную приёмную, а для хозяина и его гостей западный, скрытый от глаз, сквозь стеклянную галерею и летний сад вёл во внутреннюю часть дома. Ни в один из своих визитов Уилл не задумывался о планировке, но теперь, когда сюда его привела не необходимость, а обдуманный выбор, он находил это неоспоримым достоинством. Хотя, вполне вероятно, дома́ такого типа всегда имеют нечто подобное в своих конструкциях. — Не верится, что я осмелился впустить тебя в свой дом, — тихо проговорил Уилл, следуя за Ганнибалом и адресуя сказанное скорее самому себе, чем своему проводнику, на что Ганнибал негромко рассмеялся. — В каком смысле? — Да нет, просто здесь всё настолько отличается от привычной обстановки, что живя в такой атмосфере, мой дом, должно быть, показался тебе чуланом, — проходя мимо библиотеки и входя вслед за Ганнибалом в просторную столовую, ответил Уилл. Обстановка вместе с неяркой иллюминацией была способна расположить к себе любого, даже самого недоверчивого гостя. Стол уже был накрыт на две персоны, а свет от камина отражался в тонком хрустале бокалов, роняя отблески на столовые приборы и сервировочный тёмный фарфор с золотом по краю. Пахло чем-то тёплым и приятным. Две бутылки вина с винтажными этикетками, одна из которых уже была откупорена, и красиво сервированная плоская тарелка с фруктами умело вписывались в пространство стола. — Напротив. Твой дом прекрасно с тобой сочетается, — тепло улыбаясь сказал Ганнибал, подойдя к столу и предлагая Уиллу занять своё место. — Присаживайся вот сюда. — Он аккуратно отодвинул стул, помогая Уиллу присесть. — Немного вина в качестве аперитива? — Конечно, почему бы и нет. В любом случае не собираюсь ни о чём жалеть. На губах Ганнибала промелькнула лёгкая ироничная усмешка, пока он не спеша наливал вино в бокал, а затем негромко добавил: — Подожди немного, я вернусь через пару минут. Пока Ганнибала не было, у Уилла появилась возможность рассмотреть незнакомую обстановку. На улице давно стемнело, и столовая была погружена в бархатный полумрак, освещённая лишь небольшими светильниками и естественным освещением от камина и свечей в высоких подсвечниках, отчего пространство не казалось таким огромным, а сокращалось до уютных интимных размеров. Делая очередной глоток вина, Уилл разглядывал старинный гобелен, понимая, что такие вещи сто́ят, обычно, целое состояние. Однако если нечто подобное касалось Ганнибала, оно, разумеется, ни у кого не вызывало удивления. Он домини́рует, не показывая своего превосходства, от чего большинство стремится доверять ему. Но доктору не нужны поклонники, его, будто, волнует что-то другое… У Ганнибала Лектера определённо много секретов – тёмных и поистине зловещих. Уилл не заметил, как его захватил водоворот мыслей, погружая вглубь сознания, когда в столовой появился виновник его размышлений, держа в руках сразу несколько тарелок с едой. Когда одна из них оказалась перед Уиллом, у него неожиданно перехватило дыхание. Такого подхода к сервировке он ещё не встречал. — Прошу. Tongue de Veau en Papillote – язык телёнка в пергаменте с соусом дюксе́ль и ве́шенками, — представил блюдо Ганнибал, аккуратно расположив всё на сервировочных тарелках, а затем занял своё место за столом напротив Уилла. — Это действительно язык? — осторожно переспросил Уилл, не веря, что подобная еда может выглядеть не только впечатляюще, но ещё и аппетитно. Ганнибал кивнул, явно довольный произведённым впечатлением, и сделал небольшой глоток вина из своего бокала, давая Уиллу время принюхаться и присмотреться. Уилл вдохнул аромат розмарина, разглядывая лотос, сложенный из пергаментной бумаги в которой и запекался язык вместе с грибами, томатами черри и травами. Блюдо украшали ве́шенки и веточка цела́струса. Не верилось, что человек, бывавший на местах преступлений и ещё недавно присутствовавший при вскрытии, способен на такое утончённое искусство. Потолком самого Уилла был сиба́с с овощами, но то, что сейчас ему предстояло попробовать, поражало воображение. — Ещё ни разу не доводилось пробовать язык. — Это становится поистине бесценным – наблюдать, как неискушённое создание открывает для себя мир