Утопленницы 2.0

«Я ненавижу тебя!..» Дверь давно захлопнулась, но ее слова еще звенели в ушах. Словно пойманные вихрем они кружили около него снова и снова, парализуя, сдавливая горло, раздирая сердце. Сколько минут он простоял так посреди комнаты, он не помнил. Словно очнувшись, он шагнул к столу, достал из ящика бутылку коньяка и плеснул янтарной жидкости в стакан. Осушил его почти залпом. Налил еще. Со звоном поставил бутылку рядом с графином воды на подносе. Устало опустился на кровать, прикрывая глаза. Хотелось напиться так, чтобы ничего не чувствовать, ни о чем не думать, а еще лучше все забыть. В голове звучало тревожным набатом: «Что делать? Как дальше быть?». Штольман тряхнул головой и сделал еще глоток. Она не простит его. Он потерял ее навсегда. Очередной глоток. Зачем он так долго тянул? Почему не рассказал раньше? Как он допустил, что Нежинская, даже обезумевшая и запертая в клинике, спустя столько лет продолжает портить ему жизнь? Как он мог допустить всю эту ситуацию? Штольман опрокинул в себя остатки коньяка и разочарованно пристроил стакан на краю стола – алкоголь не помогал. Напротив, вскрывал душевные нарывы и лишал силы воли. Мужчина вдруг почувствовал, что готов бежать вслед за Анной, а, догнав, пасть к ее ногам и молить о прощении. Тяжело вздохнув, он потер лицо ладонями, мысленно отговаривая себя от глупых поступков, когда вдруг услышал в комнате чужой голос: «Да, это он». Быстро отняв руки от глаз, Яков уставился на двух женщин. Казалось, он вмиг протрезвел, хотя по-прежнему не мог понять, кто они и как оказались здесь. Одна была совсем старуха в ночном чепчике, другая довольно молодая и смутно знакомая. Обе были бледны, с посеревшими губами, словно мертвецы. Сердце колотилось, как сумасшедшее, во рту пересохло, и все же он сумел выговорить: — Кто вы? Что вам нужно? — Скоро сам все узнаешь, — безэмоциональный голос старухи зазвучал у него в голове, губы же на ее безразличном лице даже не дрогнули. Она взглянула на свою спутницу. — Иди, коснись его. — Я бы не стал этого… — вскочив на ноги, начал Штольман самым своим суровым и предупреждающим тоном, но договорить не успел. Он ощутил холодное прикосновение ко лбу, и в следующий миг провалился в темноту. Абсолютная тишина и полный мрак — пустота, ничто, но лишь на мгновение. На следующем ударе сердца мир вокруг него снова ожил, наполняясь светом, звуками и ощущениями. Слишком ярко. Яков огляделся – ночь волшебным образом сменилась утром, и он очутился посреди улицы, заполненной прохожими. Что все это значит? Он обернулся, и в этот момент в него едва не въехала барышня на велосипеде. — Аня? — потеряв дар речи, он все же сумел выдохнуть ее имя полушепотом. То ли она услышала его, то ли испугалась, что могла задеть, но она как-то неуклюже спрыгнула со своего механизма и обернулась, совсем позабыв придержать его руками. Тот с грохотом рухнул на землю. «Боже, это она!» — билась в висках невероятная мысль. Отринув на время свой критический рационализм, он почувствовал, как все его естество потянулось за ней, как ноги сами понесли его к ней. Не слыша ничего вокруг из-за гулких ударов собственного сердца, Штольман уже было сделал шаг ей навстречу, как вдруг за ее спиной возникла та самая старуха с жуткими тенями под глазами. Она приложила палец к губам, призывая его к молчанию, и предостерегающе покачала головой. Кто она? Что происходит? Как он здесь оказался? Яков посмотрел вниз на свои руки, в которых держал трость и… саквояж. А на нем самом был старый сюртук, не в том смысле что поношенный, а просто вышедший из моды. Он носил такой давно, лет семь назад. Штольман вновь взглянул на Анну — и в самом деле, она еще совсем юная девочка, какой была в их первую встречу. Как он здесь оказался? Видимо, это лишь сон. Проводив взглядом ее удаляющуюся на велосипеде фигуру, он развернулся и пошел дальше на угол улицы, где всегда ошивался мальчишка с газетами. Титульная страница «Затонского телеграфа» подтвердила его догадку — 1888 год. Мужчина посмотрел по сторонам: старая гостиница, лавка мясника там, где теперь кабак — это прежний Затонск из его прошлой жизни, из его воспоминаний. Но как такое возможно? На глаза вновь попалась старуха в чепчике. Она стояла в узком проулке и манила его к себе рукой. Штольману нужны были ответы. — Кто вы? — требовательно спросил он, подойдя ближе. — Дух, конечно. Мужчину слова не удивили. Хоть никогда прежде он не видел призраков воочию, но спиритизм и экстраординарные человеческие способности с недавних пор стали неотъемлемой частью его жизни и службы. — При жизни была Аниной бабушкой, — пояснил дух. — Ангелина Матвеевна. — Где я? — В твоем прошлом. Штольман недоверчиво хмыкнул. Он смирился с существованием мира эфемерных материй, но перемещения во времени — это нечто из области фантастики. Похоже под действием сильных переживаний и алкоголя его разум решил сыграть с ним злую шутку. Надо только проснуться. Он попятился прочь от своей вымышленной собеседницы. — Анне угрожает серьезная опасность, — ее ледяной голос вновь вторгся в его сознание, заставляя остановиться. — Какая опасность? — Я ощущаю рядом с ней темную энергию. Началось это два дня назад. Ее окружают тени. — Тени? Духи, в смысле? — переспросил Штольман. Ангелина Матвеевна согласно кивнула. — Безвольные духи, подчиненные чьей-то власти. — Как? Разве такое возможно? — Это черная магия. Но я не знаю, кто кукловод. И не знаю, как он установил связь с Анной. — Что… что мне делать? — Спаси мою внучку. — Как? — Я не могу заглянуть далеко в будущее, но то, что я уже видела, стало меняться. И началось это здесь и сейчас. У Аннушки нелегкая судьба, но ее предназначение велико. Она станет сильнейшим медиумом, она спасет сотни жизней, и кто-то решил этому воспрепятствовать. — Ангелина Матвеевна замолчала, ее рассеянный взор устремился куда-то вдаль, не в пространство, но во времени. — Можно было бы усыпить ее дар. Но, как я уже сказала, слишком много человеческих судеб связано с ней. Не исполнив своего божественного предназначения, она будет несчастна всю свою жизнь. Надворный советник Яков Платонович Штольман, чиновник по особым поручениям сыскного отделения департамента полиции, шел в старое здание местного управления правопорядка на Угловой улице ровно как семь лет тому назад. Вот только ощущения были совсем другие. Помнится, тогда он силился справиться с чувством унижения, предательства и разочарования. Он невзлюбил этот небольшой городок, ставший местом его ссылки, но надеялся, что здешняя неспешность и безмятежное спокойствие помогут ему в итоге залечить как физические, так и душевные раны. Если б он только знал…