новых ощущений, — с лёгкой улыбкой ответил Ганнибал, отрезая небольшой кусочек порции и ловко подцепляя на вилку вместе с травами и соусом. — Бон аппетит, Уилл. Деликатно-развратный ответ подстегнул Уилла, и, ухмыльнувшись, он потянулся к ножу и вилке, разрезая еду и отправляя в рот скромный кусочек, оценивая первые впечатления. — Очень вкусно, не пробовал раньше ничего такого же изобретательно. — Уилл проглотил кусочек и тут же потянулся за следующим, ощущая пряный богатый вкус на языке и нежное послевкусие. — Приятно слышать, что ты так высоко оценил мои старания, дорогой. — Глаза Ганнибала потемнели, и их цвет, преломляясь в свете огня, казалось, играет кровавыми бликами, пока он пристально наблюдал за тем, как первый кусочек, оказавшись во рту его гостя, был тщательно пережёван и проглочен. В этот момент он находил Уилла невероятно привлекательным: окутанный тёплым светом, вкушающий изысканное подношение и пахнущий всё ещё юной остротой. — Я давно задаюсь вопросом, есть ли хоть что-нибудь, чего ты не умеешь? — поглядев на него с улыбкой и отпив глоток вина из бокала, спросил Уилл, понимая, что вопрос, скорее, риторический. — Во всём, чего касаются твои руки, можно почувствовать страсть, с которой ты творишь. Это прекрасно, Ганнибал. Было невероятно приятно слышать комплемент от недоверчивого Уилла Грэма, сейчас так открыто и просто передавшего свои чувства. Ганнибал медленно улыбнулся, понимая, что выбор блюд был крайне удачным. — Ты чрезвычайно любезен, мой мальчик, — мягко ответил Ганнибал, откусывая очередной ломтик языка и наблюдая за тем, как дёрнулись ресницы Уилла, находя это невыносимо трогательным. — Я рад, что ты думаешь обо мне именно так. Уилл улыбнулся в ответ, потеряв счёт тому, сколько раз за вечер он уже это сделал, ощущая собственный пульс, нагнетённый в аорту на шее и возбуждённый новыми ощущениями. — Позволь спросить, откуда такое увлечение готовкой? — Это моё удовольствие. Несколько лет назад я оставил хирургию и перенёс свою страсть к анатомии на кулинарию. — Почему ты ушёл? — вдруг тихо спросил Уилл. — Убивал людей… — после небольшой паузы ответил Ганнибал. Раздался лёгкий треск догорающего в камине полена. — Точнее говоря, не мог спасти. Но всё равно казалось, что убивал. Поэтому сейчас я лечу разум вместо тела, и от этого пока никто не умер. — Его голос звучал ровно и совершенно спокойно. Он видел, как Уилл понимающе кивнул головой, перед тем, как оба они ненадолго замолчали, разделив на двоих тишину, нарушаемую лишь потрескиванием дров в камине, а затем вновь заговорил: — А ты, Уилл? Что не даёт заскучать тебе? — Ты хотел сказать, что не даёт мне сойти с ума? — коротко усмехнулся Уилл, немного нервно взявшись за донце бокала и сделав сразу пару глотков вина. — У меня нет ни талантов, ни утончённого вкуса. У меня есть лишь мои собаки. И несколько удочек для рыбалки. Временами я чиню лодочные моторы, или мастерю рыболовные наживки. — Каждому из нас, так или иначе, необходим душевный комфорт как залог стабильности. Что ты испытываешь, когда закидываешь удочку в озеро? — отвлекшись от трапезы, с нависшими над тарелкой ножом и вилкой, спросил Ганнибал. На мгновение глаза Уилла прикрылись и, перекатив кусочек еды во рту, он отчётливо представил уединённое место недалеко от дома вверх по течению горной реки и глубоко вдохнул, будто прямо сейчас находился в её быстрых водах, а затем ответил: — Чувствую покой. Пустой разум. Удовлетворение. — Он замолчал на пару секунд, и добавил: — А затем насыщение, потому что после готовлю себе отличный ужин из того, что наловил. В этом у меня кое-какой опыт. При этих словах Ганнибал чуть слышно сглотнул и улыбнулся, но это была необычная, какая-то странная улыбка – так мог бы улыбаться человек, хорошо знакомый с подобным чувством. — В рыбалке, как и в охоте, принципы схожи: и там и здесь необходимо терпение и умение выжидать. Надеюсь, однажды и мне доведётся быть гостем за твоим столом. — В этот момент голос Ганнибала звучал мягко и соблазнительно, вновь привнося в его речь оттенок приятного акцента. — Мои кулинарные дарования слишком скромны́, чтобы удовлетворить столь взыскательный вкус, Ганнибал. Уилл становился невообразимо желанным с каждым глотком вина, с каждым новым движением его губ и челюстей. Ганнибал видел, как его пронзительные глаза мерцают в отблесках пламени и наполняются тьмой, когда с улыбкой произнёс: — Я буду смиренно благодарен радушному приёму к твоему столу и отведаю то, что ты дашь мне, с великим удовольствием. На этот раз Уилл ничего не ответил, лишь коротко улыбнулся, чувствуя, как по венам разливается приятное тепло. Убирая тарелки со стола, чтобы приступить к следующему блюду, Ганнибал наклонился над столом, аккуратно собирая приборы. — Я могу помочь… — чувствуя лёгкую неловкость и намереваясь встать со своего места, неуверенно произнёс Уилл. Две руки тут же опустились на его плечи, мягко протестуя против излишней суеты. Ганнибал склонился над плечом Уилла, чтобы оставить на чувствительной коже около уха невесомое дыхание со словами: — Нет-нет, я сделаю всё сам. В этот момент Уилл, наконец, смог уловить сложную парфюмерную композицию, которая невесомо ощущалась вокруг с того момента, как он переступил порог дома, и которую невозможно было полностью распознать до этого момента. Возможно, тепло от естественных источников огня и тела самого Ганнибала развернуло парфюм слой за слоем и приблизило момент полного раскрытия аромата. Вытяжки из трав, которые вобрали в себя его ноздри, не поддавались описанию. Будучи криминалистом по профессии, он приучал себя различать малейшие запахи, однако таких нетривиальных сочетаний эфирных масел он ещё не встречал. Это было что-то незаурядное, сделанное явно на заказ и требующее глубоких познаний в этой области. Пахло безумием. Уилл поймал себя на мысли, что не удивился бы, если бы узнал, что Ганнибал составил этот аромат сам. Однако это маленькое исследование не могло укрыться от глаз Ганнибала. Казалось, его взгляд обволакивал Уилла всего целиком, а по тому, как вздрагивали ноздри его гостя, вбирая в себя незнакомый аромат, становилось понятно, что Уилл ни в чём не ошибся. Реакция на близость была настолько восхитительной, что взгляд Ганнибала ненадолго задержался на мягких отсветах, играющих нежными переливами на лице Уилла, на глазах, полных жажды, прежде чем он отстранился и ненадолго исчез в широком дверном проёме. Оставшись наедине со своим гулко колотящимся сердцем, Уилл внезапно осознал, что только что испытал желание впиться зубами в шею Ганнибала и вместе с кровью почувствовать горечь неизвестного эфирного масла на языке. Уилл вдруг безошибочно понял всю стра́стность этой игры, Ганнибал будто чувствовал его намерения и отстранился прежде, чем Уилл потянулся лицом к его шее. Это завораживало. В отсветах пламени они говорили о музыке, криминалистике и медицине, об открытиях прошлого. Ганнибал рассказывал об одной из теорий Хокинга, а Уилл делился мнением о классической девятимиллиметровой Беретте и её новой короткоствольной модификации. В какой-то момент Уилл неожиданно для себя забыл о времени. Не хотелось признавать, но компания Ганнибала оказалась вполне приятной – с ним можно было говорить абсолютно на любые темы – хотя по собственной воле Уилл никогда бы в этом не признался. О любой предметной области Ганнибал говорил, как о давно и хорошо известном произведении. Это впечатляло. Чуть позже Ганнибал объявил, что десерт они могут съесть в гостиной. Десерт был не менее великолепен – винное желе из но́ртонского винограда украшенное розами в сахаре. В гостиной уже был растоплен камин, а прямо напротив него пара кресел и небольшой столик, на котором стояли бокалы и графин с вином. Из камина исходило мерное тепло, и ощущался запах горящих поленьев, когда Уилл уселся к огню. Сейчас ему казалось, что они вовсе не в доме Ганнибала, а за много миль от Балтимора. Уютный полумрак обманывал разум, а живой огонь прогонял дурные мысли. Это расслабляло. Они немного поговорили о видимости и реальности, прежде чем Уилл обнаружил, что его бокал пуст. Ганнибал аккуратно наполнил его вновь и улыбнулся, заметив лёгкий румянец на щеках Уилла. Вино было выдержанным, а отсветы пламени из камина играли в нём яркими золотистыми искорками. — Расскажи, что у тебя на уме, Ганнибал, — глядя снизу вверх на стоящего у столика мужчину, неспешно поинтересовался Уилл, чуть растягивая слова и принимая из его рук наполненный бокал. В этот момент на его лице почти мистически переливались и чудесными отблесками играли отсветы пламени из камина. — Возможно мой ответ однажды уже приходил в твою голову, Уилл, — загадочно ответил Ганнибал, скользнув кончиками пальцев по руке в том самом месте, где на мгновение они соприкоснулись у ножки бокала. — И всё же я бы хотел его услышать, — будто глядя в своё собственное отражение, еле слышно произнёс Уилл, не отрываясь от откровенного взгляда и, вместе с этим, откидываясь на мягкую спинку кресла. — Стоит ли торопиться, мой милый, наши откровения ещё впереди… — склонившись немного ближе к нему, мягко ответил Ганнибал, следуя взглядом по формам и чертам лица, не в силах прервать своего удовольствия. Затуманенный взгляд Уилла внезапно вновь обрёл остроту и, не меняя расслабленной позы, он неожиданно задал вопрос, казавшийся абсурдным, но, тем не менее, уместным: — Доктор Лектер, вы когда-нибудь испытывали желание убить человека? — Уиллу казалось, что его голос звучал откуда-то издали, эхом отражаясь от стен, пола и потолка. Ганнибал посмотрел на него со странной улыбкой, будто ожидая именно этого вопроса. — По-моему каждый хотя бы раз задумывался об этом, — искренне ответил Ганнибал. — Сегодня утром я стал свидетелем того, как бессилие перед обстоятельствами привело тебя на грань мысленной расправы над человеком – пусть он и преступник. — В таком случае тебя не беспокоят мои намерения? — Уилл задумался: всегда ли он был таким очевидным для Ганнибала? — Нисколько. Я понимаю, что это твой способ абстрагироваться. К тому же то, что я увидел, было слишком личным. И по-своему прекрасным… — А твои собственные намерения? По поводу них ты не испытываешь беспокойства? — Ничуть. Признание звучало настолько просто и убедительно, что Уилл не сразу почувствовал, насколько сильно его пальцы сжались вокруг ножки бокала, который затем он залпом осушил до дна. Ему не хотелось смотреть на Ганнибала и вместо этого он какое-то время молча наблюдал как догорает в камине одно из поленьев, а затем негромко произнёс, вновь не узнавая свой голос: — Временами я отчётливо вижу, что ты не тот, кем кажешься, Ганнибал. — И кого же ты видишь, Уилл? — выдержав небольшую паузу, спросил Ганнибал. Сейчас его глаза были настолько тёмными, что казались Уиллу бездонными, а их тьма проникала внутрь сквозь кожу, подчиняя себе, и совладать с этим он был не в силах. Тысячи незримых нитей прямо сейчас связывали его со стоящей перед ним тьмой, являя из глубин разума существо, сотканное из кромешной мглы, так часто посещавшее его в ночных кошмарах. Он видел своё безумие. — Тебе кажется, я от призраков бегу или от себя? Я спятил? — вместо ответа спросил Уилл, медленно покручивая в руках пустой бокал. — Человеческая природа противится страданию, это естественно, — мягко ответил Ганнибал, прекрасно зная, что Уилл уже всё понял своим чудесным подсознанием, сейчас нужно было лишь немного времени, чтобы увязались его виде́ния и реальность. — Любое безумие возможно, если позволить чувствам захватить разум. В попытках отрицания увиденного нелегко признавать уязвимость своего сознания, не будучи твёрдо уверенным в том, что реально, а что нет. Не позволяй страстям манипулировать тобой, Уилл. Давая своему гостю возможность побыть наедине с мыслями, Ганнибал не торопясь подошёл к высокому окну с тёмной рамой и, привычным жестом засунув руку в карман брюк, сделал небольшой глоток из бокала, устремив свой взгляд в сумеречный сад, наблюдая за неторопливо падающим снегом. Ему было интересно, смогли ли подействовать короткие три́ггерные фразы на подсознание Уилла. — Мне не по себе. Меня не покидает тревожное чувство рядом с тобой, — после минутной тишины твёрдо и спокойно проговорил Уилл, однако его голос звучал выше обычного. Ганнибалу не нужно было смотреть, чтобы почувствовать напряжение и упрямую решимость своего прекрасного гостя, поэтому он просто подошёл к креслу и присел на одно колено напротив Уилла, побуждая посмотреть на него, при этом не глядя освобождая его пальцы от неосознанного покручивания пустого бокала, медленно вынув его из рук и поставив на чайный столик. — Что заставляет тебя так думать, милый? — коснувшись его руки своей ладонью, негромко спросил Ганнибал. Его голос звучал мягко, почти как при разговоре с ребёнком. Интонация, голос, движения, даже те обходительные слова, которые выбирал для него Ганнибал – всё это стремительно лишало Уилла шанса на сопротивление и делало невозможным преодоление собственных желаний. Уже слишком глубоко их мысли проникли в тёмные фантазии друг друга. Балансируя на краю бездны, Уилл остро чувствовал, как его способность к пониманию превращает их с Ганнибалом эмоциональный резонанс в природный инстинкт. — Возможно, мои чувства завели меня слишком далеко – не знаю, связано ли это с тобой или с моим душевным состоянием, но часть меня говорит, что я не должен тебе доверять. Бо́льшая часть. — В этот момент пальцы Уилла слегка подрагивали, и он почувствовал на них успокаивающие осторожные поглаживания. Касания мешали сосредоточиться, но были приятными. — Сегодняшний вечер, Ганнибал… я был по-настоящему потрясён, когда понял, что вот уже несколько часов не думаю ни о кровавых замыслах, ни о делах Бюро – это странно и непривычно: не думать об этом. Мне не следовало расслабляться, и вообще я не должен был приезжать сюда, ведь одно только это заставляет меня желать… — он внезапно запнулся на полуслове и замолчал, застигнутый врасплох своими собственными словами. — Заставляет тебя желать бо́льшего, Уилл? — негромко закончил за него Ганнибал. Вслушиваясь в тягучие интонации мягкого голоса, Уилл молча смотрел в тёмные глаза, будто лишь сейчас в полной мере осознавая неожиданную правду о том, что с ним происходит. Неужели всё это время он действительно хотел именно этого? Погружённый в свои мысли он не заметил наступившего молчания, однако рука, в какой-то момент потянувшая вслед за собой, поднимая с кресла, стремительно вернула его в уютный полумрак гостиной. Он почувствовал, как ладони Ганнибала легко скользнули по плечам, осторожно прослеживая мышцы, ненавязчиво потирая пальцами сухожилия и нежно касаясь запястий, давая возможность прислушаться к пульсации крови. Касания были успокаивающими, однако всё что пытался обработать мозг, весь ход вещей – виделись сейчас словно в тумане. Уилл, как ни старался, не мог отвести взгляда от этих простых движений. Слегка сжимая его запястья, Ганнибал осторожно притянул одно к своим губам, оставляя на нём легкий след поцелуя, всё это время молча глядя на сосредоточенное лицо Уилла. Сейчас всё казалось странным: сегодняшний вечер, внезапная откровенность, тревожные подозрения, однако Уилл знал, что истинные странности крылись вовсе не в окружающих предметах и даже не в умело выстроенных манипуляциях, а в природе самого Ганнибала. Вместо того чтобы инстинктивно оттолкнуть или ударить, Уилл не отрываясь смотрел как губы Ганнибала медленно касаются его кожи – так естественно и спокойно, что это не оставляло никаких сомнений в искренности. И хотя это был не первый их интимный опыт, Уилл не мог скрыть последствий собственных неосторожных эмоций. Уголки губ Ганнибала дрогнули, приподнимаясь в улыбке, когда ему стало ясно о степени возбуждения своего гостя. — Идём, — коротко и уверенно сказал Ганнибал, делая шаг к двери и уводя Уилла за собой. Если бы не странная мутность сознания, он сейчас же сбежал бы подальше от проницательных глаз и низко звучащего голоса с волнующим акцентом, однако вместо этого он покорно последовал за Ганнибалом, крепко сжимая его руку. Лестница наверх была слегка изогнутой и вела на второй этаж. Коридор освещали небольшие светильники с абажурами из натуральных тканей, мягко рассеивающих свет. Ганнибал остановился около одной из дверей и, легко толкнув ее, отступил в сторону, приглашая Уилла войти первым. Стоя под лампами в стиле ар-деко он вдохнул в себя запах – знакомый, почти как его собственный, но причудливо изменяющийся, движущийся повсюду. Комната, скорее всего, была личным помещением, не предназначенным для гостей, и многие предметы меблировки, скорее всего, были изготовлены по индивидуальному заказу владельца. Одна из стен была полностью занята книжными полками, а рядом с выходящим в сад окном стоял старинный фламандский клавесин. — Уилл, — негромко позвал Ганнибал, глядя на него прямо, и сосредоточенный взгляд говорил, что он знает, что делает, — подойди. Он аккуратно похлопал по обивке, приглашая Уилла сесть рядом на небольшой диван с изголовьем без спинки. Однако когда Уилл присел рядом, Ганнибал протянул свою руку, и мягко глядя на него, без насмешки спросил: — Ты позволишь? Направляемый твёрдой рукой, Уилл почувствовал, как брюки плотно обтянули промежность, когда он перекинул одну ногу через бёдра Ганнибала, опустившись ему на колени. Синие глаза встретились с вишнёво-карими, прежде чем горячий румянец смущения залил молодое лицо, придавая ему особую привлекательность, о которой Уилл даже не догадывался. В этот момент Ганнибалу открывалось поистине уникальное зрелище, и он откровенно наслаждался происходящим, прекрасно зная, что в любую секунду воля этого сильного мужчины, не привыкшего к проявлению слабости или смущения, вот-вот уступит порочной страсти. Горячие руки опустились на бёдра. Обрывки мыслей, шёпот, всё путалось, будто в тумане, и медленно вращалось вокруг самого важного – единственного безошибочного желания толкнуться вперёд, прижимаясь теснее к паху Ганнибала. — Доверься мне, — низким шёпотом произнёс Ганнибал, закрыв глаза и вобрав в губы мочку уха, чувствуя острое напряжение Уилла, подталкивая свои бёдра навстречу и ловя ответное движение. — Ещё, мой мальчик, не останавливайся. — Ганнибал сильнее стиснул бёдра Уилла, и теперь два члена тёрлись друг о друга сквозь одежду. Обострённое обоняние хищно улавливало в воздухе густой запах возбуждения, и мысли Ганнибала на мгновение замерли, когда из горла Уилла вырвался глухой, низкий стон. Отчётливо понимая, что вот-вот потеряет контроль и не в силах дольше сдерживать себя, Уилл запрокинул голову, чувствуя, как Ганнибал хватает его губами за подбородок, а затем проходится укусами по линии скулы. Он потёрся медленнее, изящно изогнув позвоночник, гибко вжимаясь в Ганнибала всем телом, чувствуя, как ладонь скользит по спине от шеи до самого крестца́. Уилл дрожал, и это было совсем на него не похоже. Паника начала подступать к горлу, и он сбивчиво прошептал: — Ганнибал… что со мной?.. — Не бойся, любовь моя. Доверься мне, — чуть запыхавшись, мягко шептал в ответ Ганнибал, вновь качнув бёдрами и покрывая горло короткими нежными поцелуями, зубами вбирая вибрацию гортани, когда из неё вырвался тихий протяжный стон. Возбуждение никогда так не действовало на него раньше: сейчас перед глазами возникали образы пережитых событий, того, что уже прошло, наполняя душу смутным предчувствием, вызывая тревогу и грусть. Уилл безмолвно любовался этой необычайной картиной, в которой свет и тени создавали причудливые образы и нагоняли в душу целый рой полузабытых воспоминаний, знакомых лиц, давно пережитых желаний и грёз, пока одно из них яркой вспышкой не пронеслось перед глазами. В ту самую ночь, когда он был готов принять безграничную чёрную пустоту и, однако, задержался у её края, готовый понести наказание за свою слабость, но способный продолжать сопротивляться твёрдой руке на своём плече. Перед ним стоял окутанный живым чёрным облаком монстр, заглянувший в душу и узнавший её грехи. Внезапно из глубины сознания пришло ощущение, что всё правильно, всё так и должно быть, а затем его губ коснулись слова: — Я дам тебе всё, что пожелаешь… Глаза Уилла распахнулись, и нечеткие мысли вместе с неясными образами, всей болью и невысказанными страданиями потоком хлынули наружу вместе со слезами и путающимися между собой словами, пробуждая старые кошмары. А затем всё прекратилось. Зубами вцепившись в ткань пиджака на плече он навалился на грудь Ганнибала, чувствуя как пальцы перебирают и гладят волосы на затылке, прижимая к себе, слушал спокойный голос, бормотавший что-то утешительное, и ощущал как гнев разгорается внутри него, еле сдерживая инстинкты, от которых мурашки бежали по телу. Не в силах больше сопротивляться и комкая в пальцах отвороты пиджака, он дёрнул лацканы на себя, яростно впечатав кулаки в грудь доктора. А затем ещё и ещё. Уилл механически повторял одни и те же движения, безмолвно дрожа всем телом и понимая, что не сможет в одиночку справиться с потрясением, а в ответ ему на висок ложились мягкие тёплые поцелуи. — Чёрт тебя дери, Ганнибал! Пусти меня, пусти! — требовал Уилл, теперь уже отчаянно вырываясь и стараясь поскорее высвободиться из рук доктора. От порывистых резких движений волна возбуждения неожиданно пронзила его от груди до паха, и сквозь слой брючной ткани он почувствовал, как его член дёргается, зажатый между телами. В этот момент красота его страсти являла себя настолько неповторимо, что сдерживать желание становилось для Ганнибала всё бо́льшим испытанием. Слизнув пот, проступивший на виске Уилла, и спускаясь ниже к шее, он задел ртом соблазнительно приоткрытые губы и нетерпеливо шепнул в них: — Ты знал, что отрицательные эмоции вызывают сильные физиологические реакции? Его собственный член распирал ширинку, и Ганнибал потянулся к молнии на брюках, одновременно укусив Уилла за шею и трогая языком бьющуюся под кожей вену. Поймав громкий стон, уже невозможно было продолжать сдерживать истинную глубинную сущность своей страсти, вместе с тем ощущая упирающийся в живот упругий, пульсирующий член его прекрасного гостя. Поцелуи получались быстрыми и торопливыми, яростно сталкивая их обоих нетерпеливыми губами и горячими языками. Ганнибал на секунду отстранился, легко кусая Уилла за щетинистый подбородок, а затем притянул его к себе за затылок, целуя медленнее и глубже. Ему нравилось как ощущается тяжесть сильного твёрдого тела Уилла на его коленях, нравился его гибкий сложный ум и скрытая за внешней жёсткостью трепетная доверчивость. Свободной ладонью Ганнибал скользил вниз по боку, слегка вжимая кончики пальцев в упругие мышцы и вместе с этим плавным движением вытягивая рубашку Уилла из брюк. — Пожалуйста, Ганнибал… — еле слышно прошептал Уилл, на секунду оторвавшись от горячих губ и тут же ухватив обнажёнными зубами уголок рта Ганнибала. Становилось всё сложнее сдерживаться от желания вгрызться в плоть друг друга. Упираясь руками в торс Ганнибала, Уилл неосознанно царапал ногтями мышцы его груди под плотной тканью жилета, теребя небольшие пуговицы и испытывая безумное желание сорвать их все до единой. В ответ Ганнибал перехватил его запястья, вновь касаясь разомкнутых губ, легонько прикусив нижнюю губу и двигаясь вниз к гортани. На коже отпечатывалась едва заметная довольная улыбка. И тут Уилл почти перестал дышать, осознав пробуждение какой-то новой части себя, возникшей в самой глубине его сознания. — Это наркотик? — Его голос звучал абсолютно спокойно, несмотря на прерванное несколько секунд назад дыхание. Ганнибал на мгновение замер, но только затем, чтобы легонько укусить, а затем втянуть вглубь своего рта разгорячённую кожу ровно там, где пульсация аорты вместе с кровью гнала по венам жидкую страсть его возлюбленного, перемежая её со страхом и неконтролируемыми инстинктами. Ему казалось, что он способен вечно любоваться агонией и страстью этого человека, который даже в минуту осознания правды был так возбуждающе хорош. — С чего ты взял? — Пальцы Ганнибала притянули руку Уилла к собственной расстегнутой ширинке, побуждая сжать его плотный член сквозь нижнее бельё. — Возможно это всего лишь реакции твоего тела на стресс и алкоголь. — В глазах играл недвусмысленный блеск, а на губах появилась голодная улыбка. Лёгкий хриплый смех сорвался с его губ, и он пристально посмотрел на Ганнибала. Для Уилла не было ничего более разрушительного и в то же время желанного, чем влияние этого человека на его разум: опасная, нездоровая зависимость, но от неё не скрыться и не убежать. — Я ведь не дурак, Ганнибал. — Он двинул ладонью по напряжённому члену, ощущая сквозь ткань набухшие вены. — Ты ведь делал это и раньше, так? С тех пор, как начал готовить мне кофе. — Уилл болезненно прикусил губу и потёрся пахом о внушительную выпуклость, проталкивая руку глубже в штаны Ганнибала и перебирая пальцами мошонку. — Ни одна ночь теперь не обходится без кошмаров, и они стали намного реалистичнее. Твоими стараниями. И галлюцинации, Ганнибал, они тоже были. Становилось почти невыносимым сопротивляться напору чудовищного желания, но ещё больше Ганнибала подстёгивал особый азарт, заставляя дожидаться того момента, пока они оба не зайдут настолько далеко, что начнут пожирать друг друга. Ганнибал сдержанно выдохнул и ответил, даже не пытаясь скрыть лёгкую иронию в голосе: — Психофизическое пространство полно латентных психических содержаний, Уилл, и часть из них вполне может появляться у личности в виде галлюцинаций. Ответ не на шутку разозлил Уилла и он, недолго думая, вонзил зубы в беззащитное место под скулой. Игнорируя боль, Ганнибал аккуратно положил ладони на бёдра Уилла и медленно направился вверх к животу, заводя пальцы под ткань полурасстёгнутой рубашки, одновременно ощущая жар обнажённого тела и скольжение материала по тыльной стороне ладони. Он почувствовал, как вздрогнул его мальчик от прикосновения к открытой коже, и сквозь ткань прикусил сосок Уилла, вместе с тем стянув, насколько это возможно, его бельё и накрывая своей ладонью горячий член, прижимая его к животу. Не отстраняясь от груди Уилла и глубоко вдохнув слабый аромат можжевельника, оставшийся на коже после душа, вместе с тем улавливая собственный, который задержался на одежде Уилла, Ганнибал хрипло прошептал: — Всё, что тебе нужно сделать – задать правильный вопрос. — Не будет ли вопрос стоить мне жизни, доктор Лектер? — тоже шёпотом ответил Уилл, запуская свободную руку ему в волосы и жёстко сжимая пряди в кулак. Ганнибал приподнял голову, и по его губам небрежно пробежала хищная стальная улыбка. — Испытываешь моё терпение, хитрый мальчик? — Кончик его языка высунулся изо рта и влажно скользнул по верхней трети лучезапястной кости, – туда, где всё ещё хранился след его поцелуя – прежде чем в следующую секунду воспользоваться зубами. — А разве не этого ты так откровенно хочешь? — слегка задыхаясь от неожиданной боли и не в силах оторваться от быстрых влажных касаний, ответил Уилл, облизнув губы и сглотнув скопившуюся во рту слюну. Когда алые струйки крови потекли вниз по руке, член Ганнибала дёрнулся под плотно натянутой тканью. Не сдержав стона, он жадно слизал быстрые капли, пачкая рот и подбородок в крови. — А тебе разве не интересно, что будет дальше? — Со мной или с тобой? — С нами, Уилл. С твоей и моей трансформацией. Я хочу, чтобы ты взглянул на себя настоящего. Высвободив обе свои руки, Уилл потянулся к его лицу, слизывая с губ остатки крови, обвивая за шею и чувствуя, как Ганнибал, выдыхая, сжимает его в ответ, стискивая пальцы на измятой рубашке и ритмично качнув бёдрами. — Что станешь делать, когда изменишь меня? — Мне ничего не нужно будет делать, ты всё сделаешь сам, ведь ты мой хороший мальчик. — А если я откажусь? — Ты уже всё решил, Уилл, когда переступил порог этого дома. И Ганнибал был прав. Уилл знал, что не будет ему спасения из сетей, сплетённых рукою дьявола. Замерев, сердце отсчитало гулкие удары, прежде чем разум и тело охватила отчаянная и невыносимо-яростная страсть. В эту ночь Уилл Грэм шагнул в чёрную бездну, разверзшуюся у его ног. ───────•••─────── Привет от переводчика: Нормально так Уилл в гости зашёл! К тому же он такой эмоциональный парень, что успел потрепать мне нервы😈 и, оглядываясь назад, могу сказать, что это была сложная глава во всех отношениях. Но надеюсь, каждый из вас нашёл в ней что-то интересное для себя. Пусть в ней нет супер-откровенных сцен, однако я считаю их интимность и эмоции не менее возбуждающими, чем привычная нам порнушка. По-моему потрахать мозг Уилла сто́ит гораздо больших трудозатрат, чем просто ожидаемо завалить его в кровать. К тому же впереди достаточно глав для извращенств😄 ❤️💜💚Друзья, огромное вам всем спасибо за то, что продолжаете читать! Ваши пальчики вверх, подписки, комменты и ожидания продолжения – это самая верная возможность знать, что вам это нравится и интересно. Если интересно вами – интересно и мне😘 Кстати, следующие главы будут выходить с периодичностью не раз в неделю, а раз в две недели.